Качорра. Сохрани мою тайну

Екатерина Юша, 2021

Машина, в которой Алексу везут в тюрьму для отбытия наказания, попадает в аварию. И пока конвой находится без сознания, она принимает решение бежать, прихватив вещи, выпавшие на дорогу из другой машины. Но из чемодана она не только берет себе одежду, но и новую личность. Благодаря ей Алекса попадает в дом бизнесмена, где сможет укрыться от погони. Но какой ценой? Теперь перед героиней романа «Качорра» стоит две задачи: узнать имя того, кто ее подставил и сделать все, чтобы хозяева дома не узнали о ней правду. Короткий роман по мотивам сериала Дикий ангел – «Сохрани мою тайну». Это дневник молодой девушки, которой пришлось заплатить слишком высокую цену за ошибки тех, кого она безоговорочно любила. Эта лишь одна версия почему Россарио пришлось отказаться от дочери и на что пришлось пойти ради ее жизни. Она не идеальна. Каждый видел ее по-своему. Но она есть.

© Юша Е., текст, 2021

© Издательство «Союз писателей», издание, 2021

Качорра

Пролог

Алексу кинули сюда как щенка, точнее, как бездомного щенка, даже не разрешив поговорить с отцом.

Тускло-зелёные стены и бетонный пол угнетали, омрачали и без того ужасное состояние. Из мебели в этом «номере» был только стул, а свет попадал лишь через маленькое окно под потолком. В прямом смысле в это оконце могла протиснуться только рука. Ребёнка.

Она сидела возле стены, где находилось то самое окно, и думала о том, как попала сюда. О том, за что и, главное, кто так поступил с ней.

Наконец Алекса услышала, как проворачивается ключ в замке, и надела очки. В камеру зашла надзирательница. Женщина в теле с грубым голосом и большой связкой ключей на поясе.

— Стоун! — протянула она, и её могучий голос заполнил всё помещение. — Надень униформу, а свои вещи сложи в мешок. Но не волнуйся: их тебе вернут, когда выйдешь из тюрьмы, — сказала надзирательница, швырнув в неё одежду из серой накрахмаленной ткани. — Хотя к тому времени они выйдут из моды, — довольная своей шуткой, рассмеялась она на выходе.

— Куда мы едем? — осмелилась спросить Алекса, поймав на лету из кинутой одежды лишь штаны.

— На Карибские острова, дорогая. Не беспокойся: всё оплачено, — продолжала язвить женщина в погонах. — Едем ты, шериф и я, так куда же ещё?! Пошевели мозгами, если они у тебя есть, детка: мы едем в тюрьму!

— Как в тюрьму?! — вскочила Алекса со стула и подошла к надзирательнице. — Не может быть! Мой адвокат сказал, что меня никуда не повезут.

— Милая, ты ещё не поняла, что все мужчины — обманщики? Особенно адвокаты, — ответила она в свойственной манере понятного только ей юмора.

— Меня же ещё не осудили!

— Поэтому ты едешь в тюрьму. Будешь ждать суд там. Не переживай, там у тебя будет мно-о-го подруг, чтобы развлечься. Если ты понимаешь, о чём я… — загоготала надзирательница. — Так! Кончай пререкаться! Собирайся! У тебя десять минут! — крикнула она, запирая обратно камеру.

Ключ заскрежетал в скважине так мерзко, что Алекса вздрогнула. Она до сих пор не могла поверить, что всё это не сон, а происходит наяву.

Кое-как собравшись с мыслями, она натянула на себя одежду, которая призвана отделять преступников от нормальных людей.

Съехав спиной по стене на пол, Алекса услышала, как возвращается надзирательница.

— Вставай и пошли, — сказала она холодным, всё тем же издевательским тоном.

На этот раз с ней была ещё одна женщина, помоложе, в такой же светло-коричневой форме и чёрном берете, на поясе висела дубинка. И по виду этих дам Алекса поняла, что пользоваться дубинкой они умеют, и ещё как!

Они взяли её под руки и вывели из камеры. Старшая надзирательница, та, что умеет так остро шутить, отобрала у Алексы очки, и как бы та ни просила их отдать, она не собиралась возвращать. Поэтому, когда они шли по коридору этого временного пристанища преступников, Алекса видела только размытые пятна.

Как только они достигли выхода, на Алексу надели наручники.

Она умоляла не делать этого. Наручники надевают на преступников, а она не преступница!

— Без браслетов отсюда не выходят, — сказала надзирательница, та, что помоложе. — Особенно убийцы, как ты.

— Но я ведь уже сотню раз говорила: я не убийца!

— Алекса! — услышала она за спиной самый желанный, самый тёплый и родной голос на свете. Это был Херман. — Позвольте мне поговорить с ней, — обратился он к надзирательницам.

— Нет! — взбесилась старшая. — Вы нарушаете правила.

— Я прекрасно знаю правила, и вы тоже, — сказал резко Херман, и им позволили поговорить.

Как только надзирательницы отошли, Алекса набросилась на любимого и поцеловала его так крепко, словно не видела целую вечность.

— Я очень скучаю, — сквозь слёзы тихо сказала она. — Я схожу с ума, Херман.

— Алекса, мне нужно дать показания. Позволь мне сказать, что в действительности произошло.

— Нет-нет! Ни в коем случае. Ничего не говори.

— Но это поможет тебе.

— Не вздумай! Ты только всё усугубишь. Судья сказал, что они ищут моего сообщника. Если ты дашь показания, то тебя тоже обвинят.

— Но я хочу дать показания.

— Любимый, послушай, я могу быть вдали от отца, от брата, но я умру, если тебя тоже арестуют, пойми ты! Я этого не вынесу.

— Алекса!

— Поклянись! Поклянись, что ты не будешь говорить, — просила она, глядя ему в глаза.

— Я обещаю, — ответил Херман. Алекса поклялась в ответ, что докажет свою невиновность.

Надзирательницы тактично выждали ещё минуту и подошли обратно, чтобы забрать её и следовать дальше.

Когда они наконец вышли на улицу, её сердце снова подверглось тяжелейшей пытке, так как Алекса услышала голос отца.

На территорию полиции отца в группе родственников таких же задержанных, как Алекса, не пустили. Поэтому они стояли за забором.

Проходя мимо забора, Алекса успела крикнуть, что её везут в тюрьму. Краем уха она услышала что-то про апелляцию и что отец не успокоится, пока не вытащит дочь из тюрьмы.

Она кричала ему, что ничего не сделала, и он в ответ крикнул, что верит.

— Я люблю тебя, папа, — смогла она сказать ему перед тем, как её посадили в полицейскую машину.

Машина отъехала, и через заднее стекло сквозь решётку Алекса видела, как страдает отец. У него на лице читалось большое горе, он плакал. Она тоже заплакала. Ей тяжело было видеть его слёзы. Её выворачивало наизнанку от этих слёз.

Глава 1

Мы ехали по шоссе. На заднем сиденье со мной сидела старшая надзирательница, а та, что помоложе, села вперёд, к водителю.

Успокоившись, я попросила у надзирательницы свои очки, и на этот раз она отдала мне их.

— Что за книга? — спросила она у меня.

— Библия, — ответила я, показывая книгу.

— Будешь молиться?! — усмехнулась она.

— За вас, — ответила я, и с её губ тут же слетела довольная ухмылка.

На самом деле это был мой дневник, замаскированный под Библию. В нём слишком много информации, и я не могла оставить его дома.

Если у меня получится найти хорошего адвоката, то я смогу убедить его, что не убивала нотариуса, и все события того дня у меня записаны.

Под монотонный шелест колёс я уже начала дремать, как вдруг по рации пришло сообщение об аварии впереди на дороге.

— Поедем по другой трассе? — спросила надзирательница.

— Да, дорога перекрыта, проезд заблокирован, — ответил водитель, мужчина, на вид среднего возраста, с приятными чертами лица и пышными усами. — Так что терпения, девочки.

— Проклятье! Вот не везёт! Я ведь хотела вернуться домой пораньше, — прошипела надзирательница.

А мне торопиться было некуда, и я снова погрузилась в свои мысли.

Почему я не дождалась Хермана той ночью?! Да, он задерживался, но не стоило идти одной в квартиру этого нотариуса…

У меня до сих пор перед глазами эта страшная картина, до сих пор вижу свои руки в крови. Хоть бы только Херман не рассказал, для чего мы туда пошли! Лишь бы только сохранил тайну.

— Осторожно! — услышала я крик надзирательницы, сопровождающийся визгом тормозов.

Машину закрутило, и через полсекунды я почувствовала удар.

Придя в себя, я увидела, что все пассажиры в машине без сознания. Я попыталась привести надзирательницу в чувства, но тщетно.

Увидев на её поясе ключи, я отыскала тот, что от моих наручников, и не без сложностей сняла их со своих рук.

На полу, в ногах, валялась рация. Я нажала на кнопку сбоку и вызвала помощь.

