Позднорожденные. Том 2

Екатерина Шельм, 2020

Эльфы не стареют, ничего не забывают и никогда не говорят о любви. И если ты смертная – не жди почета и романтики. Смертные жены скрашивают ночи, а не дни. Так говорят lin'ya – священные эльфийские законы. Но что, если сердце эльфийского принца украдет смертная дева? А принц этот людям вовсе не друг. Сможет ли любовь, которой не должно было быть, изменить его и спасти мир?..

Глава 2 Пока я в Сиршаллене

Первый раз Софи спала в доме Джона совсем одна. Забралась под одеяло, натянула на себя тяжелую шкуру Макидарского волка, и попыталась заснуть.

Джон не появился вечером, но и ее не выдворили. Она сама приготовила себе пару бутербродов из того что нашла в кладовой, поужинала, тупо и медленно пережевывая хлеб и мясо. В голове звенела пустота, внутри груди ныло, отчаянно и постоянно.

Ночной дом поскрипывал и шуршал чем-то необъяснимым. Софи лежала, страшась закрыть глаза. Что если нынче ночью придет Эльтан и убьет ее прямо тут? Ведь завтра должен прийти Лейн.

Проворочавшись по ощущениям пару часов, она с тоской встала и натянула толстовку поверх сорочки. Побрела по темному дому, не зажигая света. Проходя спальню Джона, замерла, глядя на аккуратно заправленную нетронутую кровать. Губы ее дрогнули. Она вспомнила, как они лежали тут, ласкаясь в темноте, шепча друг другу слова любви.

Софи решительно пошла дальше. В столовой она налила стакан воды и выпила его крупными глотками, так, что горло запершило. Она закашлялась и оперлась о стол, усмиряя дыхание.

Вернулась в прихожую и приоткрыла дверь. На лестничной площадке никого не было, но Софи все равно не решилась выйти. Да и куда ей идти? Не тут, так стоят парой этажей ниже. А если не эльфы, а люди Лейна, они не успеют дойти до него, как полетят их головы.

Софи сглотнув, закрыла дверь. Она не хотела умирать. Ей было страшно. Пальцы ее сжались так, словно она пыталась ухватить чью-то руку. Но рядом не было никого.

Она вышла на балкон гостиной. Тут тоже было пусто. Ночной ледяной ветер облизал ее босые ноги.

Как странно… Тут ведь был Итар, сторожил ее. А теперь пусто. За перилами балкона висели несколько веревок. Хватай и спускайся. Софи подошла к парапету и угрюмо поглядела вниз.

Темнота прорезалась редкими тусклыми фонариками. Крона ясеня сверху шумела зловеще. Софи было холодно, но она все стояла, глядя в окружающий мрак. Словно ждала чего-то.

Когда одна из веревок качнулась и заскользила вверх, она поняла — этого. Она ждала Джона.

Уставшая и вымотанная, она спокойно глядела как веревка утягивается в темноту.

Через несколько мгновений на парапет спрыгнул Джон.

Софи, раньше чем смогла остановить себя, обрадовалась ему. Она поглядела на него — такого родного, такого своего, и чуть не улыбнулась счастливо. Тут она вспоминал все и заледенела.

Линар был в том же нарядном жакете с красивой изумрудно-зеленой перевязью, за плечом торчала рукоять его меча, украшенная луной и звездами. Он стоял на парапете, возвышаясь над Софи и хмуро оглядывая ее.

Софи отвернулась и снова поглядела в темноту под балконом. Фонарь над подъездом тихо светился внизу крохотной точкой.

— Вернись в дом, — сказал Джон хмуро.

Софи молча повернулась и вошла в гостиную. Джон зашел следом и закрыл створки, задернул занавеси. Они оказались в кромешной темноте. Софи стояла дрожа. Она и не заметила насколько замерзла на улице.

— Иди спать. — Тихо приказал Джон.

— Я не могу спать. — Прошептала Софи, потерянно качая головой. — Мне страшно.

Джон пошевелился где-то слева от нее. В темноте Софи едва различала его силуэт. Он прошел к дальней стене и щелкнул выключателем. Зажегся верхний свет, Софи зажмурилась.

— Тебе нечего бояться, пока ты делаешь так, как я велю. — Сказал Джон. Он стоял к ней спиной. Расстегнул ремень на груди, снял ножны и бросил их на диван.

