Нотариус

Екатерина Сереброва, 2015

Нотариус – владелец маленькой фирмы – случайно получает крупного клиента, которому нужно помочь в довольно плёвом деле. Но смутные догадки посещают Александра, когда он понимает, что точно встречался с этим бизнесменом, но много лет назад и не при самых приятных обстоятельствах. Остапенко не успевает прийти к однозначным выводам, когда вдруг история с загадочным Коноваловым затягивает его все глубже, а шапочное знакомство вынужденно расширяется.

© Екатерина Сереброва, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

1

— Саш, ты на машине? — суетливо вопрошал мужской голос в мобильнике. Звонящего что-то беспокоило, но сразу переходить к делу он обычно не спешил.

— Ну да, как и всегда, — напрягшись, ответил Саша, привыкший сразу переходить к делу, говорить прямо и четко, а не размусоливать.

— Отлично, — выдохнули в динамике телефона. — Саня, будь другом, а, доставь мое извещение адресату?

— А сам чего? — неохотно уточнил Александр, степенно перебирая на столе бумаги — он часто занимал себя рутиной одновременно с нежелательным или скучным телефонным звонком. На экране монитора перед ним был разложен карточный пасьянс, что было куда интересней, и Саша уже мысленно сыграл в партию. Не терпелось воплотить полученные ходы. Время близилось к концу рабочего дня, а он ненавидел отвлекаться на чьи-то звонки, будучи одной ногой дома.

— Теща просила на вокзале встретить! А адресат загородом, мне не успеть! — разгорячённо тараторил звонящий. — Пожалуйста, Санька, выручай! Запилит ведь змея, если опоздаю, а жена потом вообще на месяц надуется. Вручишь извещение — и свободен. М-м?

Приятель все бы и тарахтел, пока не добился б своего. Саша знал, что проще уступить и помочь, чем объяснять, почему он, нотариус, не имеет права делать работу за судебного исполнителя. Доставлять извещения должникам — не криминально, но, тем не менее, всегда можно нарваться на бдительного и въедливого гражданина, который, несмотря на имеющиеся у него долги, начнет качать права и требовать наказания для него, Александра, нарушившего должностную инструкцию.

Но сегодня отчего-то Саше было все равно. Он устал от звука включенного кондиционера, не спасавшего от взмокшей рубашки, и мучительно хотел домой, в прохладу от треклятой духоты и жары.

— Ладно, — наконец, ответил Александр. — Будешь должен. Как передашь мне?

— Я завезу, Сань. До вашего офиса ведь мне близко, — заверил собеседник, явно обрадовавшись выигранному предприятию. — Спасибо!

И вправду, через полчаса приятель со странной фамилией Сковорода подвез необходимую документацию и растворился, даже забыв очно чего-нибудь пообещать за это Александру. Нотариус несильно и обиделся: лесть и заведомый обман он чуял за версту и не любил пустых заверений, а со Сковороды редко, что дельного можно было стребовать. Исключительно по старой университетской «дружбе» Саша по привычке общался, да иногда вот выручал его. Никаких совместных дел или увлечений у них давно не имелось.

Саша неторопливо собрался незадолго до официального закрытия своей конторки — клиентов все равно не было, глухо, как в танке. С неудовольствием натянул на влажную и совсем не свежую рубашку пиджак, поправил галстучек. Захватил дипломат, аккуратно, но быстро сунув в него извещение, перед уходом подошел посмотреться в зеркало. Педантично заправил за уши волосы и обтер шею — Саше не нравились длинные, до плеч волосы, особенно в жару, но так любила жена, и приходилось мириться. Критично присмотрелся к себе: да уж, пожалуй, старовато он выглядел для своих тридцати трех. Седые виски, морщины у глаз и одна большая, залегшая на лбу между глаз. С тенями под глазами и вялым видом из-за бессонницы летом справляться было, в целом, несложно — солнечные затемненные очки исправляли положение, по крайней мере, на уличных встречах. Да и в помещении при дневном свете при умелой улыбке Александра и хорошей способностью вести с человеком беседу, располагать к себе он умудрялся скрывать недостатки внешнего вида. Но уже всерьез боялся, как бы не пришлось уподобиться жене и не начать делать масочки для лица.

Представив себя облепленного огурцами, Саша усмехнулся и покинул кабинет. На выходе из офиса он оставил несколько распоряжений своей секретарше в приемной и неторопливой, почти сонной походкой успешно вышел из здания.

