Река ведет к Истоку

Екатерина Шашкова, 2017

Нина всегда считала, что приключения – это для романтиков и идеалистов. А у нее все будет по плану: учеба, работа, семья и никаких рискованных авантюр. Всего-то и надо уступить сестре магический дар и возможность жить в другом мире, а самой остаться дома и сделать вид, что ничего странного не произошло. И ведь получилось! Тогда откуда это чувство, словно она только что совершила самую большую ошибку в жизни?

Глава третья, в которой Ракун тонет, Нина психует, а у Алины чешется рука

Неведомая сила упрямо и мощно тянула вниз, Ракун рвался вверх. Вода, и без того мутная от ила, бурлила и колыхалась, затрудняя обзор, и магос понятия не имел, с чем столкнулся.

Воображение рисовало гигантского осьминога, опыт кричал про магическое лассо, лёгкие горели от недостатка кислорода, руки судорожно шарили по карманам в поисках подходящего арфактума, но попадались только бесполезные.

Теоретически, положение безвыходным не было. Подумаешь, столкнули с лодки и утащили под воду. Бывало и хуже. Но тогда Ракун был один и мог действовать без оглядки на окружающих. А сейчас где-то на поверхности осталась совершенно беззащитная девчонка, а в кармане штанов — её дурная тётушка. Которая явно не обрадуется, если через пару часов очнётся под водой на полпути к месту назначения и в гордом одиночестве.

Рука наконец-то нащупала необходимое — тонкую рыбью чешуйку величиной чуть больше ногтя.

Предпоследняя! Надо будет обязательно пополнить запас, но это позже…

А сейчас осталось только зажать её зубами и осторожно вдохнуть, что Ракун и сделал. Магически преобразованный воздух, хлынувший в лёгкие, пах тиной и болотом, зато позволял пробыть под водой не пару минут, а несколько часов. Назло тем, кто подстроил крушение и сейчас, несомненно, ждал магоса наверху, живого или мёртвого, в зависимости от того, чем же его зацепили.

Зацепившее нечто тем временем увлекало Ракуна всё глубже. Теперь магос не сопротивлялся, наоборот, позволил утащить себя на самое дно, благо до него было не так уж и далеко. Муть в воде слегка развеялась, и стало понятно, что ошиблись и опыт, и воображение. Ногу магоса плотно опутывала жвачка — плотоядная водоросль, распространённая в некоторых ближайших мирах.

Но не в этом!

Значит, подбросили специально. К счастью, не слишком большой комок, иначе проклятое растение добралось бы не только до сапог, но и до самих ног. И немедленно начало бы их пожирать, предварительно обездвижив жертву парализующим ядом. Хорошо, что не полез вслепую руками отдирать, остался бы без пальцев!

Кожаные сапоги тоже годились в пищу злобной водоросли, и сейчас она медленно вгрызалась в голенища. Торопиться растению было некуда. А вот Ракун предпочёл бы поспешить. Кто его знает, что там на берегу происходит!

Проще и быстрее всего было снять сапоги и выплыть босиком, но этот вариант магос оставил на самый крайний случай. Сапоги были почти новые, удобные, с потайными карманами и всякими приятными усовершенствованиями (сейчас, к сожалению, бесполезными).

Ещё можно было надеть перчатки (найти бы их ещё!) и срезать приставучую водоросль ножом (найти бы его ещё!). Но прожорливая тварь запросто могла покуситься и на перчатки, а они были в разы тоньше сапог.

Или…

Магос не удержался и хмыкнул сквозь сжатые зубы. Да, это, пожалуй, вариант! Главное — сделать всё достаточно быстро.

Миры в среднем течении Реки были в основном технологическими. Конечно, натуральные материалы использовали и там, но ярко-розовый чемодан Алины совершено точно был из твёрдого пластика. Пластик жвачка, к счастью, не ела.