Кое-как отстегнув ремень безопасности, я вышла на улицу и увидела, во что мы врезались. Это была встречная машина. Я подбежала к ней со стороны водителя и увидела мужчину без сознания. На заднем сиденье, так же без сознания, находилась женщина.

Что делать дальше, я не знала. Знала только одно: в тюрьму мне нельзя! Оттуда я не смогу доказать свою невиновность.

Схватив чемодан, который, видимо, от удара выкинуло из встречной машины на проезжую часть, я побежала в лес. Удаляясь, уже слышала сирены неотложки и, вероятно, полиции.

Зная, что меня будут искать и что могут отправить на поиски вертолёт — ведь бежать, кроме как в лес, мне здесь было бы некуда, — я шла очень осторожно, прячась в густых кустарниках и за деревьями, чтобы меня сложнее было заметить сверху. Чемодан был такой тяжёлый, что на минуту я даже пожалела, что взяла его. Но, понимая, что своей одежды у меня нет, а в этой арестантской робе разгуливать не могу, я, смирившись, тащила его с собой.

Добежав до большого раскидистого дерева, я устроила привал. Нога безбожно ныла из-за огромной раны на коленке.

Сев на камень, я вывалила содержимое чемодана на землю. Среди большого вороха вещей нашла анкету. В ней указаны данные той женщины из встречной машины: имя, чем занимается, когда родилась.

Ого, да она учитель!

Неожиданно зазвонил телефон. Не раздумывая, я взяла трубку и притворилась Розой — так её зовут, судя по анкете.

Из разговора некоего Бруно я поняла, что меня, то есть её, Розу, уже больше часа ожидают на рабочем месте.

Он ещё что-то прокричал о неудачном начале отношений и бросил трубку. Я пообещала, что скоро буду, но сама и понятия не имела, куда надо ехать и что делать.

Но мне повезло, что эта Роза была такая организованная, — я быстро нашла визитку, на которой был адрес этого самого крикливого Бруно.

Мне оставалось только привести себя в порядок.

Но, достав первое платье, я пришла в ужас. Какой это размер?! Девяносто восьмой?

Деваться некуда. Надев на себя безразмерное пальто поверх такого же безразмерного платья, я вышла на дорогу и увидела небольшой магазинчик у заправки.

Взяв на прилавке коробку с первой попавшейся краской, я уточнила у продавца, где туалет, и пошла в конец магазина, куда молча указал человек на кассе.

Я снова мысленно поблагодарила Розу за то, что она такая предусмотрительная, когда нашла в сумке складные ножницы.

Я состригла немного волосы, сделав чёлку, вылила на голову тюбик краски и, не смывая, надела зелёную шляпу с большими полями.

Нужно было срочно найти такси. Около заправки стояло несколько машин, и, выбрав самую ближнюю, я подошла к открытому окну и молча сунула визитку водителю.

Молодой парень так же молча взял её и кивнул в сторону заднего сидения. Не успела я закрыть за собой дверь, как машина тронулась с места.

* * *

Когда машина остановилась у высокого железного забора, я поняла, что мы приехали. Только богатые прячут свои жизни за такими заборами.

Отдав парню всю мелочь, какую нашла в карманах пальто Розы, и набрав в лёгкие побольше воздуха, я нажала на маленькую круглую кнопочку.

Через пять минут калитка открылась и из неё показалась невысокая рыжеволосая женщина. Сначала она приняла меня за торговку и чуть было не закрыла дверь перед носом, но я кое-как объяснила ей, что я Роза, учительница, и она впустила меня. Но сначала сказала мне, что лучше сидеть в тюрьме, чем жить в этом доме. Но я-то лучше знаю, что она не права!

Пройдя вглубь двора, я увидела огромный дом. Такой огромный, что я невольно присвистнула.

— Позвольте взять ваши вещи, — услышала я и обернулась.

Позади меня стояла молодая миловидная девушка, одетая в нежно-розовую форму.

«Вот это домина»! — удивлялась я, стоя в просторной гостиной с кожаной мебелью, дорогими коврами и большим количеством красивых живых цветов.

— Добрый день, сеньорита Очавал, — вернул меня в чувство мужской голос.

— Простите, вы один из моих учеников? — спросила я молодого темноволосого парня с потрясающими карими глазами.

— Нет, я Бруно Маравия, — ответил он так, словно оскорбился. Хотя мог бы принять за комплимент.

— Простите, — начала я оправдываться. — Я представляла вас постарше.

— Сто четырнадцать!

— Что сто четырнадцать?

— Вы опоздали на сто четырнадцать минут, или на час и пятьдесят четыре минуты.

— Простите, просто автострада была заблокирована.

— Не надо оправдываться! Очень не люблю, когда опаздывают. Вы можете снять шляпу? — перебил он меня.

— Почему? Она вам не нравится? — спросила я в надежде, что шляпу снимать мне всё же не придётся, ведь я и сама не знаю, что сейчас происходит с моими волосами. Вдруг вместе с ней я сниму и их?!

Но делать нечего. Пришлось подчиниться, но раз Бруно не упал в обморок, как только я сняла шляпу, то я поняла, что волосы на голове всё ещё были, что уже неплохо.

Но этот брюнет оказался не таким простым, и следующей его просьбой было дать ему моё резюме. А ведь я даже не знаю, что это. И, само собой, у меня его нет.

— Знаете, Бруно, если даже я и опоздала, это всё равно не даёт вам права просить меня показать своё резюме! — пресекла я его просьбу, всё ещё не понимая, что ему от меня нужно.

— Я вижу, вы очень остроумны, но я очень занят и не намерен тягаться с вами в остроумии. Всё же хотел бы посмотреть на ваши рекомендации.

Вот теперь понятно. Так бы сразу и сказал! А то — резюме. Звучит как что-то непристойное!

— Вам пятьдесят два года? — искренне удивился Бруно, читая анкету Розы Очавал.

— Э-э-э, да… Выгляжу моложе, правда? — засмущалась я и тут же стала нести какую-то чушь про свою родину и отличные термальные источники. Господи, останови меня! — Это ошибка в резюме. На самом деле мне тридцать два.

— Тридцать два? — всё ещё удивлялся Бруно, но его внимание переключилось на крики, доносящиеся со второго этажа.

Вслед за Бруно я пошла на шум и попала в комнату к какой-то истеричке, которая кричала на ту милую девушку, которая меня встретила во дворе.

Это оказалась одна из моих будущих подопечных и, как выяснилось, сестра брюнета. С первых минут мне стало понятно, что она та ещё заноза! Но, надо признать, чувство юмора у неё есть. Она в два счёта отшила братца острыми шуточками.

Ну а потом Бруно решил заодно познакомить меня с их братом. На этот раз я мысленно перекрестилась: кто знает, что там за братец у него, если судить по сестре…

Но я ошиблась. Лео — так звали мальца — был весьма скромным, чего не подумаешь о его сестре, и, наверное, самым адекватным в этой семье, хоть и предвидел смерть сверчка, за которым наблюдал. Гм, ничего не скажешь, странная семейка, проблемы налицо.

А я теперь, так понимаю, должна помочь здешней детворе подтянуться в учёбе, откорректировать поведение и восполнить дефицит общения. Надеюсь, продержусь хоть немного, пока меня не раскроют.

Когда мы вернулись в гостиную, Бруно продолжил изучать моё резюме. Кажется, у него не возникло сомнений по поводу моей компетенции, но когда он спросил, сколько я хочу денег за эту работу, я растерялась. Откуда мне знать, сколько платят за такие услуги?

Тут в дверь позвонили, на моё счастье. Но оно было недолгим, так как в дом вошла пренеприятная дама, которая чуть не разрушила всю мою историю. Это была тётя брюнета — Берна. Высокая женщина — не только по росту, но и по статусу. Мне сразу стало понятно, в кого пошла сестра Бруно.

Берна сразу же стала отговаривать племянника принимать меня на работу и, конечно, тоже не поверила, что мне тридцать два года. Однако мне повезло: Бруно был непреклонен:

— Тётя Берна, ну и на чём основано ваше мнение? Ни на чём! Позвольте мне самому принять решение относительно приёма на работу этой девушки. Простите, но рекомендациям уважаемых людей я верю больше, чем вашему мнению, — категорически подытожил он и удалился.

Когда Бруно ушёл, немного растерянная и пристыженная Берна сменила гнев на милость по отношению ко мне и доверительно рассказала вкратце историю семьи. Её племянники потеряли родителей семь лет назад, и теперь старший сын, Бруно, воспитывает своих младших сестру и брата. Однако должного внимания уделить им не может, поскольку ведёт дела семейной компании.

Теперь-то мне более-менее понятно настроение Хосефины и Лео. Бедные дети…

Глава 2

Хозяин дома выделил мне для проживания достойную моего социального статуса — всё-таки учитель! — комнату. Вечером я отдыхала и приводила в порядок свои вещи. Мне стало так грустно и одиноко. И в какой-то мере совестно за то, что обманываю эту семью. Ведь я ничем не смогу помочь им…

Я немного увлеклась и вместо того, чтобы заштопать дыру на носке, сделала из него зверька, пришив ему глаза от медвежонка, нашедшегося под кроватью. Новое изделие я прозвала своей совестью.

