Королевский поцелуй

Екатерина Романова, 2022

Если твою семью прокляли, а родные умирают на глазах, то нет времени на раздумья. Поцеловать короля? Да хоть небесного гьерда, лишь бы они выжили! Но добраться до его величества не так уж и просто, поэтому я пройду отбор хранительниц для джаффаров, встречусь с правителем и таки поцелую его, чтобы избавиться от проклятия (а может быть, нет?!). Дворец полон тайн, отбор – опасностей, а мое прошлое, как выяснилось, темных пятен. Но ничто не остановит Адель де Виньетт на пути к цели! Ничто и никто.

Эльрих Драгнор

Версия с убийством не подтвердилась, но кто-то очень старался, чтобы мы в нее поверили. Улики указывали на смерть мага: много крови, следы борьбы, свидетели, слышавшие крики и как все разом стихло, будто оборвалось на высокой ноте. Но я отправил кровь на видовой анализ, и он показал, что на полу в башне магистра Оруэлла зарезали свинью. Впрочем, магу тоже пустили кровь, но скромненько. Без огонька. Едва ли чайную ложку, чтобы сбить с толку собак-ищеек. К тому же, не так просто бесследно уничтожить тело.

Свидетели путались в показаниях, подробный анализ «следов борьбы» показал инсценировку. К тому же, похитители забрали украшения из потайного сейфа, а мешочек с золотыми из книжного шкафа не тронули.

Инсценировка.

Причем довольно грубая, если присмотреться.

Магистра Оруэлла, самого заслуженного исследователя подмирья, похитили. Гвардейцы не обратили внимания, что большинство книг магистра подменили старыми, пыльными, внушительными, но совершенно бесполезными для старика талмудами по общей теории магии или вовсе танцах, истории костюма и свойствах трав. Значит, его похитили из-за разработок. Кто-то хотел, чтобы интерес к трудам магистра остался незамеченным.

В Беззубом Кейре было необычно людно для этого места. Желающих попасть на завтрашний отбор больше, чем мест в тавернах и постоялых дворах столицы, но для меня сразу же нашелся свободный номер. Мне вручили ключи от четвертой комнаты и предложили ужин.

Магистр Ксандра — худощавая пожилая женщина — работала с магистром Оруэллом и, судя по печали в глазах, была глубоко влюблена в коллегу. Она согласилась побеседовать и помочь мне с расследованием.

— Как вы думаете, в его исследованиях было что-то особенное? Возможно, он не обо всем докладывал Верховному колдуну и королю? Он работал над чем-то еще, параллельно?

Женщина обняла руками огромную деревянную кружку, глотнула травяного чая и подалась вперед.

— Милитас больше знал, вам бы с ним поговорить, но… — она погладила пальцем скол на краю кружки. — В последнее время он изучал не столько разрывы и сущностей, сколько… путешествия за грань.

Стиснул зубы. В памяти вспыхнул прощальный взгляд Лидии. Она была так счастлива, когда шагала на ту сторону. Она верила в теорию Оруэлла и думала, что вернется и войдет в историю, как женщина, навсегда запечатавшая разрыв. Войти-то она вошла, вот только обратно не вернулась.

— Это невозможно.

— Магистр пытался доказать, что не только возможно, но и…

Женщина нервно улыбнулась и осмотрелась.

— И?

— Что с той стороны могут прийти не только безумные твари. Он полагал, что их кто-то создал. Для какой-то цели, не находите?

Я тоже об этом думал, но за время существования разрывов никто не сталкивался с разумной тварью. Все они ведомы жаждой убивать и напрочь лишены мозгов, а некоторые еще и инстинкта самосохранения.

— И у него были доказательства.

Женщина кивнула, допила чай и добавила:

— Он вел записи своих исследований, я их не видела, но магистр рассказывал о своих подозрениях с таким жаром, что у меня не осталось сомнений. Он уверял, что через несколько месяцев представит королю отчет, который навсегда изменит историю мира. Но…

Женщина заплакала. Я протянул ей платок и скучающе ждал окончания истерики.

— Я не верю, что его убили, да еще и разбойники. Это невероятно, — всхлипнула она, вытирая щеки. — Если он жив, пожалуйста, найдите его… И Милитаса тоже.

Таинственного мальчишку, который, быть может, магистра и похитил. Хотел присвоить себе все лавры? Тщеславие загубило не один талант.

— Не могу ничего гарантировать, магистр, но сделаю все возможное.

Сунул подавальщице чаевые и поднялся в небольшую комнату с двуспальной кроватью, шкафом и тумбочкой у стены. Света не было, но нам с Джай он и не понадобится.

При мысли о наемнице настроение поднялось. Я скинул пыльную одежду, освежился в душе и устроился в постели, дожидаясь очаровательную любовницу. Но кто бы мог подумать, что Эрвин подсунет мне свинью.

Точнее, не свинью, а… олененка!

Оливия Штерн (Адель де Виньетт)

— Узнаю семейную магию, — ухмыльнулась ведьма, проводя длинными пальцами над прозрачным шаром. Неужели они и правда работают, эти шары? Сколько ни вглядывалась, но кроме собственной искаженной физиономии так ничего и не увидела. — Кто-то из твоих предков серьезно разозлил моих. Даже и не знаю, помогать тебе или нет…

Я вздохнула, готовая привести двадцать-сорок аргументов, почему «да», но ведьма смерила меня претенциозным взглядом и хмыкнула.

— Лечение от вашего недуга простое: королевский поцелуй.

— Не поняла.

— Одну из вас должен поцеловать король. Сам. По доброй воле. Без шантажа, угроз и лобызания ног в мольбах.

Я истерично усмехнулась. Старшая сестра похожа на восьмидесятилетнюю старуху и ходит под себя, средняя едва узнает себя в зеркале и только мне, благодаря магии и силе духа удается держаться. Поцелуй короля? Серьезно?

— Сделаю! — заявила бодро и выложила на стол обещанные десять золотых.

Ведьма откинулась на спинку стула и впилась в меня загадочным взглядом.

— Малышка, если ты снимешь проклятье, если получишь поцелуй короля, то найди меня! Я дам тебе вдвое больше!

Насмешливый взгляд ведьмы уже вторую неделю стоял перед глазами. Смешно ей, видите ли. А вот возьму и достану этот треклятый поцелуй! Всем назло! И посмотрим, кто будет смеяться последним! Решительные девушки семьи де Виньетт — это серьезно, а уж хорошо мотивированные девушки семьи де Виньетт, да еще и магически образованные, это вообще туши свет.

Полная решимости, я смотрела на потрепанную жизнью вывеску таверны «Беззубый Кейр». По злой иронии таверна ютилась рядом с кабинетом дантиста «Зубастая Джейзи». Впрочем, я быстро разобралась, что дело вовсе не в иронии, стоило нерасторопному троллю зазеваться у входа.

— Кайшхерр партыть! — выругался он, сплевывая на землю зубы.

Дверь с коваными балясинами злорадно скрипнула и закрылась, а тролль поковылял в соседнее заведение, костеря Марга, Кейра, Джейзи и всех подряд.

Я шевельнула пальцами и нащупала на двери простейшую магию ветра. Отец предупреждал, что в столице полно жуликов и опасностей, а слово «честь» пылится в толстых талмудах на полках с нецензурной литературой. Ну, ничего, мы сами с чистой совестью, потому что профессионально отстирываем при случае!

Определила лошадь в конюшню, деактивировала заклинание и вошла внутрь. Мне зубы еще понадобятся, чтобы короля целовать. Гаяна подробно объяснила технологию процесса, и зубы играют в нем не последнюю роль, ведь через них «как через последний рубеж обороны должен пробиться язык лобызающего мужчины». При мысли о королевском языке на моих зубах берет оторопь, но что не сделаешь ради семьи. Благо, процесс длится две-три минуты, после чего стороны расходятся по своим делам. В теории. Но, зная Гаяну, могу предположить, что она что-то упустила. С ее-то старческим маразмом всякое возможно.

В таверне было шумно, темно, пахло дешевым пивом и пригоревшим мясом. Подавальщицы сбились с ног, громко кричали, размахивали руками и мастерски сновали с подносами, набитыми едой и выпивкой. На столах, застеленных простыми скатерками, горели толстые сальные свечи. Всюду звучали фразы «Великое побоище», «Жесткие игры», «Грязные девочки»… У отбора хранительниц для гранд-джаффаров много названий, неизменно одно — интерес народа.

Я поежилась и подошла к стойке.

— Мне номер на ночь, — произнесла, вынимая из поясного кошеля серебрушку.

Отец рассказывал, что прежде, когда нам принадлежали сотни свечных заводов по всей стране, мои предки носили кошельки, туго набитые золотом и останавливались только в личных имениях. В столице их было с избытком. Весной, например, мы бы расположились в Гламуар Плейс, неподалеку от королевского дворца. Родовые книги ярко описывают это место: тюльпаны, гиацинты, нарциссы, озера с карпами и бесчисленное множество садовых ансамблей, для оформления которых нанимались лучшие королевские садовники.

А сегодня де Виньетт — персоны нон грата, лишенные не только герцогского титула, но и большинства заводов, денег, земельных наделов и чести. У нас осталась только гордость и слабая, почти растаявшая надежда на благосклонность короля. Но, в отличие от сестер и отца, я не собираюсь опускать руки!

— Простите, дари, сегодня настоящий бедлам! — хмыкнул конопатый паренек, протирая грязной тряпкой щербатую барную стойку. — Есть только кровать в общей комнате, без воды и света. Что-то с настройками кристаллов. Берете?

Шквалистый ветер часто сбивает настройки, а, если еще и молния попадет, то можно просидеть без света несколько недель, дожидаясь восстановления магического баланса кристаллов.

— Подойдет.

— Вот, четвертый номер.

Забрала ключи и двинулась наверх. Учитель советовал не ужинать перед соревнованием, да в такой обстановке и желания нет. Я привыкла к тихим и размеренным семейным посиделкам при свечах. Папа бы по обыкновению читал газету и комментировал экономические новости, Гаяна бы мочила сухари в блюдце с чаем, а Мирта, оттопырив мизинчик, кушала бы манную кашу чайной ложечкой и каждые пять минут знакомилась со всеми заново…

И все это под аккомпанемент камина и Марькиного мурлыкания.

Отогнала грусть и нахмурилась. Я сниму проклятье. Я все исправлю! Мы еще щегольнем на королевских балах, вернем титул и найдем себе прекрасных женихов!

— Дари, постойте, я…! — администратор что-то кричал вдогонку, но я уже скрылась за поворотом, окрыленная мечтами о прекрасном будущем.

Добралась до комнаты, насилу попала огромным ключом в малюсенькую замочную скважину, устало сбросила сумку и ударила по выключателю.

— Марговы потроха! Света же нет…

Сквозь зашторенные окна протискивался тоненький лучик от уличного фонаря, высвечивая очертания кровати. Ноги гудели, спину ломило от усталости, я три дня гнала верхом почти без остановок, лишь бы успеть, а тут — целая кровать! После открытого-то поля! Хорошо хоть пару раз в реке искупалась, поэтому пахла чуть лучше Пирлипат, своей кобылы.

На удивление в комнате оказалось пусто. Да и кровать всего одна, двуспальная, добротная, с высокими деревянными колоннами и балдахином. Должно быть, пройдоха спутал ключи, но это не моя вина. Я заплатила и хочу спать! А, кто первый лег, того и кровать. И вообще, моей совести сначала надо выспаться, а уже завтра можно выговорить неуклюжему администратору и снисходительно простить за путаницу, нехотя согласившись на бесплатный завтрак в качестве извинения.

Не чувствуя себя от усталости, скинула походную куртку, штаны и хлопнулась поверх одеяла. Запахло терпким кофе и хвойным лесом, будто на простынях до меня уже кто-то, бродивший по еловнику с крепким напитком в обнимку.

— Долго же ты шла, — раздался бархатный голос любителя шататься по лесам, и на меня обрушилась тяжеленная туша.

Подмяв жертву, туша перешла в наступление… поцелуями!!! О, я хорошо изучила технологию и сразу поняла, что происходит! Было все: и горячие губы, и язык, юркнувший в мой рот, и пресловутые зубы, через которые язык мастерски пролез. Я просто растерялась, сверяя память с происходящим, поэтому противник проник так глубоко. То есть, далеко, то есть… проник, в общем!

Реальность, скажу вам, оказалась далека от рассказов! Я думала, это метафоры и будет как-то по-другому, но этот извращенец и правда засунул мне язык в рот. Да он еще и рычал, как голодный тигр, словно хотел меня сожрать! Его руки жадно сминали мои бока, пытались добраться до ягодиц! Может, это плотоядный рыхотень?! Может, недалеко был прорыв и в постели безумная тварь?! Но твари кофе не пьют, а этот, похоже, в нем купается! Весь насквозь пропах. А еще твари не пьют дорогой алкоголь, а на моих губах остался привкус дуба и можжевельника.

Я опомнилась, мотнула головой, уворачиваясь от очередного облизывания-укуса и, применив магию, опрокинула нападавшего на спину. Секунда, и я победно оседлала жертву. Учитель говорил, что это во всех отношениях выгодная позиция: противник деморализован, а ты можешь дотянуться до его шеи, заблокировать главный энергетический канал врага или наложить заклинание на сознание. Проанализировать ситуацию, опять-таки, тоже удобно. Есть только один недостаток: мужские кинжалы упираются между ног и это нервирует.

Кстати, вовсе он не тварь подмирная.

— Люблю, когда женщина сверху, — маньяк погладил меня по бедрам, и я активировала молнии, готовая в любой момент огреть врага по голове. — Ты не Джайяна! — сообразил неприятель, стоило свету от молний коснуться моего лица.

— Ты-то кто, Марг тебя раздери, такой? И что делаешь в моей кровати?

Свет от молний прошелся по суровому лицу незнакомца, смягченному иронией в серебристо-синих глазах.

— Красотка, это ты забралась в мою кровать, но, я не против, если ты также хороша, как Джай.

Так эта рыжая зараза внизу ключи попутал?!

— Ну, я ему устрою!

Попыталась слезть с мужика, но запуталась в простыне. Пришлось упереться ладонями в грудь неприятеля и дернуть ногой.

— Твою ж… — прорычал мужчина, получив разрядом молнии.

— Ну, прости, какая оказия! — фыркнула с деланым сочувствием. — С магией вечно так. То намагичишь, то отмагичишь, то вообще марг-те-что получится.

Хотя, стоит отдать должное, получить такой разряд и не завопить на весь этаж — многого стоит. Грудь мужчины на ощупь была твердая, с вязью застарелых шрамов, и я поймала себя на мысли, что впервые касаюсь обнаженного мужчины не на спарринге. От этого щеки непривычно запылали, а ноги не то чтобы сильно активно пытались распутаться.

— Ты издеваешься? — прорычал незнакомец, стискивая мои бедра так, что дергать ногой больше не получалось.

— А похоже? Я запуталась. И твой кинжал мне мешает, его нельзя убрать? Я боюсь порезаться.

Незнакомец оторопел.

— Он еще и шевелится?! — воскликнула, ощутив под собой странное движение.

Мужчина озадаченно кашлянул, что-то сообразил и одним движением переложил меня по соседству.

— Это не кинжал, — ответил он сдавленным голосом, как будто поперхнулся.

— А что тогда? — я ловко соскочила с кровати, натягивая куртку.

— Если дари не просветили родители, не считаю возможным рушить ее розовый детский мир. Жди здесь, я разберусь.

— Ну что вы! Это вы ждите здесь, я разберусь!

Завтра — самый важный день в моей жизни. Я должна хорошенько выспаться и отдохнуть, с утра помедитировать, разогнать резерв, а вместо этого… языки в рот и кинжалы в трусах? Ну, нет.

Исполненные праведного гнева, мы двинулись вниз. Впрочем, в коридоре, при свете факелов оказалось, что исполнена гнева только я. А мой сосед… Хм. Я смогла лучше его рассмотреть. Высокий, широкоплечий, статный, как молодой дуб, с красивыми сильными руками и длинными крепкими ногами. Он лениво вышагивал по скрипучему полу, словно делал тому одолжение. Будто каждый его шаг в этом дремучем месте — уже подарок жалким деревяшкам. Каждое его движение дышало силой и надменностью. Даже в походных штанах и легкой рубашке с широкими рукавами мужчина выглядел так, словно спустился с древней картины «Гранд-джаффар — укротитель Небесного гьерда». Небесные гьерды — самые опасные твари подмирья, если что, а этот вполне бы мог свернуть им шею голыми руками. Нелепо, в общем, смотрелся мой сосед в этом захолустье.

Осознав этот странный факт, я даже не спустилась вниз. Помню, как мама учила Гаяну все неприятные поручения делегировать мужчинам. Во-первых, они почувствуют себя нужными, а, во-вторых, не придется возиться самой. Что и говорить, но устраивать разборки — не мое. Я по природе человек не склочный. Лучше достану меч или тихо-мирно пальну молнией в качестве аргумента, чем долго и нудно выяснять, почему собеседник неправ.