Ракун вытащил из кармана фигурку, чуть не выронив остальные, ещё раз перебрал в голове варианты, ничего умнее не придумал и вернул чемодану нормальный размер. И сразу же понял, что ошибся. Это был не тот чемодан. Не розовый, а зелёный. Впрочем, тоже пластиковый.

Но отматывать назад было поздно, и Ракун решительно рванул молнию, открывая основное отделение.

Наружу наперегонки рванулись два лифчика, пижама и хлопковые трусики. Магос прижал всплывающие вещи ногой и для верности потряс ей над чемоданом. Водоросль задумчиво колыхнулась, принюхиваясь к новым предметам.

На самом деле Ракун не был уверен, что у злобной травы есть нос или глаза, но в пространстве она ориентировалась достаточно бодро. Вот и сейчас жвачка ухватила стебельком трусики и немедленно к ним присосалась. Распробовала! А потом обнаружила, что чемодан полон более вкусных вещей, чем сапоги, и начала заинтересованно переползать внутрь. Медленно, листик за листиком, зато сама.

Дождавшись, пока она окончательно скроется в недрах чемодана, магос резко его захлопнул, запер и снова уменьшил. Не пропадать же добру!

Главное — потом не забыть вытащить в спокойной обстановке, прежде чем Нине отдавать.

Эта склочная женщина его за такое, конечно, убьёт. Но лучше уж она, чем злобная трава, подкинутая какими-то уродами.

Кстати, об уродах… Магос выдохнул сквозь сжатые зубы и рванул к поверхности. Ну-ка посмотрим, кто решил расправиться с ним таким бездарным способом.

Выныривал он осторожно, едва-едва приподнимая голову над водой. Как выяснилось, можно было не скрываться — вокруг трепетал стеблями прибрежный рогоз, намертво закрывая обзор. Пришлось наплевать на предосторожность, подплыть к самому берегу и выпрямиться там в полный рост. Очень тихо, чтоб случайный плеск или шелест не выдал присутствие.

Но многочисленные предосторожности оказались бессмысленными: берег, открывшийся перед Ракуном, был абсолютно пуст.

Магос обернулся к реке, но там тоже никого не было, только болталась на мелководье пустая лодка.

Кто бы ни подстроил всё это, ему нужен был не сам Ракун, а его юная племянница. И этот кто-то её забрал.

* * *

Ракун уныло бродил по берегу, расшвыривая попадающиеся под ноги ветки.

На влажной земле виднелись следы четырёх человек, чуть дальше от берега к ним добавлялись отпечатки сапог пятого, оттиски лошадиных копыт и тележных колёс. Магос честно отследил похитителей до ближайшей дороги и даже прошёл по ней несколько шагов, но затем повернул обратно. Догонять конных пешком — бесполезное занятие.

И даже на помощь позвать некого, потому что для этого надо сперва добраться до Истока или хотя бы до города.

Магос бросил беглый взгляд на реку. Та, как ей и положено, текла к устью. Придётся дождаться нового рассвета. Почти сутки. Почти сутки наедине с Алинкиной тёткой, которую в любом случае уже пора расколдовывать, а то ведь помрёт ненароком.

Ракун вытащил из кармана статуэтку и положил на берег. Ладно хоть посторонних нет, никто не помешает.

Заклинание сработало быстро: спустя мгновение на земле лежала уже вполне живая и невредимая женщина. По крайней мере, внешне всё выглядело нормально. А вот что там внутри…

Магос отступил на несколько шагов назад и приготовился при необходимости бежать как к Нине, так и от неё.

— Раз… Два… Три…

Считать вслух было не обязательно. Считать вообще было не обязательно, но очень уж не хотелось ждать в тишине. Да и по данным каких-то там исследований распаковка проходит менее болезненно, если жертва заклятия ощущает присутствие рядом других людей. Желательно, конечно, близких, но сойдут и просто живые.

Нина эти исследования явно не читала, поэтому на счёт «Четыре» вздрогнула, напряглась, выгнулась дугой и дико, нечеловечески заорала. Спазм вскоре закончился, но боль осталась. Женщина вслепую шарила руками по земле, с корнем выдирая траву, сучила ногами, дёргалась и хрипло выла. На её лицо Ракун старался не смотреть.

