Райская обитель

Екатерина Шитова, 2022

Главный герой, молодой парень Филипп, в погоне за обещанным ему богатством, отправляется в деревню Райская обитель. Вскоре он обнаруживает, что жители Райской обители – сектанты. Их религия – счастье, и поначалу Филиппу и вправду кажется, что нет людей, более довольных жизнью. Но что скрывается под счастливыми улыбками обительцев? Что происходит с ними, когда на деревню опускается ночь?…

"Пройдите мимо нас и простите нам наше счастье!"

Ф. М. Достоевский,"Идиот"

Часть I

Все-таки я родился под счастливой звездой. Иначе чем объяснить то, что в тридцать пять лет у меня, самого простого парня, продавца бытовой техники в захудалом магазинчике на окраине города, ни с того ни с сего объявился богатенький дядюшка? И не просто объявился, а пообещал оставить мне свое состояние!

"Сказки!" — скажете вы. Я тоже так решил, когда нашел в своем почтовом ящике письмо, подписанное ровным, витиеватым почерком. Сейчас уже так никто не пишет. Сейчас люди вообще перестали писать бумажные письма.

В письме сообщалось, что мой дядя, некий Рудольф Вознесенский, желает видеть меня, чтобы совместно решить вопрос о наследстве."Сказки," — именно так я и подумал, а потом побежал на работу, так как уже и так опаздывал почти на час. В тот момент меня волновала лишь одна мысль — ещё одно опоздание в этом месяце, и премия в две тысячи рублей мне не светит. А у меня, между прочим, на нее большие планы. Мы с моей девушкой Мариной уже несколько недель были в ссоре, ей, видите ли, не хватало внимания, и она ушла. Ну я и решил подарить ей небольшой подарок с премии — новую сумочку или сапоги, женщины любят это.

Так вот, увидев в письме слово"наследство", я сразу же решил, что это розыгрыш. Все в магазине знали, что у меня туго с деньгами. А как еще можно разыграть меня? Конечно, вот так — заставить поверить в то, что я вдруг разбогател!

— Спасибо вам за внимание, но, если честно, не смешно, — сказал я ребятам, когда прибежал, вспотевший и запыхавшийся, на свой отдел. Мои напарники, Артем и Денис, непонимающе уставились на меня.

— Фил, ты о чем? — Артем вручил мне увесистую коробку с кофемолкой, — поставь вон на ту полку, а то мне до нее не дотянуться.

А Денис даже ничего не сказал, просто снова уткнулся в товарную накладную.

Я быстро забросил кофемолку наверх, а потом достал из кармана смятое письмо и потряс им перед лицом Дениса.

— Ну так что, шутники, признавайтесь, чья была идея? Кому уши оторвать?

Денис недовольно отмахнулся от меня, а Артем взял письмо и принялся с интересом читать.

— Ну ничего себе, Фил, вот счастье-то привалило! А главное — вовремя! — Артем хлопнул меня по плечу, — старший менеджер сегодня уже был с проверкой и сказал, что премии тебе точно не видать.

— Парни, все остальное обсудим потом, а сейчас давайте займемся накладными. Сегодня первое число, как я об этом забыл? — проворчал Денис и бросил на меня злобный взгляд, — еще и ты со своими вечными опозданиями! Вечно всех подводишь!

— Так это не вы письмо прислали? — растерянно спросил я, хватая очередную кофемолку из рук Артема.

— Да какое письмо, Фил, о чем ты? — Денис уже не скрывал своего раздражения, лицо его покраснело, глаза налились яростью.

— Никакое, — обиженно ответил я, сложил письмо обратно в карман и взял со стойки стопку накладных.

***

Весь день я думал о том, кто же этот шутник, решивший так неуместно пошутить надо мной. А вечером, придя домой, я быстро съел пару бутербродов, взял сотовый и набрал номер, указанный в конце письма.

— Слушаю, — ответил низкий, представительный голос.