Рыжеволосый парнишка рассыпался в извинениях, чесал затылок и гаденько посмеивался, бросая взгляды наверх. То есть, на меня. Пришлось показать ему неприличный знак Маргеса, чтобы перестал щериться и нервировать. И тут я поймала еще один взгляд — на этот раз незнакомца и замерла. Дыхание, сердцебиение и все системы жизнеобеспечения замерли тоже.

Джаффар.

Самый настоящий джаффар!

Его кожа едва заметно мерцала, словно усеянная капельками росы. Говорят, это от избытка магии. Каналы джаффаров всегда открыты и, чтобы разгрузить организм, сила сочится сквозь кожу. Я думала, врут… Это какая должна быть мощь!

— Мест нет. Если хочешь — спи со мной, — лениво бросил джаффар, проходя мимо.

— Я против! — запоздало спохватилась и обратилась к удаляющейся спине. Крепкой и широкой, как дубовая дверь, что на входе в это чудесное заведение! Уверена, эта спина заколдована в десять раз лучше.

— Хорошо, спи на улице, — хмыкнул этот невоспитанный… джаффар и скрылся в номере.

Тут уж я не стерпела. Во-первых, где это видано, чтобы к молодой дари поворачивались спиной, даже пусть она и в брюках? А, во-вторых, даже если и так, то где извинения, раскаяния и уступка?! Старый-добрый торг, в конце-то концов?

— Разве вы, как настоящий дарси, не должны уступить дари кровать? — заявила обличительно, врываясь в номер и плотно закрывая за собой двери, чтобы кто-нибудь, не приведи Марг, не стал свидетелем моего позора. Еще не искоренились пережитки прошлого, когда мои предки были вынуждены жениться лишь потому, что кто-то застукал их вместе без сопровождения. Поговаривают, в былые времена даже нарочно подстраивали такие ситуации, чтобы женить на себе кого-то особо привлекательного. Но это не мой случай. Сначала проклятье сниму, судьбы сестер устрою, а там уже и о себе можно подумать. В Тунарисе, поговаривают, сильная погранзастава и хорошо платят за службу…

— Кто сказал, что я настоящий дарси? — устало уточнил джаффар и растянулся на кровати. У меня иссякли аргументы. — И вообще, кровать большая, а дама не сильно притязательна, раз опустилась до местечка вроде этого.

И мне, как какой-то безродной босячке, как дворовой собачонке постучали ладонью по одеялу. Не хватало еще команды «к ноге, Найда!». У меня затрепетали ноздри, но… завтра соревнования! Спать хочу! А еще резерв нужно тянуть.

— Тронете меня еще раз и получите молнией промеж глаз! — предупредительно высунула палец, уверенная, что джаффар увидит даже в темноте. — Держите язык и кинжал при себе!

Мужчина усмехнулся.

— Поверь, малышка, я не любитель непросвещенных девственниц.

Я вспыхнула и раскрыла рот.

— Мужлан! — прошипела себе под нос и распахнула окно, впуская свет и свежий весенний воздух, наполненный ароматом цветов и сырой земли.

Глядишь, этот медведь простудится, и будет вспоминать меня ближайшие несколько недель, утопая в грохающем кашле. Бу-го-га!

Бросила на пол куртку и устроилась сверху. Не стану менять планы, немного разомнусь перед сном. Я взвила вокруг себя простенький туманный щит, чтобы отгородиться от ненужных зрителей и, один за другим, раскрыла все энергетические каналы: сначала на ступнях, потом на ладонях, на висках, на пупке и, в последнюю очередь, на солнечном сплетении.

Маргес — своенравный бог, недаром управляет ветром. Стихия непредсказуема, поэтому так мало адептов выбирает ее для покорения. Когда я ступила путем Марга, надо мной смеялись все, включая сестер и отца. А Мирта могла посмеяться пять раз за вечер, забыть и посмеяться еще парочку раз, чтоб ее старческий маразм! Годами у меня ничего не получалось, я не могла даже пошевелить колосок на расстоянии вытянутой руки, но не бросала тренировки. Учитель уверял, что во мне течет старая кровь, и мои силы колоссальны. Отец не в курсе, маму не спросить, а сестры… ну, с ними и так понятно. К тому же, никто толком не может сказать, что значит эта старая кровь, но всем известно, что она значима и все такое.

Магия лениво потекла от второстепенных каналов к главному, медленно наполняя резерв. Когда он достигнет границ, то начнет их продавливать. Это больно, но иначе резерв не раскачать. А, чем он выше, тем более сильные заклинания можно творить.

— Почему не открываешь рецессивные каналы? — голос незнакомца прозвучал как гром в тишине. Я дрогнула, потеряла нить магии, и она выскользнула в окно.

— Марговы семенники! — расслабилась, пытаясь повторно ухватить за хвост уплывший энергетический поток. — Не лезьте не в свое дело.

— Какой у тебя круг? Второй? Максимум третий. Так ты долго будешь прокачиваться до четвертого, а пятый не раскроешь никогда.

Вот ведь… нахал!

Убрала туманную завесу и швырнула в незнакомца недовольным взглядом. Лунный свет мягко стелился по комнате, лаская очертания предметов и… мужланов. Не похож он на магистра ветряной магии.

— Что еще за рецессивные каналы?

— Не стану лезть не в свое дело, — ухмыльнулся незнакомец и, закинув руки за голову, уставился в потолок.

— Что за рецессивные каналы? — процедила сквозь зубы, теряя терпение. — Раз влезли не в свое дело, так лезьте уже до конца!

Мужчина рассмеялся и одним грациозным движением, как пантера, стек с кровати. Он приблизился бесшумной тенью и опустился передо мной на корточки. Я смогла чуть лучше рассмотреть его квадратный подбородок, покрытый мелкой щетиной, ямочки на щеках, россыпь мелких морщин в уголках смеющихся глаз. Сколько ему? На вид тридцать, чуть больше. Но в серебристо-голубых глазах плещется житейская мудрость на все семьдесят пять и боль, старательно замаскированная иронией на все сто. Я сама так делаю — смеюсь, когда хочется плакать.

— Обычно я не даю бесплатных уроков, девочка, но, считай, что сегодня твоя ночь. Ты меня повеселила. Наивная такая, до невероятного. Олененок с большими голубыми глазами.

— Не тешьте иллюзий, я могу за себя постоять! И зубы у меня острее крокодильих!

— О, я не сомневаюсь! — мужчина щелкнул меня по носу и заговорил, коснувшись шершавыми пальцами моих запястий. — Помимо доминантных каналов в теле мага существуют рецессивные, — он провел ладонями до сгибов моих локтей, тронул ключицы, подчелюстные ямки, опустил руки под ребра. Я съежилась и хихикнула. С детства не переношу щекотку. Незнакомец изогнул бровь.

— Продолжайте, только там не надо больше трогать.

— Вот здесь не надо? — переспросил он, снова касаясь меня под ребрами. Я захохотала и вцепилась в его сильные руки, ощутив странное томление. — Если не нужно, то стоит обязательно.

Как-то неубедительно сообщили мне и… начали истязать по полной! Это было жутко. У меня из глаз потекли слезы, и никакие просьбы и увещевания не работали.

— Не закрывай каналы! — приказал издеватель, впиваясь в мои бока сильными пальцами. — Я сказал не закрывай!

Сказал он, видите ли!

По ребрам прокатывалось тепло, вперемешку с колючим холодом. Невероятная боль сменялась необъяснимым удовольствием, которое все нарастало, нарастало и нарастало. За слезами я ничего не видела, только слышала ровное дыхание незнакомца, его уверенный голос и чувствовала движения пальцев, все меньше причиняющих боль, а потом…

Ослепительная вспышка застлала мне глаза, а тело налилось обжигающим теплом цвета летнего неба и с запахом жженой хвои.

— Марговы семенники! — выкрикнула, не в силах сдерживать блаженство, прострелившее тело яркими волнами. — Как же… хорошо-о! Вы это сделали?!

Перед глазами взорвались разноцветные огоньки, как на городской площади в праздник новолетия. В стену отчаянно задолбили.

— Друг, если ты закончил, дай свою козочку попользовать!

— Вы разводите коз? — уточнила лениво, приподнимаясь на локтях. Волосы растрепались и лезли в глаза, сердце радостно трепетало в ушах, а по телу электрическими вспышками пробегали магические разряды.

Я ведь ничего не знаю о том, кто только что открыл мой рецессивный канал. Вообще-то, такие вещи — нечто очень личное. Я пока не проверяла, но уже чувствовала, как резерв наполняется сверх меры.

— Коз? — не сразу сообразил мужчина. Тугодум он немножко, хоть и красавчик. Зато, когда сообразил, расхохотался глубоким бархатистым басом. — Дитя, ты хоть знаешь, что такое Марговы семенники? — проговорил он сквозь смех.

— Это метафора, разве не ясно? Про нас, адептов Маргеса. Ай, — я махнула рукой.

Бедненький. Сложно, наверное, жить с таким скудным умом. Впрочем, внешность с лихвой компенсирует этот маленький недостаток. Незнакомец провел ладонью по шевелюре и едва слышно выругался.

— Идем спать, олененок. Завтра проверишь, раскрылись ли рецессивные каналы. На сегодня никаких тренировок.

Кивнула и поднялась. Командир тут выискался. Я и сама, положим, устала.

— Не пытайся прислушиваться или нащупать резерв, сейчас нужен отдых, иначе каналы схлопнутся.

— Все-то он знает, — проворчала, забираясь под одеяло прямо в одежде. — А про семенники не знает. Уважаемый, как вас по имени, вы только кинжал из кальсон достаньте, пожалуйста. Проткнет же меня ненароком посреди ночи.

Мужчина кашлянул и бросил в мою сторону тяжелый взгляд. Я его почти не видела, но очень хорошо чувствовала, как камнем между глаз треснул.

— Ты же сейчас несерьезно?

— Абсолютно серьезно, убирайте клинок! Матушка, да хранит Маргес ее душу, постоянно напоминала отцу, что спать с оружием — дурной тон и проявление слабости! Но он клинок хотя бы под подушку клал…

— Я еще и слабак, — пробурчал мужчина, забираясь под одеяло. — Эрвин, ты проверяешь мою выдержку?! Поверь, мой бесстрашный неразумный олененок, для тебя мой… гхм, кинжал, абсолютно безопасен. И он не похож на тот кинжал, что твой отец зачем-то клал под подушку. Не испытывай судьбу, спи!

Безопасен, как же! Спать с наемником в одной кровати вообще так себе идея. Да и как тут уснешь, когда рядом источник таких интересных знаний!

— А есть еще рецессивные каналы? — спросила, поворачиваясь лицом к новому учителю. И почему Пьерн мне о них не рассказывал?

Мужчина безмятежно отдыхал, закинув руки за голову. В тусклом свете уличного фонаря я могла рассмотреть крутой рельеф его мышц, волосы подмышками, что меня особо позабавило, широкую грудь с грубыми горошинам сосков и несколькими шрамами. Меня так увлекло это зрелище, что я не сразу поняла, о чем он говорит.

— Есть, — обреченно протянул мужчина, не открывая глаз, но приподняв уголки губ, словно чувствуя, что я его разглядываю. Красив же, что греха таить. Я такой красоты никогда не видела. Грубой, сильной, мужественной…

— А поможете открыть самый сильный? Я заплачу. Хорошо заплачу, если получится. В долгу не останусь, что угодно сделаю.

— Самый сильный тебе отроет муж.

— А вы не сможете? Принципиально или из немощи?

Джаффар порывисто повернулся и злобно прошипел:

— Если ты продолжишь так тонко издеваться над моей мужественностью, то тебе никакие каналы не понадобятся.

— Почему?

В абсолютной тишине опасно скрипнули чьи-то зубы.

Не мои.

— Потому что я тебя пр-ридушу!

— Оно того разве стоит?

— О, Эрвин!

Незнакомец зарычал, схватил одежду и вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.

И чего он так распереживался? Ну, не хочет учить, так бы и сказал.

Говорят, что у меня скверный характер. Как по мне, так это у других нервы ни к Маргу. Я имею право на некоторые огрехи в воспитании. Мать рано угасла, а отец нами не занимался. Когда я была малышкой, он пропадал на свечном заводе, а после смерти матери ушел в себя. Ходит в халате, бесконечно курит и читает газеты. Не помню, чтобы за последние несколько лет он хоть раз вышел в сад. Сестры уже давно не могут обслуживать себя самостоятельно, денег хватает на слуг, еду, лекарства и сиделок. Я смогла получить сносное образование, но и росла далеко не как аристократка. Вместе со служанками помогала на поле, доила коров и кормила кур, иногда помогала со свечами на заводе, пыталась вникнуть в бумаги. Пытаясь убежать от проклятья, я работала так, что зачастую падала без сил посреди ночи. Я занимала каждую минуту своей жизни так, что времени на обычные девичьи радости не оставалось. Прогулки с подругами, вышивка, танцы, балы, прогулки с парнями — всего этого у меня никогда не было. Мне говорили, что я похожа на бездомную собачонку. Внешне милую, но стоит протянуть руку, сначала тяпнет, а потом спросит, хотел ли ты накормить или обидеть.

Я укрылась одеялом и устроилась удобнее. Немного стыдно, что не поблагодарила незнакомца, но сожаления пусты. Если увидимся снова, спасибо скажу. Если не забуду. Женская память такая избирательная.

Олененок. Это же надо было так сравнить!

Сон настиг удивительно быстро, а утро наступило внезапно. В окно долбили так, что стекла жалобно звякали, грозя высыпаться крошкой прямо на дощатый пол. Не с первого и даже не со второго раза поняла, что это учитель. Пусть он и выглядит как фазан, но в его заколдованном теле томится дух сильного мага. Знаю, делать ставку на фазана, когда на кону будущее семьи — как-то странно, но наша история… обнадеживает. Ведь именно учитель готовит для меня зелья, отсрочивающие действие проклятья.

— Адка, ну наконец-то! — в комнату ворвалось три килограмма негодования, центнер пафоса и тонна недовольства. — У меня такие новости, такие новости! — учитель громко хлопал крыльями и носился по комнате, от чего с его разноцветного хвоста срывались яркие пятна магии. Захлебываясь, он пролепетал: — Не-ет, у меня ТАКУЩИЕ новости, что ого-го-го-го!

— Учитель Пьёрн, постойте, я ничего не понимаю! — широко зевнула, протирая глаза кулаками.

Фазан взметнулся к потолку и устроился на люстре, покачиваясь на ней, как на качелях. Свечи угрюмо наклонились в разные стороны, теснясь от упитанных боков учителя.

— Значится, помнишь, я говорил не сообщать, что ты закрывала разрыв?

Усмехнулась, потирая задницу. Сложно что-то забыть, если твой учитель — птиц, у него есть клюв, и он тайный извращенец, любитель клевать девушек в мягкие места за забывчивость, рассеянность и неправильные ответы.

— Забудь! Все забудь! Еще на проходной все должны понимать, что на отбор прибыла будущая хранительница, да не абы кого, а самого гранд-джаффара Эльриха Драгнора!

— Гранд-джаффара? — протянула с сомнением.

Я понимала, что вряд ли долго продержусь на отборе. Съедутся девушки со всего королевства. Сильные, магически одаренные, способные работать с энергией подмирья, обученные. А у меня за плечами только начальная школа хранительниц. Но я и не планирую побеждать, мне главное встретиться с королем. Всего один раз! Возможно, я даже и участвовать-то в отборе не буду, может, повезет, и все случится до испытаний! Что ему, сложно поцеловать подданную ради жизни ее семьи?

Впрочем, будем откровенны, о короле я знаю по отцовским газетным заметкам: женат, своенравен, любит балы и фрейлин королевы. Особенно фрейлин королевы.

— Соображай, Адка, соображай! Не абы кто, а сам Эльрих Драгнор! Они же с королем на одном горшке сидели и одной ложкой ели!

Сон как рукой сняло.

— А-а, вижу, дошло! Ты должна во что бы то ни стало сорвать со столба его флаг! Нам, как ты понимаешь, джаффар не нужен, нам гранд-джаффара подавай!

— И через него я доберусь до короля. Отличная идея, учитель!

Окрыленная, я спозаранку выдвинулась в путь, прихватив бутерброды и горячие травы в согревающем артефакте. Думала, явлюсь на регистрацию одной из первых, но куда там. Учитель Пьёрн говорит, некоторые, особо настырные дамочки, прибыли еще вчера вечером и разбили лагерь возле дворцовых ворот, поэтому я вклинилась в длинную и унылую очередь из пары сотен участниц. Солнце все выше поднималось над площадью, нещадно пекло даже сквозь шляпу, я страшно потела и хотела в туалет. Понятное дело, без потери очереди не отлучишься, а что до запаха, так другие участницы пахли не лучше.