На счёт «Девятнадцать» её отпустило окончательно. Нина затихла, потом со стоном перевернулась на живот, с трудом встала на четвереньки и раскашлялась. Затем — сочно, со вкусом выругалась. И только после этого наконец-то подняла голову. Мутные глаза в звёздочках полопавшихся сосудов смотрели прямо на магоса.

— Садист и психопат! — прорычала женщина.

— Я предупреждал, что будет больно, — пожал плечами Ракун, подходя ближе и наклоняясь, чтоб помочь женщине встать. Но она оттолкнула его руку и довольно ловко отскочила в сторону.

— Больно? За горячую сковородку голой рукой схватиться — больно. Утюг на ногу уронить — больно. Зубы драть без анастезии — больно! А то, что сейчас было, — это я даже не знаю, какое слово. Это как живого человека наизнанку вывернуть.

Губы у неё дрожали.

Ракун, напротив, улыбнулся. Ругается — значит, жива и вменяема. Всё помнит и, по-видимому, осознаёт. Одной проблемой меньше.

Вторая проблема, впрочем, никуда не делась. Выплеснув гнев, Нина нерешительно переступила с ноги на ногу (каблуки воткнулись в землю по самую подошву), огляделась и удивлённо спросила:

— А где Алинка?

— Там, — махнул рукой магос.

В правильном направлении, кстати, махнул. Но расколдованной оно чем-то не понравилось, и она прозорливо уточнила:

— Там — это за кустами? Или в ближайшем городе? Или где? Мы вообще прибыли на место?

— Не совсем, — не стал скрывать Ракун.

— Поэтому ты выглядишь так, будто только что вылез из болота? Что случилось? Ничего не хочешь мне рассказать?

Теперь настала очередь магоса переминаться с ноги на ногу.

— Сядь, — наконец велел он.

Нина огляделась вокруг, не нашла ни стула, ни даже туристической пенки и демонстративно осталась стоять, уставившись на Ракуна, как милит на пойманного контрабандиста. По крайней мере, ощущения были очень похожими.

Но, в отличие от милитов, Нине Ракун врать не рискнул.

Рассказал всё.

Почти всё. Про засунутую в чемодан водоросль всё-таки промолчал.

* * *

— Так, ладно… Надо успокоиться, надо успокоиться… — бормотала Нина.

Возможно, успокоиться действительно было надо, но у неё никак не получалось. Вот бегать туда-сюда по берегу, нервно жамкая юбку, — да, вполне.

Ракун, наоборот, спокойно сидел на поваленном бревне, смотрел на реку и улыбался.

— Какого чёрта? — набросилась на него Нина. — У тебя племянница пропала! Что в этом смешного?

— Ничего. Я же не смеюсь, — развёл руками магос.

— Но улыбаешься!

Ракун вздохнул и усилием воли придал лицу серьёзное выражение, более соответствующее ситуации. Хотя через несколько минут губы снова невольно растянулись в улыбке.

Когда-то в далёком детстве эта привычка была полезной. Когда ты мелкий, тощий, нескладный, не можешь сам за себя постоять и вынужден каждый день терпеть насмешки более удачливых и богатых сверстников, единственное, что остаётся, — это улыбаться. Чем больнее бьют — тем шире улыбка. Всем назло.

Года прошли, а привычка осталась. Теперь она бесила окружающих ещё больше. Ракун улыбался и милитам, и клиентам, и мужьям любовниц, явившимся в самый неподходящий момент. И тому гаду с кнутом, чтоб ему побыстрее сдохнуть. Улыбался даже на похоронах брата и Галины. Слышал осуждающий шёпот за спиной, сжимал кулаки — и улыбался.

Отвратительная привычка.

Объяснять всё это Нине магос не стал. Она была явно не в том состоянии, чтоб слушать его откровения. А он не имел ни малейшего желания ими делиться.

