Коло Жизни. Зачин. Том второй

Елена Александровна Асеева, 2015

Второй том книги «Коло Жизни. Зачин» в увлекательной форме расскажет о событиях жизни прибывших на Землю детей, в частности главного героя Владелины. Поведает о традициях, обычаях и верованиях закладываемых высшими силами и формирующихся вследствие произошедших непредвиденных обстоятельств. Произведение познакомит читателя с другими богами, их многочисленными созданиями, в ярчайших красках опишет красоту юной планеты Земля.

Глава шестая

Влада после произошедшей близости с Огнем слишком сильно замкнулась в себе. Бог был прав, сказывая, что она оказалась не готова к ней. Девочке надобно было с кем-то поговорить, рассказать об испытанном и спросить совета, как вести себя дальше не только с Огнем, но и вообще с Расами. Однако Вещуньи Мудрой, каковой девушка могла довериться, подле не было, а Травница Пречудная не столько не могла заменить наставницу, сколько выглядела такой юной и не опытной, у оной стало совестно вообще о чем-либо спрашивать. Потому все последующие три с половиной дня, несмотря на приглашение Дивного, Дажбы и даже Огня переданные через сподвижницу царицы, Влада не приходила в капище, а безвылазно сидела в избе, вернее лежала в ложе. Хотя всеми своими порывами мечтала оказаться подле Богов, чтобы обнять Отца Дивного и прикоснуться к губам Огня. На пятый день после встречи с Асилом в поселение вернулась Вещунья Мудрая, ее по распоряжению Дивного принес Дажба, а в капище Небо. Но и на зов старшего Раса Владелина не откликнулась. Ее посетило чувство, что свершенное ей и Огнем может огорчить Отца, и, чтобы того не увидеть, не ощутить стало предпочтительнее и вовсе к нему не ходить.

В избу слегка приклонив голову, вошла Вещунья Мудрая. Девушка уже видела ее утром, когда царица передавала повеление Небо. Потому узрев ее вновь Владелина, покоящаяся на ложе и глядящая вверх на гладко оструганные дщицы выстилающие потолок, разом повернулась на левый бок и укрылась одеялом, полностью схоронив под ним себя вместе с головой.

— Она так и не ела и это уже второй день гряду. Ничего в рот не берет и почти не пьет, — огорченно проронил дух, восседающий в углу избы, и сверкнул своими мгновенно увеличившимися голубыми очами.

— Выйди Выхованок, я с ней поговорю, — благодушно молвила Вещунья Мудрая, и, ожидая, поколь дух покинет комнату, не торопко опустилась на краешек ложа, положив ладонь на прикрытую одеялом голову юницы. — Владушка, — погодя протянула наставница, когда они остались вдвоем в избе. — Зиждитель Небо очень встревожен, почему ты не приходишь в капище. Он нарочно прибыл, отложив все свои дела, чтобы увидеть тебя и поговорить.

Владу немотствовала, с трудом сдерживая в себе желание, тотчас соскочить с ложа и кинуться в капище к Отцу, ибо вельми страшилась, что ее близость с Огнем его огорчит. С трудом сдерживая в себе желание все, что накопилось излить столь долгожданной наставнице. Царица, по-видимому, уже обо всем оповещенная и присланная именно с целью выслушать, успокоить и немедля доставить в капище, более настойчиво погладила девочку по голове, а засим скинула с нее удерживаемое одеяло, обхватила плечи, и, прижав к груди, ласково поцеловала во вьющиеся, распущенные темно-русые волосы.

— Я боюсь огорчить Отца, — выдавила, наконец, юница из себя. — Боюсь, что когда он узнает о произошедшем между мной и Огнем… о моей любви к Огню… Отец огорчится.

— Почему ты так решила? — вопросила очень тихо Вещунья Мудрая так, чтобы своим голосом не разрушить возникшее доверие.

— Не знаю, просто я почасту поступаю не верно, и потом дюже сильно мучаюсь от тех неверных поступков. Они меня изводят своим приходом и постоянством, — чуть слышно дыхнула девочка.

— Но ты ведь любишь Зиждителя Огня?! — сие был не столько вопрос, сколько утверждение.