Александр Остапенко был юристом всю свою сознательную, но далеко не беззаботную и простую жизнь. Чего с ним только ни происходило, в каких передрягах Саша, вовсе не по своей воле, успел побывать! Последние года три все было спокойно и, казалось, судьба смилостивилась над Остапенко: долгожданная тихая, мирная работа без лишней беготни по судам, да с извещениями, собственное руководство, грамотный небольшой персонал, с которым комфортно и беспроблемно сотрудничать. В семье тоже было все хорошо, подрастала дочь-подросток. Но злой рок настиг на сей раз любимую жену Александра, Нину: у нее проявились признаки сахарного диабета. Болезни не смертельной при качественном и регулярном лечении, однако новость, естественно, всколыхнула их семью, но Нина умудрилась и сама не расклеиться, и домашним не дала пасть духом.

Словом, несмотря на это удручающее обстоятельство, Саша полагал, что его жизнь протекала более-менее плавно и стабильно. Как у большинства нормальных людей, занятых простыми каждодневными делами и заботами. Остапенко давно знал, что каким-то образом выделяется из данного ряда, не мог только понять, за что и почему, но все же очередная напасть Александра бы не удивила. Он не ждал чего-то особенного, Боже упаси, во всяком случае сознательно. Саша смирился с такой жизнью, где главным принципом и целью непроизвольно стало: быть начеку. Постоянно остерегаться, а не рванет ли где мина, как в прямом, так и в переносном смыслах. Поэтому даже то спокойствие, которое было с Остапенко в этот период жизни, было зыбким и не вполне правдивым. У Александра болела жена, а он, иногда жутко себя за это коря, порой допускал мысли: не ровен час, как и самого схватит очередная неприятность. Словно сам факт болезни близкого человека для него ничего и не значил. Что, конечно, было совершенно не так. Но предчувствие некого более крупного события неумолимо следовало за Сашей.

И обострилось оно, правда, пока незаметно, сразу после звонка приятеля. Остапенко уже приближался к загородному дому, где проживал должник — адресат для извещения, когда предчувствие усилилось. Сердце вдруг ускорило темп, руки вспотели. Александр удивленно поморгал несколько раз, надеясь сбить тревогу, но не помогло. Он осторожно припарковался у высоких ворот обозначенного дома и медленно вышел из своего старенького Форда. Сразу пахнуло елью, кедровыми орешками — весь коттеджный поселок находился рядом с лесной зоной. По сухому гравию Остапенко потопал вперед.

Форма кнопки звонка была причудливо необычной: сердце, обвитое змеями. До него пришлось тянуться, привстав на носочки. И это вовсе не Александр был такой низенький — видимо, здесь просто не любили незваных гостей. Пальцами теребя дипломат, он как-то беспричинно волновался, хотя встречи с людьми самого разного социального положения были для него делом каждодневным и не особо хлопотным.

Как только трель от звонка прозвучала, дверь сразу и открылась. Вот так внезапно, без дополнительных проверок, выяснений, кто он, и что ему нужно. Остапенко одеревенело прошел за ограду, ворота за ним моментально закрылись. Опасливо озираясь, словно в ожидании волка из сказки о Красной шапочке, прижимая к себе дипломат, он медленно двинулся к дому. Завидев пожилого швейцара, приветливо распахнувшего дверь, Александр чуть подуспокоился: одна живая душа тут определенно есть.

Фасад двухэтажного коттеджа не притягивал особого внимания: средних габаритов, кирпичный, стандартный на вид дом. Во дворе Саша успел заметить лишь беседку и несколько экзотических растений, кустов — внешним обустройством явно никто специально не занимался. Или делал это, но довольно давно.

Между тем, швейцар пропустил Остапенко через порог и только затем, без предисловий, задал резонный вопрос:

— Что вы хотели?

— Я от судебного пристава, мне нужно передать извещение, — Саша замешкался, мысленно укорив себя за то, что даже не удосужился глянуть фамилию адресата, уловив только адрес. Обычно дисциплинированный и собранный он сбился из-за этого странного, нависшего предчувствия, сильно самого себя расстроив из-за такой пустяковой невнимательности. Пришлось срочно рыться в дипломате и доставать бумагу, пока швейцар терпеливо ожидал. — Коновалову, — мельком прочел Остапенко.

— Семёну Викторовичу или Илье Семёновичу? — сухо уточнил мужчина.