— Надо что-то делать! — снова начала Нина. — Нельзя просто так сидеть и ждать у моря погоды!

— Это река.

— Да мне без разницы! Мы не можем торчать здесь бесконечно.

— Не бесконечно, а до рассвета. Так что сядь и заткнись. Мне надо подумать.

— Ты уже час думаешь, а Алинку в это время увозят всё дальше. Надо идти за похитителями! Не хочешь помогать — я сама пойду!

— Куда ты пойдёшь, женщина? Пешком догонять лошадей? А дальше что сделаешь, если вдруг догонишь на свою голову? Пальцем им погрозишь? К совести воззовёшь?

Нина пристыжено замолчала. Ненадолго. Спустя несколько минут мельтешение продолжилось:

— Зачем они это сделали? Чего они хотят? Денег? У меня нет денег! У тебя есть деньги? Должны быть, ты же колдун, местная элита! Или им просто понравилась девочка? Она же ещё совсем маленькая! У вас тут есть работорговля? А детская проституция?

— Ей восемнадцать. По местным меркам она уже несколько лет как не ребёнок, — уточнил Ракун.

— Как это несколько лет? У вас ведь совершеннолетие в восемнадцать!

— У нас — да. Но мы не у нас.

— Тогда где?

— В соседнем мире. Один виток вниз по течению.

— Не понимаю я эти ваши обозначения, — неожиданно мирно вздохнула Нина.

— Я могу объяснить. Если ты наконец-то угомонишься и спокойно выслушаешь.

Женщина покорно прекратила метаться по побережью и подошла поближе.

Ракун нашёл ровный участок земли, подхватил ветку и одним движением нарисовал длинную спираль.

— Исток — здесь. — Кончик ветки уткнулся в центр спирали. И почти сразу же двинулся вниз, пересекая витки один за другим. — Эта линяя — река. В конце реки — Устье, но это далеко и нам сейчас не нужно. Так вот, миры расположены вдоль спирали. Ну, типа бусинок на ниточке. Тем, которые находятся на берегу, повезло, до них можно добраться по воде. На закате туда, на рассвете — обратно. Быстро и просто. Из остальных выход есть только в соседние участки спирали и только по земле. Долго, сложно, опасно, зато в любое время суток.

— То есть мы сейчас здесь, правильно? — Нина ткнула пальцем в пересечение реки и ближайшего к центру витка. Ракун кивнул. — А откуда ты нас забрал?

— Двадцать третий виток. Столько рисовать — терпения не хватит. Доберёмся домой — посмотришь по карте.

— А всего их сколько?

— Около сотни. Точно неизвестно. За семидесятые мало кто забирался.

— А сколько миров в одном витке?

— По-разному. В этом — пять. В следующем — девять. Дальше — больше. Ещё есть вопросы? А то я чувствую себя на экзамене.

— Просто пытаюсь представить себе масштаб в целом. Я знала про наш мир, про ваш, но никогда не задумывалась, что вокруг ещё столько всего! А её не могли перевезти в другой мир?

— Вряд ли. Хотя, конечно, всякое бывает. Не волнуйся, доберёмся домой — сразу двинем к милитам. Найдут её, вот увидишь. — Магос пытался говорить мягко, не заставляя Нину лишний раз нервничать, но, похоже, от его желания здесь мало что зависело: она прекрасно заводилась сама. Но хоть не ревела, и то хорошо.

Зато в который уже раз спрашивала:

— Почему мы сами не можем поискать Алинку?

— Как ты это представляешь? Хоть раз пыталась найти человека в чужом мире?

— Ты же меня как-то нашёл! Ну, в самый первый раз.

— У меня был твой камень, с его помощью всегда можно найти законного владельца. Сейчас это не сработает, оба камня остались у неё.

— А какие-нибудь поисковые заклинания? Ты же маг! Должен уметь делать всякие волшебные штуки!

— Не знаю я подходящих заклинаний!