— Очень… очень люблю и хочу быть рядом, — суетно произнесла Владелина и вроде ощутила на губах сладость от поцелуев Бога. — Но Отец… Отец ничего такого не разрешал.

— Мне, кажется, тебе о том надо поговорить с Зиждителем Небо, — умягчено молвила царица и плотнее обвила руками, чуть вздрагивающее тельце девочки, такой хрупкой и единожды уникальной своей божественностью. — Я думаю, Зиждитель Небо не огорчится тому, что ты любишь Зиждителя Огня и была с ним близка. Зиждитель Небо огорчится ежели ты не придешь. Он уже огорчен, что все эти дни ты не приходила в капище, не откликалась на приглашения Зиждителя Дивного, Зиждителя Дажбы.

— Как же я приду?.. Как буду смотреть на Расов?.. Отца?.. Огня? — то уже Влада вновь стала сыпать вопросы, задавая их с присущей ей горячностью, первый признак, что она волновалась. Оттого и появилось легкое томление в голове девочки и гулко застучало сердце внутри груди, отдаваясь дробью в тело царицы. — Я не знаю как надо теперь себя вести… что говорить?.. И могу ли я обнять Дивного, Дажбу или Седми… и вообще… Они все… все меня прощупывают своими взорами, я чувствую. И хоть делают это как-то мягко, не так как Асил и Усач, но я боюсь, что как только окажусь в капище они все увидят, узнают и быть может не захотят более со мной видеться али изгонят от себя и тогда… тогда…

Девушка резко смолкла, словно захлебываясь теми словами и отстранившись от Вещуньи Мудрой, густо покраснела, а посем на лбу и под носом у нее выступил от волнения пот, вроде ее бил озноб и туго вздрогнула вся плоть.

— Успокойся! Умиротворись мое чудо! Мое совершенство! — торопко пропела своим мягким, лирическим голосом альвинка. — Как ты можешь думать, что Зиждитель Огнь свершит с тобой, что-то неугодное иным Богам. Твой удел в его руках, а это значит, что ты должна будешь стать его женищей и продлить свой род от него. Так было решено Зиждителем Небо еще в тот день, когда Зиждитель Воитель подарил тебе жизнь. И ни ты, ни Зиждитель Огнь никак не нарушили волю Зиждителя Небо… И сие весьма чудесно, что ты любишь Зиждителя Огня, что хочешь быть рядом с ним.

— Да, — откликнулась уже много спокойнее юница, не сводя довольного взора с белых очей царицы, ноне купно подсвеченных золотым сиянием, в коем перемещались тонкие ажурные лепестки. — Так выходит Огнь… мой милый Огнь дарует мне детей и продлит род, потому Боги так ко мне благоволят и так близки?

— Не только поэтому. Еще и потому, что ты сама по себе удивительная, уникальная девочка, — нежно прошептала Вещунья Мудрая и провела перстами по лбу Владелины и ее изогнутому в середке носику. — И ты должна вести себя с Расами, так как вела допрежь. Ведь ничего не изменилось. Быть может тебе стоит поговорить пока лишь с одним Зиждителем Небо, чтобы вы были вдвоем? — девушка торопко кивнула. — Хорошо… тогда вставай. Ты, покушаешь, обмоешься, переоденешься, и мы направимся в капище, в твою комнату.

— Нет, нет.., — с горячностью в голосе прошептала Влада. — Не в комнату, в залу.

— Хорошо, пусть будет, как хочешь ты, — согласилась Вещунья Мудрая и поднялась с ложа, помогая и поощряя своим примером вставать и юницу.

Небо скорей всего ошибался, ему не нужна была подстраховка… По-видимому, не только искусственно перенаправленная чувственность заместившая Димурга на Раса, в том играла роль, но и то, что девочка выросла подле Богов. Видела их, мечтала к ним прикоснуться… взращивая ту божественную нежность, тепло и любовь. Владелина была вельми зависима, как от Небо, так и от всех иных Расов, каковых очень любила. Страх огорчить Отца, расстаться с Богами был для Влады, не столько для лучицы, сколько именно для плоти, не переносим. Потому только Небо своей мягкостью и участием, мог снять с юницы все беспокойные мысли о неправильности ее поступка, и лишь его забота и теплота, как родителя, сумела еще сильнее укрепить связи, созданные не только Седми, но и самой человеческой плотью.

