Серебряный ястреб

Екатерина Соболь, 2019

Одержав первую, и пока единственную, победу в борьбе с Империей Ястребов, обитатели земель золотой магии уже готовы праздновать. Но Империя так просто не сдается. Тень направляет в мятежные края своего агента, который должен помешать золотому стрижу и его другу Райлану создать духа-защитника золотой земли. Находчивый, рвущийся к цели Ларри готов выполнить задание Тени любой ценой. Его долг – быть безжалостным и беспощадным, но неожиданно местным дикарям удается раздуть в его сердце искру добра. Что делать с этой глупой искрой? Конечно, задуть и вернуться к выполнению своей миссии. Но испытывать чувства, оказывается, так интересно. Восторг, любовь, счастье – и печаль, ненависть, отчаяние. Что же получится, когда золото и Тень сойдутся воедино?

Глава 3

Мед и камни

Ларри никогда еще не залетал так далеко. Одно дело наворачивать круги над морем вокруг родного острова и совсем другое — отправиться к горизонту, зная разве что направление (строго на восток, когда покажется земля — резко свернуть на юго-восток). В теории он понимал, что лететь над этой огромной водой, измятой волнами, придется целый вечер и ночь, он высчитал по карте, но через несколько часов теория грустно поблекла от встречи с практикой.

Шквальный ветер сносил в сторону, крылья ныли, бугристая серая поверхность внизу начала казаться угрожающей, чувство направления сбоило.

«Ты потерялся, — шептал голос в его птичьей голове, и Ларри раздраженно пощелкивал клювом, чтобы заставить его заткнуться. — Тебе негде отдохнуть, ты упадешь от усталости и захлебнешься, пойдешь ко дну, мокрый ты ком перьев».

Ларри замолотил крыльями с удвоенной силой. По законам театральных пьес вроде «Героического Ястреба» в разгар испытаний должно было открыться второе дыхание, а у него и первое-то едва не закрылось. К ночи усталость стала просто невыносимой, волны шумно раскатывались внизу, да еще и дождь полил, как будто эта ночь поставила себе целью избавиться от Ларри во что бы то ни стало.

Всегда оставался вариант проскользнуть обратно домой через Тень, но сил на это уйдет немерено, а позора не оберешься, — слабакам вторых шансов не дают. Поэтому Ларри сказал себе, что назад не повернет ни за что, и прибег к верному средству дотянуть до берега: залез в собственное теневое хранилище.

Создать такой уголок может каждый, надо только вспомнить самый несчастный момент своей жизни. Воспроизвести в мельчайших подробностях, придать ему силу, и тогда воспоминание станет хранилищем, куда в любой момент легко попасть: сложить личные теневые предметы, если ты богатенький и они у тебя есть, или напитаться печалью, гневом и страхом, которые прибавят тебе сил. У Ларри хранилище было так себе, потому что воспоминание оставалось блеклым и, сколько он ни пытался, воссоздать его целиком не получалось.

Он зажмурил свои птичьи глаза и попал туда сразу, рывком. Гулкое бесконечное помещение с одинаковыми кроватями — приютская спальня много лет назад. Неясные тени других детей, контуры шкафов и стульев. Он сам, еще совсем мелкий, лет четырех, стоит у окна, а воспитатель отнимает у него что-то мягкое. Предмет, который они тянут каждый к себе, выглядел размытым, потому что Ларри никак не мог вспомнить, что это было. Подушка? Какая-то одежда? Он где-то прятал эту вещь, не хотел, чтобы ее обнаружили, — но, конечно, однажды это произошло, и воспоминание, пусть увечное и нечеткое, разбивало ему сердце даже много лет спустя.

«Взрослый человек не должен позволять ни единой капле любви и привязанности проникать в его сердце, — писал Великий Магус. — Наш долг — учить своих детей вырывать из себя это чувство. Не обретение любви усиливает наш дух, наш анимус, но ее потеря».

И сейчас Ларри замер в этой призрачной комнате, снова и снова наблюдая один и тот же момент: у него что-то отнимают, поясняя, что это ради его будущего, а он кричит, потому что нет на свете ничего более ценного, чем этот мягкий на ощупь предмет. Где-то снаружи его тело трепала гроза над морем, а он сам был здесь и подпитывался собственными страданиями, потому что никакая буря и усталость не сравнятся с лютым ужасом того дня.

Ларри серьезно кивнул сам себе и открыл глаза. Дождевые капли били по клюву, крылья набрякли от влаги, но сил прибавилось. Как же прав был Магус: лучшее волшебство — то, которое можешь соткать из собственных потерь.