— Но почему? Такие полезные мог бы и выучить!

— Микрохирургия тоже полезная. Ты её знаешь? А латынь? А устройство телефона? А карту канализационных систем наизусть? — Ракун дождался, пока Нина покачает головой и продолжил. — Поняла теперь? Никто не может знать всё! Каждый делает свою работу! Искать людей — работа милитов. И завтра они ей займутся.

И не только они, конечно. Даже в первую очередь — не они. Но это совсем не та информация, которой стоит делиться с посторонними.

— Но почему мы не можем связаться с ними прямо сейчас?

— Да потому, что они в другом мире, глупая ты женщина!

— Но ведь ты посылал мне сообщения из одного мира в другой? Браслет, помнишь?

— Помню. Хороший арфактум, ручная работа. Но, извини, дарить такие украшения стражам порядка мне пока не приходилось. Так что всё, уймись! Я сказал: ждём до рассвета. Других вариантов нет.

Но вместо того, чтоб смириться со своей участью, Нина снова заметалась по побережью, словно пытаясь ухватить за хвост убегающую мысль. А потом вдруг застыла на месте и резко развернулась к Ракуну:

— А можно вычислить, где обладатель браслета?

— Теоретически — можно, но с очень большой погрешностью. И я не знаю, как. Да и зачем? Я и так вижу, что ты здесь.

— Нет же! Браслет был на Алинке! Кажется. Ну, то есть она точно его надевала вечером. Я сказала снять, но она же упрямая… Мы можем ей что-нибудь написать?

— Да, но что это даст?

— Что угодно! Хоть моральную поддержку. И… ты сможешь определить, получила ли она сообщение? И получила ли его именно она?

— Да. — Ракун начал понимать. — Если послание дойдёт до адресата, значит, она точно жива и в сознании. Если нет, то… Ну, может, у неё просто браслет спёрли. Или она сама его сняла. Тоже бывает.

— Не рассуждай, а колдуй!

— Тогда заткнись. Дай сосредоточиться. — Магос прикрыл глаза и коснулся серёжки кончиками пальцев. — Что пишем-то?

* * *

Повозка наехала колесом на камень, подпрыгнула, и Алина подпрыгнула вместе с ней, приложившись затылком о дощатое дно. Именно это и привело её в чувство.

Некоторое время девушка лежала смирно, пытаясь понять, что происходит. Вокруг было темно, всё скрипело и дрожало, голова раскалывалась, а руки и ноги неприятно ныли и почему-то не хотели двигаться.

Алина попыталась пошевелить пальцами — получилось с трудом. Ощущение было такое, словно вместо воздуха её окружал толстый слой резины. Невидимая, но прочная оболочка затрудняла движение, мешая сменить позу или хотя бы вдохнуть полной грудью. Это явно была какая-то магия.

Девушка невольно фыркнула. Ещё вчера она бы всё отдала за такое приключение. Даже когда задувала свечки на именинном торте, загадала — «Пусть случится что-нибудь необычное! И чтоб матан пересдавать не пришлось». Ну вот, случилось. Теперь уж явно не до матана.

Мысль о том, что это всё просто сон или игра воображения, мелькнула и тут же исчезла. Во снах всё было совсем по-другому: сумбурно, путано и нелогично. А сейчас Алина помнила всё, что случилось. Как плыли в лодке, как колдун вдруг выпал из неё, а саму девушку неизвестные люди вытащили на берег и…

Дальше память пасовала.

Кажется, один из них на неё дунул. Просто дунул.

Дыхание было противным, чисткой зубов незнакомец себя явно не утруждал. Но вместо того, чтоб высказать этому противнику гигиены всё, что пришло в голову, Алина вдруг зевнула и отключилась.

А сейчас, стало быть, включилась обратно и обнаружила, что её куда-то везут.

Повозка была сколочена кое-как, в щели пробивался свет, но рассмотреть окружающий пейзаж не получалось. Снаружи могли быть и лес, и степь, и город.

