Не отпускаю тебя. Завещание

Екатерина Руслановна Кариди, 2023

Рита счастлива в замужестве. Но спустя два года понемногу вкрадывается разочарование в браке. Ей начинает сниться другой мужчина, и с этого момента меняется все.А вскоре умирает муж и оставляет ей завещание…

Глава 2

В то утро Костику в первый раз по-настоящему стало плохо.

Его рвало, он заперся в ванной, не желая, чтобы Рита видела его таким. А когда немного пришел в себя, вылез весь зеленый, улыбался через силу. Хотела тащить его в инфекционку — отказался.

— Нет, со мной все в порядке. Наверное, просто съел чего-то вчера на работе.

— Костик, вот эта твоя привычка жрать что попало не доведет до добра! Сколько раз я тебе говорила — бери из дома! Хотя бы знаешь, что чистое, не отравишься.

Он скривился, терпеть не мог возиться с судочками.

— Рита, уймись, я поем с ребятами в кафе.

— Вот-вот! Знаю я, Троепольцев, что твои дружки там едят. Рульки всякие и пирожки!

Он опустил голову, улыбаясь:

— Ладно, не сердись, сегодня посижу на минералке.

— Смотри у меня…

— Есть смотреть! — притянул ее к себе и обнял.

Рита фыркнула, закатывая глаза, потому что знала, чем это в итоге закончится, и высвободилась из объятий.

— Я на работу опоздаю.

И тут же погрозила ему:

— Костик, прошу тебя, следи за собой.

Он послушно кивнул, Рита с чувством исполненного долга отвернулась и продолжила собираться дальше.

Ей не было видно, как изменился его взгляд и выражение лица. Веселости как не бывало. Сейчас он даже казался старше.

***

Потом она в первой половине дня еще пару раз звонила мужу, справлялась о его здоровье. Константин отвечал, что все в порядке. И Рита успокоилась: мало ли отчего его могло тошнить. Посидит на диете, придет в норму.

И вообще, была у нее мысль заставить мужа поститься. А что? Если она постится, почему и ему не перейти на растительную пищу? Здоровее будет!

Забыв, наконец, о муже и разбросав утренние дела на работе, она позволила себе попытаться вспомнить ночной сон. Вспоминала так осторожно, словно через щелочку подглядывала. Не решаясь поверить и дрожа от смешанных чувств. Что это во сне было… Противоестественно. Но так горячо… Мммм…

— Маргарита Павловна, что с вами? Вам что, плохо?

— А? Что? — она не поняла, о чем ее спрашивают. Резко выдернутая из своих фантазий, не могла сразу вернуться в обычную жизнь.

— Вам что, плохо? — спросил ее коллега, сидевший через тонкую перегородку.

— Н-нет. Со мной все в порядке.

— Простите, но вы стонали, — замялся мужчина.

— Вам послышалось, Сергей Иваныч, — она и сама понимала, что это детский лепет.

Мужчина пожал плечами и отвернулся.

А она сидела, открыв рот, словно рыба, вытащенная на песок.

Так не пойдет. Ей нужно хоть как-то уединиться, чтобы успокоиться. Рита свернула окна на мониторе, встала и пошла в туалет. И там, просидев в кабинке пару минут наедине с собой, вспоминала то запретное, что виделось ей во сне. Потом вышла, постояла у зеркала, посмотрела себе в глаза и приказала не думать об этом. Вернулась в кабинет, села и весь день работала, не отрываясь от экрана.

Как результат, засиделась на работе. Вспомнила про Костю, позвонила, предупредила, что немного опоздает. Он уже домой ехал, спросил:

— Что приготовить, солнце? Хочешь ризотто с курицей и грибами?

Она любила ризотто с курицей и грибами, Костик его отменно готовил. Он вообще хорошо готовил. Рита усмехнулась. Наверное, это была одна из причин, по которой она вышла за него замуж. Шутка, конечно. Ризотто — это хорошо, но ему лучше чего-то полегче поесть.

— Костик, слушай, я тут подумала, что тебе надо есть постное.

— Да? А рис с курицей и грибами не постное? — явно смеется.

— Нет. Не постное! Я серьезно!

Теперь он уже смеялся в голос.

— Троепольцев, я, между прочим, о тебе беспокоюсь!

— Да, милая, прости. Так что приготовить?

— Брокколи. И салат с помидорами и болгарским перцем.

— Брокколи, бе-е-е, — Рита прямо видела, как он скривился. — Ладно. Осторожно езжай.

Она сказала: «Угу» — и прервала вызов.