На рассвете, когда Ларри уже одеревенел от усталости и двигал крыльями на чистом упрямстве, впереди показался болотистый, расплывчатый в утреннем тумане берег. Будь Ларри персонажем какой-нибудь сцены «Героического Ястреба», он вскричал бы что-то вроде: «О, сила духа вновь меня спасла — основа и побед, и ремесла!», но в реальности он тупо подумал: «Ого, берег», и свернул к юго-востоку. Как ни странно, приземлиться больше не хотелось, — в глубинах усталости, видимо, есть точка, где тебе становится просто интересно, сколько ты еще протянешь.

Протянул он целый час, и на отличной скорости, хоть в личный рекорд заноси. Скучные болота внизу перешли в бодрую зелень, которая тянулась теперь во все стороны, — ничего себе лес! Потом крылья свело, и Ларри удивленно упал, неспешно размышляя, почему теперь летит вниз, а не вперед. По спине заколотили твердые колючие штуки — очевидно, именно так ощущаются ветки, если в них падать. Ларри открыл глаза, понял, что слегка заснул, и рывком успел выровнять направление за пару секунд до столкновения с землей. Все вокруг было поразительно зеленым, солнечным и ярким, но разглядеть подробности не вышло — Ларри на огромной скорости пропахал животом мягкую траву, проехал еще несколько метров, беспомощно хлопая крыльями, и затормозил головой о дерево.

Когда мир перестал бешено вращаться, Ларри усилием воли превратился в человека и кое-как перевернулся на спину. Верхушки деревьев сходились в небе, сквозь крупные резные листья пробивался свет. Легенды о том, будто солнце на острове Ястребов потускнело с тех пор, как там воцарилась Тень, оказались не такой уж и выдумкой. У них на острове все было угловатым, блеклым и жестким, а мир, где он оказался, выглядел так, будто каждую деталь любовно промыли мыльной водой. Травинки, хвоя и листья, складки на стволах деревьев, ягоды среди мха — Ларри сонно разглядывал все это, пока от ярких красок не заболели глаза. А вдруг золотая магия так и работает? Делает все красивым, убаюкивает бдительность, пока тебе не станет плевать на великие свершения. Не зря золотые народы были такими бесхребетными лентяями: зачем что-то делать, когда все вокруг такое плодородное и сочное?

Пора было глянуть в карту и высчитать, где именно он находится. Достать паек и съесть его, чтобы восстановить силы. Но Ларри сумел вдохновить себя только на одно, самое необходимое дело: отстегнул маску и, не вставая с земли, кое-как стащил влажную от дождя и пота униформу.

Одежда, которую он достал из сумки, при ближайшем рассмотрении оказалась странной: никаких крючков, ткань мягкая и бесформенная, шнуровка на рубахе и штанах. Размер подошел отлично — в отделе снабжения свое дело знали, — а вот с цветом было неясно. Штаны синие, рубашка темно-красная с вышивкой, смешная плетеная обувь из соломы. Неужели люди тут правда так ходят? После благородно-серых оттенков униформы надевать такое было неприятно, но что же делать — Магус выбрал его за несгибаемый характер, а не за взгляды на моду.

Униформу он зарыл под деревом и сложил сверху несколько камней, отмечая место. Камни были увесистые, поросшие мхом и словно более настоящие, чем те, к которым он привык. Думать об этом было жутко, и Ларри мгновенно нашел способ с этим справиться: на четвереньках отполз от камней, рухнул под дерево и заснул.

Он открыл глаза и сразу понял, что времени прошло немало, медовый утренний свет сменился красноватым, вечерним. Ничего себе он проспал! Впрочем, была проблема и похуже: над его лицом, заслоняя деревья и небо, нависала чья-то морщинистая физиономия. Она была раза в два меньше человеческой и уродливая настолько, что Ларри дар речи потерял. Словно все недостатки внешности, какие только можно придумать, собрали в одном существе: ввалившиеся глаза с прожилками лопнувших сосудов, дряблая серая кожа, лицо вогнуто к центру, нос будто стремится втянуться обратно в череп. По зубам и волосам Ларри специалистом не был, видел их только у себя да у подпольщиков, но даже этой выборки было достаточно, чтобы судить: зубы редко бывают такими кривыми, а волосы — такими сальными и плоскими.

И кстати, о зубах. Ларри понял, что видит всю это коллекцию желтых и торчащих в разных направлениях клычков потому, что их обладатель яростно скалится. Правила поведения в таких ситуациях гласили, что нужно выждать и оценить угрозу.