Во время разговора с «совестью» меня чуть не застукала Вера — женщина, которая работает здесь и которая отговаривала меня наниматься учителем в этот дом. Оказывается, в прошлом она была актрисой театра.

Вера — особа любопытная и внимательная. Она почти сразу, как только вошла в комнату, спросила меня о моей одежде: правда ли, что люблю носить её на три размера больше? Ну, конечно, я ответила: да! Как иначе?

Как же тяжело врать: я уже несколько раз чуть было не представилась Алексой вместо Розы. Надо быть внимательней. Скорее бы ужин! Я так давно не ела, а на голодный желудок мозг соображает ещё хуже.

В ожидании ужина я спустилась в гостиную, где меня подловил Лео — маленький ботаник.

— Роза, — с важным видом начал он, — подскажи мне, пожалуйста, в каком городе Греции родился скульптор Полимед?

— Поли-поли… что?

— Полимед, — повторил Лео. — В твоей анкете написано, что ты изучала историю искусства. Поэтому я и спрашиваю.

— Да-да, Лео, дорогой, всё верно, — пыталась я принять невозмутимый вид. — Я закончила много курсов! Думаю, Полимед родился… Дай-ка вспомнить…

— Привет, — раздался спасительный голос за спиной.

— Как дела? — обернулась я на голос и весело спросила у вошедших в гостиную Бруно и высокой блондинки.

— Мира, это Роза Очавал! Роза, это Мира, — сразу же представил нас хозяин дома.

На голоса в гостиную спустилась и Хосефина.

— Привет, моя дорогая невестка! Видела, какая у нас классная няня? — подмигнула она, покосившись на меня, и я заметила, как напряглась «невестка». — Разве не так, Бруно? — продолжила она подливать масло в огонь. — Ты только посмотри, какие у неё красивые зелёные глаза и классная фигура! Кроме того, она будет теперь постоянно жить с нами. Да, Роза, ты ведь не покинешь нас? Тебе понравилось у нас, я надеюсь? Ты ведь уже успела оценить, какой у нас классный старший братик, да, Роза?

— Хосефина, ну хватит уже! — осёк её брат.

— Приятно познакомиться, — протянула мне руку блондинка. — Ты и вправду очень красивая!

— Сенкью, ю ту, — ответила я на далеко не совершенном английском.

— Давайте к столу, — спасла нас от затянувшейся неловкой паузы Берна.

Как только мы уселись за стол, Хосефине непременно понадобилось притащить телевизор. Ох уж это поколение, без телевизора поесть спокойно не могут!

— Я не хочу пропустить музыкальный фестиваль, — пояснила она в ответ на недовольство Берны, которую поддержал и Бруно. — Если нельзя смотреть телевизор за ужином, тогда я не буду есть!

— Ладно, — сдался Бруно. — Пусть она делает что хочет, тетушка! Лишь бы поужинала… Только садись за стол, Хосефина, — просительно-приказным тоном велел он сестре.

По телевизору шли новости, где, как назло, в сводках показывали случившееся на четырнадцатом шоссе дорожно-транспортное происшествие, — то самое, в которое попала и я.

— Полиция обыскала всю округу, чтобы найти подозреваемую в убийстве первой степени тяжести. Но поиски не дали результата. Сегодня в студии побывали родственники подозреваемой Алексы и попросили беглянку сдаться.

Увидев на экране плачущего отца, я вздрогнула. Моё сердце так сжалось, что я подумала: оно вот-вот остановится. Бедный папа! Как же ему сейчас тяжело…

— Хосефина, немедленно выключи телевизор! Я не выношу эту жёлтую прессу, — попросила Берна.

Я, опередив Хосефину, тут же бросилась к телевизору, чтобы отключить его. Ведь если сейчас покажут мою фотографию, то я вряд ли смогу всё объяснить присутствующим на ужине.

Хосефина тоже среагировала немедленно и стала кричать, чтобы я не выключала телевизор, ведь сейчас начнётся её любимый фестиваль.

А я, как назло, не могла найти это проклятую кнопку выключения! И когда на экране показалась моя фотография в профиль в тюремной одежде, я, не раздумывая, закрыла экран подолом платья.

— Не нужно тебе это смотреть, дорогая Хосефина, — дрожащим голосом сказала я.

— Вы ведёте себя неадекватно, — недоверчиво и удивлённо протянула Берна.

Конечно же, она была права. Со стороны мой поступок выглядел, мягко говоря, не очень.

— И кто вы такая, милочка, чтобы диктовать нам, что мы должны смотреть, а что нет? — продолжала тётушка.

— Видите ли, — начала я оправдываться, — когда я смотрю новости, то начинаю нервничать.

— Слишком нервничать, — поправила меня женщина.

— Ответьте на вопрос, Очавал, — вмешался Бруно в наш диалог.

— Эти новости портят людям ужин и, как следствие, аппетит, — с умным видом продолжила я, тут же очень кстати вспомнив про исследования американских учёных о вреде эмоциональной нагрузки во время ужина. — Вы ведь не хотите, чтобы вас настигла диарея? Да-да, самая обыкновенная диарея! Учёные доказали, что после такого стресса люди всю ночь бегают — из постели в туалет, из постели в туалет. Я уверена: вы не хотите, пардон, провести так свою ночь.

— Вы отменная грубиянка, милочка!

— Берна, перестань! — осадил её Бруно. — Роза занимается детьми, и если она считает, что это вредно, так тому и быть. В конце концов, она достаточно компетентна, чтобы мы прислушивались к её мнению.

— Та-ак, вы хотите сказать, что я не посмотрю фестиваль? — угрожающим тоном уточнила слушавшая наш интеллектуальный спор Хосефина.

— Решение за Розой, — предусмотрительно переложил на меня ответственность осторожный Бруно.

— Да-да, всё так, никто в этом доме не будет больше смотреть телевизор, — категорически подвела я итог спора. И уточнила: — А кто выступает? Какая группа?

— «Дивидидос»… — недоверчиво ответила Хосефина.

— Да-да, знаю такую. Что ж, думаю, её можно будет посмотреть, хорошая группа! — подмигнула я девочке.

Пока «взрослые» обсуждали работу, мы с Хосефиной слушали «Дивидидос». Я обожаю эту группу. Но я так увлеклась, что и не заметила, как уже все сидящие за столом удивлённо наблюдают за моими ритмичными движениями головой.

— Так когда принесут основное блюдо? — спросила я, пытаясь сделать невозмутимый вид, но краем глаза видела, как Хосефина тоже выпучила на меня глаза.

Наконец принесли ужин, который, конечно же, не угодил Берне. Мне кажется, этой женщине угодить просто невозможно.

Но я не ела практически сутки, и мне было абсолютно всё равно, насколько тяжёлые эти кальмары или лёгкие.

— Девочка, ты всегда так ешь? — спросила Вера.

— Она ест как арестантка, — ответил ей Лео, и я чуть не подавилась куском хлеба. — На днях я видел документалку, вот там как раз показывали арестантов, и они ели так же жадно, как наша Роза.

— Я не арестант, Лео, — ответила я аккуратно, но Бруно уже смотрел на меня как-то странно. — Я всегда так ем. В моей стране блюду не позволяют остыть, это неуважение к кухарке.

— Серьёзно? Разве вы не местная? — рассмеялся Бруно.

— Да, именно так, — невозмутимо подтвердила я. — Но мои предки…

— Хватит, у меня уже разболелась голова, — остановила нас Берна.

* * *

Делая вечерний обход, я сначала зашла к Хосефине. Убедившись, что ей не нужна моя помощь в выполнении домашнего задания по предметам, направилась к Лео. В отличие от сестры у него были вопросы по литературе.

Он дал мне книгу, чтобы я помогла разобраться в пьесе.

Мне ничего не оставалось, как сделать вид, что мы сейчас с ним во всём разберёмся.

— Ан-дрес пре-да-вал-ся мрач-но-му-у пес-си-миз-м… му, из-ну-ря-изнуряя се-бя мысл-ля-ми о…

— Пожалуйста, твоё молоко, Лео, — спасла меня из безвыходной ситуации вошедшая Вера. — Роза, добрый вечер! Вы пришли пожелать детям спокойной ночи?

— Да, Вера, именно так!

— Прошу, продолжай читать, дорогая! Мне так нравится, когда читают вслух. Мой покойный муж с самого первого дня нашего знакомства всегда читал мне перед сном.

Я хотела отвертеться от неё, но к её просьбе присоединился Лео, и я уже не могла отказать.

— Его тя-гост-ный опыт повергал его жизнь в оди-но-чес-тво и изо-ли-изо-ли-изолированность. Да, именно так: изолированность.