Софи молча смотрела в его спину. В ней медленно закипал гнев. Так, как он велит? Велит?!

Джон повернулся, не глядя ей в глаза, сделал несколько шагов и вдруг замер. Носок его сапога наступил на лоскут ткани. Он медленно отодвинул ногу и посмотрел.

На полу лежала его звезда, неаккуратно срезанная с лифа ее серого платья. Несколько секунд он молча глядел на пол, а потом взгляд его уперся в Софи. Он был в ярости. Уши его заметно побелели.

— Вот значит как… — прошептал он едва слышно.

— А чего ты ждал? — Софи надменно пожала плечами.

Джон сжал кулаки и улыбнулся. Такой едкой улыбки она еще никогда не видела на его лице.

— Ты права. Иного ждать было глупо. — Сказал он холодно. Он вдруг стремительно шагнул к ней. Софи испуганно попятилась, но Джон был быстрее. Он схватил ворот ее толстовки двумя руками и дернул, разрывая до самого пояса. Софи в шоке отпрянула, но он не отпустил ткань. Софи мотнуло к нему обратно. Он в ярости рванул и сорочку, разрывая так же, до самого пояса. Софи в ужасе замолотила по его рукам.

— Что ты делаешь?!

— А чего ты ждала?! — крикнул он. Из глаз Софи брызнули слезы. Она не боялась Джона. Не смотря ни на что — ни капли не боялась. Но обида от этого меньше не становилась.

— Пусти меня! — всхлипнула Софи.

Джон отдернул руки и отвернулся. Софи заливаясь слезами, сжала толстовку на груди. Ноги ее подкосились и она упала на колени прямо на новый ковер гостиной.

— Т-ты… чудовище! — прошептала Софи в ярости. — Ненавижу тебя!

— И я ненавижу… — тихо сказал Джон, не поворачиваясь. — Как легко чувства меняют оттенок стоит лишь одному слову или делу коснуться их. Я не знал как это бывает. Теперь я знаю. Поднимайся! — приказал он резко. Софи от неожиданности подавилась своими слезами. — Ты покидаешь этот дом.

Софи гордо вздернула голову.

— Как угодно шахране. — сказал она едко. — Я могу одеться или вам хочется провести меня по городу голой?

— Я не позволю порочить мое имя. — сказал он обернувшись. — Ты моя ханти, ты будешь одета и будешь молчать. Как и положено деве в твоем положении.

Софи утерла слезы и встала. Она, сжимая на груди порванную толстовку пошла к себе и оделась. Джинсы, футболка, куртка. Софи оглянулась кругом. Залезла в шкаф и взяла в руки свое трикотажное платье, придирчиво проверив, что на нем приколота мамина брошка. Больше ей взять было нечего. Она подхватила небольшую коробку, в которой ей привезли вещи из людского города, и положила платье туда. Вернулась в гостиную и сложила в коробку свои учебники эльфийского. Они принадлежали Джону, но точно были ему без надобности.

Сжимая коробку в руках, она вопросительно уставилась на Джона. Он окинул ее взглядом и поглядел в угол.

— Почему ты не просишь у меня прошения? — спросил он с болью. — Не просишь меня смягчить гнев. Ведь я не смогу отказать тебе, ты же знаешь.

— А почему не просишь ты? — спросила Софи с вызовом. Джон помолчал, угрюмо глядя в пространство.

— Потому, что для меня нет надежды на прощение. — сказал он наконец. Губы Софи позорно вздрогнули. Она прикусила их в гневе. Он прав! Тысячу раз прав! Нет ему прощения!

— Это так. — безжалостно подтвердила она. Джон хмуро кивнул, словно сам себе. — Куда я еду?

— К Владычице. Так будет объявлено. На самом же деле, в глушь, туда где ты не будешь опасна. В уединенный дом в лесной чаще, где лишь птицы услышат твои откровения, если тебе захочется ими поделиться.

Губы Софи задрожали от подкатывающих слез.

— О… ясно, — прошептала она. — Я буду там совсем одна?

— Нет. Нилан останется с тобой как твой Распорядитель дома и как твой… охранник.

— Тюремщик ты хотел сказать?

— Слова не меняют сути. Он проследит, чтобы мои тайны были сохранены. Я мог бы оставить тебя в Сиршаллене, если бы ты не предала меня.