Через несколько часов отчаянных попыток обуздать природу я уже была близка к поражению, но подошла моя очередь.

— Имя? — с тяжелым вздохом спросил молодой парнишка, закованный в латы. Я даже на миг о своих проблемах забыла. В латах под палящим солнцем…

— Оливия Штерн, — я протянула потрепанный свиток с записью о рождении.

Не выступать же под собственным именем. Меня скорее затравят и выставят с соревнований, чем позволят поцеловать его величество, поэтому Оливия. Племянница кухарки одолжила документы.

— Стихия? — широко зевнув, бедолага поправил шлем, сползающий на глаза, и поерзал. Королевские доспехи ему явно велики, но он делал вид, что все под контролем, и что наплечники не грозят вот-вот отвалиться, как что-то под столом до этого.

— Воздух, — ответила, сдавливая улыбку и пританцовывая.

— Уровень.

— Конфиденциально.

По мне пробежались сочувствующим взглядом.

— Второй, навскидку. Ехали бы вы домой… Вышивали бы, цветочки собирали, ну зачем вам это? Нужны шрамы на красивом личике? Вы хоть знаете, кто ваши соперницы? Пятерки в основном. Одна — семерка!

Парень присвистнул и поиграл бровями для весомости.

— Благодарю за непрошеный совет! — рыкнула и выложила на стол два золотых. — Я заплатила, значит, могу участвовать.

— Не так быстро! — парень дернул уголком рта и, плюнув на большой палец, перелистнул анкетный лист.

Возраст, род занятий, социальное положение… О, вопросов у него было много, а туалет по-прежнему далеко!

— Опыт закрытия разрывов? — скучающе прочитал он, и, не дожидаясь, начал выводить «отсутствует».

— Был!

Перо остановилось. На меня медленно подняли обличающий взгляд.

— Девушка, вы сознаете, что врать королевскому писчему опасно для жизни и здоровья? Тюремный срок, между прочим.

— Был опыт! Шесть лет назад.

Он выругался под нос и закончил еще решительней: «Отсутствует». Вот же ж гад! Ну, да, мне было всего четырнадцать. Я закрыла тогда прорыв, а из подмирья вырвалось всего несколько сущностей… И я всех уничтожила!

Кроме одного… Но на тот момент я и не догадывалась, что он сущность.

И это правда. Хоть и невероятно.

— Положите руку на сферу.

Внутри стеклянного шара — кусочек энергии подмирья. По какой-то причине работать с ней могут только женщины, и разрывы закрывать получается только у нас. Сколько бы сильнейшие маги мира ни бились — без толку. Я поднесла к шару ладонь, и черный комочек встрепенулся, ощетинился воздушными иглами, заметался по шару, пытаясь забиться в дальний угол сферы. Когда мои пальцы коснулись холодного стекла, энергия подмирья взбунтовалась, заметалась из стороны в сторону, резко ударила в стенку шара, тот подскочил и, скользнув по столешнице, грохнулся на мостовую.

Стекло брызнуло в стороны, а я запоздало поняла, что внутри была вовсе не энергия подмирья!

— Марговы потроха!

Писчий вскочил, беспомощно схватился за меч. Народ шарахнулся в стороны, заверещали трубы, а комочек тем временем юркнул под стол, но… я оказалась быстрее. Сиганула следом, опрокинув стол вместе с сотней анкет, пороняла стулья, оттоптала чьи-то ноги, рванула вперед и… в последний момент крепко ухватила комочек обеими руками.

Противно заверещав, он попытался протиснуться сквозь мои пальцы, но, растянувшись на мостовой, я призвала магию, представляя, что затягиваю разрыв и развоплотила сущность низшего порядка! Это оказался мохнатый хвостатыш — с виду безобидный, а на деле кровожадный плотоядный монстр. Он имеет обыкновение втираться в доверие наивным малышам, а, когда те приведут миленького хвостатыша домой и лягут спать, выпивает досуха всю семью. В нашей деревне был такой случай.

— Вы… да вы… — у королевского писчего, нависшего надо мной, затрясся подбородок.

Толпа оживленно стекалась со всех сторон, обнимая нас кольцом.

— Да не благодарите, — отмахнулась, бодро вскакивая с мостовой и отряхиваясь.

— Вы уничтожили редкий экземпляр мохнатого хвостатыша! — вспыхнул парень. — За что мне вас благодарить?!

— Но вы же теперь исправите запись в графе «закрытие прорывов», — довольно улыбнулась, настырно провожая писчего к опрокинутому столу. — Обязаны! Сами все видели!

Чтобы ускорить дело, я помогла и стол поднять, и несколько анкет помять. Основательно так, до нечитаемого состояния.

После демонстрации силы дело пошло быстрее. Меня быстренько оформили в группу опытных. Я взяла под уздцы свою любимицу Пирлипат, и, проверив учителя в дорожной сумке, повела лошадь к стойлам, в надежде, что где-нибудь в том районе сыщется туалет или, на худой конец, густая растительность. Прости Маргес, вот-вот согрешу!

Но Маргес меня явно любит. Передав Пирлипат вместе с учителем королевскому конюху, я вышла во внутренний двор и порыв ветра указал верное направление. Немного поплутав вокруг хозяйственных построек, я нашла и уборную, и общественные умывальники, и летнюю кухню. Участницы, прошедшие раньше меня, беззастенчиво мылись, черпая воду прямо из деревянных лоханей, угощались напитками, отдыхали в огромных белоснежных шатрах и лениво переговаривались.

Я тоже освежилась и сменила льняную рубашку на тренировочный топ. Вскоре пришли слуги, еще раз собрали анкетные данные, рассортировали нас по шатрам и попросили не разбредаться до соревнований. Я с опаской поглядывала на соперниц. Одна была лысая как мой дядюшка Перси. Другая — вся в шрамах, третья так орудовала двумя кортиками, что я едва поспевала взглядом за ее движениями. Четвертая расширяла резерв, не стесняясь показать пятый круг.

Тяжело сглотнула, наскоро перекусила фруктами и решила-таки немного разбрестись. Вдруг наткнусь на его величество? Неужели ему не любопытно посмотреть на прекрасных лебедушек… Еще раз обернулась на соперниц и мысленно себя отредактировала. Ладно, прекрасных лебедушек тут раз-два и обчелся. С такими и в помещении-то дном находиться опасно, не ровен час, задушат тебя бедрами. Но все равно, неужели не любопытно?

Оказалось, не любопытно, а, чтобы мы не совали длинные носы на королевскую территорию, сразу за полигоном джаффаров переливался мощный энергетический купол. Тонкий намек, что дальше хода нет. Я заметила лишь золоченую крышу королевского дворца со стрельчатыми окнами, угол оранжереи, сверкающей идеально начищенными стеклянными стенами и сад-лабиринт из плотного зеленого кустарника. Но ни одной живой души вокруг, словно придворные не в восторге от нашего присутствия. Я видела, как в окнах дворца для знати то и дело шевелятся занавески. Придворным любопытно, но не настолько, чтобы посмотреть поближе.

Незаметно для себя, я добрела до купола. Лениво тронула его пальцами, ощущая мягкую и немного липкую вязь, пытаясь определить состав энергии. Много-много хаоса, немного огня и ветра, что-то еще. Хитрое сплетение выставляло несколько магов сразу.

Но я напрочь обо всем забыла, когда увидела свои ладони, испещренные глубокими морщинами!

— Маргово отродье!

Забыла выпить зелье. Проклятье ощутимо вгрызалось в кожу, жалило ее и карабкалось к локтям. Как некстати я надела майку без рукавов!

Дрожащими пальцами вынула из поясной сумки маленький флакон, насилу откупорила, уронив пробку в траву и судорожно глотнула. Кончилось. Стоит послать учителя за ингредиентами для нового зелья!

— Вот, вот она! — обличительно крикнул знакомый голос.

Серьезно?! Я нырнула в траву за пробкой. Если кто-то заметит мои руки, узнает о проклятье или составе зелья, меня, в лучшем случае, дружелюбно попросят удалиться, а в худшем дадут пинка и отправят в темницу до разбирательств. Де Виньеттам запрещен вход в дворцовый комплекс. Так что мне бояться нечего, если не попадусь.

Нашла пробку, наскоро закупорила капли зелья и сунула в сумку. Верховной ведьме хватит одной капли, чтобы разобраться в ингредиентах.

Морщины медленно разглаживались, проклятье отступало, но старческие пятна все еще уродовали кожу. Я выпрямилась и спрятала руки за спину.

— О, друг, советую уносить ноги, — усмехнулся обладатель второго, и тоже знакомого голоса. — Олененок сначала делает, потом думает! И далеко не факт, что второе будет лучше первого.

И почему в груди стало так тепло? Как от встречи с добрым другом.

Джаффар переоделся и уже не выглядел как наемник с тракта, только что заваливший парочку небесных гьердов. Он выглядел, как… принц, не меньше! В белоснежном костюме среди буйной дворцовой зелени он казался яростным разрядом молнии. Брюки, заправленные в высокие сапоги, плотно обтягивали его мощные ноги, камзол обнимал широкую грудь, стягивал мышцы рук, подчеркивая их при каждом движении. Широкая голубая перевязь демонстрировала целую галерею орденов за военные заслуги и героизм. На бедрах — портупея из золотой тесьмы, на которой болталась сабля, украшенная драгоценными камнями. На обшлагах рукавов — вышивка золотыми шелковыми нитями. На литых пуговицах — эмблема гранд-джаффаров: обоюдоострый меч, обрамленный поднятыми вверх крыльями. Волосы мужчина аккуратно зачесал набок, не изменился только взгляд, полный иронии и самоуверенности.

А вот моей самоуверенности поубавилось. Кто открывал мои рецессивные каналы?

Потрясенная увиденным, я моргнула и перевела взгляд на королевского писчего. Тот уже не так бойко смотрел на джаффара, а джаффар, посмеиваясь, смотрел на меня. Точнее, на мои локти, торчащие из-за спины.

— Ступай, я разберусь со злостным уничтожителем королевской собственности.

— Протестую, собственность сбежала! И вообще, она планировала пакостить! Много и гадко, гарантирую.

Королевский писчий неуклюже поправил шлем, подпрыгнул, громыхнув сползающими доспехами и, неуверенно кивнув, оставил меня на попечение старшего.

— Если понадобится помощь, я, это… буду на проходной, что ли, — неуверенно бросил он.

— И вообще, хвостатыш первым начал! — добавила с деланным отчаянием.

— Да забудь ты про хвостатыша, — отмахнулся джаффар, когда мы остались наедине. — Олененок, тебе что, жить надоело? Что ты здесь делаешь, да еще и в белых шатрах?

— На отбор пришла, — моргнула и посмотрела честными-пречестными глазами. — Хранительницей стать хочу.

— А я ночами танцую балет.

Кто-то здесь мастер иронии.

— Я, правда, хочу войти в историю, стать гордостью семьи, защищать королевство и все в этом духе.

— Допустим, — хмыкнул джаффар. — А в руках что?

— Что в руках? — переспросила, выигрывая время. Пощупала ладони, морщины еще не исчезли. Зелье действует не так быстро, как хотелось бы.

— В женщине должна быть загадка, не спорю, но ты похожа на неразрешимую теорему с совершенно нелогичными реакциями.

— Это для вас они нелогичные, а для меня — в полной мере обоснованные.

С этой стороны джаффар явно не думал. Мужчина закинул руки за спину и лениво обошел меня по кругу. Я поворачивалась вслед его шагам, усиленно растирая ладони. Вряд ли помогало, зато успокаивало. Он остановился. Ирония и веселость в глазах собеседника сменились холодной решимостью.

— Дай руку, — жесткий приказ.

Я посмотрела на широкую ладонь джаффара и сглотнула. Сердце билось через раз, неуклюже дергалось в горле. Еще бы потянуть. Сморозить какую-то глупость, но больше не прокатит, он возьмет мою руку силой, и тогда будет только хуже. Зажмурилась, боясь увидеть результат, и коснулась пальцами ладони джаффара.

— Другую руку, — чуть теплее.

Ишь какой начальник! Да чего уже терять. Положила и вторую руку.

— Надо же, — задумчиво произнес мужчина, погладив мои пальцы. — Я всегда поражался тому, как хитро устроена природа. Яростная мощь подмирья не покоряется мужчине. Но ее подчинят вот эти хрупкие ладони, которые я могу смять одним движением.

Неужели обошлось? Я открыла глаза и уставилась на свою молодую кожу. Только потом, когда убедилась, что зелье сработало, и я в безопасности, пришло понимание, что джаффар бережно держал мои руки, и они казались игрушечными в его огромных грубых ладонях. Он будто касался фарфоровой куколки, боясь неосторожным движением повредить искусную работу мастера, сломать ее. Он зачем-то поглаживал меня большими пальцами, вызывая непонятные ощущения в животе.

— Ты слишком юна и наивна для отбора и дворца. Олененок, если тебе нужны деньги, я дам, — неожиданно предложил джаффар.

Я словно пощечину получила. Мы что, на рынке? Я на оленятину похожа? Почем нынче сорок пять килограмм парного мяса? Вырвалась и отпрянула.

— Вы хоть понимаете, что предлагаете? Не все в этой жизни можно купить, дарси!

Упомянутый придерживался иного мнения, но все же торговаться не стал, выдавил из себя:

— В гущу не лезь.

— Не поняла?

— Скоро поймёшь.

Джаффар холодно кивнул и ушел, а я долго смотрела ему вслед, подметив, что прежде ленивые и спокойные движения стали решительными, жесткими и волевыми. Он будто рубил брусчатку, по которой ступал, словно резал собой воздух, пугливо отскакивающий от него в разные стороны. Чем я опять его разозлила?

И снова не поблагодарила, чтоб меня! А еще жалуюсь, что у Мирты память дырявая.

— Ты погляди, на кого губу раскатала! — прошипел кто-то.

За деревьями шушукались участницы.

— Сначала пройди первый тур!

— Вообще дойди до него, — жирно намекнула коротко стриженная, и троица зашлась мужицким хохотом.

Не стала ввязываться в разборки и вернулась к шатрам, где нас уже ожидал мужчина в белоснежной, как у моего джаффара, форме. То есть, не моего джаффара, а…

Ой, все!

Эльрих Драгнор

Дожил, Драгнор. Предложил незнакомке деньги, и ради чего? Что вообще на меня нашло? Да, у нее слишком большой потенциал, и Байдер сразу заметит девчонку, но мне-то что?

Ее взгляд… Ее магия… Ее внутренняя сила… Мой хаос чувствует в ней что-то родное и невыразимо чужое одновременно. Она манит, как бездна.

Чем опасна нежная девочка с огромными глазами цвета летнего неба? Не знаю, но интуиция твердит, что ей не место на отборе.

Дошел до королевского дворца, но точно знал, где сейчас олененок. Я чувствовал ее так, словно она — часть моей семьи. Как ощущаю Лизолин или как чувствовал родителей. Но мы не связаны кровью. Мы вообще не встречались до нелепой ночи в Беззубом Кейре.

Собрался, отсекая мысли о незнакомке, мучившие меня всю ночь, и двинулся к Байдеру. Стража вздрагивала при моем появлении, хрустели позвонки, выпячивались груди, щелкали каблуки, взмывали к козырькам ладони. Отвечал едва заметными кивками, взлетел по центральной лестнице, не обращая внимания на дам, свернул в западный коридор, еще три лестничных пролета и дверь в кабинет правителя.

Стража в золотых мундирах встрепенулась, вздернула подбородки, отдала честь. Байдер всегда славился любовью к роскоши. Нарядить гвардейцев, гордость королевского полка в золотые шелка, как каких-то кукол… Дернул губой и толкнул двери в кабинет. Все равно Байдер слишком занят фрейлиной королевы, чтобы услышать стук.

Его величество, опрокинув женщину на стол, рваными движениями вколачивался в нее и громко сопел. Парочка не стеснялась выражать эмоции, я услышал их еще на втором этаже.

— Если бы вошла Лизолин? — прорычал, стискивая кулаки, чтобы не сорваться. Еще немного, и я двину этому козлу по смазливой роже.

— О, королева давно выучила, что чревато тревожить меня во время работы, — отмахнулся Байдер, и продолжил объезжать фрейлину. — Присоединяйся, ее ротик свободен. Грайс, ты же не против?

Откинув с лица волосы, женщина обернулась и, узнав меня, растянула ярко накрашенные губы в улыбке.

— Дарси Драгнор! Я с удовольствием…

Кашлянул так, что Байдер почувствовал неладное своей голой королевской задницей. Остановился, шлепнул Грайс и отошел, лениво запихивая стручок в брюки.

— Все удовольствие испортил, Эльрих. В этом весь ты. Всегда. Все. Портишь! С самого рождения.