Хотя нет, города не было точно. Города — они громкие, а здесь тихо.

Расслышать получилось разве что отголоски тихой беседы, но разобрать слова было невозможно из-за скрипа колёс и цокота копыт. По крайней мере девушке показалось, что это именно копыта.

Интересно, это специально ради неё конный эскорт выделили, или здесь просто средневековье? Магос, вроде, цивилизацию обещал.

Алина попробовала повернуться к ближайшей щели, но голова сдвинулась едва ли на сантиметр. Невозможность пошевелиться почему-то злила больше, чем сам факт похищения. Ещё и рука начала дико чесаться. Запястье зудело, как будто его выбрала для обеда целая стая комаров.

Девушка с трудом шевельнула рукой, пытаясь потереть её о бортик. Тихонько звякнуло. Наручники, что ли? А, нет, браслет. Точно, любимый браслет Нины, над которым она вечно тряслась. И чешется как раз под ним. Видимо, попало что-то…

Браслет был Алине великоват, и обычно она снимала его даже не расстёгивая. Сейчас это было как никогда кстати. Дождавшись, когда повозка подпрыгнет на очередной кочке, девушка дёрнулась изо всех сил, тряхнула рукой — и металлическая полоска легко соскользнула с запястья, грохнувшись неподалёку.

На внутренней стороне горела яркая надпись: «Держись, мы тебя скоро вытащим!»

Как только Алина дочитала сообщение, надпись начала гаснуть и вскоре совсем исчезла. И рука чесаться сразу перестала.

Девушка улыбнулась. О ней помнят и её обязательно спасут! Ситуация сразу стала чуть менее пакостной, чем была до этого. Самую капельку, но всё же!

Послание явно было от дядюшки-колдуна. Но почему тогда «мы»? Или это типа «Мы, Николай II…»? Кто их разберёт, этих магов. И ещё интересно, когда именно настанет это обещанное «скоро»?

Повозка снова дёрнулась, а потом внезапно замедлила ход и застыла. Снаружи раздалось конское ржание, а голоса стали громче — мужские, грубые. Алина затаила дыхание, прислушиваясь, но несколько человек говорили одновременно, перебивая друг друга, и смысл опять ускользал.

И вдруг совсем близко, за стенкой прозвучало:

–…и только попробуйте что-нибудь сделать с девчонкой, пока меня нет. Заказчик узнает — голову оторвёт.

— Да не, мы ж не звери какие. И договор чтим, как мать родную, — раздалось с другой стороны.

— Мать родную ты за пару монет продашь и не поморщишься. — Близкий голос звучал мягко и как будто бы устало.

Зато второй собеседник издавал звуки, напоминающие смесь хриплого лая с карканьем. Кажется, именно он и разговаривал с Алиной на берегу.

— Не боись, начальник! Всё будет в лучшем виде. Мы на вашу кралю даже смотреть не будем.

— А вот это зря. Через часик надо будет проверить, как она там.

— Да чего проверять-то? Дрыхнет — и пусть себе дрыхнет.

— К тому времени должна будет уже проснуться. А то и раньше. Так что поглядывайте.

— Мало ли что там по времени. Не орёт же. Раз не орёт — значит, дрыхнет. Иначе давно бы уже истерику закатила. Бабы — они ж без истерики никуда!

— Тоже верно, — согласился обладатель мягкого голоса.

Что-то звякнуло, снова заржала лошадь, и Алина чётко услышала удаляющийся перестук копыт. А повозка снова двинулась вперёд.

Больше никто не разговаривал. По крайней мере, в пределах слышимости.

Алина немного, насколько позволяли окутывающие её чары, поёрзала на жёстком полу, устраиваясь поудобнее, и пообещала себе, что орать не будет. И истерику закатывать не будет тоже.

Как бы там ни было, она теперь не просто какая-то девчонка, а наследница крутых магов и почти настоящая колдунья. Она должна вести себя достойно и спокойно, а не трястись от ужаса. Тем более что как следует трястись всё равно заклинание мешает.