После общения с Небо девушка значительно успокоилась, перестав смущаться Богов и за последующий месяц цветень и сама вроде как начала цвести. Огнь приходил в капище к ней в комнату не так часто, он боялся ее надорвать, потому и близость их была редкой. Чаще он просто целовал, гладил ее и разговаривал, так как это делали иные Расы, не как возлюбленный, а как Отец аль старший брат. Однако любовная связь должна была жить… И она жила, поддерживаемая умелыми действиями не только Огня, но и всех остальных Расов. Девочка все также продолжала приходить в капище, в залу для встречи с Небо и иными Расами, в комнату только для встречи с Огнем. Это не обсуждалось, впрочем, как-то собой получилось. И как более никто кроме Огня не входил в комнату. Точно также, чтобы не смущать Владелину, в залу не приходил Огнь… Так, что в целом для юницы вроде бы ничего не изменилось.

Близость с Богом сделала девушку и вовсе какой-то нежной, и она стала нуждаться в особой заботе, внимательности со стороны Зиждителей. Потому более никто ее не прощупывал взглядом. Испытанное неприятство, при встрече с Асилом, сделало невозможным для девочки, выдерживать данное прощупывание. И если раньше она могла терпимо переносить те вскользь пролетевшие взоры, то теперь так волновалась, с горячностью закрывала лицо и порой вскрикивала али плакала. Посему старшие Расы запретили своим сынам тревожить весьма обострившиеся ощущения лучицы, только взгляды Небо и Дивного девушка не ощущала… Так, что в целом и для Расов все осталось как допрежь того.

— Нет, обмен духами должен произойти на нашем пространстве, мой дорогой малецык, такова договоренность, — неспешно проронил слова Небо обращая ту молвь к Седми.

Старший Рас и его три сына находились в зале капища, заняв положенные места подле своего Отца. Рядом с Небо на кресле сидела, притулившись к его левому боку Владелина, нарочно приглашенная для беседы. Девушка слушала толкование Богов весьма внимательно, поколь не встревая в сам разговор, понимая его важность для людских поселений Земли. Поелику в этом толковании решался вопрос об обмене Атефских духов земли, на духов каковые жили обок с детьми.

— Обмен будет только на нашем пространстве. Так и скажи Асилу, малецык… чего он опять мудрит, ведь уже говорили о том с ним. Итак, столько времени тратим на этот обмен, чтобы Круча порадовать, так Асил еще и блажит. Надо было не идти на уступки Асилу, не подчиняться Першему. — Небо обращал свою речь к старшему сыну, который нарочно прибыл на Землю, не только для обмена духами, но и потому как по нему соскучилась юница. Седми поместился на кресле справа от Отца, на том самом месте, где почасту сидывал Дивный. — Асил все еще тут, малецык? В Млечном Пути?

— Да, здесь, — вельми недовольно произнес Седми, и его кораллово-красные губы зримо затрепетали, точнее заколыхались пшеничные волоски усов прикрывающие их. — Но на передаче Асила не будет, лишь Круч. Он хочет, чтобы малецык попробовал сам… Небо, скажи мне, почему на ту встречу должен лететь я? Пусть Воитель, коль он здесь. Не желаю, слышишь, не желаю толковать о договоренностях с Асилом даже чрез контактную сетку… Не заставляй меня.

— Разве я заставляю? — глас Небо многажды понизился, и сам он как-то вельми потускнел, словно сияние на его коже поблекло от расстройства. — Сие не я велел, а Перший… Прошу малецык, выскажи свое недовольство Отцу Першему, ибо он считает, что затянувшаяся меж вами размолвка может пагубно сказаться на обеих печищах, на молодых Богах и лучице. Но если ты не желаешь лететь на ту встречу, я не стану на тебя давить, пусть отправится Дажба, так как Воитель в днях отбудет.

