Отложенная месть

Екатерина Самарина, 2023

Нина Петровна – владелица автомастерской в Москве. Собираясь на работу и выйдя из квартиры в коридор, она вместе с внуком обнаруживает труп убитой ножом соседки. На похоронах соседки Нина Петровна видит человека, который, по ее мнению, убил ее мужа, но наказание за это так и не понес. Она понимает, что эти два убийства как-то связанны. И если она найдет убийцу соседки, то сможет найти и наказать того, кто убил ее любимого.

Глава 4

Заснуть ночью после убийства Нике так и не удалось: она падала, как ей казалось, в нескончаемую яму, и когда достигала дна, то сразу просыпалась и долго и глубоко дышала, чтобы успокоиться. В шесть часов утра она уже сидела в гостиной и пила крепкий кофе. К ней на скромный завтрак, еле проснувшись, присоединился Аркадий.

— Что мы будем делать, если её завещание вдруг найдется? — недоумевала Ника.

— Куда же оно пропало? Всегда там лежало в тайнике. Всегда. И в день её смерти оно исчезло. Это точно не совпадение. Я думаю, она знала, что её убьют, и перепрятала свое завещание. Вряд ли убийце понадобилось его красть, — продолжала размышлять вслух Ника.

— Мне почему-то кажется, что всё это как-то связано с бандитами. Она, наверное, впуталась в какое-нибудь ужасное дело, — предположил Аркадий.

— Возможно. Она в последнее время часто уезжала по вечерам. Ничего не объясняла. После этих поездок денег у неё много было. Хотя это неважно. Главное, что у нас с тобой есть алиби, — сказала Ника, откинувшись на спинку мягкого дивана, обитого нежной бежевой тканью. Разговаривали они в гостиной, утреннее солнце заполнило всю комнату лучами, и от хрустальной люстры по стенам засверкали маленькие пятна света. В середине комнаты стоял большой круглый стол, покрытый вышитой крестиком скатертью, деревянные стулья с вытянутыми прямыми спинками, на стенах висели несколько картин с банальными натюрмортами и летним пейзажем. Подчеркивали уютную обстановку и обои с наивными букетиками цветов, а также пышные бутоны роз в керамических горшках на подоконнике — все располагало к отдыху, словно на даче.

— У меня его нет, — спокойно ответил Аркадий. Он сидел за столом напротив Ники и размешивал сахар в утреннем кофе.

— Как нет? — удивилась Ника.

— В то время, когда всё это произошло, я просто гулял и записывал новые идеи для своей пьесы. Я даже не помню точно, где был, — вроде в сквере около Чистых прудов, — вспоминал Аркадий.

— Вроде, около?! — практически закричала она.

— Я думала, что ты был дома со своей больной матерью. Ты понимаешь, что подозрения могут лечь на тебя?! — возмутилась Ника.

— Не ори на меня! Да, моя мать больна. Но чтобы писать, мне просто необходимо выходить из дома! Мне нужно сделать вдох и отпустить всю ту грёбаную жизнь, что у меня есть. Мне нужна свобода, чтобы творить, — выпалил Аркадий.

— Я понимаю. Извини. Просто теперь из-за этой стервы ты можешь попасть в тюрьму. Могут подумать, что ты её убил, чтобы квартира досталась мне. Понимаешь? Нужно быть продуманными и осторожными, — произнесла Ника, подойдя к Аркадию и обняв его за плечи.

— Тебе сейчас нужно думать о похоронах и поминках. Где ты будешь её хоронить? Кого позовешь из её знакомых? — вдруг спросил её Аркадий.

— Мне всё равно. Главное — максимально дёшево и просто, — ответила она.

— Мстишь ей за всё, что она делала? — спросил Аркадий, посмотрев ей в глаза.

— Нет. За меня это уже сделал кто-то другой. Теперь я ему обязана, — задумавшись, ответила Ника.

После их разговора неожиданно заявилась соседка Нина Петровна, стала расспрашивать, чем немного раздражила Нику. Но в один момент она подумала: «Может, это и к лучшему, что так произошло. Сколько бы я ещё протянула жить рядом с бабушкой?»