— Здравствуйте, — неуверенно начал я, до сих пор ожидая, что по телефону ответит кто-нибудь из моих приятелей, — я получил письмо, в нем говорится о том, что некий дядя Рудольф, о котором я ничего не знаю, хочет оставить мне свое наследство. Если это розыгрыш, то ваша шутка не удалась.

— Филипп Вознесенский? — голос в трубке прозвучал строго и надменно.

— Да, — ответил я, внезапно почувствовав себя школьником, вызванным к доске суровым учителем.

— Одну минуту, я передам трубку Рудольфу Аристарховичу.

В трубке раздалось шипение, сквозь которое я услышал звук быстрых шагов, а потом приглушенные голоса. После чего в трубке зазвучал другой голос, более приветливый.

— Здравствуй, Филипп! Рад, что ты позвонил! Как поживаешь?

— Да нормально, — смутившись, ответил я, чувствуя, как внутри нарастает волнение, — ну, то есть, хорошо. Хорошо поживаю. Если честно, я и не знал, что у меня есть дядя.

— Я и сам лишь недавно узнал о твоём существовании, Филипп, — голос в трубке забулькал, как будто телефон вместе с говорящим ушел под воду, а потом звуки стали вновь отчетливыми, — я не хочу больше терять ни минуты. Я хочу скорее увидеть и обнять тебя! И конечно, нам нужно обсудить вопрос о наследстве, которое я планирую оставить тебе после своей смерти…

От волнения я закашлялся, прижав трубку к груди, а когда снова поднес ее к уху, то услышал обрывок последний фразы, сказанной стариком:

— У нас с твоей мамой были разные отцы и огромная разница в возрасте. Она никогда не считала меня братом… Я не удивлён, что ты обо мне не знаешь.

Я замычал в ответ, соглашаясь с тем, что все так и есть — о родственнике с таким мудреным именем, Рудольф Аристархович, я слышал впервые.

— Тем не менее, должен честно признать, что нужно было найти тебя гораздо раньше. Ведь недавно я узнал о том, что жить мне осталось недолго, — голос в трубке стал печальным, — смертельный недуг уже давно живет в моем теле, и скоро он расправится со мной окончательно. Детей у меня нет, единственный родственник — это ты.

После этих слов наступило молчание. Дядя выдержал трагичную паузу, во время которой я успел тяжело вздохнуть для приличия, а потом он продолжил:

— Я хочу, чтобы то состояние, которое я скопил, а также дом, машины, яхты и кусок земли на южном побережье, достались тебе.

Я захлопал глазами. Не зная, что ответить, я промолчал, шумно сглотнув слюну, моя левая рука при этом нервно подрагивала, лежа на колене. Не каждый день случается такое! В голове застучало, наверное, давление подскочило от волнения. Я закрыл глаза и попытался успокоиться.

— Филипп, я не слышу твоего ответа! — голос в трубке прозвучал громче, и я вздрогнул.

— Простите, задумался! — быстро ответил я, понимая, что даже не слышал, что он говорил мне, так замечтался, — повторите, о чем вы спросили?

— Ты приедешь в мой дом? Пообедаем вместе, познакомимся… А потом я расскажу свои условия.

— Да, конечно, я приеду, — сказал я, надеясь на то, что мой голос звучит не сильно заискивающе, — Куда и когда?

Дядя Рудольф назначил мне встречу на это воскресенье, на двенадцать часов дня. Жил мой новоиспеченный дядюшка в элитном загородном поселке. Как туда добираться, я не знал, у меня не было авто, но ради такого можно было что-то придумать.