Седми и вовсе негодующе зыркнул на старшего Раса, посем не менее досадливо обозрел сидящего слева в кресле Воителя и наискосок от него Дажбу, легохонько, правда, просияв последнему. Он несильно качнул головой, отчего венец, восседающий на ней, самую толику засиял золото-огнистым светом. Ноне на голове Бога венец был в полном своем великолепии, каковым его Седми носил не часто. И то была проходящая по лбу широкая, золотая мелко плетеная цепь, на которой, словно на пирамиде восседали такие же цепи, где однако каждое последующее звено меньше в обхвате предыдущего, заканчивалось и вовсе едва зримым овалом.

— Так всегда, Дажба совсем юн… Круч дитя… — все также недовольно отозвался Седми и туго вздохнул, судя по всему, он не желал спорить с решением Першего, коего слушался безоговорочно. — Придется лететь мне, одначе с Асилом мне сложно общаться.

— Я понимаю, мой милый, — все также мягко протянул Небо, стараясь смягчить досаду сына и радуясь, что он выполняет нужное. — А теперь надобно решить, кто из людей поедет с тобой. Девочка моя, — голос Небо и допрежь мягкий и вовсе стал ласково-любезным. — Я просил тебя вместе с Воителем определиться в выборе главы войска, вы это сделали?

Девушка немедля шевельнулась под боком Бога и чуть слышно вздохнув, ответила:

— Мы придумали только название войвода… То есть тот кто войско водит. А с главой так и не сошлись, потому как Воитель предложил Граба, — и плечики Влады слегка всколыхнулись. — А я предложила Рагозу.

Поздно вечером Владелина вышла из избы на двор. Тот самый зов, который она слышала почасту, многажды увеличился за последние несколько недель. По первому выпорхнув из носа мощными струями крови, томлением в голове и несколькими днями проведенными в ложе, так плоть сама того и не ведая отреагировала на прилет Першего в Млечный Путь. На дворе еще вроде бы и не слишком стемнело, так лишь закатилось солнце и окрасило голубизну неба в пепельные полутона. Чудилось, еще не вступила в полную силу ночь, да и день поколь не сдавал свои позиции. Посему та дымчатость, пролегала широкими полосами, укрыв… не сменив, а всего-навсе укрыв собой полотно голубого свода. Девушка остановилась в нескольких шагах от березки, что трепыхая листвой росла подле скамейки и воззрилась в небеса. С запада та чудная дымчатость точно поигрывала золотыми огнями света оставшегося или позабытого солнцем, и, любуясь той красотой, девочка, замерши, прислушивалась к едва ощутимому движению звука, в коем иноредь проскальзывало дуновение зова.

— Владу! — внезапно окликнул ее Граб, в смурном облике Земли, словно выступив из ниоткуда.

— Фу.., — вздохнув, проронила юница и повернув в сторону мальчика голову недовольно зыркнула на него.

За прошедший год девушка достаточно отвыкла от общения с отроками. Вещунья Мудрая, по распоряжению Богов, переключила интерес девочки от общения со сверстниками на себя, с тем выстроив мощную стену меж ними и ей. И Владелина уже не нуждалась в беседах, связях с мальчишками. Она не ходила на Ребячий мешок, не посещала праздники, ночные гуляния ребят и все то, что раньше составляло ее жизнь. Потому приход Граба, такого рослого с крепкими широкими плечами и размашистыми ладонями, с его несколько малой в сравнении с телом головой, где дюже беспорядочно лежали светло-русые, жидкие волосы несколько взволновал и удивил девушку.

— Ты напугал меня, Граб, — добавила она погодя и воззрилась в лицо парня с небольшим таким невзрачным вздернутым носом и пухлыми, алыми губами.

— Прости, хотел поговорить, — негромко произнес юноша, будто страшась, что их подслушивают. — Тебя теперь почти не видно. Ты не приходишь на Ребячий мешок и очень редко сидишь на скамейке.

— А ты, что следишь за мной? — вопросила девочка, ощущая волнение в низком голосе Граба.

— Слежу! Да! — теперь парень это не сказал, а дыхнул во Владу и порывчато шагнул ближе, останавливаясь в двух шагах от нее. — Хочу тебе кое-что сказать… Давно хочу.

— Хочешь? — неосознанная тревога едва коснулась девушки, и она беспокойно уставилась в серые очи мальчика.

