Клуб одиноких зомби

Екатерина Савина

Это удивило даже видавших виды врачей: в больницу доставлена женщина с черепно-мозговой травмой. И при первом же обследовании у нее обнаруживается шрам, какие только бывают после трепанации. Бедной женщине вскрывали череп, чтобы открыть третий глаз.

Глава 1

Я никогда не думала, что скука — такое страшное чувство.

Теперь, когда я пролежала четыре дня на больничной койке в однокомнатной палате, я поняла, сколько негативных эмоций сопровождает состояние крайней скуки.

Я испытывала изнурительную тоску по своему дому и привычному распорядку дня. Почти круглосуточное возлежание на «каменной» подушке и ежедневное пробуждение в шесть часов утра для того, чтобы померить температуру и сдать анализы, стало настоящей пыткой. Теперь я мечтала о домашнем уюте как о высшей мере человеческого счастья.

К тоскливому чувству присоединилось и осознание собственного одиночества, поскольку дома, куда я так рвалась, меня никто не ждал. Я несколько лет назад приехала в Москву из небольшого города на Вятке, чтобы узнать, при каких обстоятельствах погибла в столице моя сестра — двойняшка Наталья. Это было его мистическим детективом. Моя сестра попала под влияние черного мага, настоящего сатаны в человеческом обличии. Он и в Наталье раскрыл такие же черные магические способности и погубил ее… А я, напротив, обладала даром белого мага и волею судьбы стала охотницей на ведьм и ведьмаков. Я убедилась в том, что и женщины и мужчины в равной степени способны на то, чтобы использовать свои сверхъестественные силы для достижения самых темных целей. Мне всегда казалось странным, что в средние века обвиняли в колдовстве и сжигали на кострах исключительно представительниц слабого пола. По-моему, теперь, когда женщины отстояли свои равные права с мужчинами, последние сгорали бы на кострах инквизиции не реже, чем первые.

Нет, я не назвала бы себя ярой феминисткой, просто сейчас от скуки и безделья я подводила итоги своей «инквизиторской» деятельности в Москве. Конечно, мое призвание охотиться на людей, использующих темные магические силы во зло, не означало, что мне чужды простые человеческие чувства. За эти несколько лет своей московской жизни я не один раз влюблялась, обманывалась и страдала как обыкновенная женщина. И мои экстрасенсорные способности и даже ясновидение не могли застраховать меня от несчастной любви и ослабить душевные переживания. Но я бы и не хотела, чтобы моя жизнь превратилась в нечто синтетическое и далекое от реальности.

Надо сказать, то сотрясение мозга, с которым я попала с институт имени Склифосовского, я получила, когда занималась очередным мистическим расследованием. Моим противником была Тамара — потомственная колдунья. Она создавала энергетических слепней и направляла их расправляться с людьми, которые при общении с ней и ее помощницей Лизой Савельевой проявляли жадность. Эти магические гигантские мухи «учили» своих жертв, они доводили их до полного обнищания.

Случилось так, что энергетические слепни напали на директрису страховой фирмы «Золотая саламандра», и та оказалась ни в состоянии оплатить счет за рекламный видеоролик агентству «Алькор», в котором я работала. Я пошла пробивать оплату счета и увидела магическую причину банкротства страховой фирмы. Естественно, я не могла не заняться расследованием, поскольку мое призвание совпадало еще и с моими профессиональными интересами.

Я так рьяно кинулась в бой с еще неведомой мне хозяйкой энергетических слепней, что забыла о необходимости принять какие-то меры предосторожности, и сразу же взяла удар на себя. Эти чертовы мухи прилипли и к моей энергетической оболочке, и я была обязана довести начатое до конца, иначе бы я превратилась в нищую бомжиху.

Почувствовав поддержку энергетических слепней во мне оживился чертик, который «гостил» в моем теле с самого рождения, но я о его существовании даже не подозревала, поскольку он был очень слаб и никогда ничем не выдавал себя. В присутствии слепней он заметно активизировался, можно сказать, что обнаглел до неприличия, и заставил меня выпрыгнуть из движущегося автомобиля. Меня без сознания доставили сюда, в институт имени Склифосовского, и врачи не давали ни одного очка за то, что я выживу. Да, тогда моя душа вылетела из физического тела. Возможно она полетела бы по темному коридору туда, где впереди горит свет и откуда уже не возвращаются, но она нашла другой путь, она его знала раньше. Я умела выходить в астрал. Мое Я отделялось от физической оболочки и путешествовало по бескрайним астральным просторам, находя ответы на поставленные вопросы.

Итак, моя душа просмотрела все свои предыдущие воплощения, а также свое последнее пристанище и пришла к выводу, что мне, Калиновой Ольге Антоновне, умирать еще рано, она вернулась, и я пришла в сознание. Я поняла, что не могу оставаться на больничной койке, пока не разделаюсь с энергетическими слепнями. Я сбежала из больницы, конечно, не без помощи своих друзей и своей способности становиться невидимой.