Попрощавшись, я убрал телефон в сторону и, закинув руки за голову, с видом победителя лег на диван. В голове моей уже рисовались картинки будущей безбедной жизни: вот я захожу в магазин, где отработал последние пять лет, и усмехаюсь в лицо старшему менеджеру, так безжалостно лишившему меня сегодня премии, а потом покупаю самый большой плазменный телевизор, о котором мечтал. Вот я останавливаю свою мега дорогую тачку около дома бывшей девушки, она выходит из подъезда и с тоской смотрит мне вслед, жалея о том, что бросила меня…

Мечты и фантазии переполняли меня, и я долго не мог уснуть. А когда уснул, то спал беспокойно и встал раньше будильника. На работу я пришёл раньше всех, старший менеджер, увидев меня в своём отделе за двадцать минут до начала смены, ехидно ухмыльнулся.

— Раньше надо было за голову браться, Филипп. Не надейся, премию я тебе не восстановлю, — прошипел он.

— Не нужна мне ваша премия. Скоро мне и зарплата-то будет не нужна. Уходить собираюсь! — дерзко ответил я и демонстративно отвернулся.

***

До воскресенья я намечтал себе столько всего, что состояния дядюшки могло и не хватить на все. Тогда я отпустил все мысли из головы и сосредоточился на том, как произвести на дядю самое хорошее впечатление. К тому же, я вспомнил, что в разговоре со мной он упомянул некое"условие"для получения наследства. А вдруг я не смогу его выполнить? Вдруг это что-то очень сложное?

Дни до воскресенья пролетели быстро, и вот я уже стоял на пороге своей квартиры, в белой рубашке, брюках со стрелкой, в лаковых туфлях, причесанный и надушенный, готовый к самому каверзному вопросу со стороны своего престарелого богатого родственника. Телефон пиликнул — это мое такси подъехало. Я в последний раз бросил на себя беглый взгляд в заляпанное зеркало, и, довольный собой, выбежал из квартиры.

Такси обошлось мне в бешеную сумму. Нехотя расплатившись с водителем и засунув свой опустевший кошелек в карман, я вышел из машины и позвонил в звонок на высоких воротах. Мне сразу же открыл охранник и, проверив паспорт, попросил следовать за ним. Я шел по тенистому саду, пытаясь не отстать от охранника, и при этом во все глаза смотрел по сторонам.

Сад был ухожен и очень красив. Вдалеке, за фруктовыми деревьями и высокими кипарисами, виднелся фонтан, по другую сторону от дорожки стояла каменная статуя женщины, указывающей тонкой, изящной рукой в сторону дома. Дорожки были посыпаны гравием, а идеально постриженный газон казался таким мягким, что мне захотелось скинуть свои неудобные туфли и пройтись по нему босиком. Когда мы подошли к дому, охранник сказал, не глядя на меня:

— Рудольф Аристархович вас ожидает.

Опустив голову, он подождал, пока я пройду мимо него, после чего встал неподалеку, укрывшись в тени высокой сосны. Чем ближе я подходил к огромному особняку, тем меньше во мне оставалось уверенности в том, что я смогу произвести хорошее впечатление. Рубашка вдруг показалась мне недостаточно белой, а туфли — дешевыми и уродливыми. Тем не менее, пути назад уже не было. Придется предстать перед дядей таким, какой я есть.

Я подошел к застекленной террасе и увидел двоих мужчин, сидящих друг напротив друга в мягких кожаных креслах. Один из них был совсем стар — его волосы ровными белыми прядями падали на лицо, плечи сгорбились от бремени прожитых лет. Мужчины обернулась разом, посмотрели на меня, и старик сразу же расплылся в широкой улыбке, а тот, что был моложе, наоборот, нахмурил брови. Я сразу понял, что тот, кто улыбается — это мой дядя. А второй, хмурый — его помощник, который взял трубку, когда я звонил.

— Филипп! Как я рад тебя видеть! Как добрался? — дядя с трудом поднялся, чтобы поприветствовать меня.

Я подошел и крепко пожал его старческую руку, а потом обнял за плечи. Он был так сух и худ, что мне показалось, обними я его сейчас так, как обнимаю своих друзей, и он хрустнет и сломается пополам. Я повернулся ко второму мужчине и поприветствовал его тоже, тот, в свою очередь, лишь сухо кивнул мне в ответ.