Дымчато-пепельная завеса, наконец, съела всю голубизну неба, и теперь оно не просто посерело, а посинело и также резко потемнело все вокруг, только одинокая, урезанная с одного края луна глядела на стоящих в глубинах Земли двух маханьких крох-детей.

— Хочу давно, — голос Граба каждый миг тревожно дергался, было сразу видно, что он готовился к этому разговору долго и также долго готовил речь. Одначе когда пришло мгновение ее сказать, позабыл большую часть слов. — Батанушко нам рассказывал, что придет время и в селение появятся девочки. Их привезут наши Боги. И тогда мы сможем выбрать из тех девочек себе жен и продлить с ними род. Но я… я уже очень давно выбрал для себя жену. И это ты! Ты, Владушка! Ты мне так дорога, так близка. Хочу продлить свой род лишь с тобой.

— Чего? — озадаченно пролепетала девушка, и так как парень направил в ее сторону руки, верно желая обнять, стремительно отскочила в сторону. — Ты, чего, Граб?

Неосознанное волнение юницы нарастало и тотчас отозвалось с небес клекотом появившихся соколов, означающих, что Боги, и в частности Дажба за ней приглядывающий, ощутил ее тревогу. Услышав беспокойство в клекоте птиц, Владелина разом взяла себя в руки, устрашившись, что Зиждители могут наказать мальчика за тягу к ней, и посему много ровнее произнесла:

— Я не смогу продлить твой род Граб. Не смогу стать твоей женой, потому как…

Но тот точно не слыша Владу, сызнова шагнул к ней и не только его протянутые руки, но и сам он весь тягостно вздрогнул. А едва коснувшиеся груди девочки короткие, толстые пальцы Граба надрывно сотряслись. Девушка наново отскочила в бок и единожды назад, ощущая какое-то непотребство в касание ее тела.

— Послушай! — юница резко бросила те слова в мальчика. — Я не буду с тобой, потому что люблю и принадлежу другому.

— Кому? — дотоль светлое лицо Граба, легохонько освещаемое сиянием луны, моментально полыхнуло яростью. — Златовласу?.. Миронегу?.. Братосилу?.. да я!.. Я их раздавлю!

— Нет! Нет! — закричала девочка, днесь уже устрашившись за своего возлюбленного, забыв на чуток, что он есть Бог и тревожно дернулась, не зная как остановить гнев Граба направленный такой мощью против Огня.

— Раздавлю всех! Любого! — властно молвил юноша, и стремительно подскочив к девушке, крепко схватил ее за плечи и потянул к себе, жаждая обнять али, что-либо больше.

Граб был так силен, груб, а в его руках ощущалась такая мощь… мощь отвергнутого, объятого гневом мужчины… уже не мальчика, что Владелина не смогла с ней справиться и громко закричала:

— Отпусти! Отпусти меня! — теперь девочку охватила паника и она, вырываясь из удерживающих ее рук, уже, похоже, не слышала ни себя, ни клекота птиц, ни успокаивающего голоса Словуты.

— Граб! — нежданно гулко пролетел тенор Огня, выплывший из тьмы позади парня. — Отпусти Владелину!

Юноша немедля замер, по-видимому, напуганный столь внезапно раздавшимся голосом Бога, а миг спустя и проявившейся в темноте всей его худой и единожды могутной фигуры. Юница торопливо дернулась и, наконец, вырвавшись из рук мальчика отпрянув назад, чуть зримо содрогнулась. Огнь медлительно протянул в ее направлении руку, и Влада ведая, что лишь подле любимого найдет опору и защиту, тотчас кинулась к нему, крепко прижавшись к его ноге. Граб неторопко развернулся в сторону Бога, и низко склонив голову, застыл.

— Владелина принадлежит мне, — очень мягко сказал Зиждитель, стараясь тембром своего голоса успокоить обоих детей и в первую очередь не напугать юницу испытываемым им недовольством. — Более никогда не смей к ней прикасаться, пугать своими чувствами и действами.

— Да, Зиждитель Огнь, — не мешкая отозвался парень и ноне лицо его побелело. Он тяжело качнулся и чуть слышно застонал. — Я не знал… Не знал… Я люблю ее.