— Я могла бы любить тебя всю жизнь…

Джон кажется даже дышать перестал. Софи прикусила губу. Она вовсе не желала этого говорить. Само вырвалось. Глаза ее снова постыдно защипало.

— Если бы ты выбрал меня, а не месть. — закончила она хмуро.

— Я не мщу людям. Я спасаю свой народ от их алчности.

— Слова сути не меняют, — передразнила Софи. — Давай, запрячь меня в свои леса, шахране. Я не могу тут больше находиться. Все тут… — Софи оглядела гостиную, что за какие-то десять дней стала ей роднее квартиры в Кайрине, в которой она прожила три года. — Все тут невыносимо.

— Как и мне.

— Мы здорово отравили друг другу жизнь, да Джон? — прошептала Софи с кислым смешком. — Надо же… как мало времени для этого оказывается нужно.

Джон молчал. Он словно никак не мог решиться.

— Я готова. — напомнила Софи.

— Я вижу, но готов ли я?

Софи подняла брови.

— Это же твоя идея.

— Это разумный совет, которому я решил последовать.

— Интересно чей он. — усмехнулась Софи. Отчего-то ей казалось, что она знает ответ. — Не боишься, что он убьет и меня и Нилана как-нибудь ночью? У него полно верных перстов, которые с радостью это сделают.

— Эльтан скоро покинет Сиршаллен. Его думы не долго будут заняты тобой.

— Какое облегчение. — Софи закатила глаза.

Линар тяжело вздохнул. Софи обвела взглядом гостиную и потеряно присела на диван.

— Я мог бы оставить тебя в Сиршаллене, если бы верил, что ты не предашь меня снова. Но завтра в этот дом придет Лейн. Что мне остается? Вырвать тебе язык? Я не способен на это. Я должен обезопасить свой народ, раз уж был так глуп, что доверился тебе. Утром я хотел увезти тебя. Теперь же… не могу решиться. Слабости мои не знают числа.

Софи посмотрела на него. Линар стоял ссутулившись, потеряно глядя перед собой. Весь его вид говорил о тяжелой горестной борьбе и Софи ничего не могла поделать с всколыхнувшейся в груди жалостью. Ей было больно смотреть на такого Джона. Она все еще любила его, даже после всего что узнала.

— Ты сказал мне, что если я сообщу Лейну он умрет. И я умру.

— Это так. — отрезал Джон. — Поэтому я не дам тебе и шанса. Я не смогу смотреть как тебя лишают жизни из-за моего малодушия.

Софи прикусила губу. Перспектива жить до самой смерти в лесной глуши совершенно одной — Нилан не в счет — испугала ее не на шутку.

— Я не хочу этого, Джон. Пожалуйста, не отсылай меня. — прошептала она напугано. Джон мотнул головой.

— У меня нет выбора. Неужели ты думаешь, что для меня это не больно? Я с трудом провел день вдали от тебя, мучаясь от мыслей. Они словно рой пчел жалят меня одна больнее другой. Я погубил твою жизнь. И я люблю тебя так, как никого и никогда не любил. Мое сердце разрывается… — он приложил руку к груди, словно ему и вправду было физически больно. — Я забрал твою жизнь, втравил в войну, которой ты не знала и не хотела знать. И унизил… всеми мыслимыми способами. Я так хотел твоей любви, даже зная, что для нас невозможно соединить судьбы. Как эгоистично с моей стороны. Ты права, я — чудовище, и вся моя боль заслужена. Я заслуживаю и большего страдания. И вкушу его.

Он посмотрел на нее строго, словно она бросала ему в лицо обвинения.

— Прощения для меня нет. — прошептал он сдавленно. — Как нет и надежды. Я полностью отдаю себе в этом отчет. Ступив на путь, что я выбрал, назад не повернуть.

Он сглотнул и выпрямился.

— Прости мне, если сможешь, хотя бы гневные слова. Я назвал тебя ханти, рабыней… Я не… Не могу найти себе оправдания, кроме боли, что затмила мне разум. Ты клялась, что останешься со мной, и обманула. Предала свои слова так легко, словно они ничего не значили. Я не смогу уважать тебя и верить тебе как прежде, но мне стоило сдержать гнев. Я как и всегда был слишком эмоционален. Совсем как человек. — Он презрительно скривил губы.

Софи вспыхнула. Презрение в его голосе резануло ножом.

— Отошли меня! — она решительно встала и схватила свою коробку. — Не желаю оставаться здесь!

Джон изумленно глядел на нее.