— Сейчас Серафима накроет на стол и пойдем обедать, а пока присядь, мой мальчик, расскажи, как ты живешь, чем занимаешься, — дядя сел в свое кресло и с интересом посмотрел на меня, — слышал, что моя сестра умерла много лет назад,

— Да, я вырос в детдоме, — ответил я, — Живу хорошо: работаю, пытаюсь наладить личную жизнь.

— Кем же ты работаешь?

В глазах дяди мелькнула лукавая искорка, но уже в следующую секунду она исчезла, и я решил, что мне это показалось.

— Работаю продавцом, — я постарался вложить в свой голос максимум оптимизма и уверенности, — конечно, это временная работа! В ближайшем будущем я планирую открыть собственный бизнес, есть кое-какие идеи и мысли.

Я чувствовал, как мои щеки покрываются пунцовым румянцем, чего не случалось, пожалуй, со школьных времен. Конечно, я соврал дяде. За все пять лет, что я отработал продавцом бытовой техники, мне не пришло в голову ни одной светлой мысли по поводу открытия своего дела. Да и где бы я взял стартовый капитал? Себя-то кое-как кормил…

— Молодец, Филипп! Я не сомневаюсь, что в тебе есть огромный потенциал. Наша фамилия обязывает быть инициативными. Мы, Вознесенские, всегда стремимся быть лучшими во всем. Нужно вознестись над миром, так сказать.

Дядя рассмеялся хриплым смехом, и я неуверенно кивнул, не зная, что ответить. Судя по всему, я был самым неудачливым представителем нашей фамилии.

Пока я судорожно придумывал новую тему для разговора, входная дверь распахнулась, и на террасу выпорхнула молоденькая девушка — тонкая легкая и прозрачная, словно бабочка. Бросив на меня беглый взгляд, девушка вспыхнула румянцем и быстро отвела глаза.

— Обед на столе, Рудольф Аристархович! — тонкий, звонкий голосок пролетел над нами и обдал меня свежим воздухом.

Я уставился на девушку, как завороженный, сердце в груди затрепетало. Такой чистой, светлой красоты я никогда раньше не встречал.

На девушке было простое длинное платье травянисто-зеленого цвета, а поверх него — белый фартук. Светлые волосы были заплетены в тугую косу, что придавало её прелестному лицу совсем юное выражение. Небесно-голубые глаза в сочетании с золотистой бледной кожей и коричневыми мелкими веснушками, рассыпанными по щекам, делали ее образ прозрачным и даже эфемерным.

Дядя бросил на девушку ласковый взгляд и проговорил:

— Спасибо, Серафима, ангел мой. Мы уже идём к столу.

"Серафима… И вправду, настоящий ангел…" — подумал я.

Девушка упорхнула в дом, мужчины поднялись со своих кресел, и я сделал то же самое. Дядя подошел ко мне и облокотился на мою руку. Я уловил запах дорогого мускусного парфюма, исходивший от него, но даже этот терпкий аромат не смог перебить запаха старости и болезни.

***

Внутреннее убранство дядиного дома поразило меня еще больше. Все здесь сверкало золотом, блестело чистотой, завораживало роскошью. Дом был большим, просторным, по сравнению с ним, моя малосемейка на окраине города казалась собачьей конурой.

Дядя, заметив мое замешательство, сказал:

— Вижу, тебя поразила обстановка, в которой я живу? Привыкай, Филипп, если ты выполнишь мое условие, то вскоре это все станет твоим. Я ведь уже говорил, что ты мой единственный наследник.

Я опустил глаза, чувствуя, как в них загорелся огонь. Еще бы! Когда богатство идет прямо в руки просто так — это ли не чудо? Как тут не воодушевиться? Дядя Рудольф просил выполнить его условие? Да я сейчас был готов на все — хоть океан переплыть, хоть в пропасть броситься. Только бы все это и вправду досталось мне. Мне одному!