— Надеюсь, ты, Граб понимаешь, — теперь глас Бога играл серебристыми переливами словно песня. — Что мы вряд ли, милый мальчик, можем соперничать с тобой, ибо Владу уже выбрала меня. А ты, покуда, усмири свою плоть, и коли не можешь сдерживаться, не подходи к ней. В следующий раз я не буду с тобой беседовать… Поступлю по-иному, также грубо, как только, что ты жаждал поступить с Владой, оно как недопустимо, чтобы мужчина брал любимую силой, наносил ей огорчение своими чувствами и поступками. Такому человеку недолжно называться мужем и ратником, и ему нет места в воинстве Воителя.

Огнь бережно сжал вздрагивающие пальчики девушки и вмале пропал с ней из неотрывно следящего за ними взора Граба.

Влада тем же вечером в капище в своей комнате, уже немного погодя успокоенная и обласканная Огнем, попросила никому из Расов не сказывать о случившемся. И Огнь выполнил ее просьбу, впрочем, как и Дажба, на тот момент, получающий всю информацию о девочке через порученцев Словуты так, что произошедшее меж ней и Грабом оставалось в неведении все это время даже для Небо и Дивного, теперь почасту отбывающего из Млечного Пути. Граб больше не приходил к юнице, а когда встречал ее в поселении, низко кланялся, так как делал всяк раз при виде Богов. Владелина не гневалась на мальчика, но внутри себя затаила страх… совсем слабый… едва ощутимый. Каковой покуда не ушел и изредка вспыхивал мощной мертвой хваткой на ее плечах и сырым раздраженным дыханием, что шел от Граба.

О том случае Владу вельми остро вспомнила когда Воитель предложил ей выбрать войводой Граба, твердо сказав на данное предложение — нет! Также твердо, хотя более в мягкой форме, Воитель сказал и про Рагозу, и посему они не смогли прийти к общему выбору. Бог, конечно, мог уступить девочке, поелику ее желание для Расов были превыше всего… Но в поселении нужен был правитель, не номинальный, каким была Влада, а настоящий, тот который будет управлять людьми после отбытия Богов, гомозуль, альвов и духов. Чаще всего этот выбор… первый выбор правителя осуществлял Бог, в чьем управлении находилась Галактика, Система, планета, ибо только Зиждитель мог и умел избирать достойного. Тем паче, ноне и само поселение Лесные Поляны, и сама Земля, и в целом Галактика имели такое важное и первостепенное значение для всех Богов!

Девушка сызнова чуть слышно дыхнула, еще плотнее прижавшись к телу Небо и негромко добавила:

— Воитель сказал, что Рагоза слабый и не сможет противостоять моще Граба. А я сказала, что Граб не обладает чувством справедливости, ему не доступно понятие… понятие праведности. Он все привык решать кулаком, а это не верно.

Владелина нежданно судорожно вздрогнула от направленного на нее взгляда Воителя, мощно вдарившегося ей в лоб и прерывисто качнув головой, единожды скривив лицо, торопливо вскликнула:

— Не смотри! Не смотри на меня так. Не могу! — и незамедлительно уткнулась лицом в бок Небо, стараясь схорониться подле него.

— Воитель прекрати! Сколько, в самом деле, можно напоминать! — раскатисто повелел старший Рас, почасту разговаривающий с этим сыном вельми строго, и, одновременно, с тем обнял сидящую подле него юницу сдерживая ее напряжение и остужая томление в голове.

— Почему мне так сложно стало выносить эти взгляды? — совсем тихо прошептала Влада, наблюдая под губами, что почти касались материи золотой рубахи Бога, легкое ее колебание. — Ведь раньше могла.

— Ты очень чувствительна, — нежно молвил Небо, голубя перстами кожу ее лба, чтобы тем касанием однозначно снять всякое беспокойство. — Ежели невыносимо, не стоит и терпеть. Просто Воитель, забылся! Не хотел тебя огорчить.

— Я знаю, — чуть громче отозвалась Владелина так, чтобы слышал и весьма расстроившийся Воитель.