— Ох, простите, — вздохнул Саша, нервно теребя бумагу и посмотрев в нее вновь. — Семёну Викторовичу.

— Как вас представить хозяину?

— Александр Петрович, — коротко сказал Остапенко, досадуя, что еще и забыл назваться. Похоже, единственная его сегодня неприятность — оплошать и выглядеть полным дураком. Да еще и неуклюжим и сонным. Не помешало бы выпить кофе! А то с концентрацией настала совсем беда.

Швейцар засеменил, попросив Остапенко переждать в прихожей. И Саша только сейчас заметил, что внутри домик гораздо симпатичнее. Зеркальный потолок в коридоре, идеально белая, полупрозрачная плитка на полу — интересно, но как-то пугающе. Куда ни глянь — всюду твое отражение… Справа от Александра была чуть приоткрыта дверь и, судя по запахам, звукам оттуда и освещению, скрывала она крытый бассейн. Мысль освежиться мгновенно заполонила все сознание Остапенко. Он и о кофе позабыл, мечтая теперь о чем-нибудь холодном. Можно просто слегка растопленный лёд… Духота в тесном костюме была совсем невыносимой, но, на благо, в прихожей была хорошая вентиляция, отдавало приятной прохладой.

Коридор был, казалось, бесконечным — плохо просматриваемым, к тому же, и не полностью освещенным. Нельзя было из прихожей точно определить площадь коттеджа и предположить, сколько в нем комнат. Стояла полнейшая тишина, и только по легкому скрипу от туфель швейцара Александр понял о его приближении. Правда, вернулся тот уже не один. Из глубины показался вдруг и второй мужчина, очевидно, хозяин. В домашнем халате и мягких тапках — потому и бесшумных.

Хозяин приближался размеренно и неторопливо, что дало возможность рассмотреть его. Высокий — немного выше ростом Александра, статный, подтянутый мужчина средних лет, с узким разрезом темно-зеленых глаз, прямым носом и тонкими губами. Причем, если Саше во избежание появления «пивного животика» не приходилось специально заниматься спортом (хотя он и занимался) — тот был худ от природы, то Коновалов действительно за собой следил. Семён Викторович был скуп на эмоции и жесты, лишних движений не допускал, но и в походке было сказано многое: хозяин здесь однозначно он.

Приблизившись, наконец, к Александру, Коновалов едва заметно склонил голову в знак приветствия и вопросительно уставился на него. Остапенко снова тормозил, но вовсе не от неловкости или забывчивости: лицо Коновалова было ему знакомо. Да только где, при каких обстоятельствах, и когда они могли встретиться — вариантов было масса, чтобы сходу найти верный.

— Вы сказали, у вас ко мне извещение? — вежливо уточнил Семен Викторович, поняв, что собеседник испытывает затруднения. Верхняя губа его слегка дернулась, в холодных глазах проскочило нечто вроде надменности и неприятия.

— Ах да, конечно, — качнул головой Саша, протягивая бумагу. Следовало взять себя в руки и поскорее. — Мой знакомый попросил его подменить и заехать, вручить вам. Вы не против, что это делаю я? Вот мои документы, — он показал водительские права. — Я тоже юрист.

— Мне, честно говоря, без разницы, — сухо пояснил Коновалов. — Давайте, я возьму. Вам расписаться?

— Да, если можно, — кивнул Остапенко, радуясь, что клиент попался дотошный в том смысле, что сам проявлял инициативу и не отказывался сотрудничать. Далеко не каждый получал извещение на уплату алиментов столь хладнокровно и добровольно.

Александр закопался в дипломате в поисках ручки. Коновалов только чуть взглянул на все еще стоящего позади него швейцара, как тот лихо извлек ручку откуда-то из кармана и протянул хозяину. Остапенко вконец засмущался, пристыженный своей внезапной беспомощностью.

— Простите, обычно я более собран, — пробормотал Саша, не выдержав мук совести.

Коновалов взял документ и расписался. На фразу Александра он не среагировал и почти ушел, как внезапно остановился, странно посмотрев на нотариуса. Словно тоже его признал. Что-то вызвало его интерес.

— Со всеми бывает, — промолвил Коновалов, глядя будто бы не на Сашу, а сквозь него. — Трудный день?

— В том-то и дело, что нет. Просто какой-то… неуклюжий, — выразился Остапенко.