Я бы с радостью испортил тебе прикус, если бы не важность моего дела!

Любовница короля привела себя в порядок, потерлась грудью о его величество, приняла жадный поцелуй и вышла из кабинета, громко и неудовлетворенно вздыхая.

— Ты сволочь, Байдер! — прорычал, когда мы остались вдвоем.

В кабинете короля царил полумрак. Тяжелые портьеры закрыты, в подсвечниках танцевало пламя, бумаги валялись на полу, а на столе стояли початое вино и фрукты. В воздухе витал аромат порока и мускуса. И не скажешь, что в этом месте решаются важные государственные дела.

Впрочем, они давно уже решаются не здесь.

— Ой, да прекрати, будто ты не тискаешь девчонок при первой возможности!

— Я не женат, имею право.

— А Лизолин знала, на что шла, когда приняла мое предложение! И ты поймешь меня, когда женишься. Сейчас и говорить бессмысленно.

Это точно. Потому что я в шаге от государственной измены.

— Да расслабься ты, друг, расслабься, — рассмеялся Байдер и уронил тяжелую ладонь мне на плечо. — Я твою сестру не обижаю. Она живет в свое удовольствие, радуется жизни, имеет все, что хотела бы иметь любая женщина: деньги, драгоценности, наряды, лучших слуг. Я даже построил ей оранжерею!

Этому придурку невдомек, что моя сестра с детства мечтала только о любви и большой семье. Но ни первое, ни второе Байдер ей не дал. Король бесплоден, и хвала богам. Некоторым кандидатам категорически противопоказано размножаться во имя чистоты человеческой расы! Впрочем, бесчисленные толпы любовниц трудятся, не покладая, пусть будет рук, лишь бы принести королю наследника, но без толку. А многочисленные «отпрыски» легко испаряются, стоит появиться королевской ведьме с зельем определения родства.

— Ты же с хорошими новостями? Арталийский прорыв закрыт? Мне уже донесли.

Что б их, доносчиков! Я надеялся потянуть время.

— Закрыт, — процедил сквозь зубы, скидывая ладонь его величества, и направляясь к бару в углу кабинета.

Плеснул выпивку в хрустальный стакан, глотнул. Горло обожгло огнем, по венам прокатилось пламя, но быстро угасло. Мой отец долго искал решение проблем на дне бутылки, но, как показала практика, на дне бутылки только дно.

Поднял взгляд. На стене, обшитой деревом и шелком, висела огромная карта Вейстории. Арталийский прорыв на северной границе его величество уже перечеркнул. Одна из множества черных дыр, сквозь которые к нам рвутся сущности подмирья. Мой корпус джаффаров только за последнюю неделю уничтожил сорок семь единиц третьего порядка и две единицы — первого. Мелких тварей мы даже не считаем. В схватке с небесным гьердом я потерял Купера, одного из лучших бойцов. А этот… этот сидит здесь и рисует крестики на политических картах, воображая себя гениальным полководцем.

— Отлично! Сегодня же вручу тебе орден и объявлю, что мы нашли способ навсегда закрывать разрывы! Мы же его нашли? — встрепенулся Байдер. От моего ответа ни много, ни мало, зависела его власть.

Гвардейцы давно недовольны политикой его величества и финансированием, а джаффары негласно подчиняются только мне. А я… должен бы изменить это, напомнить о субординации, но всякий раз, когда вижу поганую королевскую рожу, хочется устроить переворот. Только зачем мне власть с бюрократией и неподъемной ответственностью? Я не политик, я обычный вояка.

— Нашли, но я бы не стал кричать об том направо и налево. Лидия погибла. Способ требует доработки, исследований. Нужно время.

— Да какое мне дело до твоей хранительницы? И какие, к Эрвину, исследования, если все сработало? Девчонок мы уже набрали — экспериментируй, не хочу!

Стиснул зубы, удерживая хаос в контуре тела. Кожа заискрилась, каналы переполнились до предела, причиняя тянущую, назойливую боль. Сила требовала выплеснуться, разнести кабинет на щепки, но я сдержался. Видит Эрвин, сдержался из последних сил!

— Мы не можем ждать! — испуганно вскрикнул Байдер. — Не можем, Эльрих! На меня давят со всех сторон, пытаются отнять трон! Я должен сделать хоть что-то! Должен показать им результаты!

— Завалить подмирье пушечным мясом? Отличное решение, — сделал глоток и покрутил бокал. Блики огня танцевали на его гранях, и отчего-то вспомнилась олененок. Буйный, необузданный ветер. Чистая стихия, запертая в хрупком теле.

Хаос улегся как по щелчку пальцев.

— Ты думаешь, что справился бы лучше? — король отшатнулся как от затрещины. Он вылупился на меня своими мышино-серыми глазами и скривил рот. — Ты всегда хотел занять мое место, не так ли? Всегда считал себя более достойным, потому что…

Байдер не продолжил, но ожил после моей усмешки.

— Джаффары тебя поддерживают, кровь позволяет! — закончил он высокомерно. — Трон мой отберешь, да?

— Нет, — ответил с легкой улыбкой. Мысли о девчонке наполняли меня безотчетным спокойствием. — Ты знаешь мои причины.

— Ладно, чего уж. Ты фанатик, это даже хорошо! Там, на полигоне две сотни девиц с опытом! Отбери лучших, сотвори чудо в мою славу! — глаза Байдера лихорадочно блеснули. Он ослабил шейный платок и пригладил жидкие волосенки. — Войдите в историю, закройте самый большой, самый опасный, Валенсианский прорыв!

— Да ты бредишь! — налил себе еще и устроился в неудобном кожаном кресле. — Я не стану этого делать, девушки не выживут. Я до сих пор жалею, что позволил Лидии войти в подмирье.

— Сожаление? — король посмотрел на меня как на идиота, и скривился. Он навалился задницей на стол, и постучал по столешнице пальцами. — Эльрих, вы навсегда закрыли Арталийский прорыв. Он же не откроется? — опасливо уточнил он.

— Я же сказал, что нет. Способ надежный, но… Я не буду повторять.

— Ты обязан! — вспыхнул Байдер.

— Я, может, и обязан, но не они. Глупые девчонки, жаждущие славы, денег или богатых мужей. Одному Эрвину известно, что толкает их на этот путь.

— Да что бы ни толкало, какая разница? Этот вопрос решен. Ты отберешь лучших и закроешь Валенсианский прорыв, будешь купаться в славе, орденах и почестях, а мое имя навсегда войдет в историю, как имя короля, спасшего миллионы жизней. Байдер Победитель! Байдер Великолепный! Байдер Великий! Или лучше Освободитель? Не смейся, это важно! Летописцы должны правильно все отразить, иначе я войду в историю как моя прабабка Эухения Болезная, а не Полезная! — он безумно кружил по кабинету, замирая в позах памятника самому себе. — Это приказ твоего короля. Посмеешь ослушаться? — уточнил он, поглядывая на меня затравленно.

Бокал в моей ладони хрустнул, и на кресло посыпалась хрустальная крошка. Вот бы так с его шеей…

Но на моем лице не отразилось ни одной эмоции. Только дипломатичная улыбка.

— Девушки не военнообязанные, — стряхнул стеклянные крошки и поднялся. — Многие принадлежат знатным родам. Разразится скандал, если наследницы погибнут.

— Пустяки. Я уже распорядился подписать необходимые документы! Отказ от ответственности и все дела. Участницам скажем, что это формальности, увеличим призовой фонд в несколько раз, а, когда дойдет до дела, предоставим семьям щедрые дары, ордена, медали, привилегии, земли отпишем, а напоследок помашем перед носом бумажкой. Особо ретивым заткнем рты угрозами. Все участницы совершеннолетние, могут самостоятельно распоряжаться жизнью. И будем откровенны, — Байдер поиграл бровями. — Я тебя слишком хорошо знаю, ты постараешься всех спасти. В этом весь ты. Но, Эльрих, расставляй приоритеты. Жизнь нескольких девиц в обмен на жизни миллионов? Выбор, в сущности, даже не стоит.

Дипломатично хмыкнул и покинул кабинет короля. Хаос хлынул в стороны, гвардейцы отшатнулись, дрогнуло пламя в факелах, облизало потолки, но вернулось на место.

Не позволю.

Адель де Виньетт (Оливия Штерн)

Я вернулась вовремя. Джаффар военного телосложения вводил присутствующих в курс дела. Я кинула на землю сумку и присоединилась к остальным.

Впереди простейшее испытание. Семь джаффаров набирают команду из семи опытных хранительниц. На площадке поставят сорок девять столбов со стягами каждого джаффара и «да начнется соревнование». Наша задача: снять флаг джаффара, к которому мы хотим попасть, добежать с ним до полосы препятствий, пройти ее и зафиксировать победу у королевского писчего.

— Задача ясна?

И посыпались вопросы…

А, пока бедолага отвечал на все подряд, я наблюдала за установкой столбов. С нашей поляны хорошо просматривался полигон с высокой трибуной для зрителей и огромным модифицирующимся полем, где суетились гвардейцы, слуги, джаффары. Я даже заметила мантию Верховной ведьмы. Когда солнце покатилось к горизонту, приготовления были завершены. На трибунах взволнованно гудели зрители, в наших рядах тоже гуляло волнение. Меня немного потряхивало — на кону слишком многое.

Джаффар подвел нас к полигону, последний раз проинструктировал и покинул от греха подальше дружелюбный серпентарий.

Громыхнули трубы, гвардейцы, выстроенные коридором, подняли сабли и под ними, под безумное ликование толпы, появился ОН. Мой спаситель! Мое лекарство и моя цель! Его величество Байдер Дантарион! Тот, кто избавит меня от проклятия!

Король, пожалуй, был красив. Я впервые увидела его вживую и так близко. Он встал на расстоянии тридцати шагов. Какие-то жалкие тридцать шагов отделяют меня от… публичного позора и тюремного заключения, если кинусь с поцелуями. Жаль, но от отбора, похоже, не отвертеться.

Король повернулся к нам, подарил вежливую улыбку, и обратился к трибунам. На его жидких кудрях лежала тяжелая золотая корона, украшенная изумрудами и рубинами. На плечах правителя — тяжелый красный плащ, отороченный белым мехом с вкраплением длинных черных пучков. Его фигура казалась медвежьей, в этом пафосном одеянии. Он будто переживал, что кто-то может усомниться в его царском происхождении, а потому нацепил все, что нашел: и широкую голубую ленту-перевязь со всевозможными орденами, и браслеты, и огромную золотую цепочку с тяжелым медальоном в форме царского герба, и церемониальный золотой меч, инкрустированный камнями. Даже царские сапоги блестели от обилия золота и драгоценных камней, чтобы никто не спутал, что это — король, а не обычный придворный.

— Мои возлюбленные подданные! — громыхнул голос его величества и толпа, пискнув на короткий миг, утихла. — Мои гвардейцы, джаффары и, конечно же, милая супруга!

Названная сидела на возвышении в окружении гвардейцев и разглядеть ее не получалось при всем желании.

— Наступил важный день! Выпускники академии джаффаров, доблестные будущие бойцы, надежда Вейстории, сегодня выберут хранительниц, две из которых войдут с ними бок о бок в боевую жизнь.

Толпа ответила дипломатичными аплодисментами, чтобы заполнить небольшую паузу.

— Правила неизменны. Семь участников, семь стягов. Джаффар Рокслен Браулинг, синий стяг!

На последних трибунах, прямо за королевой, взмыл в воздух гигантский флаг рода Браулингов. Один за другим поднялись шесть стягов.

— И последний по очереди, но первый по значимости. В новой хранительнице нуждается гранд-джаффар Эльрих Драгнор!

Последний, золотой стяг, медленно поднимался вверх под взрыв аплодисментов, женский визг и перешептывания в толпе участниц. Кроме меня, кажется, никто и не знал об участии гранд-джаффара. Впрочем, эта информация бесполезна в бою. Я нашла взглядом все семь столбов с золотыми флагами, пять в центре полигона и два по краям.

«В гущу не лезь», — вспомнился совет моего джаффара.

Я отмела центр арены, туда даже не сунусь, потому что… Не знаю. Верю я ему и все.

— Правила просты: никаких правил! Победит тот, кто принесет флаг своего джаффара. Мы на войне. Мы в реальном бою…

Пока король раздавал мурашки и поднимал градус волнения, я рассматривала столбы, толщиной с приличный дуб. Такие не обхватишь руками! Они уходили вверх на десятки метров. В прыжке флаг не достать, вскарабкаться нереально, сломать или согнуть — тоже. Разве что взлететь, но летать я, увы, не умею. Полет — заклинание седьмого круга. Попробую допрыгнуть, но на это уйдут все силы. Второй попытки не будет.

За обдумыванием тактики я прослушала речь его величества и упустила момент, когда он вместе с гвардейцами, разодетыми в золотую форму, покинул полигон.

«Да начнется отбор!!!» — раздалась громогласная команда верховного колдуна, и девушки с дикими воплями ринулись вперед, сметая на своем пути всех нерасторопных.

Я едва отскочила и переместилась к краю, укутавшись воздушным щитом. Кого-то уронили на землю и затоптали, в других полетели молнии, огненные шары, камни. И в меня прилетало, но щит оберегал от боевых заклинаний до третьего круга. Более сильными участницы не разбрасывались — берегли магию.

На полигоне завязался бой. Забыв о стягах, девушки остервенело бились, стремительно уменьшая число соперниц. Я заприметила валун, брошенный одной из адепток земли, и спряталась за него, чтобы переждать самый напряженный момент. Мимо пролетали молнии и огненные шары, пульсаров хаоса было гораздо меньше и почти не было сгустков магии порядка, но мне и этого хватало. От камня к камню я добежала до ближайшего столба с золотым флагом гранд-джаффара. Рядом с ним с переменным успехом бились огневичка, водница и землянка. Огневичка пыталась прожечь основание столба, чтобы тот упал. Водница тушила пламя, землянка влияла на древесину, чтобы столб пригнулся вершиной к земле.

Я выжидала. Когда землянку отбросило чьим-то пульсаром, а водница с огневичкой перешли на кулачный бой, я раскрыла доминантные каналы, пригнулась к земле, хорошенько прицелилась.

— Маргес, помоги, не будь задницей…

Ну, пошла!

Я оттолкнулась от земли и взлетела так стремительно, что никто, кажется, даже не заметил. Внизу все так же кипел бой, мимо меня в воздухе пролетали боевые снаряды, в ушах завывал ветер, а сердце ушло в пятки, потому что я внезапно вспомнила, что за взлетом следует падение. А этот вопрос я не проработала…

Из-за паники едва не забыла о флаге. В последний момент схватила его, дернула и… повисла!

Маргес, ты издеваешься?! Флаг зацепился за крепление и отказывался сниматься. Я болталась на нем и… этот унылый факт, к сожалению, заметили внизу. В меня полетели снаряды, но я не могла даже укрыться щитом — использовала все силы на прыжок!

— Да что б вас! — зарычала и, уперевшись ногами в столб, изо всех сил рванула стяг на себя.

В этот момент мне в спину впился ледяной снаряд. Я взвыла и, потеряв равновесие, полетела вниз.

Маргес, ты, все же, задница!

За время полета выдала трехэтажные ругательства, помянула Маргесову родню, и вспомнила про рецессивные каналы! Они открылись мгновенно, и магия несколько смягчила удар о землю. Во всяком случае, я не превратилась в лепешку, всего лишь сломала пару ребер и ушибла голову.

Флаг-то я, конечно, сняла, но предстояло добраться с ним до королевского писчего. И все его захотели! Мой флаг, а не писчего, к сожалению.

— У нее стяг Драгнора! — проорал кто-то очень нехороший.

Не дожидаясь реакции толпы, я запихала добычу под майку и со всех отбитых ног ломанулась к полосе препятствий. Чтоб издевателю, который придумал эти состязания, муки совести спать не давали! Чтоб каждый раз, когда он закрывал глаза, слышал бесчисленные стоны покалеченных участниц!

Рецессивных каналов хватило на обезболивание и слабенький щит второго уровня. Многие участницы были на исходе и били скорее для острастки, чем на поражение. Приходилось уворачиваться от кулаков, подножек, камней. Я понимала, если остановлюсь хоть на минуту, упаду или замешкаю, то проиграю, поэтому неслась как бык, напролом, стиснув зубы. Легкие жгло огнем, со лба скатилась крупная соленая капля, во рту был привкус крови, сердце работало на пределе. Видел бы меня отец! Гордился бы?

Я не сводила взгляда с полосы препятствий, которая приближалась с бешеной скоростью. Плохо помню, как взлетела по деревянным ступеням, перебежала через подвесной мост по шатающимся доскам. За спиной слышались крики и вопли. Соперницы не столько гнались за мной, сколько скидывали друг друга. Впрочем, на полосе препятствий погоня захлебнулась. Все понимали, что придется возвращаться на полигон через нее же, если не отберут флаг. А я не сдамся без яростного боя! Тем более, когда победа так близка!