Она сможет, она справится, она будет думать, что это просто приключение. Как в книжке. А все приключения в книжках обязаны закончиться хорошо!

И как теперь обратно надеть браслет, кстати?

* * *

— Вставай! Пошли! — Ракун решительно поднялся с бревна, на котором сидел.

Нина даже не пошевелилась. Она сидела на том же бревне, демонстративно отодвинувшись подальше. А оно, как назло, было довольно коротким.

Сидеть на самом краю было неудобно, но приближаться к колдуну не хотелось. Разговаривать — тем более. Даже смотреть на него было тошно, поэтому Нина старательно пялилась вдаль, на реку.

Со стороны такой демонстративный игнор, наверное, выглядел глупо и по-детски, но что-то поделать с собой было сложно. Или закуклиться и сидеть вот так, запихав истерику поглубже и пытаясь не реагировать на внешние раздражители; или носиться по берегу, реветь, вопить, бросаться на злобного колдуна с кулаками и требовать, чтоб вернул всё обратно.

Как будто он может что-то вернуть…

Если рассуждать логически, то в случившемся действительно нет его вины. И всё, что он говорит, вполне справедливо. Ничего нельзя сейчас сделать своими силами, нужно просто набраться терпения и дождаться помощи.

Но как же сложно просто сидеть и ждать!

— Ну же, женщина, поднимайся и топай за мной!

— А? — с запозданием среагировала Нина.

— Ты что, оглохла? Или собираешься торчать здесь до рассвета?

— Я думала, именно это нам и предстоит.

— Я тоже, — развёл руками магос. — Но как-то скучно. И есть охота. Ты есть хочешь?

Нина добросовестно прислушалась к собственным ощущениям, но голода не обнаружила. Видимо, он был там же, где и эмоции, — под толстой бронёй безразличия.

Хотя совсем уж на все эмоции брони явно не хватило, поэтому в ответ Нина беззлобно огрызнулась:

— Хватит уже называть меня женщиной! У меня имя есть.

— Оно дурацкое. Мне не нравится, — с обезоруживающей искренностью сообщил колдун. — Давай тебе другое придумаем.

— Издеваешься?

— Нет. — Мужчина улыбался, но взгляд оставался подозрительно серьёзным. — Тот, кто знает имя, обладает почти абсолютной властью над его обладателем. У вас, в технологических мирах, на это обычно внимания не обращают. Но сейчас ты в мире магическом, поэтому будь добра, не забывай о собственной безопасности. Мне одной пропавшей хватает. Так что давай, думай, как к тебе обращаться. Прозвище есть?

— Н-нет, — с запинкой ответила Нина.

На самом деле, прозвище у неё, конечно, было. Даже несколько. Одно старое, ещё школьное: как срифмовали в первом классе Нина-Конина, так и дразнили до выпускного. Вторым — Блок-схема — одарили студенты, заметившие у преподавательницы любовь к стрелочкам и кружочкам.

Но ни одна из кличек Нину не радовала.

— Значит, останешься женщиной, пока что-нибудь не придумаешь, — решил колдун.

— А ты сам как же? Так и будешь откликаться исключительно на достопочтенного магоса?

— Тебя что-то не устраивает?

— Да. Невозможность по-человечески общаться.

— Тогда не общайся, — фыркнул мужчина и стремительно направился к дороге, даже не проверяя, идёт ли за ним Нина.

— Ты что, так и пойдёшь? — не выдержала она, бросаясь следом.

— А что не так? — удивился магос.

— Да у тебя же тина в волосах! И штаны до сих пор мокрые. Хоть бы отжал их нормально! Или меня стесняешься?

— Ещё чего. Сами высохнут.

Нина посмотрела на цепочку мокрых следов, остающихся за магосом, и понадеялась, что простуду этот упрямец не подхватит. Потому что если он в здоровом состоянии такая зараза, то в больном, наверное, будет вообще невыносим.