— Может, желаете чего-нибудь выпить? — неожиданно предложил Коновалов. — Я, признаться, не был готов к посетителям или гостям, — он, извиняясь, развел руками, показывая на свой домашний вид, — но мне следовало бы сразу вам предложить. Вам ведь наверняка далеко возвращаться в город, выпить не помешает.

Он уговаривал Александра остаться, и это было более чем странным. Но жара стояла такая, что Остапенко и не подумал отказаться.

— Я бы выпил чего-нибудь холодного и безалкогольного.

— Лимонад? — даже улыбнулся Коновалов, будучи сама любезность.

— Подойдет, — скромно улыбнулся и Остапенко.

— Жора, сделайте, — бросил тот своему швейцару через плечо. — А вы, Александр Петрович, пройдемте. Отдохнете немного.

К удивлению Саши, Коновалов провел его по дому через весь первый этаж, почти до конца коридора. Где они вошли в узорчатые двери и оказались в маленькой, но уютной обеденной комнате. Семен Викторович усадил Сашу за стол, сам устроился напротив и смотрел на него как-то уж слишком загадочно и подозрительно, но без особых видимых эмоций. Остапенко опустил глаза, занявшись разглядыванием стола: внутри него плавали будто бы живые (или вправду?) рыбки, несколько ракушек, один коралл… чудо, а не стол! Прозрачный, стеклянный и дивный. Полки на стенах были заставлены статуэтками кораблей, большими и маленькими, в банках и без. Всюду висели и ожерелья из ракушек, крабов — в общем, сплошная морская живность.

— Люблю море, — поделился Семен Викторович. — Знаете, даже в детстве капитаном корабля мечтал стать.

— Стали?

— Куда уж там, — вновь улыбнулся он. — Нет, я бизнесмен. Мои компании не связаны с морем, к сожалению. Вы совсем ничего обо мне не слышали?

— Слышал, — припоминал Саша, медленно кивая. — Но урывками. О ваших делах я знаю мало.

В комнату неслышно и как-то незаметно прошла горничная, быстро поставила перед мужчинами по два бокала: Александру — с обещанным лимонадом, Коновалову — с жидкостью темного цвета, наверняка чего покрепче. Также она подала блюдо с фруктами и отдельно — с овощами. И столь же стремительно, бесшумно удалилась. Коновалов ни разу на нее не взглянул. Изумленный Саша молча отхлебнул напитка — холодный лимонад его взбодрил.

— Но уже успели подумать, почему такой богатый человек, как я, так по-хамски отказывается платить алименты, — саркастически протянул Семен Викторович в отношении себя.

— Ну что вы, — попытался помотать головой Остапенко, да так в неопределенности и застыл.

— Ладно вам, это ведь логично, если посмотреть с вашей позиции, — хмыкнул он. Глаза Коновалова смеялись. Он умело располагал к себе напускным простодушием и откровенностью. — Я банально о них забыл, об алиментах, верите?

Саше было все равно, но ради приличия он кивнул, поведя плечом.

— Столько дел, забот за последние два месяца, что и неудивительно, что долги сыну накопились, — объяснял Коновалов. — Недавно восемнадцать исполнилось — уж конечно, впору мне подсуетиться, когда их потом отдавать? Александр Петрович, можно посоветоваться с вами как с юристом?

— Разумеется, — согласился Остапенко, не находя в просьбе ничего предрассудительного. — Постараюсь помочь, чем смогу.

— Не подскажете ли мне хорошего нотариуса?

— Я и есть нотариус. У меня своя маленькая фирма.

— Опыт у вас большой? — скорее для проформы, чем из реального беспокойства спросил Семен Викторович. По прищуру его глаз Александру становилось ясно, что Коновалов по какой-то причине им заинтересовался.

— Да, разумеется.

— Не могли бы вы в таком случае оказать мне услугу? Не бесплатную, естественно, — льстиво улыбнулся Коновалов и прищурился, делая глоток своего напитка. При этом мизинец правой руки, в которой Семен Викторович держал кружку, был по-аристократски оттопырен. Что в очередной раз подчеркнуло их с Сашей статусное различие, которое, впрочем, как раз волновало нотариуса меньше всего.

Все его поведение, тон, резкие перемены с брезгливого и презренного к нейтральному, а теперь и благодушному отношению и явно несвойственная гамма эмоций, которые он тщательно, будто по заказу, использовал и применял, наводили Александра на мысли о кроющемся подвохе. Странное ощущение от встречи с Коноваловым и не думало проходить, но что конкретно Остапенко мог предъявить ему? Свои опасения, не подкрепленные фактами? Саша ведь толком и биографию этого бизнесмена не знал, и за светскими новостями никак не следил.