— Ты читаешь намного хуже, чем я, девочка, — подытожила Вера.

И она, к сожалению, была права. Живя в маленьком городке, я получила уровень знаний на тройку. Чтение было моим самым нелюбимым предметом. Но я же не могу сказать Вере, а заодно и Лео, об этом.

— Видите ли, у меня очень устали глаза после долгой поездки.

— А-а-а, да, конечно, понимаю, сочувствую! А откуда ты приехала? С Луны?

— Да будет вам, Вера, — прервала её я. — Давайте почитаем в другой раз, — рассудила я. — Может быть, по очереди?

— Может быть, может быть, — прищурила она глаз.

— Вот и славно, — облегчённо парировала я, выходя из комнаты. — Лео, спокойной ночи! Вера, сладких снов!

Придя в свою комнату, я не могла найти себе место. Увидев папу в телевизионной криминальной хронике, я решила: обязательно надо позвонить ему и хотя бы сообщить, что со мной всё в порядке. Да, отец будет просить меня сдаться, но на то он и отец.

Как назло, мой телефон, а точнее, телефон Розы был разряжен. Недолго думая, я пошла на поиски зарядного устройства. Наверняка в кабинете его можно найти.

Но как только вошла в кабинет, услышала в коридоре приближающиеся голоса Бруно и Миры. Не придумав ничего лучшего, я спряталась за плотную штору.

— По моим наблюдениям, она вроде бы понравилась Лео, как ты думаешь? — сказал Бруно. — Завтра предложу ей ставку в полторы тысячи евро, надеюсь, согласится.

Полторы тысячи евро?! От услышанного я буквально подавилась слюнями и тут же закрыла рот рукой, чтобы не выдать себя.

— Решать тебе, но с тех пор, как эта Роза появилась здесь, у меня такое чувство, что она повсюду! Прямо-таки вездесущая! — ответила Мира, а я еле сдержалась, чтобы не рассмеяться.

Когда парочка решила подняться в комнату Бруно и вышла из кабинета, я нашла на столе зарядку и вернулась в свою комнату.

Я трижды пыталась дозвониться до Хермана, но так и не смогла. Отца тревожить я не стала, решив, что позвоню завтра. Сегодня был перенасыщенный событиями и впечатлениями день, и, пожалуй, надо поспать.

Глава 3

— Нужно ехать в больницу, так мы можем потерять ребенка! — измеряя гостиную шагами, причитала тётушка Берна.

— Лео, тебе стало легче после приема таблетки? — спросила я в надежде услышать «да».

— Нет, — печально ответил Лео.

И мы приняли решение ехать в больницу.

На въезде в город нас остановил полицейский. А ведь я просила не гнать так, несмотря на то что Берна уже начала угрожать водителю увольнением.

— Ваши документы! — попросил представитель закона, и водитель передал ему через окно водительское удостоверение.

— Женщина, вам плохо? — обратил полицейский внимание на то, как я согнулась. Я же делала вид, будто что-то ищу на полу.

— Нет-нет, всё хорошо, — ответила я, сгибаясь ещё ниже.

— Что с вами, Роза? — обеспокоенно спросила Берна.

— Я хочу умереть.

— Ну и шуточки у вас!.. Уважаемый, с удостоверением, надеюсь, всё в порядке? Мы можем ехать? Моему племяннику и, похоже, его няне срочно нужно в больницу.

— Да, хорошей дороги, — отпустил нас полицейский.

Как только мы отъехали, я с облегчением вернулась в нормальное положение.

Мы уже подъезжали к району, где находилась больница, как вдруг краем глаза на открытой террасе кафе я увидела Хермана. Моего Хермана! Он сидел за маленьким круглым столиком и читал газету. Бедный мой! Наверняка переживает. И только я подумала об этом, как увидела около его столика какую-то девушку. Херман совсем не по-дружески обнял её за талию и предложил сесть. Да как он?!

— Мы уже приехали. Вы выходите? — услышала я голос Берны.

— Можно мне остаться в машине?

— Но, Роза, пожалуйста, пойдём со мной, — жалобно попросил Лео, и я сдалась.

В конце концов, попробую из больницы позвонить отцу.

Заприметив телефон около входа, я нащупала в кармане монеты и пошла звонить — сразу, как только Берна и Лео зашли в кабинет к врачу.

Трубку никто не взял, и я не расстроилась. Я очень хотела услышать голос отца, но что ему сказать — я не знала. Вдруг его телефон прослушивают или он станет упрашивать вернуться? Я бы не вынесла этого. Уж лучше схожу к нему вечером, чтобы хоть одним глазком увидеть его.

* * *

Когда мы вернулись домой, нас с порога встретили крики Бруно и Хосефины. Неизвестно, что на этот раз они не поделили, но кричали эти двое из моей комнаты. И я, как всегда вовремя, вспомнила, что утром оставила на кровати дневник.

Промчавшись мимо Веры, я прямой наводкой ринулась к себе в комнату. Рассерженный Бруно за что-то отчитывал Хосефину и размахивал моим дневником, как дирижёр перед оркестром. Они не прервали спор даже при моем появлении.

— Что случилось? — спросила я, пытаясь забрать у Бруно свой дневник.

— Бруно обвиняет меня в том, что я украла часы бабушки. Но как я могу украсть то, что по праву предлежит и мне? Согласись, Роза! — психовала Хосефина.

— Наверное, да, — подтвердила я. — А ты и вправду взяла их? — мягко спросила я девочку, пытаясь тем самым снизить накал страстей.

— Да, я же сказала: взяла! Но Бруно не дал мне денег на косметику! И что мне оставалось делать? Идти самой воровать или что-то продать, — скрестила руки на груди Хосефина.

— Бабушкины часы — это семейная ценность, понимаешь: се-мей-ная! Значит, не только твоя, но и принадлежит всем нам, — не мог успокоиться Бруно. — Ну как же ты не поймёшь элементарных вещей?! Ты же могла взять и продать что-то попроще?! — кричал Бруно.

— Нет, не могла! — фыркнула рассерженно Хосефина. — В следующий раз… В следующий раз возьму и продам… свою честь! — победно выкрикнула она, довольная своей остротой.

— Хосефина! — вмешалась я. — Выбирай выражения!

— Что, Роза? Ты не готова слушать такое? Слишком стара для всего этого?! Да?!

— Прекрати, Хосе! — попыталась я её обнять, дрожавшую от возмущения и обиды, но Хосефина лишь ещё больше психанула и выбежала из комнаты.

— Что вы здесь делаете? — спросил Бруно, наконец-то обратив на меня внимание.

— Я хочу забрать свой дневник, — объяснила я, и Бруно понял, что выглядит глупо, ведь он находится не в своей, а в моей комнате.

— Простите, я прочитал всего пару строк, честно, — смутился он, подавая мне дневник. — Расскажите, что стало с вашими родными? Почему вы не вместе?

— Я не могу рассказать вам, извините, — ответила я. — Мне надо переодеться после больницы. Идите лучше узнайте, как дела у вашего брата.

— Простите, Роза. Вот, я принёс вам чек.

— Чек?

— Да, у меня совсем нет наличных. Хотя… — Он порылся в карманах и нашёл триста евро. — Вот, держите на карманные расходы.

— Спасибо, Бруно.

И когда я, переодевшись, спустилась вниз, Вера попросила меня помочь ей на кухне.

— Отнеси хлеб на стол, Качорра, — попросила она, и моё сердце упало вниз, в бездну, от такой неожиданности и страха и там замерло. Так меня называет отец.

— Что ты сказала? — сделала я вид, что не расслышала.

— Я сказала: Качорра, отнеси хлеб на стол. Тебя ведь так зовут, правда? — спросила Вера, глядя мне прямо в глаза своими красивыми очами и просвечивая меня насквозь, как рентгеном.

— Н-н-но… откуда ты?.. — заикаясь, спросила я.

— Прочитала сегодня в газете, — пояснила Вера. — Ты Алекса Стоун, сбежавшая преступница, которую обвиняют в убийстве нотариуса. У тебя три минуты, чтобы убедить меня не вызывать полицию!

— Я не убивала его, Вера, поверь мне, это ошибка!

— Неубедительно. У тебя две минуты.

От волнения у меня задрожал голос, но я постаралась как можно скорее взять себя в руки и рассказала Вере, что меня кто-то подставил и я должна выяснить кто. Я объяснила, что пришла в ту ночь к нотариусу, чтобы договориться с ним, но нашла его убитым. Вызвала полицию, но те и слушать ничего не стали — увезли меня с места преступления и кинули за решётку.

— Почему ты не осталась ждать суда? — спросила Вера. — Сбежав, ты только ухудшила ситуацию.

— Если бы я не сбежала, то умерла бы там, — зарыдала я. — Кто я такая, чтобы мне поверили, чтоб меня выслушали и поверили, что я невиновна?! Так оно и случилось: никто меня и не стал слушать. Я не могу вернуться к родным, потому что они будут настаивать на моём возвращении в тюрьму.