Развоплотила щит и накинула заклинание равновесия, чтобы пройти по тонкой доске над бассейном с крокодилами. Огромные рептилии как на показ хлопали зубастыми пастями и рычали. Кошмар как нервировали! Спрыгнула с доски, получила под дых крутящимися палками, запоздало вспомнила, как работают крутилки, и ловко пригибаясь и подпрыгивая, прошла через них. Спасибо учителю за это испытание, пригодилось.

Последним препятствием перед королевским писчим стали огромные деревянные махины, качающиеся из стороны в сторону. Предстояло пройти по доске, проскакивая в тот момент, когда шипастые маятники отклоняются в сторону. Бояться и паниковать уже поздно. В крови кипел адреналин, поэтому я доверилась интуиции и… шагнула. Дубина со свистом пролетела за спиной, перед лицом пролетела вторая. Меня овевало ветром от их яростного качания, в ушах опасно свистело «вжу-ух, вжу-ух». Еще пять удачных шагов и победа! Либо один неудачный и смерть.

Второй шаг, и майку распороло острым шипом. Хлынула кровь, вскрикнули дамы, сидевшие неподалеку. Я застонала, но собралась. Ничего. Промашки бывают. Не упала же! Спину саднило, но я стиснула зубы, отсекая боль.

Третий и четвертый шаг дались проще, а к пятому сердце почти остановилось. Нахлынула паника, потемнело в глазах. Если ошибусь, то весь пройденный путь — зря! Это другие могут утешиться участием, а мне нужна только победа. Без вариантов!

Я сжала злополучный стяг и увидела знакомого джаффара. Он, сложив руки на груди, стоял за спиной королевского писчего, и смотрел прямо на меня. Хмуро смотрел, сосредоточенно. Так, словно от моего последнего шага зависит и его судьба.

Я сглотнула. За спиной послышались чьи-то шаги и тяжелое дыхание. Меня поджимали другие участницы, а ноги вдруг остолбенели, приросли к доске. Молотили воздух дубины, а я стояла и не знала, что делать.

Джаффар озадаченно поднял бровь, мол, какого Маргеса?!

А какого, и правда что, Маргеса? Я прошла уже четыре дубины, пятую что ли не пройду? И пусть она качается быстрее остальных. Проскочу. Сумею!

На последние силы активировала щит, на всякий случай и, глядя на джаффара, не закрывая в этот раз глаза, рванула вперед.

Это было невыносимо больно. Шипы распороли мою лодыжку, и я, не удержав равновесие, соскользнула с доски. Да, дубина осталась за спиной, но какой прок, если я, теряя последние силы, болталась над пропастью, а королевский писчий, тот самый, мой знакомый, подперев рукой щеку, наслаждался зрелищем, разве что не считая секунды до моего окончательного падения.

Да чтоб вас всех! Не для этого я столько прошла!

Зарычала, как раненая тигрица, защищающая малышей, подтянулась, вскарабкалась на доску и кинула себя вперед, вываливаясь из полосы препятствий на поляну. Но и это не конец. Пока не положу флаг на стол этому засранцу в латах, мне не засчитают победу.

Сил подняться не осталось. Из лодыжки хлестала кровь, ребра жгло, в голове вибрировало от яростного тока крови, но я поползла. Руки-то целые. За спиной визжали и стонали другие участницы. Кому-то совсем не повезло, девушка слетела на последней дубине, кто-то шёл уверенно и быстро.

Я хорошо слышала разговоры дам с первых рядов, перешептывания джаффаров за спиной моего незнакомца, который наблюдал за мной с холодной решимостью придушить, чтоб не мучилась. Скажем так, по-джентльменски.

А я… Доползла до стола, достала окровавленный стяг Драгнора, и гулко ударила кулаком о столешницу, являя доказательство своей победы.

— Дары и дарси! — завопил радостный голос верховного колдуна. — У нас первая победительница! Команда гранд-джаффара Эльриха Драгнора пополнилась поистине великолепным экземпляром, сильным духом и телом, имя, — прошептал колдун, склонившись ко мне. Нет чтоб помог, старый козел, так он задорно улыбается и развлекает толпу.

— Оливия… Штерн, — фамилию я выплюнула с кровью.

— Оливия Штерн! Поздравляем!

— А ты не такой задохлик, как я думал, — хмыкнул королевский писчий, вытягивая флаг из моих окровавленных рук.

— А я, однажды, выбью тебе зубы. Вот поправлюсь чуток… и… выбью, — выдохнула и повалилась на траву, понимая, что вот-вот потеряю сознание.

Уже в полузабытье услышала знакомые голоса:

— Да, Драгнор, повезло тебе с девчонкой.

— Она не останется, — раздалось над самым ухом.

— Может, отдашь? — с надеждой спросил незнакомый джаффар. — Хочу себе такую!

— Я никому ее не отдам, — прозвучало резко, а потом чуть мягче: — Она сама уйдет.

Земля внезапно пропала, словно я поднялась в воздух. Возможно, так оно и было, а дальше… Мир, где нет боли.

В себя приходила урывками. Сознание то возвращалось, то снова уплывало. Так бывает, когда пичкают сонными зельями на основе белладонны. Я слышала голоса, как бьется ветер в брезентовые стены шатра, стоны девушек. Пахло травами и спиртом.

Мы в лекарской палатке.

— А, пришла в себя, де Ви…

Я театрально закашлялась. Вялое сознание все же не лишено предосторожности, а Верховная ведьма женщина умная, быстро сообразила. Стряхнула несуществующие пылинки с темно-синего балахона и уточнила преувеличенно бодро:

— Кто здесь у нас?

— Оливия, — прохрипела, облизывая сухие губы. — Штерн.

— Оливия Штерн, замечательно. Жить будете, но не факт, что долго и счастливо.

Склонившись ниже, ведьма добавила:

— Когда устроитесь во дворце, загляните ко мне. Есть важный разговор. О-ли-ви-я.

Меня делано похлопали по плечу, и ведьма, откинув за спину толстую черную косу, ушла к другим пациенткам.

По телу переливалась тугая боль. Будто издеваясь, она инспектировала свои владения, переваливаясь из одной части тела в другую. Пустой резерв давал о себе знать, регенерация шла естественным путем, то есть невыносимо медленно. Дышать в такой ситуации — непозволительная роскошь. Только настроилась покорчиться от боли, как сверху раздался вкрадчивый голос джаффара:

— Хочешь зелье регенерации?

— А… снова… вы, — прохрипела, сдерживая кашель. Кашлять с поломанными ребрами — так себе идея, даже если они стиснуты бинтами.

— Так хочешь или нет? — джаффар шагнул, заслоняя собой закат.

Его фигура в сияющем медном ореоле заворожила. Мое и без того больное дыхание и вовсе перехватило, ведь в грубых ладонях мужчины — оно! Фиолетовое, родненькое, зелье регенерации! Выпьешь, и к завтрашнему утру от перелома лишь костная мозоль и стонущие боли на смену погоды.

Хотела отшутиться, бросить что-нибудь колкое про полную луну и магнитные бури, но я трезво оценивала возможности, поэтому гордо заявила:

— Да.

— Я сразу дам тебе его. Как только попросишь королевского писчего сменить джаффара.

Усмехнулась и застонала от боли. Она стянула ребра тисками и впилась острыми кошачьими когтями.

— Хочешь… меня… себе?

Мужчина стиснул зубы и угрожающе навис надо мной. Не оценил шутку.

— Олененок, это не игры! Я позову писчего, ты сменишь джаффара. На любого. Это не предложение.

— Нет.

— Да!

— Меня… устраивает… мой.

— Зелье регенерации, — упомянутое поплясало перед моим носом. Оно так манило, что я облизнула растрескавшиеся губы и…

— Засунь… себе… в…

Хотела уточнить, куда именно, но горло перехватило, спазм сковал легкие, дышать-то удавалось с трудом, маленькими глотками, не то, что говорить.

— Не утруждайся, я понял. Слабоумие и отвага. Иди сюда.

Он аккуратно приподнял мою голову за затылок, и поднес к губам зелье. Я красноречиво отвернулась. Продамся только за поцелуй короля и не меньше!

— Пей. Просто так.

Я повернулась к джаффару и уловила приятные смешинки в глазах цвета согретых солнцем васильков. Подняла брови, уточняя. Вместо ответа моих губ коснулся холод хрустального флакона. Я приоткрыла рот и жадно глотнула. Еще, еще и снова. До последней капли.

Джаффар усмехнулся и оставил пустой флакон на столик рядом с койкой. Он смахнул с моей нижней губы каплю зелья, поправил мои волосы и помог лечь обратно.

Горькое зелье неприятно холодило рот, ледяным комком спускалось в желудок, разливалось по венам, двигалось к сердцу. Регенерация в принципе процесс болезненный, а, когда ускоренная, то и вовсе отвратительный. Ребра, лодыжка и спина невыносимо зачесались той противной чесоткой, когда даже почесать не приносит удовлетворения.

Но, несмотря на это, я думала, почему-то о другом. О тёплых пальцах джаффара на моих губах… О мимолетном прикосновении, от которого вздрогнуло все внутри. А он, кажется, этого даже не заметил.

— Я не поменяю джаффара, — проговорила шепотом, потому что каждое, даже самое маленькое движение отзывалось болью.

— Олененок, — мужчина устало присел рядом с кроватью и облокотился на нее руками. — Ты не понимаешь, на что подписываешься. Я помочь тебе хочу. Если ты согласишься участвовать, тем более в моей команде, это закончится плохо.

— Спасибо, но я сделала выбор. Вы, конечно, были ко мне добры, но я выбрала гранд-джаффара Эльриха Драгнора и на меньшее не согласна.

Я бы похлопала мужчину по плечу, но… больно. Грубить не хотелось, но как еще объяснить, что бесполезно меня уговаривать? Выбор между обычным джаффаром и старшим очевиден!

— А, если это он вас прислал, то передайте, что я его не подведу. Еще немного, и встану, чтобы предстать перед ним достойно.

Что и говорить, мои зелья не чета зельям Верховной ведьмы. Я уже говорила без боли, и даже дышала.

— Глупая ты, — беззлобно выдохнул джаффар и потрепал меня по волосам. Кухарка всегда так треплет своего пятилетнего сына, когда тот нашкодит. — Милая и глупая. Отдыхай.

Хотела ответить, но джаффар коснулся моих глаз, и я против воли уснула.

Не знаю, сколько я проспала, но меня разбудил громогласный вопль королевского колдуна:

— И-и-и… последняя участница ворвалась… нет, пожалуй, вползла в список финалисток. Сорок девять, друзья! Соревнование окончено!

Трибуны загудели, соседки по койкам застонали, взревели трубы. Я разлепила ресницы, размяла тело, в ожидании боли, но ее не было. Слабые отголоски в ребрах и лодыжке вообще не в счет, при растягивании резерва болит куда сильнее. На прикроватной тумбочке нашла стакан с отваром и надписью «выпей». Обычно я не прислушиваюсь к властным стаканам, но…

Выпила. Укрепляющая настойка приятно согрела. Я села, осмотрелась. В окна шатра уже заглядывала призрачная луна. Небо серело, солнце едва угадывалось на горизонте рыжими бликами. Пора достойно предстать перед дарси Драгнором, как и обещала.

Собрала растрепавшиеся волосы в пучок и затянула их кожаным шнурком. Рядом обнаружилась моя сумка. Я наскоро размотала бинты, переоделась в чистую одежду и, покачиваясь, вышла из лекарского шатра. Знакомый джаффар, собиравший девушек перед отбором, белозубо улыбнулся.

— А, знаменитый олененок.

Из его уст звучало как-то не очень.

— И даже на своих двоих. Похвально. Драгноровские на первом ряду, слева.

Мужчина выдал мне жетон с гербом Драгноров: золотой грифон с расправленными крыльями. Приколола герб на майку и протиснулась к своему месту. Из семерых хранительниц гранд-джаффара на трибуне сидели двое, и те выглядели измотанными не хуже меня. Опустилась на сиденье.

— Привет. Это было… — я обратилась к соседке, подбирая слова.

— Жестко, — усмехнулась симпатичная блондинка с глазами цвета крепкого кофе. Она была высокой, изящной, обманчиво хрупкой, с длинными пальцами, идеальной осанкой. Аристократов сразу видно. Слишком ухоженные руки, кожа, не видевшая палящего солнца. Необычное зрелище.

— Не то слово. Оливия Штерн.

— Глэма Ричардсон, — улыбнулась она, протягивая ладонь.

Я сначала пожала, а потом сообразила и округлила глаза.

— Ричардсон? Вы — дочь герцога Ричардсона?

Она закатила глаза и мотнула головой.

— Просто Глэма или Ричардсон, ладно? Заслуги моих предков не делают меня выдающейся.

Похвальный подход.

— Не вопрос. А ты? — я повернулась к соседке справа.

В отличие от Ричардсон, она отлично соответствовала месту и мероприятию. Невысокая, крепкая, с плотными тяжами мышц, играющими под обтягивающей одеждой. На резких скулах и квадратном подбородке несколько шрамов. Короткая стрижка еще больше подчеркивала принадлежность к наемникам или бандитам.

— А я здесь ради победы, а не ради милой болтовни, — резко ответила она и прищурилась, наблюдая за возней на помосте. Верховный колдун что-то обсуждал с королем и верховной ведьмой.

— Это Эзра Монагон, — просветила Глэма. — Баронесса Монагон. Заносчивая, но опасная. Лучше с ней не связываться.

Ого, а с виду и не скажешь, что баронесса!

Ведущий мероприятия прокашлялся, и мы свернули разговор.

— Семнадцатый ежегодный отбор хранительниц для джаффаров, с позволения Эрвина и его величества, объявляется открытым!

Ликование трибун смешалось с облегченными вздохами участниц.

— В первую очередь, хочу поздравить джаффаров и девушек с началом отбора! Здесь собрались лучшие из лучших! Но, сегодняшний, семнадцатый отбор — особый, потому что… впрочем, я лучше дам слово его величеству!

Глэма и Эзра переглянулись, подались вперед. Трибуны приветствовали правителя и долго не затихали. Король жеманно улыбался, кланялся и, наконец, поднял ладони, увешанные золотыми перстнями.

— Ну, полно, полно. Дорогие мои поданные, сегодня особый день. Я хочу назвать семь имен и советую хорошенько их запомнить, потому как одно из них прочно, я бы даже сказал, навеки, войдет в историю. Оливия Штерн, — сердце сделало кульбит, когда его величество посмотрел на меня. Я улыбнулась и ответила вежливым кивком. Он знает моё имя! Начало положено. — Глэма Ричардсон, Эзра Монагон, Индира Хизер, Бара Мерлот, Маринда Форот и Триша Бауэл. Девушки гранд-джаффара Эльриха Драгнора! К сожалению, большая часть у целителей, но вы пленили моё сердце!

— Сердце, ага, — Эзра брезгливо сплюнула, Глэма хмыкнула.

Я передернула плечами.

— Почему я выделил этих участниц? Все просто. Счастлив объявить, что найден способ навсегда закрывать разрывы! — голос его величества театрально дрогнул, трибуны замерли.

Опустилась мертвенная тишина. Никто не решался даже вдохнуть, потому что… ну, не смешно!

На помост взбежал мой знакомый джаффар и высказал его величеству. Похоже, бранью, потому что правитель прикрыл ладонью громкоговорящий артефакт и растерянно улыбнулся.

— Хорошо, что ты пришёл, — объявил король, отмахнувшись от джаффарского недовольства. — Пожалуйста, принесите орден! Друзья! Способ запечатывать разрывы нашел, конечно же, всеми известный и почитаемый гранд-джаффар Эльрих Драгнор!

— Да ла-адно! — у меня закончились слова.

Это же… это… обалдеть!

— А что тебя удивляет? Если бы кто и нашел способ запечатывать разрывы, так это Эльрих, — хмыкнула всезнающая Эзра, лениво похлопав данному факту.

— Перестань жеманиться, — усмехнулся император, прикалывая к перевязи джаффара… то есть, простите, гранд-джаффара, очередную награду. — Да будет вам известно, стараниями дарси Драгнора Арталийский разрыв навеки закрыт. Все сущности подмирья на территории Арталии уничтожены. Герцогство вздохнуло спокойно благодаря доблестному корпусу джаффаров и, конечно же, бывшей хранительнице Дарси Драгнора. Помянем светлую память Лидии, да развеют ветра её печали.

Трибуны отозвались дружным поминовением. Король кивнул и похлопал Эльриха по плечу, а тот стоял мрачнее грозовой тучи. Я кожей ощущала исходящий от него гнев.