***

Обед был роскошным. Но я стеснялся налегать на еду, как это обычно делаю, чтобы обо мне не подумали плохо. За столом дядя Рудольф рассказывал о своей жизни. Он много путешествовал, много чего повидал, ему было о чем рассказать, в отличие от меня.

— Арсений, — обратился дядя к своему помощнику после обеда, — будь добр, оставь нас с Филиппом ненадолго.

Строгий мужчина, который, судя по всему, не отходил от дяди Рудольфа ни на шаг, нехотя встал, кинул на меня строгий взгляд, который означал, что в случае чего мне не сносить головы, и вышел из столовой, прикрыв за собой дверь.

— Арсений всегда со мной, с тех пор, как я забрал его с улицы, спас от голодной смерти. Мы стали друзьями, а сейчас я без него, как без рук, — дядя грустно улыбнулся, — как быстро летит время. Кажется, что только вчера все было…

Дядя пригласил меня пересесть на диван. Подвинувшись ко мне ближе, он сказал:

— Расскажи мне, что случилось с моей сестрой. Почему она так внезапно умерла?

— Она покончила с собой, — ответил я так, как будто сказал что-то совершенно обыденное.

Лицо дяди Рудольфа стало мрачным.

— Как это произошло?

Я пожал плечами, не особо желая вдаваться в подробности.

— Не знаю. Я пришел из школы, а она висит… Повесилась на бельевом шнуре.

— Бедный мой мальчик. Представляю, что ты испытал, когда увидел такую картину.

Я кивнул и отвернулся от дяди. Не говорить же ему, что в тот момент я испытал невероятное облегчение. Моя мать была сумасшедшей. Ей везде мерещилось зло, она все время боролась с ним и хотела оградить меня от него. Каждую ночь она привязывала мои руки к изголовью кровати и читала надо мной странные молитвы, которые якобы должны были защитить меня от зла.

— Пойдем прогуляемся по саду, Филипп, — предложил дядя Рудольф, и я с радостью согласился.

Мы вышли из дома и медленно пошли по широкой дорожке, рядом с которой были разбиты клумбы с экзотическими цветами. На некотором расстоянии от нас шел охранник, я чувствовал его взгляд, обращенный на наши спины.

Я шел и думал, почему дядя не начинает тот самый важный разговор о наследстве, ради которого я сюда приехал. Кстати, как добираться назад из этой элитной глуши, я понятия не имел. Если я отдам оставшиеся деньги на такси, мне не на что будет жить. Дядя как будто прочитал мои мысли, повернулся ко мне всем корпусом и предложил:

— Оставайся сегодня здесь, Филипп. В моем доме полно комнат для гостей. Я буду рад, если ты согласишься.

— Даже не знаю. Завтра с утра у меня есть кое-какие дела, — ответил я, стараясь, чтобы мой голос звучал убедительно.

На самом деле никаких дел у меня не было, понедельник всегда был моим вторым выходным днем, обычно, я проводил его, валяясь перед телевизором и потягивая холодное пиво.

— Может быть, у тебя получится перенести свои дела на потом? Мне хочется получше узнать тебя, Филипп, — настаивал дядя, — а завтра мой водитель отвезет тебя в город.

— Хорошо. Я останусь, — согласился я после небольшой паузы, порадовавшись про себя тому, что мне не придется тратить последние деньги на такси.

Дядя одобрительно кивнул и похлопал меня по руке.

— Тогда после ужина я тебе все и расскажу, — радостно сказал он, а потом добавил чуть тише, — а сейчас прошу тебя, проводи меня в спальню, я не рассчитал своих сил, перенервничал, и мне нужен отдых.

***

Закрыв двери спальни дяди Рудольфа, я прошел в комнату для гостей. Серафима как раз заправляла постель новым шелковым бельем. Увидев её, я страшно смутился и, кажется, она тоже смутилась.

— Извините, через минуту я закончу и уйду, — тихо сказала она, и я вновь удивился тому, какой мелодичный и приятный у нее голос.