— Я не знаю до конца, правду ли ты говоришь, но сердце подсказывает, что правду, — раздумывая, видимо, как же всё-таки со мной поступить, сказала Вера. — У тебя добрые глаза. Вряд ли у преступников такой добрый и чистый взгляд. Но что же ты собираешься дальше делать? Вряд ли у тебя получится всю жизнь прятаться под чужим именем и в этом особняке…

— Я пока не знаю, — призналась я, вытирая слёзы со щёк. — Я хочу заработать достаточно денег, чтобы нанять адвоката. Но вот какая незадача: Бруно выписал чек на имя Розы, и я не смогу его обналичить по понятным причинам. Вера, пожалуйста, не выдавай меня. Проси что хочешь, только не выдавай, — попросила я, не надеясь услышать обнадёживающий ответ.

— Ладно, пока оставим этот разговор, — подвела черту Вера. — Я подумаю, что мне делать с тобой, а пока давай накроем на стол и сделаем вид, что ничего не случилось. И да, один момент!

— Какой, Вера?

— В своё время в театре я сама шила себе костюмы. Кстати у меня в комнате оказалась швейная машинка, поэтому я могу ушить твою одежду. Кажется, она тебе слегка большевата, — усмехнулась Вера.

С огромной благодарностью я обняла Веру крепко-крепко, и в этот момент у меня на душе стало так легко. Легко от того, что хотя бы с одним человеком я могу больше не притворяться…

После ужина я взяла в чемодане Розы несколько платьев, пошла с ними к Вере, и та помогла мне их перешить. Наконец-то у меня будет одежда по размеру, а то в Розиных платьях я могла бы сама себя потерять иногда.

Глава 4

— Куда это вы крадётесь? — услышала я в темноте.

— Бруно, это вы? Почему не спите? — немного невпопад спросила я хозяина, теребя в руках кроссовки.

— Да, это я, Бруно. Но лучше расскажите мне, где вы были так поздно?

— Я… я ходила на пробежку, — не придумав ничего более убедительного, соврала я.

— А зачем сняли кроссовки? — спросил он, включив свет. — Что с вашим платьем?

— А что с ним? — стала я машинально поправлять одежду.

— Оно словно стало на пять размеров меньше…

— Десять!

— Что десять?

— Ничего не десять! Я пойду наконец? — сердито ответила я.

— Зря вы сердитесь, Роза, — примирительно упрекнул меня Бруно. — Вы не ответили мне на вопрос. Зачем вы сняли обувь?

— Чтобы не запачкать пол! Это же очевидно. Кроссовки в грязи, я, кажется, наступила пару раз в лужу, а здесь белый ковер. Нехорошо было бы наследить на нём, — и ретировалась.

Добравшись до своей комнаты, я скинула с себя одежду и упала на кровать, не переодевшись в ночнушку. Но очень скоро поняла, что это плохая идея, ведь утром могут зайти дети.

Перед сном ещё некоторое время дала себе насладиться теми впечатлениями, которые принесла сегодняшняя вылазка из дома.

Пусть мне и не удалось поговорить с отцом, хоть я и жалею теперь об этом, но я увидела его — и это уже большая награда! А тот разговор, который мне удалось подслушать в церкви, куда я зашла на обратном пути, был очень кстати. Теперь я знаю, почему отец не брал трубку: ведь у него не оплачены счета, а в приходе дела идут настолько плохо, что всю выручку из нашего кафе-магазина папа отдаёт им.

С самого утра попрошу Лео помочь мне оплатить счёт через интернет и позвоню в церковь, чтобы нашли за алтарём спрятанные мною деньги.

* * *

— Удивлена, что ты ещё здесь, девочка!

— И тебе доброе утро, Вера, — улыбнулась я.

Вера решила, что я сбегу ночью. Признаться, у меня были такие мысли, но тогда бы я лишь подтвердила свою виновность. А мне это не нужно.

Но от того, что Вера знает правду, одновременно легко и тяжело. Легко, потому что теперь мне есть с кем поговорить по душам, не строя из себя Розу тридцати двух лет, и я могу быть собой, обычной двадцатипятилетней девчонкой, у которой одежда по размеру. И ещё Вера обещает помочь с поиском убийцы. А сложно потому, что теперь она хочет узнать обо мне всё и постоянно ждёт какого-то подвоха с моей стороны.

Завтрак прошёл напряжённо.

Хосефина зла на Бруно из-за домашнего ареста, а Бруно зол на неё из-за бабушкиных часов. И между этих двух огней не очень комфортно находиться.

Когда дети отправились в школу, Бруно спросил об их успехах. Я не сразу нашла, что ответить. Я же не скажу, что с чтением помогает Вера, потому что я читаю не ахти, а с домашним заданием им лучше справляться самим, потому что так принято в Штатах.

— Ну, Лео мне хочется обнять, — ответила я, — а Хосефину, напротив, задушить.

— Всё так плохо? — рассмеялся Бруно. — Хотя я вас отлично понимаю. Мне иногда хочется того же.

— Ну посудите сами: в тетрадках у Хосе рисунки вместо конспектов, оценки ниже, чем унитаз для карлика, в дневнике — одни замечания.

— Но я уже наказал её на месяц, — пояснил Бруно.

— И сделали только хуже, — запальчиво возразила я.

— Хуже?

— Конечно, все эти поступки Хосе — лишь способ привлечь к себе внимание, — принялась объяснять ему я как воспитатель с приличным профессиональным опытом. — К ней нужен особый подход. Я его пока не нашла, но всему своё время. Она очень старательная девочка, однако сейчас бунтует. Ей сложно, она потеряла родителей, а ещё и родной брат не защищает её, а наоборот. Оставьте нравоучения Берне, будьте просто братом — старшим мудрым и любящим братом.

Бруно ничего не ответил на это, но по его реакции я видела: он понял мою мысль. И здесь не надо быть психологом с дипломом, чтобы понять, что затеяла Хосефина: ей просто нужно побольше обнимашек. Я уверена.

— Почему ты делаешь это? В чём ты меня хочешь убедить? — спросила Хосефина, когда я пришла к ней с пламенной речью о том, что ей надо постараться подтянуться в учёбе, чтобы не остаться на второй год.

Хотя тут и так всё ясно: если Хосе останется на второй год, значит, меня уволят за некомпетентность, что будет совершенно правильно и вполне логично. Второгодница Хосефина — мой педагогический брак!

— Что ты хочешь от меня? — вопрошала Хосе.

— Ты прикладываешь усилия и заканчиваешь этот год без троек — я даю тебе 500 евро.

— Идёт! — воскликнула хитрая девчонка. А мне захотелось щелкнуть её по хитрому веснушчатому носу. Но я сделала усилие над собой, чтобы сдержаться.

«Воспитывая своих воспитанников, я работаю в то же время над собой», — сделала я вывод. Но, кажется, пытаясь подтянуть свой уровень, я иногда, как бы мягче выразиться, перегибаю палку. Вот, например, слегка погорячилась с перешивкой платьев. Да так, что теперь ни один мужчина в доме не сводит глаз с меня, включая Лео. Я всерьёз уверена, что малец просто влюбился в меня по уши. Он смущается, когда я начинаю с ним разговаривать, и несколько раз я поймала его вороватый взгляд на моей груди, но сделала вид, что не заметила.

— Роза, Хосефина, где вы? — услышала крик за дверью.

Мы выбежали в коридор и увидели, как в гостиной на полу лежит Бруно, а рядом с ним стоит испуганная Вера с окровавленными руками. Надеюсь, она его не убила.

— Что вы стоите как вкопанные?! Помогите мне его поднять! — заорала на нас Вера.

Мы спустились вниз. Хосе принесла полотенец и льда, я помогла Вере положить Бруно на диван.

Наложив повязку, нам удалось остановить кровь. И через несколько минут Бруно пришёл в себя.

— Что случилось, брат? — чуть не плача, спросила Хосефина. — Кто тебя ранил?

— Рабочие, — морщась от боли, ответил бледный Бруно. — Они устроили настоящий бунт на фабрике. В стране кризис, и мы попали под большое сокращение, с чем, конечно, не согласны работники, — пояснил он. — На прошлой неделе они собрали целый митинг, где обещали нам большие проблемы, если мы не вернём на фабрику сокращённых рабочих. Но мы ведь не можем этого сделать. Нам нечем платить им за работу. А сегодня днём мне даже звонил один из них и угрожал. Когда я приехал домой, то увидел, как двое мужчин что-то пишут на нашем заборе. Я вышел, чтобы отогнать их.

— Но тут они тебя опередили, — вставила своё слово Хосефина.

— Хосефина! — укоризненно остановила её я.

— В общем-то, да, — через силу ответил Бруно.

— Вам надо к врачу, это добром не кончится. Нельзя медлить ни минуты, вы ведь уже потеряли столько крови, — вмешалась я.