— Привет, — нерешительно сказало существо на языке, который Ларри теперь понимал. Смотреть, как двигаются человеческие губы, уже достаточно отвратительно, но любоваться на этот бледный тонкий рот было еще хуже. Ларри сглотнул, горло само дернулось, сжимаясь. — Ты чужак!

— Нет, — прошелестел Ларри. Чем он себя выдал? — Я местный. Люблю деревья.

«Что я несу», — подумал он. В школе они раз за разом отрабатывали ситуации вроде «Ты попадаешь в стан врагов», но он был совершенно не готов попасть в него так скоро. За неимением других идей Ларри поднял руки в знак подчинения и мирных намерений.

— Да нет же, это было не замечание! — утешило существо, и до Ларри наконец дошло: то, что он принял за безумный оскал, было приветственной улыбкой. — Я просто рад, что ты здесь. Очень, очень рад. Меня никогда не зовут на помощь, а я так хотел бы пригодиться!

— Ага, я с севера, — закивал Ларри. — Понял, что золотая магия проснулась, и отправился глянуть, как люди живут.

Уродливое существо снисходительно хмыкнуло.

— Ты скорее с северо-запада, врунишка, — прогудел низкий голос за его плечом. — С этакого островка посреди моря, где днем и ночью воет ветер.

— Ка… Какого островка? — прошелестел Ларри. Его со всех сторон окружили, а он и не заметил. — Я и моря-то никогда не видел. Кстати, мне уже пора — еще столько всего надо осмотреть!

Он выскользнул из-под нависающего над ним уродца, сел — и замер. Окружили его куда сильнее, чем он предполагал, — вокруг расселся десяток существ самого разного вида. Три сотканные из воды полупрозрачные красавицы, веселая блондинка в пышном платье, человекообразная груда камней, маленькое существо, похожее на крота в костюмчике, рослый худой парень с кожей, под которой словно огонь переливался. Прямо рядом с Ларри, среди корней дерева, дремало нечто пушистое и длиннорукое, в полусне почесывая длинным когтем нос.

— Э, — сказал Ларри. Рука так и тянулась в Тень за оружием, но он сдержался. — Всем недоб… Доброго дня. Глядите, что это там такое странное?

Все головы развернулись туда, куда он показывал, а Ларри бросился в противоположную сторону. В школе у него были высокие оценки по бегу, но это, увы, не помогло: ветка куста обвилась вокруг его ноги и дернула на себя. Ларри растянулся на животе, лихорадочно перебирая в голове модели поведения: испуг, дружелюбие, нападение, разговор. Пожалуй, дружелюбный испуг — самое то.

Он перевалился на спину и оглядел столпившихся вокруг существ, кривясь и подрагивая. Даже прикидываться особо не пришлось, его пугало исходящее от этих тварей тепло, непохожее на обычное изменение температуры воздуха: оно ощущалось на коже как мягкое, поглаживающее прикосновение.

— Я ничего не сделал, — прошептал Ларри. — Можно, я пойду?

— Мы тебя не обидим, — затараторил уродец. — Я всем объяснил, пока мы смотрели, как ты спишь, что с чужаками надо поступать по старинным законам.

Ларри затруднялся выбрать, что тут звучало хуже: то, что весь этот цирк смотрел, как он спит, или «старинные законы встречи с чужаками». Утопят? Разорвут? Превратят во что-нибудь? Нет, нет, золотая магия не так работает, а судя по неуютному теплому покалыванию, которое он чувствовал всем телом, вокруг была именно она.

— Я простой крестьянин, — забормотал он. — У меня есть лошадь и корова. Куры. Они меня ждут. Пожалуйста, не…

— Нет у тебя никаких кур, — огрызнулась блондинка в пышном платье. Ветер слегка перебирал ее длинные пряди, хотя никакого ветра Ларри не чувствовал. — Заткнись, сядь и поешь. Я этого не одобряю, но Хмырь сказал, что…

— Хмырь — это я, — встрял уродец. — Я ощущаю присутствие чужаков, меня к ним тянет. Как ты появился, я всех и собрал. Наша магия запрещает вредить даже таким, как ты, но тебя хотели перенести отсюда подальше. Очень-очень далеко.

«Это бесполезно, я бы вернулся», — подумал Ларри, а вслух жалко заныл, подняв руки выше:

— Я с севера, понимаю, мы для вас чужаки, но теперь золотая магия вернулась, мы все снова братья, и…

— Ой, хватит, слушать противно, — отрезала одна из прозрачных водных красавиц. — От тебя холодом веет так, что листья скоро завянут. Это раз. Нижняя половина лица бледнее верхней. Это два. И Хмырь сразу понял, что ты Ястреб. Прямо-таки радостно заорал.