— Но ты только что…

— Плевать, что я говорила! — Софи в ярости тряхнула коробку. — Не могу слушать как ты поливаешь грязью все человеческое, что в тебе есть! А мне нравится быть человеком, Джон! Да, быть человеком, понял?! Не высокородной эльфийской ледышкой, а живым человеком, который злится и делает ошибки! А ты оставайся в своем мирке и смотри как все умрут, чтобы твои сородичи могли жить как им удобно. В тишине растить свои деревья или что вы там будете делать, когда все люди сгинут? Не хочу участвовать в этом! Не желаю! — на глазах Софи выступили слезы. — Б-буду сидеть одна в-в лесуууу… — она горестно разревелась, закрывая лицо ладонями. Коробка свалилась на пол. Софи бессильно опустилась туда же.

Рыдания сотрясали все ее тело. Ей было страшно, ужас волнами пробегал по коже, от мысли, что вся ее жизнь сведется к бессмысленному одинокому существованию у черта на рогах. Что она сейчас уедет и никогда больше не увидит никого кто ей дорог. Ни родителей, ни друзей, ни его… Она никогда больше не увидит Джона! От этой мысли слезы с новой силой полились из глаз, а от ужаса, что после всего, что произошло, это ее пугает больше прочего, Софи тихо завыла в ладони. Она не может горевать о нем! Не должна! Не смеет! Он чудовище, жестокое, отвратительное чудовище, что притворилось человеком. А она дура, влюбилась в него. И сейчас-то ее глаза открылись, вот же он перед ней. Только что разорвал на ней одежду, грозится сослать в заточение на всю жизнь, а она что же?.. Все равно горюет о нем? Да что с ней такое?!

Джон опустился на колени рядом, Софи увидела это сквозь пелену слез. Он осторожно обнял ее и притянул к себе. И Софи не помешала. Она обняла в ответ слабыми руками, позволяя утешать себя, гладить по голове и стирать слезы со щек. Она не должна была, надо было гордо оттолкнуть, встать, вскинуть голову, но ей было ужасно горько, страшно и плохо, и Джон был единственный, чьих объятий она хотела. Он был единственный, кто мог утешить ее хоть отчасти, и она не смогла покривить душой перед самой собой. Она хотела его прикосновений, его ласки. Хотела чтобы он сказал, что все будет хорошо, что он отведет все ее тревоги, защитит от любой беды…

— Сколько горя я принес… — зашептал Джон на эльфийском. — О, сколько же горя…

Его губы коснулись ее виска. Он поцеловал в щеку, в уголок губ, в переносицу. Он целовал и целовал ее лицо, торопливо, неистово, закрыв глаза. Руки вокруг ее плеч сжались в стальное кольцо. Джон нашел ее губы, и Софи презирая себя, ответила на его поцелуй.

Она могла что угодно говорить себе, как угодно ненавидеть, презирать, бояться. Но больше всего этого она его любила.

Поцелуй был соленым от ее слез. И все же они жадно вцепились друг в друга, словно любовники после долгой разлуки. Софи в ярости сжала пальцы в его волосах, прикусила губу так яростно, что почувствовала солоноватый вкус его крови. Она злилась на него, ненавидела… и целовала так как никого в своей жизни. Так, словно жизни у нее без него не было.

Джон повалил ее на спину прямо на пол. Софи от неожиданности испуганно вскинулась. Джон никогда так… он же не был таким! Но он отвечал ей такой же злостью и такой же страстью. Они не могли разорвать поцелуя, зная, что разорвав, снова станут ругаться и кричать друг на друга.

Руки Софи жадно прижимали его ближе, а Джон бесстыдно задрал ее куртку и футболку, добираясь до голой кожи.

— Я так злюсь на тебя! Ненавижу! — зашептала Софи, уткнувшись губами в его гладкую щеку, не давая ему отстраниться. — И люблю… люблю, люблю, люблю!

Она снова чуть не расплакалась от ужаса и страха. Как она может? Как?!

–Я в ярости! — зашипел Джон. Он сдавил ее лицо в ладонях. — Убить готов, лишить языка, уничтожить… И не могу дышать! Ни единого вдоха не могу сделать без тебя!

Он сжал кулак и ударил в пол рядом с ее лицом. Она зажмурилась и вздрогнула, услышав, как треснуло дерево, но тут же просто притянула его к себе. Она знала, что он никогда не причинит ей боль. Просто знала и все.