А белый зал в капище на маленько погрузился в тишину. Лишь едва слышно попыхивая колебали своими рыхлыми бочинами, купно сбитые нонче в комы голубоватые облака, придающие легкую голубизну не только зеркальным стенам, но и допрежь того кипельно-белому полу. Неспешно поднявшись со своего кресла, прошелся по залу обок стен Дажба. Этот молодой, али вернее совсем юный Бог, вельми нуждался не только во внимание всех членов печище, но и особом отношении Небо. Посему он подолгу не мог находится от него вдали… Вот и в этот раз Дажба медленной поступью обошел по коло помещение и остановившись позадь кресла старшего Раса оперся руками о его пышнотелую грядушку.

— Кто такие, эти Граб и Рагоза? — немедля вопросил Небо у младшего Раса, точно ждал, когда он займет место подле него. — Ты их знаешь? прощупывал, мой дорогой малецык?

— Да, Отец, прощупывал, — откликнулся Дажба, прерывая свои думы. — Воитель прав Рагоза слабый отрок, его вообще не надо было отбирать в ратники. Ему бы больше подошли занятия с альвинками, ибо его стезя не бой и битвы, а любомудрие… Было бы замечательным если б его учила, наставляла Вещунья Мудрая, я о том сказывал Седми. — Дажба вскинул очи и по теплому взглянул на старшего брата, и тот немедля просиял ему в ответ. — Я не присутствовал при отборе мальчиков гомозулями, а так бы запретил трогать Рагозу, его надо было оставить для альвов. Когда же прибыл обратно мальчик уже занимался с Веским и я решил не вмешиваться, чтобы не навредить. Но мальчик весьма далек от брани… весьма.

— Вещунья Мудрая сказала про Рагозу, — вмешалась в течение речи Бога девушка. — Что он сияет столь ярко, что тот свет невозможно не приметить… Что из таких сияющих душ вырастают замечательные люди, каковые своими неординарными способностями, высоким нравственным началом осветят путь ступающим подле них.

— Да, — вторил ей Дажба, порой плывущий, чувствующий на единой с юницей волне. — Рагоза именно такой. Он был бы хорошим главой поселения, но он станет никудышным войводой, тем кто войско водит. Так, что Воитель прав Граб самый лучший в том отношении отрок.

— Нет! — твердо молвила Влада, резко отпрянув от Небо и недовольно зыркнув на стоящего позади них Дажбу. — Нет, не Граб! — девочка тягостно задышала, по-видимому, и впрямь никто не знал о произошедшем меж ней и парнем, потому тревожно переглянулись Небо и Седми.

— Но если Владушка считает, что Граб по какой-то причине того звания не достоин, — немедля поправился Дажба, поелику он был осведомлен обо всем, и нежно улыбнулся юнице. — Я с ней соглашусь.

— Нет, не в том дело, — девушка резко смолкла, не в силах объяснить тревожащих ее мыслей, и, пугаясь того, что Дажба заподозрит, таящуюся в ней обиду на Граба. — Просто войводой должен быть справедливый человек. Кто может и умеет усмирить свой гнев, воздержаться от удара, когда надо… Граб не такой. Он все и всегда решает кулаком, у него нет чувства беспристрастности, спокойствия оное может унять его товарищей без того, чтоб не набить нос. Лучше тогда Ратша, коли Воителю и Дажбе не нравится Рагоза… лучше Ратша… Он всегда праведен и никогда попусту не дрался. Воитель, — девочка устремила взгляд на Бога и мягко ему просияла. — А Ратша? Я тебе еще утром про него хотела сказать, но ты так твердо был против Рагозы, что я не решилась настаивать.

Воитель не менее ласково воззрился на Владу и едва заметно приподнял плечи. Вже не ведая, что ответить али может не соглашаясь, но при этом, не решаясь озвучить вслух свои мысли и тем расстроить, и так явственно встревоженную девочку.

— Дажба, что Ратша? — поспрашал это уже Бог Седми и вновь переглянулся со старшим Расом, который дотоль внимательно вглядывался в юницу, явно прощупывая ее.

Небо удалось мягко и так, что Владелина не поняла прочесть ее мысли, посему-то изогнутые, слегка вздернутые брови его и вовсе недовольно вскинулись вверх. Он в упор зыркнул в мышастые глаза старшего сына тем самым передавая ему мысленное сообщение, и нежно при том провел дланью по вьющемуся хвосту юницы, прихорашивая в волосках выбившиеся из общего строя завитки.