— Я верю, что однажды мы все помиримся, и нам очень нужна твоя помощь, — важно сказал Хмырь. Он выглядел так, будто внезапно ощутил свою полезность и теперь раздувается от гордости. — Угощайся, все вкусное.

План действий «дружелюбный испуг» себя исчерпал, и Ларри бросил прикидываться. Он настороженно сел и уставился на уродца, вспомнив наконец, что читал о подобных созданиях.

— Ты — Ксенос, — пробормотал он. — Такие, как ты, заводились в краях, где сосуществовало несколько племен. Вы разбирали их споры и все такое.

— Это были мои братья, — прошептал уродец. — Они погибли, когда золотая магия закончилась. А я был под куполом и выжил.

— Мстить будешь? — уточнил Ларри, чтобы скорректировать линию поведения.

— Конечно нет. Моя работа — примирять непохожих. А ты — Ястреб, то есть на нас совсем-совсем не похож. Мы подружимся, и ты объяснишь нам, как договориться с другими Ястребами. Все народы земли — братья, я в это верю. Только не лезь в Тень, ладно?

Ларри медленно выдохнул. Страх как рукой сняло — что ему сделают эти смешные дурачки?

— Я не собираюсь никому вредить, сам в бегах, — вдохновенно начал он, потому что врать на благо Империи — не стыдно. — Я из подпольщиков, которые борются за возвращение золотой магии, и меня хотели арестовать. А я услышал про ваш бунт и сбежал сюда, чтобы научиться пользоваться анимой и принести знания своему народу.

Лица вокруг просветлели.

— Я… Я… — сдавленно начал каменный монстр. — Я знал, что у Ястребов когда-то тоже была анима, но я думал, что Тень вас превратила в чудовищ. Выжгла все хорошее насовсем.

— Разве я похож на чудовище? — дружелюбно спросил Ларри. Он нащупал линию разговора и старался просто не думать о том, с кем именно этот разговор ведет. — У нас тоже остались те, кто борется за свободу. Поделитесь как?

Существа переглянулись, и Ларри торопливо растянул губы в улыбке. Без маски собственное лицо ощущалось будто чужое.

— Нельзя верить Ястребам, — прожурчала водная дева.

— Мы вчера сами видели одного, и Нил сказал, можно, — упрямо пробормотал Крот-В-Костюмчике.

— Тот не настоящий Ястреб, он местный, наш! — выпалила девушка в пышном платье.

А вот это уже интересно.

— Любезные существа, расскажите мне, что за Ястреб? — смиренно попросил Ларри. — В этих краях есть кто-то с моего острова? Может, он поможет мне в борьбе?

— Есть, он с золотым стрижом, — кивнул Хмырь и обвел всех торжествующим взглядом. — Я же говорил, что Ястребы — просто люди, только очень грустные! И вот, пожалуйста: что тот, что этот, обычные парнишки!

Ну конечно. Он им покажет обычного парнишку.

— А где их найти? Тех двоих? — спросил Ларри, но тут, кажется, даже таких болванов взяла подозрительность.

— Откуда нам знать, что ты не хочешь им навредить? — нахмурилась водная дева.

— Если бы я хотел кому-то навредить, я бы уже это сделал. Плохие Ястребы уничтожают все на своем пути, они не стали бы тут с вами болтать, — брякнул Ларри.

— А почему от тебя так веет холодом?

— Я всю жизнь провел на острове Ястребов, а он пропитан Тенью. Золотая магия полностью выжжена, мы только мечтаем о ней. Но вот смотрите: я могу говорить слова «хороший», «добрый» и «любовь». Разве Ястреб-захватчик смог бы?

Конечно, смог бы, — но как удобно, что Ястребов представляют бессмысленными злобными тварями. Ларри робко улыбнулся, и существа расслабились. Похоже, его лицо и правда располагало к себе, Магус не ошибся.

— Так где мне найти золотого стрижа и того полу-ястреба?

— Они поплы…

— Стой-ка, — прервал блондинку чей-то ворчливый голос, и она послушно захлопнула рот.

Вперед вышел коротышка с седоватой рыжей бородой, которого Ларри сначала не заметил: тепло, не по сезону, одетый и в глупой шапке.

— Я знаю, как проверить, что ты не врешь, — задумчиво протянул коротышка. Выглядел он поумнее остальных, и Ларри улыбнулся еще старательнее. — Хмырь прав, я с ним никогда и не спорил: вы, Ястребы, просто несчастные, сами себя обокравшие люди, которым Магус задурил голову. И в тебе я чувствую какую-то огромную печаль. Покажи мне ее.

Конец ознакомительного фрагмента.