— Не торопись, ты совсем не мешаешь мне, — ответил я и сел на тахту, взяв в руки свой телефон, а тайком любовался стройной фигурой девушки.

Поправив накидку на постели, Серафима подошла к двери, и, снова извинившись, хотела выйти, но тут я окликнул ее:

— Серафима, извини за любопытство, но… Не могла бы ты рассказать мне о дяде Рудольфе. Что он за человек? Как живет? Я ведь ничего не знаю о нем, и, если честно, я удивлен, что он решил оставить мне свое состояние.

Девушка замешкалась, видимо, не зная, что ответить. Потом подняла на меня глаза и заговорила смущенно:

— Рудольф Аристархович — мой хозяин. Я не могу обсуждать его, как какая-то сплетница. Благодаря ему я могу содержать свою семью — маму и больную сестру.

Я понимающе кивнул, чувствуя, как к горлу подкатывает волна нежности к этой хрупкой девушке. Наверное, вот такой бывает любовь с первого взгляда, о которой все говорят и пишут — когда ты смотришь на человека и понимаешь, что хочешь защитить его от всего плохого. Мне захотелось закинуть на плечо свой рюкзак, схватить эту тонкую, полупрозрачную девушку за руку и бежать с ней из богатого особняка. Я и сам смогу позаботиться о ее семье, потому что она будит в моей душе те чувства, на которые, как я был уверен, я не способен.

— Филипп! — окликнула меня Серафима, и я вмиг спустился с небес на землю, — позвольте мне сказать вам одну вещь.

— Конечно, я весь во внимании, — ответил я и подошел поближе к девушке.

Она не смотрела на меня, стояла у двери и теребила завязки своего белоснежного фартука.

— Откажитесь от того, что предложит вам Рудольф Аристархович, — еле слышно прошептала она, — лучше уезжайте отсюда прямо сейчас.

— Хочешь сказать, что я должен отказаться от дядиного наследства? — спросил я, удивленно округлив глаза.

— Да, — тихо ответила девушка.

— Но почему? — воскликнул я.

— Потому что счастье не в деньгах, — ответила девушка.

— А в чем же, по-твоему? — спросил я.

Она ничего не ответила, развернулась, обдав меня запахом луговых цветов, и выбежала из комнаты.

— Постой, Серафима! — крикнул я и выбежал следом, но Серафима словно испарилась — темный коридор, увешанный картинами в золоченых рамах, был пуст, мой крик эхом разнесся по его дальним углам.

Я ожидал услышать все, что угодно, только не эти слова. Она что-то знает о том, что хочет предложить мне дядя? Может быть, старик, на самом деле, не так добр, как кажется? Я смотрел на богатое убранство комнаты для гостей и пытался представить себе, что я владелец всей этой роскоши. Если дядя хочет оставить мне все свое богатство, то зачем ему вредить мне?

***

Ужин был ещё более роскошным, чем обед. Столько разнообразных изысканных блюд я не видел на столе ни на одном банкете. Мне хотелось попробовать все, но я вновь побоялся произвести впечатление голодного самозванца. Серафима, подносившая к столу все новые и новые блюда, ни разу не взглянула в мою сторону. Я же то и дело поглядывал на её бледное, прелестное лицо, и внутри меня росло смутное волнение.

После ужина мы с дядей Рудольфом вновь уединились. Я сидел на диване, пил коллекционное вино из дядиного погреба, наслаждаясь его богатым послевкусием, смотрел на огонь в камине, и мне казалось, что вот так выглядит абсолютное счастье — когда ты сыт, богат, окружен красотой и спокоен. Дядя Рудольф сидел напротив меня в мягком кресле и с улыбкой смотрел на меня.

— Дядя, расскажи мне уже о своем условии. Я сгораю от любопытства, — попросил я.

Вино развязало мне язык, и я больше не испытывал чувства неловкости. У вина есть удивительная способность — оно за считанные минуты может сблизить совершенно разных людей.