— Ратша как воин хуже Граба, но… — начал было Дажба, и резко смолк.

И тотчас молвил Небо, судя по всему, сообщение было послано не одному Седми, а еще и Дажбе:

— Раз наша драгость против какого-то там Граба, так не будем о том более толковать, — и старший Рас бросил вельми горячий взгляд в Воителя, порывисто встрепав на его голове русые волосы, так точно огрел его хлестким ударом… аль затычиной.

Все происходящее тут в зале, было всего-навсе игрой, оной, таким образом, Боги хотели порадовать девочку, придав ей значимости собственного положения. Так порой играют родители со своими детьми, в игры кои не столько имеют смысла, сколько сплачивают их чувства. Небо, Зиждителю у которого было столько дел не только в Млечном Пути, но и в других Галактиках, конечно, было ни до детей, и даже ни до Земли… Он бы, верно, и ни стал интересоваться такими вопросами как войвода и его выборы, но днесь на Земле жила лучица… Лучица, в которой нуждались сами Боги. Да и юный Круч попросил Асила о той встрече, об обмене духами, и этому молодому божеству нельзя было отказать. Просьба его была передана старшим Атефом, на встрече братьев, Першему… И Димург, как и понятно, настоял на ее выполнении. Потому нынче и разыгрывались выборы войводы, чтобы единожды включить в этот процесс и драгоценную для Зиждителей девочку.

— Да, нет же… нет, — торопливо молвила Влада вроде почуяв промелькнувшее беспокойство про меж Расов. — Я же объяснила, почему против.

— Да, Владушка, мы поняли, — проронил Небо, и, склонившись к сидящей подле девушке, поцеловал ее в макушку. — Ты не тревожься только. Дажба, малецык, что насчет этого мальчика, как там его назвала наша милая девочка?

— Думаю Ратша самый достойный войвода, — обаче молвил не младший Рас, а Воитель приглаживая на голове свои средне-русые волосы, выбившиеся с под обода и обидчиво зыркнул на Небо. — Надо было тебе Владушка предложить его вместо Рагозы и я бы согласился.

— Просто Вещунья Мудрая про него… про Рагозу так хорошо сказывала, — уже много бодрее откликнулась Владелина. — И я с ним подружившись поняла, что он хороший отрок и задел меня тогда, — сие юница сказала одному Воителю, точно продолжая прерванный по утру разговор, когда Богу, так и не договорив, пришлось уйти. — Потому как он нуждается в любви… как и я, нуждалась все это время.

— Значит так и решим, — отводя грусть отроковицы в сторону и плотнее обнимая ее рукой, протянул Небо. — Войводой назначите этого мальчика, он и поедет с Седми на обмен, коли ты мой дорогой не передумаешь.

Старший из сынов Расов медленно перевел взор с лица девочки на Отца, и слегка искривив губы, слегка качнул головой, похоже, это значило, что он не передумает.

— А, я, Отец… Почему я не могу поехать с Седми? — просящее дыхнула Влада и торопливо вздев голову с трепетом во взоре уставилась на Бога. — Можно мне, пожалуйста? Ты спрашивал давеча, может, я чего желаю, и ты это исполнишь, чтобы порадовать меня. — Лицо Небо недвижно замерло, словно перестав не только выражать чувства, но и подсвечивать кожу золотым сиянием. — Порадуй меня, отправь вместе с Седми, пожалуйста.

— Нет, — весьма решительно отозвался старший Рас. — Ты не можешь поехать. Во-первых, потому как Круч из Атефской печищи не должен тебя видеть… А во-вторых, через два дня ты поедешь на весьма важную встречу и ее неможно отложить. Как только ты побываешь на встрече, я смогу вновь заняться прерванными делами.

— Что это за встреча и с кем? — заинтересованно вопросила девушка, с трудом подавляя в себе разочарованность из-за отказа Отца.

— Это очень важная встреча, — в голосе Небо послышалось не присущее ему волнение, и он ласково провел указательным пальцем по щечкам юницы. — От нее слишком много зависит… И не только в твоем будущем, но и в нашем. Посему как я не могу отложить ее, ибо все уже сверено, прошу тебя поберечь себя.