— Нет! Ни в коем случае! Позвоните нашему семейному доктору, пусть он приедет, — попросил Бруно.

* * *

Наутро Бруно проснулся от сильной боли в голове и увидел… спящую рядом голенькую Розу, то есть меня. Он заглянул под одеяло, но, несмотря на то что и сам был неглиже, всё же не верил, что между нами могло что-то произойти. В конце концов, Роза не в его вкусе, да и с работниками он бы никогда не завёл романтических связей. Он был мужчина строгих правил!

— О, вы проснулись! — зевая, сказала я.

— Что вы здесь делаете, позвольте спросить вас? — шёпотом прошипел Бруно, укрываясь одеялом.

— Как что?! Вас караулю. Вы долго не могли уснуть, а потом сильно бредили. Я не могла оставить вас одного, не дай бог что-нибудь случилось ещё похуже, — разъяснила я непонятливому хозяину.

— Спасибо, что… остались, — запинаясь, поблагодарил он.

— Не благодарите. Мне было очень-очень приятно!

— Роза! — возмущённо воскликнул он.

Но я уже была одной ногой за дверью и сделала вид, что не слышала его возмущений.

Из-за такой ночи безумно хотелось спать. Вера, когда мы остались с нею одни, даже стала подшучивать, мол, имеет подозрение, что между мной и Бруно что-то было! Ведь она приметила, что мы оба чувствовали себя за завтраком неловко, словно нас застали за чем-то неприличным.

— Отчасти это так, — пошутила я, и Вера, кажется, была в шоке.

Но, как бы там ни было, Бруно всё же снял наказание с Хосефины!

Однако в этой семье не бывает идиллии, это я уже заметила. Если потух один вулкан, то следом обязательно взорвётся другой. Так и случилось.

Бруно, хотя просил всех молчать, сам же для чего-то рассказал о вчерашнем инциденте своей тёте. А та и не собиралась держать язык за зубами — поведала всё в подробностях своей любимой Мире.

— Ему наложили восемь швов?! — восклицала Мира.

— Ну, вообще-то пять… — вмешалась я в их разговор и тут же пожалела.

— Откуда ты-то знаешь, Роза? — обернулись они обе ко мне с удивлёнными лицами.

— Я вызывала доктора, помогала ему оказывать Бруно помощь. А потом помогла Бруно подняться в комнату и следила за ним всю ночь, — сделала я подробный отчёт.

Я не знаю, зачем сказала это. Видимо, моя двойная жизнь даёт о себе знать — мне тяжело постоянно притворяться кем-то другим. Я устала.

И когда Бруно пришёл домой, то Мира потребовала от жениха объяснений. Однако тот, разумеется, всё опровергнул.

И тогда Берна обвинила меня во лжи.

Глава 5

Сегодня я наконец-то смогла дозвониться до Хермана. Я не успела спросить, кто тогда был с ним, да это было совсем не важно. Главное, что я услышала его.

Он назначил мне встречу в нашем парке, но Вера не хочет, чтобы я ехала на неё, — чувствует подвох. Засаду.

— Рик отвезёт тебя, — сказала она так, что спорить с ней было бесполезно.

Рик — водитель в семье Маравия.

— Ты всё ему рассказала? Но зачем, Вера?! — воскликнула я.

— Не всё, а только малую часть, — успокоила меня Вера. — Не волнуйся, он свой. Не выдаст. Он отвезёт тебя на место встречи и подождёт, чтобы привезти домой. Если Рик увидит засаду, то тут же увезёт тебя. Если я ошибаюсь, то вечером открою бутылку вина и мы выпьем за твоё благополучное возвращение.

— Договорились, — ответила я. Но про себя подумала: разве Херман, мой Херман, сможет предать меня?

Мои мысли о предстоящей встрече прервали приехавшие из школы дети. У Хосе, как всегда, всё плохо, у Лео — отлично, и он рад быть дома. Да, ещё раз убеждаюсь по его полным нежности взглядам в мою сторону, что, кажется, он в меня действительно влюбился! Но надеюсь, что это всего лишь привязанность, желание восполнить потерю родной матери… Однако на всякий случай при нём надо постараться ходить в кофте с закрытым декольте.

— А почему ты с чемоданом, тётя? — спросила Хосе, когда Берна переступила порог гостиной.

— Я поживу какое-то время у вас, — ставя на пол свою нелёгкую поклажу, ответила Берна. — Мне начали названивать какие-то сумасшедшие, и я не хочу, чтобы однажды они пришли ко мне домой.

— Мы очень рады, — сквозь зубы сказала Вера и пошла готовить чай. — Роза, сделай милость, окажи мне помощь, — любезно кивнула она мне.

— Качорра, нам нужно что-то делать! — воскликнула Вера, когда мы очутились на кухне одни. — Берна, как пиранья, будет весь день следить за нами, а тебе же нужно уехать.

— Не переживай, я сделаю ей свой фирменный коктейль, — успокоила я.

— Как он называется?

— Коктейль от Качорры, — прыснула я в кулак.

— Не сильно оригинально. Я хотела спросить: а почему Качорра?

— Так меня папа называет ещё с детства. Он говорит, что это имя отражает мой нрав, — объяснила я.

— В чём-то он прав, — рассмеялась Вера. — Тебе слово в карман не положишь.

— Нет, там, кажется, не так говорится. За словом в карман не полезешь — вот как! — попыталась я найти более правильное выражение.

— Милая, я в таком возрасте, что мне плевать, как там говорится. Я как помню, так и говорю, — звонко рассмеялась Вера. — Но как ты заставишь Берну выпить свой коктейль?

— Доверься мне! — подмигнула я и смешала в кастрюле спиртное всех видов, какие только нашла в баре.

Долго уговаривать Берну выпить мой напиток не пришлось. После эмоционального разговора, который слышали все, кто был дома, она сама пришла на кухню с просьбой налить ей чего-нибудь покрепче чая. И судя по тому, что она залпом сразу выпила половину напитка, разговор был для неё неприятным.

— Скажи-ка мне, Роза, ты действительно хочешь охмурить моего племянника? — заплетающимся языком спросила у меня Берна.

— Какого племянника? — удивилась я.

— Ну, конечно, старшего!

— Дак она уже и так залезла к нему в постель, — вмешалась Хосе.

— Что?! — чуть не протрезвела Берна.

— Ничего, Хосе, как всегда, немного шутит, — миролюбиво сказала я, аккуратно забирая у тётушки стакан. — А вам лучше прилечь. День у вас, кажется, был тяжёлый.

Вера проводила Берну в её комнату, а я пошла на поиски Рика. Пора было ехать.

До центрального парка, что располагался в самом центре нашего небольшого городка, мы доехали за двадцать минут. Вера не обманула, когда сказала, что Рик — самый быстрый водитель в городе. Хотя мне сравнивать не с кем. В моей семье машины не было. Отец после смерти матери всю жизнь работал, чтобы только у меня было всё, а в последнее время кафе-магазин не приносит желаемой выручки, и мы еле-еле сводили концы с концами. А Херман водить не умеет, поэтому наш с ним транспорт — это велосипед или мопед, взятый напрокат.

— Стой, Рик! Останови, пожалуйста, вот здесь, возле театра, — попросила я.

— На площади? — спросил водитель.

— Да.

— Но здесь нельзя вставать, если только ненадолго… Ты не пойдёшь?

— Нет. Когда мы проезжали мимо банка по той узкой улице, что ведёт на эту площадь, я увидела машину, в которой сидел мой отец с каким-то мужчиной. Это наверняка детектив или кто-то из них. Мой мир рухнул, Рик.

Я больше не смогла сдерживать слёзы. Рик молча сидел на переднем сиденье и ждал, пока я прорыдаюсь.

— Не сдерживайся, — сказал он мне, и я сама не заметила, как мою истерику разбавил крик.

Как самые родные и близкие люди смогли предать меня? Что им пообещали эти детективы? Да какая разница?! Как они могли?! Как он мог. Отец, понятно, от отчаяния, но Херман… Он говорил со мной по телефону и сам предложил встречу.

Глава 6

Алекса Стоун утонула в реке. Эту весть услышала по радио и принесла мне Вера.

— Знаешь, Алекса, это же хорошо, что они в этом уверены, — сказала она мне.

— Ты не понимаешь, Вера, — стала объяснять я. — Они врут, им зачем-то нужна эта правда. И варианта два: или они здорово облажались, не поймав меня вчера, или это очередная уловка. Ведь те, кто меня знает, точно будут уверены, что я постараюсь эту ложь опровергнуть.

— Тогда тебе нужно сделать вид, что это правда. Хотя бы на время, — сделала вывод Вера.

— Верно! Пусть думают, что Алекса Стоун погибла.

За завтраком Хосе сообщила, что сегодня вернётся позже. Бруно разрешил сестре пройти практику на фабрике, и у девочки столько стоящих идей!

— Я хочу создать кислые макароны, — гордо заявила она.

— Зачем? — поинтересовалась я.