— Да, Филипп, настало время все рассказать тебе. Как я уже говорил, дни мои сочтены. И так как ты являешься единственным моим наследником, я готов оставить все мое состояние тебе. Но при одном условии, — дядя выдержал многозначительную паузу, — ты должен кое-что сделать для меня.

Дядя встал с кресла, подошел к окну и стал всматриваться в вечернюю тьму, которая плотным черным облаком обнимала сад. Я вновь не сводил глаз с его худой, сутулой спины.

— Ты должен на шесть дней отправиться в Райскую обитель.

Он повернулся ко мне и посмотрел мне в глаза: долго и пристально.

— В Райскую обитель? Впервые слышу это название. Что это? — удивленно переспросил я.

— Красиво звучит, правда? — дядя Рудольф, наконец-то отвел взгляд от моего лица, — Райская обитель — это деревня, расположенная примерно в тридцати километрах отсюда. Место живописное и поистине уникальное. Не буду вдаваться в подробности, ты все сам увидишь, когда попадёшь туда.

Дядя Рудольф вновь опустился в мягкое кресло. Из моей головы вмиг выветрился алкогольный дурман, я весь напрягся от волнения и боялся пропустить хоть слово из того, что он скажет.

— Скажу тебе лишь одно… Райская обитель — своего рода эксперимент. Мой небольшой эксперимент.

— Эксперимент? Над кем?

— Над людьми, Филипп, над кем же еще?

Голос дяди Рудольфа прозвучал почти весело, как будто в его словах не было ничего предосудительного. Меня насторожили его слова. Эксперимент над людьми — эта фраза звучала зловеще.

— Расскажи подробнее, — попросил я.

— Вижу, я взволновал тебя, мальчик мой. Извини. Прошу, не принимай все так близко к сердцу. Это всего лишь психологический эксперимент. Люди едут жить в Райскую обитель по собственному желанию, предварительно заключив со мной договор, так что в этом плане все законно. И знаешь, еще ни один человек не вернулся обратно…

— Это значит, что им там нравится? — спросил я.

— Да, — ответил дядя Рудольф, — а как же иначе?

Я помолчал, пытаясь переварить информацию и найти хоть какой-то подвох.

— В чем же суть эксперимента? — спросил я.

— Всё просто. Люди, живущие там, стремятся быть счастливыми каждый день и каждую минуту. А я наблюдаю за ними.

Я хмыкнул и нахмурил брови, каждая дядина фраза вводила меня в ступор и вызывала множество вопросов. Если честно, я ожидал услышать от него все, что угодно, но не это.

— Ты ведь несчастлив, Филипп? Признайся мне в этом, мы ведь не чужие люди, — сказал дядя и грустно улыбнулся.

Я пожал плечами. На самом деле, я много раз задавался этим вопросом — там, в своей обычной жизни. И всегда отвечал себе одинаково — да, я несчастлив. Я никогда не чувствовал себя счастливым. В моей душе постоянно присутствовало чувство разочарования, недовольства своей жизнью. Но сказать об этом сейчас — означало признать себя полным неудачником.

— Я стремлюсь к счастью, — ответил я, уставившись в свой бокал, на дне которого плескались остатки вина.

— Стремиться к счастью можно всю жизнь. Гораздо важнее — чувствовать его, наполнять счастьем каждый день.

— Это невозможно, — яростно выпалил я, — невозможно быть счастливым каждую минуту!

— Это возможно, Филипп. Ты сам убедишься в этом, когда попадешь в Райскую обитель.

Дядя позвонил в звонок, и в дверях появилась Серафима.

— Ангел мой, плесни нам с Филиппом целебной настойки.

Серафима достала с полки бутылку из тёмного стекла и налила прозрачную жидкость в две рюмки.

Мы с дядей чокнулись и выпили залпом обжигающую горло настойку. Я судорожно вздохнул, почувствовав во рту пряный травяной аромат.