Что не так? Награда — это же хорошо. Закрытие прорыва — тоже. Жаль, конечно, его хранительницу, но она погибла не напрасно.

— Поэтому, дары, — король обратился к нам, — одна из вас, или ваших коллег, обязательно войдет в историю, ведь победительница закроет Валенсианский разрыв!

Тут ахнула даже Эзра. Валенсианский разрыв — самый большой и важный, он зияет на десятки километров в Сумеречном лесу. Это огромная дыра в центре королевства, разве что не под окнами дворца его величества. Закрыть ее — невероятная честь и, если есть способ, я бы хотела в этом поучаствовать! И поцелуй короля мне в этом только поможет.

Правда, смерть Лидии вызывает вопросы. Её ведь убили сущности, а не энергия подмирья? Или все же…

Я вздрогнула от догадки, когда по трибунам разлилась новая волна оваций.

— Еще раз поздравляю.

Король откланялся и передал слово Верховному колдуну, а сам с гранд-джаффаром удалился, я так полагаю, во избежание прилюдного конфликта. Дарси Драгнор был готов разорвать короля на клочки, не смущаясь ни титулом, ни охраной последнего.

Колдуна мы слушали вполуха. Нас разместят в особняке гранд-джаффара. Завтра — отдых, знакомство, вечером — бал. Учеба и настоящие испытания начнутся послезавтра. На этой чудесной ноте нас отправили восвояси.

Снова подоспел джаффар, работавший с нами по прибытии.

— Дары, — улыбнулся мужчина и отвесил вежливый кивок. — Крэйган Митсвот, к вашим услугам.

Зрители поднялись и, бурно обсуждая представление, тронулись к выходу. Полигон освещался огромными факелами, ветер терзал пламя, оно ревело, изгибая мощные языки в разные стороны, и разбрасывая рыже-золотые пятна. Рядом с Крэйганом в воздухе парили большие шары с магией хаоса.

— Я провожу вас во дворец дарси Драгнора. Ваши вещи уже перенесли туда.

— А лошади? — спохватилась о Пирлипат.

— Лошадей перевели в стойла гранд-джаффара. Нет повода для беспокойства, — мужчина странно улыбнулся.

— Почему вы так на меня смотрите?

— Нет-нет, ничего. Идемте.

И столько за этим «ничего» всего, что очень даже чего!

Гранд-джаффар настоятельно советовал от него уйти, король делает недвусмысленные заявления, этот смотрит подозрительно, хранительница погибла… Интуиция подсказывала, что-то нечисто.

Дворец гранд-джаффара возвышался крепким монолитом рядом с полигоном. Мы пересекли газон с шатрами, перешли центральную аллею и оказались возле трехэтажного особняка, выполненного в классическом стиле из молочного и темно-зеленого мрамора. Обилие колон, правильных линий, больших окон, балконов с бордюрами из белоснежных балясин, создавали ощущение уюта. Уже на широком крыльце, возле которого благоухали кусты красных роз, я почувствовала себя как дома. Точнее, как дома у своих предков, имевших уютные особняки в центре столицы. Над широкими двустворчатыми дверьми разместился шикарный горельеф из золотого грифона, распахнувшего крылья, и взирающего на входящих темно-зелеными изумрудами глаз.

— Потрясающе, — выдохнула, завороженная зрелищем.

— Вживую, поговаривают, еще лучше, — заверил Крэйган, но я приняла за шутку. Грифонов не существует. Это легенды. Мол, некогда кто-то из королей-джаффаров обернулся, но подтверждений, кроме пары статуй и портретов — нет.

Внутри дворец оказался таким же уютным и домашним. Не было вычурности, помпезности и излишней роскоши. Небольшая прихожая, следом за ней просторная гостиная с несколькими каминами, диванными группами и зонами отдыха. Между колон разместился шахматный столик, с другой стороны — старинный глобус, а на стене — карта Вейстории с отмеченными разрывами.

— Второй этаж в вашем распоряжении. Дарси Драгнор любезно предоставляет любую спальню до конца отбора. Слуг Эльрих не держит, поэтому, если желаете подкрепиться, то кухня — там, — мужчина указал на неприметную дверь, — столовая дальше. Продукты доставляют ежедневно, записки с гастрономическими пожеланиями можете оставить на столике для корреспонденции. Постараемся их учесть, но не факт.

Мужчина подмигнул, с интересом наблюдая за нами. Девушки разбрелись по гостиной и беззастенчиво осматривались.

— А где сам гранд-джаффар? — по-деловому уточнила Эзра. — У меня к нему вопросы.

— Вы все обсудите завтра. У него… гхм… совещание с его величеством.

Такому неумелому вранью не поверила даже дама с картины над камином. Охотнее поверю, что гранд-джаффар вызвал его величество на ковёр.

— Тогда я спать, — Эзра подхватила с дивана сумку с вещами, и поднялась в спальню.

— Я тоже спать, с вашего позволения, — Глэма исполнила изящный книксен, подхватила свой чемодан на колесиках, и тоже ушла.

А я… Хотела есть. К тому же, если гранд-джаффар не держит слуг, то, должно быть, вернется голодным.

— Олененок? — усмехнулся Крэйган, когда мы остались наедине.

И снова этот идиотский взгляд смертника! Потому что нельзя всерьёз так называть незнакомку, обошедшую в бою несколько сотен соперниц. Да и взгляд, скажем прямо, не блещет учтивостью.

Я очаровательно улыбнулась, подошла к джаффару ближе и процедила:

— Повторите еще раз и, поверьте, несмотря на поломанные ребра, я научу вас манерам. Вам будет больно, а мне приятно.

Джаффар хмыкнул.

— Кусачая. Эльрих прав, вам палец в рот не клади.

— Ну, почему же. Попробуйте.

Мужчина рассмеялся и примирительно поднял ладони.

— Ладно, Оливия, не держите зла. Просто… это так не похоже на Эльриха, что я не удержался. Захотел проверить. Вы и правда особенная.

— Я лучше пойду на кухню. Доброго вечера, дарси Митсвот, — книксен в штанах неуместен, поэтому я кивнула и ушла.

— Можно просто Крэйган, — крикнул мужчина мне вслед.

— Хорошо, дарси Митсвот.

Несмотря ни на что, джаффар мне приглянулся. Непосредственный, с хитринкой, но прямолинейный. Впрочем, на его счет я не тешила иллюзий. Все джаффары — элитные бойцы, сильнейшие маги и дальновидные стратеги. Это тебе не рубаха-парень из соседнего села и даже не заезжий аристократ.

Кухня вышибла из головы пустые мысли о бренном и запустила насущные процессы в организме: слюноотделение, в животе урчание и воображение.

После смерти матери меня под крыло взяла наша кухарка, Белларис, и я много времени проводила на кухне. Делала там уроки, помогала готовить, просто болтала с Белли обо всем. Наша кухонька казалась мне сказочной. Этакой эльфийской мастерской, где исполняются желания, всегда тепло и вкусно пахнет.

Так вот кухня дарси Драгнора имела все шансы переплюнуть нашу. Здесь и печь на дровах, и плитка-артефакт, и жарочный, и холодильный шкафы, и множество современной посуды, техники и артефактов.

Все ящики и шкафы забиты продуктами. Здесь было все. Настолько все, что я даже не знала название некоторых круп и овощей. Желудок призывно заурчал, повелевая приготовить что-то очень сытное, но «вот прямо сейчас».

— Омлет так омлет, — согласилась, выкладывая на стол спасительную комбинацию: ветчину, сыр, яйца, зелень, лук, сметану.

Через десять минут кухня наполнилась ароматами жареного мяса, плавленого сыра и специй. Белларис открыла мне двадцать один рецепт приготовления омлета, с разными специями, меняющими вкус обычного блюда до неузнаваемости! Я припорошила яйца смесью чабреца, орегано и розмарина, накрыла крышкой и потянулась за тарелкой.

Может, невысокий рост и хорош на поле боя, но на кухне — явный недостаток.

— Не мог сделать шкафы пониже? — пробурчала себе под нос и встала на носочки, чтобы дотянуться. С табуретом было бы проще, но мы лёгких путей не ищем. — Женской руки на него нет!

Я вздрогнула, когда моей спины коснулась чужая грудь, а в руку лёг холодный фарфор.

— Моя сестра говорит также, — над ухом прозвучал бархатный голос гранд-джаффара. Я замерла, сжимая руками злосчастную тарелку. Белую такую, со скромной серебристой каймой.

Да что я, в самом деле, дыхание-то задержала?

Развернулась, но мужчина и не думал отойти. Я оказалась заложницей в кольце его рук, и дышала прямо в вырез расстегнутой рубашки, закрываясь тарелкой, словно щитом. Подняла голову и задела носом подбородок джаффара, а тот смотрел на меня, как кот на мышь, загнанную в угол. Наблюдает, как выкручусь?

Щеки обожгло огнем. Я крепко обняла тарелку и, кашлянув, уточнила:

— Мне стоит извиниться?

— А ты хочешь? — устало поинтересовался мужчина, склонив голову на бок.

— Не очень.

— Тогда тема закрыта.

Разговор не клеился. Я закусила губу, не зная, как себя вести, а джаффар смотрел прямо мне в душу, и его не смущало, что он касается меня всем телом!

А меня смущало! Очень смущало. Я места себе не находила! А еще от него так вкусно пахло дымом и хвоей, что хотелось ткнуться носом и вдохнуть поглубже.

— Ты мило краснеешь.

— Омлет дружбы! — встрепенулась и подняла повыше тарелку.

— Омлет дружбы? — дарси Драгнор совершенно очаровательно улыбается, и это выводит из равновесия! Его лицо делается таким открытым, добрым, что невозможно устоять.

— Покушаем?

Прозвучало как мольба, и гранд-джаффар сжалился. Отступил на шаг, позволяя мне выбраться из капкана собственного тела. Оказывается, я почти не дышала, чтобы лишний раз не задевать его своей грудью.

Мужчина достал еще одну тарелку и помог мне сервировать стол. В углу кухни, застеленный белой скатертью с васильками по борту, стоял небольшой стол с четырьмя самыми обычными стульями, без бархатных сидений и филигранно вышитых спинок. Там мы и расположились.

Я не могла оторвать взгляда от тарелки и жевала, чувствуя себя льдиной под палящим солнцем. Это же надо было так вольно вести себя с гранд-джаффаром! Он, конечно, хорошо воспитан и не возражал, но я серьезно опозорилась. А теперь… чувствовала себя не в своей тарелке.

— Ты не такая, как в Беззубом Кейре. Что изменилось? — наконец, джаффар не выдержал и положил приборы.

— Ну как же, — я колупнула омлет, наблюдая, как тянется плавленый сыр. — Все изменилось. Вы — гранд-джаффар, а я…

— Ты — свободная симпатичная девушка, — перебил он. — Я холост, богат и неплох собой. Остальное — условности.

Хорошо, что не ела, я бы поперхнулась. Омлет, конечно, был горячий, но щеки горели сильнее.

— Немаловажные условности! — заметила тихо.

— Немаловажные для кого?

— Для общества.

Дарси Драгнор театрально осмотрелся и пожал плечами.

— Не вижу никого, кроме нас, — от последнего слова, сказанного с легкой хрипотцой, у меня пересохло в горле. Жадно глотнула воды и выдохнула. — Мне больше нравится олененок из таверны, не знающая границ, веселая и озорная. Оливия Штерн, хранительница гранд-джаффара, чопорная и стеснительная — это не ты. Будь прежней, ничего не поменялось.

Да откуда бы ему знать, где я и кто я, если мне самой это неизвестно.

Хмыкнула, но все же положила умученный кусок омлета в рот. Захрустел поджаренный бекон, сыр мягко скользнул по зубам… Мм, как же хорошо просто покушать!

В шаблоне «мужчина — женщина, без условностей» что-то есть. Это стирает границы и рушит стены между людьми. Ненавижу стены.

— Король так же к этому относится?

Промелькнула надежда, что все ограничится фразой: «Эй, привет, ваше величество, может, чмокнемся?»

— Причём здесь Байдер? — джаффар стиснул вилку.

И правда… Пока рано вести душевные разговоры о других мужчинах, но любопытно, станет ли завтрашний бал счастливым билетом домой.

— Мне показалось, вы недовольны его речью. И не в восторге от новой награды.

Я посмотрела на грудь джаффара, но перевязи там уже не было, как и камзола. Он сидел в лёгкой наполовину расстегнутой рубашке, в которой отлично проглядывался треугольник гладкой кожи и стальных мышц.

— Это давняя и малоприятная история. У нас с Байдером много разногласий. Ты хорошо готовишь.

А кто-то мастерски переводит тему.

— Спасибо.

Напряжение спало. Незаметно для себя я расслабилась и наслаждалась ужином. Мы болтали ни о чем и обо всем, выпили вина, немного повоевали за единственный кусок хлеба, в итоге разделили добычу поровну.

— Ни за что не поверю, что вы так поступили! — вытерла слезы, слушая очередную историю из детства гранд-джаффара.

— Виновен. Я очень люблю животных, вот и притащит домой заморыша. Котенок был чуть живой, но, когда на кухне почуял мясо, озверел. Запрыгнул на столешницу, схватил индюшачью ногу и вгрызся в нее. Кухарка лупила его полотенцем — без толку. Я пытался отодрать, но блохастый вцепился в добычу всеми лапами. Понимая, что спокойно поесть не дадут, он рванул с честно награбленным в гостиную, оттуда по лестнице в комнату. И ведь так прытко несся, что я в свои шесть лет угнаться не мог! Обыскался его, только по грохоту понял, что котяра в маминой комнате. Вбегаю туда…

Джаффар замер, изображая выражение лица, какое у него тогда было. Я от смеха чуть со стула не свалилась. Перед глазами стояла и наглая морда котяры, и несчастная индюшиная лапа, и разбитое зеркало в спальне родителей.

— Ладно бы он только зеркало разбил! Мамины заграничные духи, хрустальная ваза — фамильная драгоценность, расколошматил все, до чего добрался, залез под кровать и с тигриным рвением чавкал. Я хоть и малой был, но предприимчивый. Чтобы матушка не ругалась, решил все исправить, поэтому кота департировал, взял в подсобке инструменты и… отпилил ту часть трельяжа, куда крепилось зеркало.

Я смеялась в голос, держась за ребра. Те постанывали от напряжения, напоминая о регенерации, но я не могла остановиться.

— Нет, вы же так не сделали!

— Сделал, олененок. Еще как сделал! Из самых добрых побуждений. Баночки из-под духов склеил магией, мой хаос уже тогда умел многое. В пузырьки налил воды, разбавил стиральным порошком. Детское обоняние не чуяло разницы. И, представь, мама заметила изменения только на утро, когда села за трельяж…

Я уже откровенно всхлипывала, смахивая слезы.

— Сильно ругала?

Лицо джаффара изменилось. Взгляд устремился в пустоту. У меня защемило сердце. Я порывисто накрыла его ладонь своей.

— Совсем не ругала. Посмеялась. Похвалила за сообразительность. А приблудыша разрешила оставить, но велела заняться его воспитанием. Ее доброте позавидовала бы сама Лючия. Ты бы ей понравилась, — добавил он с неожиданной теплотой, захватив мою ладонь.

Я смотрела на мужчину со светлой грустью, понимая, что слова бессмысленны. Заботливо гладила его по грубой большой ладони и пыталась подарить хотя бы частичку тепла.

— Тебе, правда, это интересно?

— Обожаю истории из детства. Когда-нибудь, возможно, расскажу свои.

Дарси Драгнор посмотрел на мою ладонь. Я вдруг смутилась, захотела ее отобрать, но куда мне до реакции гранд-джаффара? Он бережно сжал мои пальцы и улыбнулся.

— Жизнь — коварная штука, олененок. Порой, она делает тебе удивительный подарок, но помещает его на край пропасти. Неверный шаг и, то, что становится дорогим, несется в бездну…

Тихий голос, пропитанный болью, достиг сердца. Я не понимала, о чем он говорит, но внутренне ощущала примерно то же.

— Уже поздно, или отдыхать. Выбери любую спальню на втором этаже.

— Спасибо, но для начала я бы хотела в библиотеку. Можно?

— Не самое популярное место в моем доме. Там… Дверь справа от лестницы.

Я благодарно улыбнулась и отнесла тарелки в раковину.

— Оставь, я сам. В благодарность за неожиданный ужин.

— Как знаете. По правде говоря, ненавижу мыть посуду!

Потому что Белларис в наказание заставляла отмывать жирные сковороды и оттирать кастрюли… брр! Я бы могла и не мыть, все же не служанка, но уже в детстве понимала, что Белли желает мне добра, поэтому слушалась. А с возрастом уже привыкла к домашним делам. Они стали частью моих будней.

— Тогда, добрых снов?

Не хотелось уходить. Но причин остаться у меня не было.

— Добрых снов, — напряженно ответил дарси, словно тоже не желал меня отпускать.