Как только соседка ушла, Ника подошла к Аркадию с просьбой:

— Ты не мог бы ещё раз помыть полы в прихожей? Как будто запах крови там так и остался.

— Хорошо, запах и правда там странный, — согласился он.

После того как Аркадий помыл полы, он подошёл к Нике. Она сидела перед домашним телефоном и что-то писала на листочке.

— Послушай, вечером я уеду домой. Я оставил маму на соседку. Не думаю, что она с ней сможет так долго сидеть, — сказал он тихо.

— Ты серьезно? Оставишь меня здесь одну? — возмущённо спросила Ника.

— Придётся. Извини, малыш, — сказал он, впервые назвав её «малышом». Видимо, пытаясь её так успокоить.

— Как я останусь здесь одна ночью? Это ужасно, — заключила Ника.

— Я что-нибудь придумаю. Но мне правда нужно уехать, — произнёс серьезно Аркадий.

Вечером Ника провожала своё возлюбленного с тяжёлым сердцем. Ещё и этот запах крови всё никак не выветривался. Она помылась и легла спать. Заснула она практически сразу, но сон её нарушил какой-то шум. Посмотрев на часы, она увидела, что время половина второго ночи. Странные звуки Ника поначалу даже не смогла разобрать, потом она прислушалась и поняла, что это шаги. Кто-то ходил по квартире. Шаги были такие тяжёлые, что аж скрипел паркет. Нике стало так страшно, что она не могла пошевелиться — только лежала и смотрела на дверь. Ей сразу пришли в голову две мысли, и обе её ужасали. Первая — это призрак бабушки, которая, возможно, в любую секунду, без стука, как она любила при жизни, ворвётся в её комнату. Второй на ум пришёл убийца: он вернулся, чтобы теперь избавится и от неё и забрать деньги. Ника сначала попробовала пошевелить ногой, но не получилось, потом рукой — то же самое. По всему телу у неё выступил холодный пот. Прошло несколько минут, и шаги стихли, наступила тишина, только тикали стрелки на часах. Ника боялась закрыть глаза и так и пролежала до рассвета, не спуская взгляда с двери. Когда стало совсем светло, она смогла встать и потихоньку приоткрыла дверь. Заглянув за неё, она никого не увидела, только пустую комнату и первые лучи солнца. Стало на мгновение легче. Но тут же появился другой страх. Ей невыносимо захотелось в туалет, мочевой пузырь уже был переполнен. Но чтобы попасть в туалет, нужно пройти через прихожую — через то место, где лежал труп бабушки. Она поняла, что физически сейчас на это место наступить не сможет. Ника вернулась в постель и пролежала ещё час, низ живота заболел уже так сильно, что пришлось придумать план. Он был довольно простой: пробежать в туалет так быстро, как только это возможно, ни о чём не думая и практически не касаясь пола. Ей всё удалось. Измученная отсутствием сна и пробежкой, она легла в постель и тут же уснула. Разбудил её телефонный звонок. Низкий женский голос сказал, что тело родственницы из морга можно забирать. Спросонья Ника мало что поняла и, положив трубку, вернулась обратно под одеяло, но через пять минут снова звонок, это уже был Аркадий. Он спрашивал, как у неё дела и как прошла ночь. Ника сказала ему, что всё в порядке, она вдруг стала сомневаться, что слышала шаги, ведь это могло ей просто показаться, но всё же попросила Аркадия за любые деньги найти сиделку и пожить пока с ней.

Следующие несколько дней Ника делала только то, что принимала решения и платила очень много денег. Всё, о чём она думала, что это можно сделать дёшево, оказывалось весьма дорого. Сначала её это злило, казалось, все хотят на ней нажиться, но потом ей удалось смириться, всё же она брала деньги из бабушкино тайника, и было правильно потратить их на то, чтобы проводить её с миром. Нина Петровна делала практически всё и помогала ей во всех моментах, всё разъясняла и так ласково называла её «Никуся». Во время того как они выбирали наряд, Ника всё же проговорилась про украшения и сразу же стала себя за это корить. К тому же, ей стало жалко новые итальянские туфли.

«Такие красивые зарывать в землю — это же неправильно», — подумала она.