Выключила компьютер, зашла на минутку в туалет вымыть руки и застыла у зеркала, глядя себе в глаза. Ей сейчас ехать домой. Дома Костя. Он хороший, но, черт… Она не знала, сможет ли сегодня. Захочется ли ей близости с ним… Слишком сильным оказалось воздействие того сна, словно перевернуло всю ее наизнанку, показав то, что было спрятано глубоко внутри.

И как быть с этим, Рита не знала.

Дома ее встретил Костя. Ужин был готов, стол накрыт, ей оставалось переодеться и идти ужинать. На все ее вопросы о здоровье муж только отшучивался — мол, глупости, с ним все в порядке. Потом они вместе помыли посуду, посидели у телевизора.

И вот настало время идти в постель. Надвинулось неотвратимо. Костя весь вечер старался обнять ее, сидел рядом. Под конец вовсе сгреб ее в охапку и усадил на колени, гладил по волосам, целовал пальчики. А она думала:

«Не хочу. Хочу. Не хочу. Не знаю».

В постель с Костей она пошла.

Засыпала потом с тайной надеждой, что сон повторится. Но ничего ей этой ночью не снилось. Утром она проснулась разочарованная, с чувством потери. А днем было даже слегка обидно.

Когда ничего подобного не приснилось и завтра, она обиделась всерьез. Сказала себе, что больше не будет вспоминать ночного обольстителя. Глупость какая, это же сон! Но чувство такое, словно у нее с ним были отношения, словно они встречались.

Если бы она все осознала тогда, не на шутку бы озаботилась. Но Рита, живя в своем призрачном мире, еще не готова была принять то, что ее постепенно засасывает эта трясина. Что это, попросту говоря, небезопасно.

***

Две недели прошло. Костя больше не жаловался на здоровье, но и выглядеть лучше не стал и почему-то начал худеть. Сначала она и не заметила, но когда муж похвастался, что на ремне можно лишнюю дырку сверлить, поневоле пригляделась. Действительно, лицо осунулось, появились круги под глазами.

Снова потащила его по врачам. И на сей раз ничего не выявили, но молодой мужчина явно выглядел усталым и осунувшимся. Рита настояла, чтобы он взял отпуск. Нажала на все возможные педали, задействовала кого могла и отправила мужика на неделю в деревню, к его бабке.

Лето заканчивалось, но погода стояла теплая. Отдохнет, загорит, на бабулиных харчах наест морду, будет ходить на рыбалку. Придет в себя.

Провожая, чмокнула его в лобик и сказала:

— Смотри, веди там себя хорошо.

— Это что, не ходить к Нюрке в гости? — хмыкнул Костя.

Нюрка была знаменитая тамошняя обольстительница, одарившая своей любовью не одно поколение деревенских ребят.

— Вот именно это я и имею в виду, дорогой, — она прищурилась. — Чтобы ни-ни.

— Ну ладно, как скажешь. Не ходить так не ходить.

Потом смягчилась, погладила его по плечу и сказала:

— Костик, питайся хорошо, понял?

Он усмехнулся:

— Да понял я, понял.

Он прижал ее к себе, долго стоял так, потом отодвинулся, посмотрел в глаза с какой-то странной жаждой. Снова мелькнула тоска безысходная и исчезла. Поцеловал, сел в машину и уехал, махнув на прощание рукой. Рита постояла еще немного и ушла в подъезд.

Придется пожить неделю одной в пустой квартире. Ничего, зато наконец доберется до Костиных завалов, теперь-то ей никто не помешает. Давно уже пора было сделать в его хламной кладовке генералку.

И чего там только не было! Похоже, он тащил сюда это все годами. Старые джинсы — за грибами ходить, детали доисторических компов, дохлые бесперебойники, аж три штуки. О! А это что? Ах-ха!..

Она нашла в этом завале древний плейстейшн! Пришла мысль что это все-таки заразно. Но плейстейшн Рита отложила в сторону, чтобы потом поиграть,

А дальше — о, там было копать не перекопать. Две электрогитары… Нет, их выбросить не удастся, Костик взбесится. А это что?

Это был пакет с фотографиями.

На фотографиях она. Снимков много, вот она смеется, смотрит вдаль, гуляет в парке с подружками. Когда он это все снимал? Рита невольно улыбнулась. Костик, конечно, славный. Набрала его номер, хотела поговорить, но номер был недоступен. Она удивилась, повертела телефон в руках, пожала плечами и хотела вернуться к своим делам, а через часик позвонить снова. Но тут ее внимание надолго привлек пакет со старыми елочными игрушками, а потом она и вовсе забыла. Когда вспомнила, было уже поздно, решила позвонить завтра.

А ночью приснился он.