— Пойду тогда, — я неуклюже поклонилась и дернулась к выходу, но врезалась в широкую грудь, заслонившую проход.

— Олененок, ты мне нравишься, — порывисто заявил мужчина, обхватив меня за плечи. — Бойкая, волевая, искренняя. Ты можешь оставаться в моем дворце, сколько захочешь, но я буду с тобой честен. Я тебя не выберу. Ни за что. Будь кем угодно, но не моей хранительницей.

Не знаю, что задело больше, что он отказался от меня еще до отбора, или что предложил остаться.

— Остаться у вас? В качестве кого?

— Моей… гостьи.

Я усмехнулась.

— Гостьи? И часто у вас гостят девушки? — впрочем, вопрос и не подразумевал ответа. — Не думаю, что вы хотели меня оскорбить, дарси Драгнор, но вы рано списываете меня со счетов. Да, моя внешность вызывает сомнения в способностях. Я худенькая, невысокая, но вы увидите, что это только плюс. Я умею менять мнение людей. Скоро вы поймете, что вам не нужен никто, кроме меня.

Дернула плечами, скидывая руки джаффара и ушла. Не знаю, о чем он думал, когда предлагал непотребство, но и я не лучше. С каких это пор я ввязываюсь в отбор за место хранительницы! Я здесь не за этим!

Надавала себе мысленных затрещин и отправилась в библиотеку. За время поисков лекарства от родового проклятия, я перерыла сотни библиотек, в надежде найти хоть что-то стоящее. Но, поскольку прабабку прокляла Верховная ведьма, в библиотеках дворца могут храниться бесценные сведения об этом событии. Летописи, личные дневники, записи, газетные заметки. Что сделала моя прабабушка? И есть ли менее слюнявый способ снять проклятье?

Библиотека оказалась просторной, но пыльной. Женской рукой или участием прислуги здесь не пахло, да и не похоже, чтобы дарси Драгнор сюда захаживал. Зажгла несколько молниевых шаров, они не тратят много сил, и мягкий свет не режет глаза. Стеллажи стояли ровными рядами справа и слева, по центру был широкий проход. У стен ютились замшевые диваны с приставными столиками и канделябрами. Я неспешно прогуливалась, читая указатели на полках. Право, политика, гербовые книги, география, биология, военное дело, история…

— Я же им говорил! — раздался чей-то довольный возглас, и я замерла. Даже шары потушила от неожиданности. — Говорил, а они не слушали! Мойва скисла! Да потому что в треску надо было вкладываться, в треску! Кому нужна эта мойва? Там есть-то нечего! Ещё бы путаччу покупали, тьфу! Хозяин вот вложился в треску, и теперь в плюсе. А мойву ни один приличный аристократ даже не обнюхает! — ворчал необычно низкий голос.

Говоривший растягивал «р» и «м».

Страха не было, вел интерес. Я снова зажгла шары и вышла из-за стеллажа.

— Ну, кто тут опять ночами шатается?

Я так и замерла от увиденного. На кресле, сложив лапу на лапу, удерживая в зубах трубку, сидел толстенный рыжий котяра и читал газету. Мы смотрели друг на друга и одновременно хлопнули ресницами. Животное опомнилось первым. Выплюнуло трубку, швырнуло на пол газету и громко произнесло:

— Мяу!!!

— Серьезно? — усмехнулась, рассматривая, навскидку, двадцать килограмм ошеломительной наглости. Кажется, я смотрю на виновника разбитых духов матушки дарси Драгнора.

— Мяу, — отмахнулся кот, ложась по-кошачьи. Мол, тебе все привиделось.

— Я тебя слышала! И видела! Ты хоть знаешь, что курить вредно?

Подняла с пола дымящуюся трубку и закашлялась. Отец иногда закуривает, но я не выношу запаха, убегаю на улицу. Потушила трубку и положила на тумбочку, разгоняя ветром терпкий дым.

— Откуда вообще у кота трубка?

— У хозяина спер-р, все р-равно лежит без дела, — кот недовольно заурчал. — Да, чтоб тебя!

Понимая, что его поймали с поличным, животина развалился в кресле по-человечески и зыркнул на меня надменными пронзительно-зелеными глазами.

— Итак, кто ты, и почему меня слышишь?

Кот-дознаватель? Не хватало света в лицо и… да, в общем-то, остальное все было. И трубка, и наглость, и прошибающий на вылет взгляд, и пробирающий до костей властный голос.

— Может, ты из подмирья? — предположила, разглядывая нового знакомого с интересом патологоанатома. До этого момента я думала, что учитель Пьёрн — особенный и единственный в своем роде. Он крайне замкнут, когда речь заходит о семье или его жизни, а тут… Да точно из подмирья! Есть, конечно, небольшой шанс, что от удара по голове у меня помутился разум, но я ставлю на первое.

Кот утробно заурчал. Его шерсть встала дыбом, а хвост превратился в огромную метелку для стряхивания пыли. Такие бы ресурсы, да по книжным полкам, чтоб не чихалось!

— Я похож на безумного монстра, девочка? — прошипел кот.

— Нет. Вы похожи на моего знакомого фазана. Если встретите, не вздумайте съесть. Мне кажется, он один из ваших.

О разумных сущностях подмирья известно немного. Сам учитель не любит о себе распространяться. Я знаю лишь то, что они есть и от кого-то или чего-то бегут. В подмирье учитель ходит только за травами для моего зелья, и, каждый раз уходя, прощается навсегда.

— Не понимаю, о чем ты. Я обычный кот. Просто умнее остальных. В том числе и, — меня смерили презрительным взглядом с головы до ног. — И некоторых двуногих тоже.

— Тогда, о премудрый кот, — я изобразила шутливый книксен, — не соблаговолите ли помочь мне в одном нехитром деле? Ваш обширный кругозор и, несомненно, великолепное знание здешних мест мне весьма пригодятся…

Котяра немного повыделывался, но все же выслушал мою просьбу и, важно вышагивая, повел меня к одному из дальних стеллажей.

— Мать хозяина погибла шесть лет назад. Добрая была двуногая и наивная до жути. Ты на нее чем-то похожа, — кот даже остановился, чтобы осмотреть меня в тусклом свете шаров из молний. Кивнул, мотнул хвостом и продолжил путь. — Она хоть и была светлой, но изучала тьму. Особо интересовалась проклятьями. Точнее, тем, как их снять. Ты можешь перелопатить всю библиотеку, но не найдешь ничего стоящего. А вот здес-с-сь…

Кот остановился и прошипел как змей, сверкнув в полутьме изумрудными глазищами. Мы остановились возле стены, отделанной деревянными панелями и фресками.

— Здесь ты, возможно, найдешь то, что ищешь.

— Здесь ничего нет.

Я добавила еще несколько шариков, они разлетелись, но ничего интересного не обнаружили. Диван, несколько журнальных столов, даже стеллажи стояли задними стенками. Мы зашли в тупик, красиво обставленный, но, все же, абсолютно безынтересный.

— Она же не дура хранить такие знания на полке! — кот поднялся на задние лапы и постучал себя по голове. — Дневник в тайнике. Даже хозяин о нем не знает.

Кот таинственно захихикал, явно довольный собой.

— И ты так просто отдашь мне этот дневник? В чем подвох?

— Двуногие, — он мотнул башкой. — Во всем подвох ищете. Что, не веришь в мою добросердечность?

Я состроила усомнившуюся мину.

— Должна будешь, — таинственно произнес кот, облокотившись о стену, как бывалый покоритель женских сердец. — Одно желание.

Стать должницей кота? С одной стороны, что он может попросить? Килограмм трески? С другой стороны — это разумная сущность подмирья… Впрочем, если в дневнике матери дарси Драгнора будет что-то ценное, я заплачу любую цену.

— Идет. Где дневник?

— Э-э, не так быстро, красотка! Знаю я таких, получат желаемое и свить, — кот свистнул и показал мордой в потолок, — бывают таковы. Не-не-не, дай лапу.

Я без задней мысли протянула ладонь, и животина так шустро впился в нее клыками, что я даже пискнуть не успела.

— Эй! — отобрала конечность и прижала к себе. Из раны скатилось несколько капелек крови, вспыхнуло золотым светом, и ранка затянулась.

— Мм… не ошибся, старая кровь! — восторженно воскликнул котяра, и его глаза лихорадочно блеснули. Что-то подсказывало, довериться коту была так себе идея. — Ну, теперь держи свой дневник.

Мохнатая лапа три раза ударила по нарисованной корзине с виноградом, и стена едва слышно щелкнула. Еще комбинация ударов, напоминающая какой-то старинный мотив, и раздался очередной щелчок. Дальше кот навалился на стену плечом, и корзина с виноградом ушла вглубь, образовав дыру, в которую протиснется только тонкая женская рука.

Зачем кому-то такие меры безопасности? Зачем так прятать дневник? Как кот взломал код доступа? По спине пробежал холодок нехорошего предчувствия. Я понимала, что внутри не просто писульки и наблюдения и, возможно, мне оно совсем не надо, но…

— Вуаля! Прошу!

Засовывать руку в охраняемый тайник не хотелось. Вдруг там ловушка? Игла со смертельным ядом или еще что похуже?

— Давай лучше ты…

Котяра хмыкнул и играючи достал из стены небольшую толстую книгу в кожаном переплете. Судя по виду, она принадлежала не только матери Эльриха, но и кому-то задолго до нее. Обложка затерлась, как и позолота, несколько мелких изумрудов выпали из пазов, кожа местами потрескалась.

Я, затаив дыхание, взяла книгу. Кот оперативно захлопнул тайник и свернулся у моих ног калачиком. Сердце билось тревожно, мурашки так и не разбежались, холодили спину, даже в горле пересохло. Аккуратно сдула с обложки пыль и громко чихнула.

На корочке едва заметно переливалась надпись: «Проклятия и методы противодействия».

Затаила дыхание и опустилась на диван, не решаясь открыть книгу. Казалось, если открою, то что-то в моей жизни навсегда изменится.

— Бздишь? — кот поднял голову и лениво зевнул, обнажив ряд острых клыков.

— Бздю, — не стала отрицать.

— Почему?

— Я надеюсь, что здесь ответы на самые главные вопросы в моей жизни.

Сердце екнуло. Я подняла взгляд на кота.

— И чего ждёшь? Инфаркта? Во, двуногие, во глупые.

Ещё никогда меня не отчитывал кот. Фазан, да, но не кот.

Нерешительно откинула обложку, и кончики пальцев укололо чужой магией. На пожелтевших от времени страницах лежали ровные строчки неизвестных искрящихся символов.

— Это что?

Я перелистнула страницу, вторую, третью. Все испещрено тарабарщиной, отдаленно напоминающей старовейсторийский. Но с ним я немного знакома, это не он.

— Здесь ни слова непонятно!

— Конечно, непонятно. Это язык адептов Лючии.

Зашибись. Чтобы это расшифровать мне понадобится убить уйму времени, а еще словарь языка светлых. У Маргеса тоже есть свой язык, но адепты бога ветра редко им пользуются, только для плетения некоторых особо сложных заклинаний.

Кот нехотя выдал мне словарь светлых, и закипела работа. Для начала я перевела содержание, составленное в разное время разными людьми, почерк владелиц дневника немного отличался.

— Родовые проклятья! — воскликнула взволнованно, когда перевела очередную фразу.

Сто двадцать первая страница!

— Почерк дары Драгнор, матери Эльриха, — кот неожиданно оказался на спинке дивана и заглянул мне через плечо. — Да-да, она писала. Есть что интересное?

— Понятия не имею, тут все на языке светлых, — я зевнула, чувствуя, как по телу разливается слабость.

Каналы до сих пор не наполнились силой, регенерация еще не завершилась, да и после всего пережитого мне попросту требовался отдых. Как бы ни хотела, но сегодня я ответы не найду.

— Я могу забрать дневник?

Снова прятать его не хотелось. Да и куда спокойнее изучать и переводить в своей комнате, не рискуя быть пойманной.

— Забирай, чего уж там. Раз не издохла, значит, дневник тебя принял.

— Не поняла-а, — протянула оторопело и отпрянула от книжки.

— Ну, дорогая, это свет, — хмыкнул котяра. — Он может испепелить тебя, может облагодетельствовать. И родовые артефакты всегда заговорены создателем. Они не даются в руки абы кому.

— Но я — абы кто!

— Видимо нет. Короче, забирай. И словарь тоже. Вряд ли кому-то в ближайшее время он понадобится. Кстати, комнату выбрала?

— Нет еще, — сложила книги стопкой. Ноша оказалась тяжеленькой. — А есть разница?

Кот окинул меня таким взглядом, что я почувствовала себя дохлой мышью.

— Всему вас, неразумных, учить надо. Хозяин мой, поди, приглянулся?

Я дипломатично промолчала. Обсуждать личную жизнь с котом? Ну, знаете…

— Да хотя, какая разница. Приглянулся, не приглянулся. Морда в этом деле не главное. В темноте-то все кошки серы, уж мне ли не знать, хе-хе. Ладно, идем, я лучшую комнату покажу. Отблагодарить потом!

Я уже сомневалась, так ли хороша кошачья затея, но меня безбожно клонило в сон. В гостиной нашла свои вещи, спрятала в них книги, мало ли, по пути попадется кто-то любопытный, и поплелась за животным.

Он важно вышагивал спереди, до боли напоминая хозяина. Тот также шагал по таверне Беззубого Кейра, словно делал полу одолжение. Лапы рыжего ступали бесшумно, осторожно, он вилял огромным пушистым хвостом, и время от времени оборачивался, проверяя, ползу я, или уснула по дороге.

Мы подошли к стене.

— Туда тебе, — сказал кот и нырнул в объятия молодой красотки с корзиной винограда. — Идешь? — донеслось с той стороны иллюзорной стены.

Я аккуратно коснулась шелковых обоев, и они пошли рябью, обнаруживая иллюзионный заговор. Шагнула вперед и оказалась в новом тупике с тремя дверьми.

— Прямо — личный кабинет хозяина, — кот кивнул мордой на дверь из темного дерева. — Справа уборная, — показал на неприметную дверь под цвет обоев, — а слева — твои покои.

— Э-э, а ты уверен, что я могу выбрать эту комнату? Наверное, она не просто так спрятана от чужих глаз.

— А что, хозяин запрещал?

Нет. Я пожала плечами, поблагодарила кота и толкнула двери. Все, чего мне хотелось — это спать. «Спать» — самая удивительная, восхитительная и жизненно необходимая сила всех времен и народов!

Сгрузила сумки на кресло у входа, завтра разберу. Туда же положила одежду, не чувствуя сил даже переодеться, не то, чтобы принять душ. Штаны тоже положила на кресло и едва доползла до кровати, плюхнувшись поверх одеяла в нижнем белье.

Что-то теплое и мягкое укрыло меня по самый подбородок, но отреагировать не было сил. Сон, как болото, затянул меня на дно.

Гранд-джаффар Эльрих Драгнор

День нещадно вымотал. Спасибо олененку, покормила, иначе бы лег голодным. Смешно сказать, это был не только ужин, но и завтрак, а заодно и обед. В этом плюс безродных девушек: они необычайно выносливы и способны позаботиться о себе и других.

Немного поработал с резервом и лег отдыхать. Завтра предстоит придумать новый способ закрыть разрыв, чтобы хранительницы выжили. Байдер пойдет на все, лишь бы укрепить власть и вписать свое имя в историю, и ему без разницы, сколько человек при этом погибнет.

Не успел закрыть глаза, как в коридоре послышался звук шагов, возня Гастона и негромкий голос…

Сначала не поверил ушам. Думал, мне уже грезится, но нет. Я усмехнулся, ожидая, что двери спальни вот-вот откроются. Эрвин, да ты… ты издеватель, не иначе! Разумеется, я разрешил выбрать любую спальню на втором этаже, ведь свою отгородил иллюзией. Но от этой, похоже, не спастись, как от злого рока.

Впрочем, спасаться я и не собирался, а вот скрыться все же решил. Олененку нужен отдых, да и мне тоже. Разборки сейчас ни к чему. Заклинание не видимости само растворило моё тело.

Девушка еле волочила ноги, даже свет не включила. Впрочем, лунного вполне хватало. Он мягко стелился по ковру, обволакивал очертания предметов серебристым сиянием. Олененок кинула сумки на кресло, наскоро разделась и повалилась на кровать поверх одеяла. Я замер.

Снова со мной в постели прекрасная нежная девушка, и снова мы будем… спать.

Оливия застонала не то от боли, не то от усталости. Ее израненная кожа, обласканная серебряным светом, покрылась мурашками. Я беззвучно выругался. Накрыл девушку вторым одеялом и коснулся ее лба, погружая в сон. Пусть не мучается. Отдохнет. Восстановится.

И меня пусть тоже не мучает.