— Эта настойка из Райской обители. Улучшает сон, будешь сегодня спать, как младенец.

Я не обратил внимания на его слова, меня сейчас волновало совсем другое.

— Какова цель моей поездки туда? — спросил я, пытаясь, если не переварить, то хотя бы просто проглотить все услышанное.

— Узнать секрет счастья. Его можно выведать только у тех, кто владеет им. Ты проведёшь в Райской обители ровно шесть дней. Этого хватит, чтобы понять суть счастья и счастливого существования. Вернешься из обители и получишь договор на наследство. Вот и все мое условие.

Дядя взял с чайного столика толстую сигару и закурил её.

Райская обитель, секрет счастья… Все это звучало как-то странно. Я смотрел на дядю Рудольфа — лицо его было абсолютно спокойным, в глазах отражался огонь камина, и это наполняло их теплом и любовью. Рядом с нами вдруг снова появилась Серафима, она вошла так бесшумно, как будто и вправду была не человеком, а бестелесным призраком.

Серафима налила нам горячего чая, разбавила его молоком. Первую чашку она подала дяде, а вторую — мне. Я смотрел на нее, ожидая, что она посмотрит на меня в ответ или даст знак, но Серафима настойчиво отводила глаза в сторону.

— Если же ты по каким-либо причинам не захочешь или не сможешь ехать в Райскую обитель, Филипп, — сказал дядя, и я вздрогнул от звука его голоса, который прозвучал громче, чем прежде, — что ж, я приму и такое твоё решение. Но тогда и наследство свое оставлю другому человеку. Серафиме.

Дядя Рудольф обернулся к девушке. Серафима же от услышанного выронила из рук серебряный поднос, и он с грохотом упал на пол. И она, и я обратили на дядю изумленные взгляды. А он засмеялся, видимо, наши растерянные лица его сильно порадовали.

— Вы сейчас очень забавно выглядите, но я не шучу.

— Мне ничего не нужно, Рудольф Аристархович, вы знаете, я и так перед вами в долгу… — прошептала Серафима и из глаз ее выкатились две прозрачные слезинки.

Дядя Рудольф положил сигару, отпил из своей чашки, поставил ее на стол и поднялся.

— Не переживай, дитя мое, тебя я в любом случае не забуду. Слишком уж доброе и чистое твое сердце. А вот насчет тебя, Филипп… Завтра утром буду ждать твой ответ, а сейчас пора спать.

Я кивнул в ответ, и дядя протянул руку Серафиме, которая по-прежнему стояла рядом с лежащим на полу подносом и сказал ей:

— Проводи меня до спальни, ангел мой.

***

Несмотря на обещанный дядей сон младенца, всю ночь меня мучили кошмары. Я проснулся сам. За окном уже брезжил рассвет, его холодные розовые лучи проникали в комнату и отражались от позолоты, которой были покрыты стены. Казалось, вся комната светилась от этого.

Я понял, что уснуть больше не получится. Мои мысли вернулись к вчерашнему дню. У меня остался неприятный осадок на душе после того, как дядя упомянул в разговоре о наследстве Серафиму. Интересно, она знала о его намерениях? Может, поэтому она и пыталась перед этим уговорить меня отказаться от его предложения?

За завтраком я дал свой ответ дяде — согласился отправиться в Райскую обитель. Лицо старика просияло, когда он услышал это, и мне вдруг стало не по себе — в душу закралось сомнение, мне показалось, что в дядином условии, да и во всем происходящем, кроется что-то странное. Я отогнал от себя эти мысли, душевно попрощался с дядей после завтрака и сел в дорогое, блестящее авто, которое с комфортом доставило меня до моего дома.

Но уже через пару дней я вновь стоял на террасе дядиного особняка. На этот раз в руке я крепко сжимал дорожную сумку. В назначенное время за мной подъехал блестящий чёрный внедорожник, я сел на заднее сиденье и поехал туда, где за шесть дней мне предстоит выведать секрет счастья…