— Что же нам делать? — прошептала она. С запозданием осознала, что обнимает Джона за талию ногами, что он лежит на ней, тяжело дыша от гнева и возбуждения.

— Я не знаю… — Джон прижался к ней лбом, мягко поцеловал губы, невесомо и нежно. — Как мне удержать тебя? Неужели только силой? Я ведь… Боги, я ведь пойду и на это! — он в ужасе вздрогнул. — Софи, любимая, умоляю освободи меня. Отдай мне мое сердце назад. Оставь меня в ледяном покое, чтобы не знал больше этого счастья и этой боли. Ты сотворишь из меня монстра, которым я не желаю быть! — он сел и потянул ее за собой. Софи обняла его руками и ногами, вцепившись как обезьянка. Джон с силой прижал ее к себе.

Они никак не могли разорвать поцелуя, сталкивались губами и языками снова и снова. Два дыхания мешались в одно, в отчаянии. Губы Джона спустились на ее шею, и Софи жадно прижала его ближе. Хотелось кричать и плакать. От ужаса, боли и жадного алчного удовольствия.

— Я никогда не отдам твое сердце… — прошептала Софи в беспамятстве. — Оно мое навсегда… Навсегда…

Джон укусил ее в ярости, Софи засмеялась, не чувствуя боли. Она впервые в жизни чувствовала радость обладания. Она хотела кричать всему миру, что этот мужчина — ее. Ужасный убийца, губитель всех людей, презренный полукровка. Ее.

— Клянись, что не откроешь мои тайны никому. Поклянись, и я поверю! — Джон с силой сдавил ее плечи.

— Не стану!

— Тогда я увезу тебя. В такую глушь, где ты не услышишь больше людского голоса. И твоего голоса не услышат. Никто и никогда.

— А ты поедешь со мной?

— Нет. Я должен быть в Сиршаллене, пока смогу в нем быть.

— Ты не отошлешь меня. Не сможешь.

— Предлагаешь мне смотреть, как ты губишь себя? Как тебя убьют на моих глазах? Разве я смогу выстоять против всех перстов Эльтана? Ждешь, что я буду убивать своих сородичей, чтобы спасти тебя? Лишь потому, что мое сердце в твоей груди?

— Ты можешь остановиться. Еще не поздно! — Софи с жаром обняла Джона. Поцеловала его в кончик острого уха. — Пожалуйста, Джон. Пожалуйста, Линар, остановись.

Он заледенел.

— Слова сказаны и дело сделано. — сказал он тихо. — Этой ночью все начинается. Я уже не в силах повернуть назад. Но даже если бы мог, не повернул.

Софи зло ударила его кулаком в плечо. И уткнулась туда же лбом.

— Как ты можешь… Как?

Он ласково погладил ее по голове. Поцеловал в висок.

— Для меня не было другого пути. Я выбрал самый милосердный для твоего народа и опасный для нас.

Какое-то время они сидели в тишине обнявшись. Софи вымотанная ужасным днем и бессонной ночью, в теплых объятиях Линара стала засыпать.

— Нет, — он мягко встряхнул ее. — Не засыпай. Мы должны решить, Софи. Мы разлучимся или ты дашь мне клятву. Я наивный глупец, но я готов поверить тебе. Моя свита молчит, но каждый из них думает, что тебе лучше отрубить голову. Эльтан сегодня предлагал мне твою смерть. Такую, о которой я ничего не узнаю. Я не увижу твоего тела, не почувствую холода твоей кожи. Ты просто исчезнешь раз и навсегда. Словно тебя и не было никогда.

Софи похолодела от ужаса, поняв, что прийти сюда мог не Линар, а персты Эльтана. Если бы он согласился.

— Ты клялся защитить меня. — прошептала она в ужасе.

— И я сдержал свое слово. — ответил он просто. — Я сохраню твою жизнь. Но если ты не дашь мне клятвы, я сохраню ее так, как смогу. Отослав тебя.

Софи сглотнула. Что было делать? Предать людей, согласиться хранить тайну? Или разлучиться сейчас и навсегда. Софи подумала, что оказавшись в лесу, никому и никогда не поможет.

— Я дам тебе слово. Я сохраню твою тайну. — Линар с неистовой радостью посмотрел ей в глаза. — Пока я в Сиршаллене. — добавила Софи. Радость его примолкла.