Что же было не так, кроме самого его присутствия в богатом доме, где такие как Александр могли побывать разве что в роли прислужника, водителя или охраны? Но нет, он был нотариусом локального значения, без особых регалий, и распевал лимонады с Коноваловым, плетущим вокруг него свои сети.

— Конечно, Семен Викторович, пожалуйста, — наконец, изрек Александр после всех своих недолгих раздумий. Если он сейчас согласится или хотя бы выразит надежду на это, то уж точно навряд ли отделается от Коновалова. — Приходите в офис в любое время. Летом с клиентами глухо, и я часто свободен.

— Видите ли, Александр Петрович, — он постучал пальцами по столу, выставляя напоказ дорогой и фамильный, видимо, массивный перстень с каким-то ценным камнем. Саша был крайне далек от роскоши и в драгоценностях ничего не смыслил. Коновалов наклонился корпусом еще ближе к нему, будто собираясь сообщить нечто очень доверительное. Проницательный взгляд снова показался знакомым Александру, по спине прошлись мурашки. — Мое дело конфиденциально и деликатно. Вы располагаете временем? Я не задержу вас надолго, если вы позволите обрисовать вам ситуацию. Уверяю, вы не пожалеете в случае согласия, я щедро плачу тем, кто добросовестно выполняет свою работу. А вы, я уверен, ответственный и хорошо знающий свое дело нотариус.

— Я, несомненно, не могу сказать о себе иначе… — растерянно проговорил Остапенко. Он сверился с часами на руке: уже час, как его дома ждала жена. Но Саша все же предупредил Нину, что задержится, поэтому, пожалуй, в его распоряжении имелось некоторое количество времени, чтобы уже определиться, стоит ли вести с этим Коноваловым какие-либо беседы, либо отделаться от него насовсем.

— Я бы выслушал вас. Но у меня нет с собой ни бланков, ни иных документов, — сказал Саша, рассчитывая, разумеется, подготовиться чуть лучше. И… встретиться с Коноваловым не у него дома, а все же в офисе или любой другой нейтральной территории. Здесь Семен Викторович был слишком уж вольготно устроен. А Остапенко не любил находиться в заранее стесненных обстоятельствах.

— Я поясню вам суть, — настаивал, но мягко, умело Коновалов. — Не обязательно решать что-то сразу, у вас будет время обдумать.

— Позвольте узнать, но разве у вас нет своего юриста? — задал Александр логичный вопрос.

— Для этого дела мне легче нанять кого-то со стороны, — пояснил Семен Викторович, по-прежнему не сводя с Саши пристального, нервирующего его взгляда. От него отдавало холодом, несмотря на располагающую улыбку на устах. Данное противоречие порядком утомило, туманность и недосказанность сильно напрягали Остапенко. Прямолинейный, он не умел и не хотел продолжать этот странный, витиеватый разговор, но поразительным образом попросту не мог уступить Коновалову и уйти, не дослушав.

— И вы доверитесь незнакомому человеку?

— Вы производите впечатление юриста, которому можно доверять. Или я ошибаюсь? — вскинул бровь Семен Викторович. Его лицо вновь стало каменным, лишенным эмоций, глаза недобро сощурились.

Остапенко про себя ругнулся: опять Коновалов загнал его в тиски!

Вкрадчивый голос, пробирающий насквозь, лихорадочный блеск в глазах — все было знакомым, отдавалось неприятной пульсацией внутри. Саша давно не был ни робок, ни пуглив, иногда отличался скромностью, как вот сегодня, но чтобы слепо подчиняться кому-то, впадать перед кем-то в ступор — такого с ним быть не могло. Не после всего, что Александру довелось пережить.

Но Коновалов, ничего толком не совершив и не сделав, удивительным образом не просто нервировал, а вызывал у Саши озноб. Самые разные, противоречивые и взаимоисключающие друг друга чувства.

— Безусловно, можете, — кивнул Александр. — Но я хорошо все обдумаю, не стану давать вам гарантий на согласие, — сослался он, с трудом сохраняя себя спокойным, еле контролируя себя и свои страхи, так внезапно и некстати прорывающиеся наружу.

Семен Викторович кивнул.