— Чтобы у тех, кто их съест, стало такое же лицо, как у моего братца, — рассмеялась она.

Я тоже чуть было не засмеялась, но в последний момент сдержалась — и правильно сделала: судя по лицу Бруно, ему шутка не понравилась.

— А ты, кстати, знаешь, что друг Бруно хочет познакомиться с тобой? — спросила Хосе у меня.

— Со мной? Ты ничего не путаешь? — удивилась я.

— Да-да! Разве Бруно не сказал?

— Нет, — презрительно посмотрела я на Бруно.

— Я решил, что вам это не интересно, и поэтому не сказал ничего, — объяснил он свой поступок, не глядя на меня и краснея.

— А что это ты, братец, решаешь за Розу?! — начала возмущаться Хосе, и я её поддержала.

— Мне, однако, пора на работу. Поговорим позже! — закончил он разговор и вышел из-за стола. Быстро же съехал он с темы, этот Бруно!

Мы с Верой навели порядок в доме и пошли в сад подышать свежим воздухом. Вчерашний случай всё ещё не выходил у меня из головы. Я не могла найти оправданий для отца и Хермана. Может быть, отец решил, что так будет лучше для меня, но Херман!.. Он мог бы предупредить меня, и я уже сама решила бы, идти мне на встречу или нет. Безусловно, есть и плюсы: сейчас меня никто не ищет, а значит, на какое-то время я могу выдохнуть.

— Не обижайся на отца, дорогая, — успокаивала меня Вера. — Жених у тебя вместо этого может быть другой, а вот отец…

— Вера!

— Я серьёзно. Присмотрись к нашему Бруно, мне кажется, что ты ему тоже нравишься, иначе он уже познакомил бы тебя со своим другом, — посоветовала она то ли в шутку, то ли всерьёз. — Но, кроме шуток, я хочу помочь тебе доказать твою невиновность. Но ты должна мне рассказать всё. Всё, как было на самом деле.

— Ты права. Это случилось три месяца назад. Я была нормальной, обычной девчонкой, работала на улице…

— На улице? Тогда ты не была нормальной девчонкой, — перебила меня Вера. — Я не знала, что у тебя было такое прошлое.

— Да как ты могла такое подумать?! Я кофе на улице продавала, а не то, что ты там себе напридумывала.

— Прости! Прости, ради Бога, продолжай.

— Я, как обычно, продавала кофе и встретила своего друга, продавца газет Нео. Он был очень расстроен: газеты плохо продаются, а он сам уже давно несчастлив и не рад своей жизни. Я постаралась его переубедить, ведь унывать причин нет: мы здоровы, нам светит солнце. У тебя, Нео, красавица жена, ну и что, что под сто пятьдесят кило? Ведь её можно поделить на две! Но он не отреагировал на мои шутки, был всё такой же грустный. А потом к нам пришёл Херман и рассказал, что дом, где расположен приют святой Каталины, хотят продать, и тогда всем придётся жить на улице, ведь другого места у жильцов нет.

— Какой ужас! — всплеснула руками Вера.

— Ещё какой ужас! — подтвердила я.

— Ну а что было потом?

— Потом мы пошли к сестре Каталине и разузнали все подробности. Там как раз был хозяин дома, он же известный нотариус. И когда он ушёл, Херман придумал дурацкий план. Он предложил мне соблазнить этого нотариуса, снять эту сцену на видео и шантажировать его, пока тот не согласится не продавать дом или хотя бы оттянуть оформление сделки до того времени, пока мы не найдём новое место для прихода.

— Прости, что он предложил? — уточнила Вера, как будто не поняв меня с первого раза.

— Да, именно то, что я сказала.

— Как будущий муж может предложить такое своей невесте? Ты прости, конечно, но мне кажется, что твой Херман — подлец ещё тот! — в сердцах воскликнула Вера.

— Только теперь я это поняла. Жаль, что тогда согласилась участвовать в этой авантюре.

— Тс-с-с! Тихо! Берна идёт, — шёпотом предупредила меня Вера.

И мы замолчали, чтобы Берна не услышала наш разговор. Пришла она по мою душу: ей кажется, что я стала мало заниматься с детьми.

Я не стала уточнять, что мало — это сколько? Ведь я совсем не занимаюсь с ними. Чему я могу их научить? Я сама троечница. С Хосе мы смотрим телевизор и обсуждаем журналы, а с Лео… Вот с ним я недавно опробовала методику запоминания историй, которую нашла в журнале. Она не только тренирует воображение, но и интересна в целом. С её помощью Лео даже смог выучить историю.

— Да, у Лео я заметила прогресс. Он стал увереннее, почти не заикается. Продолжайте в том же духе, — сказал Берна и пошла вглубь сада.

— Вера, а расскажи, что стало с твоим мужем. Он тоже работал здесь? — спросила я.

— Нет, милая. Я пришла сюда после его смерти. Он был военным и погиб на службе. Мне было сложно содержать дом одной — я уже говорила, что посвятила всю жизнь театру. Тогда моя знакомая, которая знает эту семью, договорилась на работу в полставки. И вскоре я переехала сюда насовсем и продала свой дом.

— А на что ты потратила деньги?

— Кто сказал, что потратила? Не потратила! — довольная Вера засмеялась и тут же посерьёзнела: — Я смогу одолжить тебе денег на адвоката, он поможет доказать твою невиновность и убедить в ней других.

Глава 7

Когда я переворачивала третью оладью на сковороде, мне в голову пришла, как мне показалось, отличная идея насчёт рабочих, устроивших бунт на фабрике.

Выключив огонь, я пошла к Бруно, чтобы поделиться этой идеей. Может, он посчитает меня глупой, но так или иначе я всё равно выскажусь.

— Бруно, можно войти? — спросила я, просунув голову в дверь его комнаты.

— Да, конечно.

— Бруно, я тут готовила оладьи, и мне в голову пришла идея для вашей фабрики, точнее, для её рабочих.

— Говорите.

— Так вот, я переворачивала оладьи и подумала… Получается, что вы хотите избавиться от старых рабочих как от вещей. Но Вера тоже старая, точнее, пожилая, а она же отличный повар! Вы об этом знали?

— Не понимаю, к чему вы клоните?

— Так вот, а что если старые рабочие будут готовить на старой технике и выпускать пасту аля-маравия, а на этикетке мы можем, точнее, вы можете печатать рецепты от Веры? Ведь она отлично готовит и знает этих рецептов уйму!

— Да-да, вы уже сказали это. Но — нет, — отрезал Бруно.

— Подождите. Старые рабочие будут работать на старой технике и, следовательно, выпускать дешёвую линию макарон для бедняков, скупердяев или экономных. Да, может, прибыли будет меньше, но вы продадите больше. Что вы молчите, Бруно? Я сказала ерунду?! — возмутилась я.

— Нет, не ерунду… Постойте-постойте… — видно было, как в голове его работал калькулятор… — Роза! Как же я сам не додумался до такого?! Вы гений! Не будем увольнять, оставим рабочих — уйдут проблемы с профсоюзом, со всеми этими забастовками, недовольством. На сэкономленные деньги можно разработать новую упаковку, а используя в производстве старые машины, я сэкономлю на покупке новых. И в итоге все останутся в плюсе! — воскликнул он и радостно рассмеялся.

— Правда? Вам всё-таки понравилась моя идея? — уточнила я недоверчиво.

— Да, спасибо вам!

Бруно был так рад, что не заметил, как обнял меня и прижал к себе. И только спустя несколько секунд понял, что перешёл границы дозволенного.

По этому поводу, конечно, не смогла не позлорадствовать Вера. На днях она пообещала мне, что даст денег на адвоката, если я смогу развеселить или охмурить Бруно. Что это означает, я пока так и не поняла. Охмурить и развеселить — разные вещи. Но даже настоящего убийцу найти будет легче, чем увидеть, как смеётся всегда очень серьёзный Бруно, пояснила Вера. Она думает, что мы идеально подходим друг другу. Ага! Как леди и бродяга, только я не леди. Если бы в обычной жизни наши пути пересеклись, Берна бы сделала всё, чтобы помешать нам. И я могу её понять.

Нет, думать сейчас об интрижках я не могу. Во-первых, у меня есть жених, во-вторых, я беглая преступница, и мне надо решить эту глобальную проблему. Кроме того, моё спокойствие по случаю моей же смерти было недолгим. Хосе сегодня сообщила, что познакомилась на фабрике с парнем, которого Бруно устроил к ним по доброте душевной за то, что тот вернул ему проданные Хосефиной семейные часы. И кто бы сомневался, что этим парнем окажется воспитанник прихода Каталины — Санчо! Да, он хороший парень, но он точно не забыл, как я выгляжу. И если Хосе приведёт его домой, то добром это не кончится.

— Вера, я хочу написать письмо отцу, — сказала я, найдя Веру на кухне.

— Я понимаю тебя, твоё желание. Ты можешь написать письмо, а я попрошу Рика отвезти его твоему отцу.