— Пока ты в Сиршаллене… — пробормотал он. — Значит, выйдя за пределы наших лесов, ты станешь говорить обо мне с каждым встречным?

— Я буду говорить каждому встречному, что есть опасность. Что есть болезнь, которую нужно победить.

— И как ты объяснишь свое знание?.. Впрочем, не важно. Люди узнают, это неизбежно. Однажды твое знание станет бесполезным. Быть может, это произойдет скорее, чем я думаю.

— Я хочу спать, Дж… Линар. — поправилась Софи. Он виновато прикусил губу.

— Тебе лучше называть меня так. Эльтан отказался от моего прозвища. И я отказался от него. Пора мне стать тем, кто я есть.

— Я не знаю, кто ты есть… — пожала плечами Софи и положила голову к нему на плечо. — Но я очень люблю тебя и не хочу разлучаться. Это ужасно, правда? Что же я за человек…

— Обычный человек. Все живые, и люди и эльфы, хотят провести жизнь в любви…

— Ничего ты не знаешь про людей. Тебе только предстоит их узнать.

— Разве мне это нужно?

Софи понуро вздохнула. Действительно, к чему утруждаться, когда через шестьдесят лет люди станут диковинками.

— Да, нужно. Ты ведь тоже человек, хоть и наполовину. На лучшую свою половину.

Софи почувствовала, как его грудь вздрогнула в смешке.

— Я отдал бы руку, чтобы быть чистокровным эльфом, лишенным этих мук. Людское во мне только мучает. Терзает, заставляет совершать ошибки.

— Заставляет быть человеком, из плоти и крови, чувствовать как мы. Ты ведь знаешь, что твое сердце — это не холодное сердце эльфа, правда? — Софи отстранилась и прижала ладонь к его груди. — Я это знаю. Ведь оно у меня.

— Сердце эльфов не изо льда, Софи. — покачал головой Линар. — Просто оно может заледенеть от боли. Как у моего брата… Скоро его вновь призовут в Кайрин. Кто знает, быть может в последний раз.

— Зачем?

Линар опустил взгляд.

— Об этом я не скажу тебе. Довольно и одной тайны, что я так опрометчиво открыл. Ты клянешься хранить мои секреты? — он хмуро и внимательно поглядел ей в глаза, подняв лицо за подбородок.

— Пока я в Сиршаллене, я никому не скажу. Ни человеку ни эльфу. Но когда я его покину, я буду свободна говорить.

— Покинешь… — Линар привычно нахмурился. — И когда же ты его покинешь, по-твоему?

— Я не знаю. Однажды.

— А что если никогда?

Софи помолчала. Что-то в ее груди интуиция или простая вера, говорило ей что она покинет Сиршаллен. Ей было двадцать лет и представить, что она проведет тут всю свою жизнь она не могла. Это просто не укладывалось в голове.

— Там и увидим. — Софи пожала печами и отстранила Линара. Поднялась. Он встал следом.

— Я пойду спать.

Линар кивнул.

— А ты? — просто спросила Софи, даже не подразумевая что-то большее, чем просто сон.

На лице его дрогнула улыбка.

— Неужели ты, после всего, что я совершил и наговорил сегодня, позволишь мне спать в одном с тобой доме?

— Я ведь… в твоих глазах я тоже сделала сегодня непростительное. Наверное, нам снова надо учиться прощать друг друга. — Софи сказала это и осеклась. Прощать? Неужели она может простить Линару то, что он совершил? Вот так взять и простить, что он перекроил весь мир под свои взгляды. Просто взял и лишил людей, всех людей, будущего.

Софи растеряно посмотрела на него. Он стоял рядом в привычном зашнурованном эльфийском жакете, со строго собранными волосами. Твердый подбородок, гладкие, ни разу не тронутые бритвой щеки, острые скулы. И глаза, так любимые ею серые глаза с золотыми искрами. Линар смотрел на нее с нежностью, какой она не видела ни в одних глазах за всю свою жизнь.

— Моя голова сейчас взорвется… — простонала Софи. — Я не прощаю тебя, и я с тобой не согласна. Я буду пытаться остановить тебя, если когда-нибудь мне представится шанс. Я буду пытаться спасти людей и говорю тебе об этом открыто. Если хочешь и можешь — решай мою судьбу. Я буду опасна для тебя пока дышу.

Линар улыбнулся, закрыл глаза и потер лицо ладонями.