Как мне удалось остановить разрушительное действие чертовых гигантских мух, это — отдельная история. Важно лишь то, что я смогла довести задуманное до конца, правда с огромными энергетическими потерями. Мне пришлось вернуться в больницу. Во-первых, потому что я на самом деле была больна, я испытывала все то, что бывает с обыкновенными нормальными людьми после сотрясения мозга — тошноту, головокружение, а потом и головную боль. Слабость была такой, что я едва передвигалась самостоятельно, а перед глазами постоянно мелькали точки. Во-вторых, и это не менее важно для меня, во всю левую щеку у меня был огромный синяк, с которым я несколько дней не могла бы появиться на людях. В-третьих, в больнице остались мои документы и вещи, которые мне пришлось бы все равно как-то забирать. А в-четвертых, по-моему, мое появление здесь было запрограммировано моей судьбой. Я поймала себя на мысли, что обстановка этой палаты и лица медиков мне уже знакомы. Я не сомневалась, что видела все это когда-то в астрале.

Было еще одно интересное совпадение. Я несколько месяцев искала по всей Москве гонг североамериканских индейцев, но так и не могла его найти. Но о моем намерении приобрести этот гонг случайно узнала медсестра приемного отделения Людмила и сказала, что может мне его подарить. Ее покойный муж собирал музыкальные инструменты различных народов, и после его смерти Людмила расчищала квартиру, заваленную балалайками, волынками, цитрами, бубнами и тамтамами. Мне повезло, что гонг североамериканских индейцев еще не был передан ни в чьи, даже самые надежные и музыкальные, руки.

А мне он был очень нужен! После многочисленных мистических приключений я была вынуждена восстанавливать свои энергетические потери, но чувствовала, что мне не хватает воздуха. Я подсознательно ощущала, что в Московском воздухе нет чего-то очень важного для меня, причем этого не было и там, в городе моего детства и юности, на Вятке. После медитаций я поняла, что звуки гонга североамериканских индейцев могут таким образом активизировать силы Стихии Воздуха в окружающем меня пространстве, что мои энергозатраты восполнялись бы сами собой. Но я не успела найти гонг, и схватка с энергетическими слепнями выбила меня из строя, и я оказалась в этой больничной палате.

После этого, когда мое самочувствие улучшилось, а медики и больные обсудили со мной все известные им истории, связанные с действиями нечистой силы, я заскучала. Такое со мной произошло, наверное, первый раз за всю жизнь. Мне не разрешали читать и смотреть телевизор в холле, чтобы не загружать мозги, но думать-то мне запретить никто не мог, даже заведующий отделением профессор Волынский и мой лечащий врач Александр Геннадиевич Голявин.

О последнем надо сказать особо. Александр Геннадиевич работал над кандидатской диссертацией, название которой оказалось очень сложным для того, чтобы мой сотрясенный головной мозг запомнил его. Я поняла только то, что Голявин считал и хотел доказать в одной из глав своей научной работы, что головной мозг людей, обладающих сильными экстрасенсорными способностями отличается от мозга нормальных людей.

Александр Геннадиевич был безмерно счастлив, когда я впервые попала в больницу, потому что ему очень нужны были результаты исследований именно таких пациентов — больных, но обладающих сверхъестественными способностями. Короче, я должна была стать для него «подопытным кроликом». Интересно и то, что Голявин догадался, что я именно такая пациентка, хотя я была еще без сознания.

Чтобы определить насколько пострадал мой головной мозг, да и все мое тело после падения из автомобиля, медики провели компьютерное исследование, результаты которого всех ошеломили. Все полученные параметры были нереальными. И внутричерепное давление и температура в различных частях тела были такими, которые ни теоретически, ни практически не могут быть у человека ни здорового, ни больного. Каково же было удивление медиков, когда я не только выжила, но и пришла в сознание, а потом и вовсе сбежала странным образом!

Александр Геннадиевич успел спросить у меня до побега, справедлива ли его догадка о том, что я обладаю паранормальными способностями. Я лично подтвердила ему этот факт и вскоре сбежала, не подумав о том, как разочарую этим будущего кандидата медицинских наук. Впрочем, я не только разочаровала Голявина, но и поставила под удар его диссертацию. Но стоило мне через несколько часов снова появиться в больнице, как Александр Геннадиевич воспрянул духом, он снова обрел надежду на успешное завершение своей кандидатской, и приложил максимум усилий, чтобы профессор Волынский закрыл глаза на нарушение мной постельного режима.

Только после моего второго возвращения в Склиф глубокое и всестороннее изучение моего бренного тела с помощью самой современной медицинской диагностической аппаратуры не дало никаких сногсшибательных результатов. Я, Калинова Ольга Антоновна, с медицинской точки зрения, была теперь самой обыкновенной пациенткой с сотрясением головного мозга средней тяжести.

Это обстоятельство заставило Голявина снова потерять надежду на завершение своей диссертации, кроме того он получил очередную порцию насмешек от своих коллег, не видящих никакой связи между экстрасенсорными способностями человека и его высшей нервной деятельностью, рефлексами и соотношением различных долей его головного мозга. А для меня это был еще один повод, чтобы заскучать, но не потому что мой мозг ничем не отличался от мозга других людей, а потому что я не могла помочь хорошему человеку. Я чувствовала, что Александр Геннадиевич хороший человек и недостоин насмешек от всяких самоуверенных бездарей.

Профессор Волынский Юрий Яковлевич был не в счет. Этот безвредный, умудренный опытом семидесятилетний старичок вполне терпимо относился к научным изысканиям Голявина, хотя считал их абсолютно бесперспективными.