— Мой сын занял крупную сумму денег у не очень добропорядочных лиц, — хищно ухмыльнулся Коновалов: Сашу невольно передернуло, хотя внешне он никак и не выказывал изменений, творящихся у него внутри. — Те оформили сделку с ним. Однако Илья был несовершеннолетним на тот момент, следовательно, она не имеет никакой юридической силы. Но представьте себе кредиторов, — он криво улыбнулся, разведя руками, — естественно, они найдут лазейку, чтобы содрать с него денег свыше долга, да еще выдать это законно. В крайнем случае при просрочке долг спишут на законного представителя Ильи — на меня, — Саша вскинул брови. — Да, сумма вполне мне по силам. Не думайте, что я не вступлюсь за сына, если придется. Но и отвечать перед бесчестными людьми за то, чего не совершал, я никак не намерен. Я хочу расторгнуть договор между ними и Ильей.

— А долг?

— С долгом Илья справится, — уверенно ответил Коновалов. — Уж лучше он сделает это, не завися от кредиторов никакими бумагами.

— Но, если вы и так, и так отдадите сумму, зачем бумажная волокита? — искренне не понимал Александр.

— Чтобы избежать дополнительных издержек, конечно же, — снисходительно пояснил Семен Викторович, вновь улыбаясь вполне радушно. — Заключить новый договор — Илья уже волен сам распоряжаться своими делами, но контроль не помешает.

— Понятно. Да, пожалуй, имеет смысл пересоставить договор. Но не уверен, хочу ли вмешиваться в ваши внутренние разбирательства…

— Не волнуйтесь, Александр, задача вполне безобидная. Просто я не желаю получить огласку — только и всего, — заверил Коновалов. — Мы и с вами заключим соглашение, если вы возьметесь. Предоставить вам копию заключенной сделки?

— Будьте любезны. Я бы ознакомился с ним дома.

— Как вам будет угодно.

Семен Викторович в воздухе щелкнул пальцами, и двери кухни раскрылись. На пороге образовался швейцар — как он умудрился услышать столь глухой звук? Не иначе был прямо под дверью! Саша был изумлен: при всей таинственности Коновалов допускал такие оплошности. То с горничной, то со швейцаром.

— Принесите из моего кабинета синюю папку, — небрежно бросил через плечо Семен Викторович, не глядя на своего служащего.

Тот с гордым видом развернулся и удалился. Не успел Александр и прийти в себя, как швейцар возвратился с нужными документами. Коновалов отдал Остапенко папку, на чем они и распрощались, обменявшись рукопожатием и скупыми улыбками. Саша от растерянности едва не споткнулся о порог, но, к счастью, вполне благополучно покинул дом.

Выбравшись к машине, он, наконец, облегченно выдохнул. Сел в салон, включил зажигание, заглянул в папку… В кровь ударил адреналин, и Саша с неким извращенным мазохистским чувством глубокого удовлетворения подумал: ну вот и оно. Новое рисковое дело.

Коновалов мирно попивал коньяк, не делая и попыток утолить свое любопытство. А ему было ой как интересно, как там Остапенко. Отошел ли от разговора? Унялось ли его волнение? Безусловно, Семен Викторович заметил состояние Александра. Но он был уверен, что тот пока не признал его, иначе реакция, конечно, была бы иной. Ратовать за победу и праздновать успех было рано, но кое-что прояснилось, и Коновалов не мог не признать этого, не возгордиться собой. Он потянулся в карман халата за телефоном и набрал хорошо знакомые цифры — адресат не был забит в телефонную книгу. Семен и без того отлично представлял, чей это номер, и что звонить ему стоит только по острой надобности. Как вот сейчас, когда появились положительные вести.

«Я нашел нотариуса, который все уладит…».

«Он подписался на твои условия?», — прозвучал строгий мужской голос — единственный, вызывающий у Коновалова трепет, близкий к страху, но позволяющий достойно держаться и отвечать на равных.

«Нет, пока он не полностью согласен. Но я знаю рычаги давления», — заверил он.

«Найди более сговорчивого», — полуприказ, полупросьба.

«Нет, именно нам он нужен».

«У тебя мало времени», — акцентировал тот.

«Да, я справлюсь и очень скоро. Он — хороший специалист. И немного мне обязан. Так что сделка почти состоялась».

«Действуй», — коротко одобрили Коновалова, и отключились.

Семен Викторович откинулся на спинку стула и, довольно прищурившись, сложил руки в замок перед собой. План вырисовывался хороший.