— Это правда лишь отчасти. Ты опасна для меня как никто из живущих. Ведь я не могу забрать твою жизнь, не могу причинить тебе боль. Но это не продлится вечно. Люди узнают, с твоей помощью или нет. Рано или поздно, они узнают, и твое знание перестанет быть опасным для меня. — Он подошел и придержал ее за плечи, нежно сжал, словно пытаясь уберечь от холода. — Ты госпожа моего сердца, София. Мой отец заставил забрать этот титул, я сам желал забрать его сегодня. Какая глупая затея. Как будто это возможно — вынуть сердце из груди и заставить его биться иначе. — он кисло усмехнулся. — И все же я должен подчиняться владыке. Моя звезда… Я больше не могу отдать ее тебе. И потому я не посмею делить с тобой ложе. — Он подхватил ее руку и нежно поцеловал костяшки. — Я этого не достоин.

Софи кивнула. Да, сложно было на это что-то возразить, но ей было плохо и страшно, и прижаться к его теплому боку было бы хоть каким-то утешением.

— Ты ведь не изменишься, да? — с болью спросила Софи.

— Нет, — покачал Линар головой. — Не изменюсь. Тебе придется принять меня таким, какой я есть. — он помолчал. — Или не принять.

Софи коснулась его щеки, нежно провела пальцами по скуле. У Джона были густые, загнутые ресницы. Софи осторожно коснулась их и он смущенно моргнул и отстранился.

— Что? — он с улыбкой посмотрел на нее, словно она затеяла какую-то игру.

— Хочется найти в тебе больше от человека. — призналась Софи, отпустила его и шагнула в сторону спален. Но замерла.

— Дж… Линар, — поправилась она. — Так сразу и не привыкнешь. — она хмыкнула. — Помнишь ты сказал мне, что третья встреча — это знак судьбы. Что мы должны пройти вместе путь, чтобы понять, зачем судьба свела нас?

Он внимательно нахмурившись слушал. Кивнул.

— Это так. Мы в это верим.

— А ты не думал, что я встретилась тебе, чтобы ты передумал? Чтобы остановить тебя? Но ты не остановился.

Линар покачал головой.

— Я не мог. Этому не суждено было случиться. Ты пришла в мою жизнь, чтобы показать — у всего есть цена. И за великое приходится платить самым дорогим, что у тебя есть. Я обрел тебя именно в тот миг, когда пришло время потерять. Мои мечты о нашем с тобой будущем я положил на алтарь победы как и многое другое. Я отдавал себе отчет в том, что ты возможно не захочешь больше меня видеть. Но ты… ты говоришь мне о любви. Ты позволяешь мне разделить с тобой кров в тот день, когда я нарек тебя рабыней. — Он растерянно поглядел в сторону. — Как это возможно? Быть может, ты лжешь мне, чтобы снова предать? О, каким глупцом я буду, если это так.

Софи хмуро поглядела на свои руки.

— Не высокого ты обо мне мнения, да? — хмыкнула она. — Впрочем, наверное, ты прав. Какие дела, такая и награда.

Она повернулась, чтобы уйти, но Линар поймал ее за руку и повернул к себе.

— Софи… Я… — он умолк глядя ей в глаза, нахмурился. — Прости мне эти слова. Я верю твоему слову как своему. И даже если я ошибаюсь, даже если я последний из глупцов, готовый поставить свой народ под угрозу из-за веры в слово смертной… Я ничего не могу поделать с собой. Я верю твоей клятве.

Софи улыбнулась и прижалась к его руке. Рука Линара была теплой. Софи болезненно зажмурилась. Именно в этот миг она до конца осознала, что у них нет будущего. Что она может сколько угодно вот так цепляться за его руку, но это не может длиться вечно и ничего не изменит.

— О чем ты думаешь? — он нежно отвел волосы с ее лба. — Чего ты желаешь?

— Желаю… — она открыла глаза. Джон смотрел на нее взволнованно, с болезненным пристальным интересом человека, который боится пропустить разряд молнии на небе.

Больше всего на свете она желала проснуться рядом с ним вчерашним утром, когда она ничего не знала и ничего не стояло между ними нерушимой стеной. Проснуться, снова улыбнуться ему и увидеть его сонную улыбку в ответ.

— Хочу чтобы этот ужасный день наконец закончился. — прошептала она, отпустила его ладонь и пошла спать.