Ника сразу вспомнила слова бабушки, когда она себе купила сапоги на первые заработанные деньги. Бабушка высказала ей тогда: «Ты меня позоришь, ходишь, как бомжиха, в этих дешманских сапожищах».

Нике показалось, что она даже услышала её голос.

«Куплю ей на рынке самые дешёвые китайские туфли, которые жутко воняют клеем, и пусть в них лежит. Пусть опозорится», — думала Ника. В ней закипела такая обида, что она заорала на бедную соседку, и та поспешила уйти.

Аркадий затягивал с поиском сиделки, и ночью Ника снова осталась одна. Сначала она хотела пойти к соседке, но вспомнила, что наорала на неё, и ей стало тошно от самой себя.

«Нина Петровна так старается, всё делает, купила даже скатерти красивые белоснежные за свои деньги, а я взяла и накричала на неё», — думала Ника.

Ей стало ужасно стыдно, и на следующий день она решила сходить и извиниться перед соседкой. Перед сном она открыла дверь у себя в спальне, на случай если снова послышатся шаги. Ей казалось, что важно просто увидеть, удостовериться, что там никого нет, и тогда всё пройдёт. Свет она оставила включенным и стала читать французский роман «Красное и Черное», чтобы отвлечься. Ровно в пол второго ночи тяжёлые шаги снова появились. Ника слышала каждый шаг — сначала по линолеуму на кухне, а потом и по паркету в гостиной. Она смотрела в настежь открытую дверь, и там никого не было. Нике стало намного страшнее, чем в первую ночь, она подбежала и закрыла дверь. Забравшись обратно в кровать, Ника обхватила свои колени руками и стала громко говорить вслух:

— Ладно, ладно! Похороню я тебя в этих итальянских туфлях. Только пусть они замолкнут. Ладно. Заберешь ты в могилу свои туфли. Только уходи! Уходи.

После её слов все звуки стихли.

На следующий день следователь вызвал её на допрос, задавал всё те же вопросы, и новые, конечно, тоже у него появились. Кабинет Ивана Алексеевича был абсолютно обычным, больше походил на небольшой офис какой-нибудь конторы. На столе лежало много папок и разных документов, на подоконнике стоял одинокий фикус, а на стене висел портрет президента.

— Как вашей бабушке удалось скопить такую большую сумму денег? Она ведь работала только медсестрой в больнице, — спросил следователь.

— Я думаю, она хорошо умела распоряжаться деньгами и копить. Ещё она ставила уколы больным старушкам и старикам, — ответила ему Ника.

— А кому именно? В вашем доме? — продолжал допрашивать Малюткин.

— Нет. Я не знаю. Вроде не в нашем. Она иногда говорила мне об этом. Правда редко, — стала юлить она.

— То есть она так подрабатывала? — уточнил следователь.

Ника кивнула и сказала:

— Да. Может, её кто-то из знакомых просил. Она практически ничего мне не рассказывала об этом.

— Она открыла дверь убийце — значит, знала этого человека, — задумчиво произнес Иван Алексеевич.

— Может и нет, она недавно стала старшей по дому. Поэтому открывала всем подряд. Даже тем, кто ходил по подъездам и торговал картошкой, — сказала Ника, и её взгляд упал на необычные, практически черные жалюзи на окнах. Ей стало немного не по себе, и в мысли сразу стали приходить образы совершенно другого дознания правды. Малюткин это заметил и слегка улыбнулся.

— Не люблю яркое солнце в помещении, — пояснил он.

Ника сделала вид, что ей совершенно не страшно сидеть на допросе и слегка провела рукой по волосам.

— У неё были враги? Может, кто-то желал ей смерти? — спросил прямо Малюткин.

— Я не знаю. Мы не были с ней душевно близки. Она хотела, чтобы я кем-то стала, чтобы вышла в люди. Поэтому всё время воспитывала и диктовала то, что нужно делать. Никогда не спрашивала даже, как у меня дела. Да и я стеснялась спросить лишнего, — рассказала Ника.

— Понятно. Но, может, у тебя есть свои предположения?

— Нет. Всё это слишком ужасно. Я понятия не имею, кому это могло прийти в голову, — ответила Ника. Сейчас ей больше всего не хотелось думать об убийце, для неё это не имело большого значения, самое важное было оформить на себя квартиру.