— Спасибо тебе. Ты столько делаешь для меня! — обняла я её.

— Это тебе спасибо. С твоим появлением дом словно проснулся. Давно в нём не было столько смеха и жизни.

Вечером Рик отвёз письмо в кафе-магазин отца и оставил его в туалете, спрятав в бачок. Я просила не делать так и просто передать письмо официантке, но Рик и Вера видели слишком много детективов, чтобы упустить возможность прикинуться героями одного из них.

— Как мы узнаем, что отец прочитал письмо?

— Я вернусь туда завтра, и если твой отец такой же грустный, как сегодня, значит, он не нашёл письмо, — рассудил Рик. — И тогда я помогу ему. Ну а если все веселятся и поют, то, значит, нашли.

— Спорно, но ладно. Подождём до завтра. Главное, чтобы его нашли те, кому оно адресовано.

Когда дети улеглись спать, Бруно позвал выпить с ним по чашечке чая. Так сказать, закрепить успех идеи с бюджетной пастой, на которую я его подтолкнула. И за разговорами я узнала, что он по профессии адвокат. Он как раз закончил обучение в тот год, когда умерли родители. Бруно так и не успел поработать по специальности, ведь ему пришлось вникать в дела фабрики.

— У меня есть одна знакомая, — начала я издалека. — Так вон, она как раз ищет адвоката. Вы не могли бы её проконсультировать?

— Конечно, пусть она позвонит мне или приедет в офис.

— Она в другом городе, — поспешила ответить я. — Но позвонить сможет. Спасибо.

Глава 8

Утром Рик уехал в кафе-магазин моего отца, я помогала Вере с уборкой на кухне.

— Ты так и не рассказала до конца историю, как ты стала убийцей, — спросила Вера, протирая стол.

— Да что там рассказывать?! В день икс я вырядилась как… Ну, как та девица из твоего воображения обо мне, которая работает на улице. Мы приехали к бару, где, как мы узнали, каждый вечер засиживается допоздна наш знакомый.

— Тот, который нотариус?

— Да. Он. Я вошла в бар в вызывающем, сильно вызывающем виде. Только представь себе: на голове голубой парик, юбка еле прикрывает стыд, красные лакированные высокие сапоги на не менее высокой шпильке. Я проходила мимо нотариуса и якобы случайно задела его локтем, и тот пролил на себя содержимое бокала. Я и так бы упала — обувь на высоком каблуке придумали мужчины, и это заметно. Она сделана для того, чтобы женщины страдали.

— Ну и что было дальше?

— Этот нотариус сразу понял, кто я, судя по моему внешнему виду и поведению. И начал распускать свои ручищи. На мои слова: «Я же приличная девушка!» — смеялся во весь голос. Оно и понятно. Так вот. Херман тоже был в баре, сидел за столиком рядом и снимал нас на камеру. Когда я увидела знак, о котором мы заранее договорились, — о том, что запись сделана, я наспех попрощалась с нотариусом и поспешила уходить. Он дал мне свою визитку — на случай, если я захочу чего-то большего, чем просто поговорить.

Вера не могла понять, как связано всё это между собой. Я, если честно, тоже не понимала. Но, рассказывая эту историю сейчас, я подумала, что меня подставил Херман. Ведь, когда мы приехали домой, Херман сказал, что запись не удалась и лучше переснять при свете получше. Он попросил меня позвонить нотариусу и пригласить на встречу, но уже к себе в квартиру. И вот я позвонила Альберту, так звали нотариуса, и предложила встретиться снова. Тот, как назло, был очень рад моему звонку и, не раздумывая, согласился. На следующий день он приехал по указанному адресу в назначенное время. Мы разлили по бокалам шампанское, и он предложил потанцевать. Мне было неприятно, что меня трогает какой-то мужик, но отступить я не могла. Херман пообещал, что если что-то пойдёт не так, то он сразу же выйдет и всыплет ему по первое число. И после того как Альберт выпил третий бокал шампанского, он окончательно слетел с катушек. Он повалил меня на кровать, а на мои крики из другой комнаты выбежал Херман. Он оттащил нотариуса от меня и изо всей силы ударил его по лицу.

— Так это Херман убил его? — уточнила Вера.

— Нет, конечно! Слушай дальше. Херман ударил его, и тот упал на пол, а когда пришёл в себя, то мы рассказали ему всё. Про запись, про шантаж, про здание. И сказали, что если он не согласится не продавать здание прихода, то мы передадим эту запись его жене и в СМИ. Он сказал, что подумает и позвонит нам завтра.

— Позвонил?

— Да.

— И что было потом?

— Мы с Херманом решили встретиться около нотариальной конторы, где работает этот Альберт. Я пришла вовремя, а Херман написал СМС, что задержится. Но по телефону нотариус тоже сказал, что если мы не придём в назначенное время, то он аннулирует предложение и будет продавать здание.

Подождав Хермана еще полчаса, я решила пойти к нотариусу одна. Когда вошла в кабинет, то увидела его на полу с ножом, торчащим из груди. Я машинально подбежала к нему и зачем-то пыталась достать нож. Позвонила Херману и всё ему рассказала, он велел вызвать скорую и уходить оттуда. Я так и сделала. Через две недели ко мне домой пришла полиция, и меня арестовали. И когда меня везли в тюрьму, где я должна была ждать суда, машина попала в аварию. А дальше ты всё знаешь, — закончила я свою печальную историю.

— Алекса, ты меня прости, но ситуация настолько идиотская, что я не могу сдерживать своё негодование. Ты скажи мне: ты что, никогда не смотрела фильмов, где убивают героев? — спросила Вера.

— Смотрела… — ответила я, всё ещё не понимая, к чему она клонит весь этот разговор.

— Ты должна была знать, что нельзя бросаться к ножу, даже если он торчит из груди, и особенно если человек всё ещё жив. И, конечно, ни в коем случае нельзя убегать с места преступления! И последнее. Очевидно, что тебя подставили, но пока не понятно кто.

Вера высказала свою версию произошедшего, и я задумалась: а ведь и правда, если по камерам нашли меня, то могли вычислить и настоящего убийцу. А вскрытие подтвердило бы время убийства, и по камере проверить, кто приходил именно в это время, не составило бы труда. Наверняка детективы знали об этом. Теперь в деле ещё больше вопросов, чем ответов… Но я всё же не верю, что меня подставил Херман. Его ничто не связывало с нотариусом. Я верю в это.

* * *

Сегодня произошло настоящее чудо. И виновницей тому Вера, правда, это чуть не убило Рика. Несколько дней назад Бруно пригласил меня с детьми на выставку картин одного его знакомого. Мира как раз была в отъезде, и у Бруно выдался свободный вечер. Однако Лео пригласили на футбол, чему он был несказанно рад, а Хосе решила поработать на благо фабрики, хотя на самом деле мне кажется, что она влюбилась в своего партнёра — Алекса.

В итоге на выставку мы поехали с Бруно вдвоём. Я так думала. Оказалось, что это двойное свидание, подстроенное другом Бруно, и второй девушкой была Вероника — коллега Пабло. Эх, мужчины! Бегают за девушками, которым не нужны, и не замечают тех, кто преданно остаётся рядом в самую ненастную погоду.

И вечер был бы неплохим, если бы на это мероприятие не заявилась Мира, неожиданно вернувшаяся домой из-за отмены рейса и заставшая Бруно в компании Вероники. И сейчас ходят слухи, что они с Бруно сильно поругались. Вплоть до расставания. Но это странно. Она же не в постели их застукала, а в гардеробной. Не голыми, а в одежде. И я думаю, что Мира использовала это как повод, потому что это скандал из ничего.

Так вот, вечером, когда я вернулась с вернисажа, Вера показала мне свою кладовую. Сказать, что я была удивлена, — не сказать ничего. Чего там только нет. Это целая гримёрка на колесах. А платьев!.. Всяких разных! Вера наложила мне пробный грим, который чуть не убил Рика, а значит, задача грима выполнена и меня в таком виде точно не узнает никто, даже родной отец!

И завтра я наведаюсь к своим. Мое желание увидеть родных сильнее страха быть пойманной. Хоть я и привязалась к семье, где работаю, все же они не моя семья.

Сегодня Вера, кстати, задала вполне резонный вопрос: что будет, когда приедет настоящая Роза? Она же не будет постоянно пребывать в коме…

Глава 9

Я стояла возле больничной кровати и не верила в то, что это происходит со мной. Вчера я пришла в кафе-магазин отца и, пока пила чай, узнала, что Херман пострадал на съёмках своего нового фильма, и решила во что бы то ни стало увидеть его! Я всегда говорила, что работа каскадёром не доведёт до добра, но он не слушал. И вот сейчас он без сознания, весь перемотанный бинтами с ног до головы, словно мумия, лежит передо мной, а я даже не могу обнять его, чтобы утешить.

Конец ознакомительного фрагмента.