Она расслабленно вздохнула, подсунула руку под подушку, подтянула колени к груди и притихла. Это было испытание почище тех, что я проходил у разрывов. Невинная, чистая, нежная, с губами, как лепестки роз, с румяными, как бока персиков, щеками. При взгляде на нее щемило сердце и наливалось возбуждение. Хочу! Но нельзя…

Я обнаружил в себе неуместное и незнакомое прежде желание защитить ее от всего зла этого мира. Закрыть собой. Не отдавать никому. И чувство усиливалось при виде ран на светлой коже. Ее длинные ресницы трепетали, откидывая изящные тени на щеки, хотелось провести по ним пальцем…

Перевернулся на другой бок, проклиная все на свете, и постарался заснуть.

Старания оказались тщетными. Уснешь тут, когда тебя невинно и совершенно случайно касаются то бедрами, то рукой в неположенном месте, то вообще закинут на тебя колено и обнимут, словно плюшевого медвежонка. Не то, чтобы я возражал, но без продолжения — сплошная мука. В паху потяжелело и болезненно ныло.

Посреди ночи олененок вдруг встрепенулась и что-то бессвязно пробурчала. Она металась по подушке, на щеках блестели слезы, сердце билось быстро-быстро, как у зайца.

— Пожалуйста… пожалуйста! — прошептала она.

Откинул с ее лица волосы, вытер слезы.

— Что ты бормочешь, не пойму?

Она притихла и, не открывая глаз, решительно произнесла:

— Поцелуйте меня!

Олененок спала, но в ее голосе было столько мольбы, что по телу прокатилась горячая волна.

— Вот бессовестная. Ты же спишь!

— Пожалуйста! — она вцепилась в мою руку и бесстыже полезла целоваться. Справедливости ради, я попытался быть настоящим дарси и уклониться, но… — Да что вам стоит-то? А мне это жизнь спасет!

Логично. Что мне стоит-то? А тут — целая спасенная жизнь!

Я уже склонился ближе, по губам скользнуло ее горячее, нетерпеливое дыхание, внизу живота заныло от предвкушения, но какая-то отвратительная часть меня велела остановиться. Я провел по губам девчонки большим пальцем. Мягкие, манящие, податливые. Она неловко прижалась ртом к моей ладони, как слепой котенок, и задержала дыхание.

Я тоже его задержал.

А потом она отпрянула, счастливая, словно ей подарили кусочек солнца.

— Спасибо. Спасибо, ваше величество, вы спасли мне жизнь!

Нет слов. Эта партизанка в моей постели несколько раз поблагодарила другого мужика за приснившийся поцелуй. И вообще, разве так целуются?

— Ты… — проворчал, подбирая слова. А она знай себе лежала и улыбалась, сладко обнимая подушку. — Садистка!

Раздери меня небесный гьерд, дожил!

— Значит, поэтому ты на отборе. Влюбилась в Байдера, глупый олененок, — погладил ее по щеке. Оливия улыбнулась и потянулась за лаской.

Она не понимает, что король использует ее, выкинет и забудет. Олененок не похожа на тех, кто ищет коротких связей или мечтает об участи фаворитки. Значит, и правда влюбилась. Искренне. Девушки ее возраста пылкие, эмоциональные и влюбчивые. На этом и сыграю. Исключительно, чтобы уберечь девчонку от ошибки.

Исключительно!

Адель де Виньетт (Оливия Штерн)

Ох, что это была за ночь! И пусть это был лишь сон, но мне приснилось, что я поцеловала его величество! Или он поцеловал меня? Не помню, да и неважно, главное, поцелуй был! Я прикоснулась губами к губам. Казалось, что они все еще хранят на себе ощущение поцелуя, словно он был реальным, а не выдуманным.

Немного полежала, позволив себе понежиться в несбывшемся счастье. Сладко потянулась, перевернулась на бок и… Свалилась.

Пока заправляла постель и рылась в сумках в поисках дневного платья и халата, в приоткрытое окно протиснулся учитель Пьёрн. Точнее, он застрял откормленным филеем в проеме, а я помогла ему втиснуться.

— Мне нужна лаборатория! — важно крякнул учитель, распластавшись на полу. Он подпрыгнул, вздыбил перья и поправил их клювом.

— И вам доброе утро. Как спалось? Где спалось? Нашли безопасное место?

Недобро зыркнув на меня глазами-бусинками, учитель элегантно оттопырил лапку с привязанным к ней холщовым мешочком. У меня от лица отхлынула кровь.

— У тебя же зелье закончилось, или я ошибаюсь? Вчера ты знатно отсвечивала и чуть не попалась!

Совсем забыла сказать об этом учителю и попросить слетать за травами! Как хорошо, что он сам догадался, и как плохо, что для приготовления зелья нужна лаборатория. Тут не обойдешься ступкой и котелком, нужны реактивы, концентраторы, магические экстракторы и тяжелая артиллерия. И есть у меня кое-какие идеи на этот счет.

— Учитель, скажите, а в нашем мире много таких как вы? Разумных сущностей подмирья? Вы вообще как, дружите между собой?

Фазан встрепенулся, взлетел на трельяж, к слову, совершенно не женский, и склонил на бок свою зелено-синюю головку с огромным красным пятном под глазом.

— Это ты о ком-то конкретном?

— Я вчера, совершенно случайно, — добавила поспешно, — познакомилась с котом гранд-джаффара и почти уверена, что он из ваших. Кот, конечно, не признался, но не каждый же день видишь рыжего наглеца с трубкой в зубах, рассуждающего о закупках рыбы.

— Ах, Гастон, все так же курит! — учитель вдохновленно хлопнул крыльями. — Он тут, приблудный?

— Где-то здесь. Найти?

— Я сам. А ты… что бы он ни говорил — не верь! И вообще, лучше лишний раз с ним не разговаривай. Ты же не успела ему задолжать?

Я сделала честные-пречестные глаза.

— Задолжать? Коту? Пф, — отвела взгляд и легкомысленно хмыкнула. — Конечно же нет.

— Смотри у меня! Я тут поузнавал немного. Вечером — бал. Это твой шанс, так что принарядись хорошенько и делай то, что положено делать девушкам твоего возраста на балах.

— Учитель Пьёрн, но мы с вами никогда не касались этой темы. Как обольстить его величество? Что мне для этого сделать?

— А ведь и правда… — озадаченно проклокотал фазан, почесав голову кончиком крыла. — Ты, это… в библиотеке наверняка есть любовные романы или энциклопедии для леди по искусству соблазнения. Прочитай парочку! Хотя, лучше с десяток.

Мои брови поползли вверх. За всю жизнь я ни разу не держала в руках любовный роман. Ни желания не было, ни времени, а тут… Впрочем, чего не сделаешь ради семьи.

— Хорошо. Я улажу.

— Уладит она. Хех. Что-то я уже переживаю за психику короля, — прокряхтел фазан, выбираясь из окна.

Несмотря на возраст и фигуру, он ловко сорвался с отлива и рванул ввысь, а я замерла…

На поляне под окнами, купаясь в рассветных лучах, тренировался гранд-джаффар. Если это можно назвать тренировкой. Обнаженный по пояс, босиком, в легких льняных брюках, он молотил мечами воздух, перетекая из одной стойки в другую с такой скоростью, что иногда его образ смазывался. Магия хаоса высшего уровня. Он может двигаться настолько быстро, что противник даже не заметит, как превратится в фарш.

Но что там, меня завораживали не только его магические навыки и боевые умения, но и… Выдохнула и закусила губу. Какой же он… мужественный! Под его гладкой и блестящей от пота коже перекатывались мышцы. Даже шрамы на спине и груди не портили впечатления, скорей, усиливали его. Сколько мощи в этом крепком и подтянутом теле, сияющем отблесками магии!

Гранд-джаффар подпрыгнул, развернулся в воздухе и с одного удара разрубил толстый столб, поставив жирную точку в тренировочной схватке. Столб тяжело накренился и с грохотом повалился на сырую от росы траву. Восхищенно выдохнула и, облокотившись о подоконник, сложила подбородок на ладони.

Мужчина откинул челку со лба, воткнул мечи в землю, а потом замер и… улыбнулся. Я даже дыхание задержала от этой открытой, обескураживающей улыбки. Он вскинул голову и среди десятка окон безошибочно нашел мое. Улыбнулся шире, помотал головой, разве что пальцем не погрозил.

И мне бы стеснительно отпрянуть! Так откровенно пялюсь на полураздетого мужчину, по чьей коже завораживающе льется солнечный медовый сок, но… вместо этого я улыбнулась и помахала ему. Ну, а что? Мой джаффар. Будем часто работать и тренироваться вместе и не факт, что он в этот момент будет одет. Следует привыкать. Вот налюбуюсь, и в следующий раз обойдусь без слюноотделения!

Но до чего же хорош-то, а!

Мужчина подхватил с земли флягу, сделал несколько жадных глотков, а остальное, словно издеваясь над моей тонкой девичьей психикой, вылил на себя. Вода, искрясь, стекала по широкому развороту плеч, ласкала живот и терялась в плотной резинке брюк. Это оказалось выше моих сил. Я отошла от окна и полетела в душ, желая выкинуть из головы пленительный образ. Я должна соблазнить его величество, а не соблазняться гранд-джаффаром!

Гастон не обманул, я попала, скажем, в уборную, размером чуть меньше парадной в нашем особняке. Здесь и постирочный артефакт, и сушильный, и огромная ванна на изящно изогнутых ножках, и душевая кабина, и несколько раковин под длинным зеркалом во всю стену. Шкаф, в отличие от того, что в спальне, открывался. Я нашла пушистые полотенца и несколько халатов, судя по размеру — хозяйских.

Бросила грязную одежду в стиральный артефакт и забралась в душ. На ванну времени нет.

Обычно вода меня успокаивает, а тут сделалось хуже. По мне стекали горячие струи, а перед глазами стоял образ дарси Драгнора с блестящим торсом.

— Да что б тебя! — выругалась и сосредоточилась на своем теле.

Боли почти не было, остались только огромные синяки на ребрах и ссадины на конечностях. Резерв наполовину наполнился, вечером можно тренироваться, а еще выкроить время для изучения книг по соблазнению. Дарси Драгнору, может быть, и нравятся неумелые девицы, но его величество окружают такие искусницы, что я на их фоне однозначно выделюсь, но не факт, что в лучшую сторону.

Выключила воду, обмоталась полотенцем и отодвинула дверцу.

— Доброе утро.

Я завизжала и швырнула в дарси Драгнора первым, что попало под руку. А, поскольку под рукой ничего не было, то швырнула полотенцем. Джаффар беззаботно поймал тряпицу и продолжил чистить зубы.

Прониклась положением. Сорвала с вешалки другое полотенце и наскоро завернулась.

— Над бросками следует поработать.

— Простите, я, наверное, перепутала уборную?

Ну, рыжая морда, ты у меня получишь! Запомню. Отомщу, забуду и снова отомщу!

— Где я могу приводить себя в порядок?

— А здесь не вариант? — удивился джаффар, и, прополоскав рот, поставил щетку в стакан. Я наблюдала за его действиями в некотором оцепенении. — Зубная щетка, — мне протянули новую розовую палочку. Стиральный артефакт. О, вижу освоилась, молодец, — джаффар бросил туда и свои вещи, открыл шкаф под артефактом. — Принадлежности для стирки. Умеешь пользоваться?

Шутит, да? Насыпала мыльный порошок в нужный отсек, настроила, закрыла верхнюю крышку и влила немного магии. Аппарат заработал. Накинула на него заклинание первого круга — «Воздушная пелена» и в уборной стало тихо.

— Стирка — женское дело. Умею, конечно, — улыбнулась, подтянув повыше полотенце. Запоздало вспомнила, что я без ничего, завернутая в сырую махровую тряпочку, едва прикрывающую стратегически важные места.

От волнения кожа покрылась мурашками. Джаффар тоже это заметил. Провел по мне медленным взглядом, дернул уголком губ и уточнил, глядя на мои плечи:

— Замерзла?

— Нет, — ответила тихо.

— Это — сушильный аппарат. Здесь — косметические средства, — мужчина открыл шкаф, просматривая свои запасы. — Полотенца, — открыл другую дверцу. — Возьми халат и прикрой свои симпатичные ножки, раз так волнуешься.

Щеки опалило жаром, когда на плечи легла теплая ткань, пахнущая дарси Драгнором. Я протиснула руки в рукава и, отложив зубную щетку, затянула пояс. Утонула, конечно, но так чувствовала себя более защищенной. Пришлось в несколько раз подогнуть рукава. Джаффар, оперевшись о столешницу, невозмутимо наблюдал за моими суетливыми движениями. Щеки все еще пылали, стало душно и немного тревожно.

— Вы, правда, сами стираете? — спросила, чтобы заполнить тишину.

— С современным уровнем артефакторики это не проблема. Или ты думала, твой гранд-джаффар страшен на поле боя, но чудовищно беспомощен дома?

После слов «твой гранд-джаффар» что-то было?

— Я самостоятельный мужчина и, если необходимо, могу позаботиться о своей женщине. Как спалось?

— Отлично, благодарю. А вам?

— Что-то снилось? Что-то, может быть, особенное?

Я нахмурилась.

— Не поняла вас.

Мужчина озорно улыбнулся и пожал плечами.

— Говорят, первый сон на новом месте — вещий.

— Тогда, надеюсь, что мой сбудется. И как можно раньше.

Дарси Драгнор заметно напрягся. Мне даже показалось, что у него скрежетнули зубы и дрогнули крылья носа. Да, впрочем, причем здесь нос? Грудь-то какая, особенно, когда яростно вздымается, от нее вообще глаз не отвести. Я никогда не видела такой красивой мужской груди. Да и где? В курятнике? Или в огороде? Мужики, когда землю обрабатывали, никогда не раздевались, в наших краях лето короткое и холодное. А зря не раздевались! Я бы не выглядела такой… невежественной!

Эх…

Вот, красивая же плитка на полу! Между прочим, прорезиненная, чтобы не поскользнуться! И с заклинанием тепла. Я босиком, но ногам не холодно.

— Вот, значит, как, — заметил джаффар таким тоном, что в ванной заметно похолодало. — И куда же ты смотришь, олененок? — мое прозвище он едва протолкнул сквозь стиснутые зубы.

— Плитка у вас тут… красивая. Прорезиненная. С заклинанием тепла. Замечательная плитка.

— Плитка?

В ответ кивнула и, почему-то, вжала голову в плечи.

— Глаза подними!

И почему я чувствую себя нашкодившим щенком?!

Простое действие далось с неимоверным трудом. Медленно подняла взгляд, подметив и легкую ткань брюк, и клинок, без которого джаффар, очевидно, не ходит, и дорожку маленьких волос, бегущую от его пупка к кромке брюк, и рельефные бугорки пресса, и твердую, как камень, грудь. Даже хотелось ткнуть ее пальцем, чтобы убедиться — наощупь она такая же, как и на вид. И только потом взгляд коснулся губ гранд-джаффара и его глаз. Ну, не умерла, вроде бы, хотя сердце выпрыгивало из ушей.

— Когда мы вместе, смотри на меня, поняла? — чуть теплее произнес дарси Драгнор.

— Почему?

Уголок красивых губ дернулся. Мужчина склонил голову на бок, лед в его глазах растаял.

— Как минимум, на поле боя это может спасти тебе жизнь. Ты должна всегда держать зрительный контакт со своим джаффаром и не терять его. Даже в толпе. Тем более в толпе!

— А как максимум?

И кто за язык тянул? Дарси Драгнор шагнул ближе. Его мятное дыхание шевельнуло волосы на моей макушке, потому что я снова смотрела в пол! Кажется, еще и покраснела, ведь теперь мой нос утыкался в раздетую и хорошо тренированную часть гранд-джаффара.

Он аккуратно коснулся пальцами моего подбородка и поднял его, вопросительно задрав бровь.

— Я… Не могу, — призналась, чувствуя, как по щекам и лицу растекается огонь стыда.

— Почему?

Да что, в самом деле, скрывать? Девчонка я, что ли, какая-то?!

— Меня отвлекает то, что ниже вашего лица. К тому же, сама ситуация не очень-то способствует моей репутации и все такое.

Дарси довольно улыбнулся, услышав только первую часть.

— Отвлекает, значит. Это хорошо. Ты в чем-то нуждаешься?

Я с радостью соскочила с темы.

— В платном шкафу! Мой, почему-то, закрыт на замок, а другого нет. Возможно, я заняла чужую комнату?

— Я разрешил занять любую спальню второго этажа. Она… твоя, — добавил джаффар со странной улыбкой. — Со шкафом решим. И не ходи с сырыми волосами, простудишься.

Не знала, что хаос на такое способен. Дарси Драгнор пропустил мои волосы сквозь пальцы, и они высохли, стоило ему дойти до кончиков.

— Переодевайся к завтраку, я в душ.

Что и говорить, из ванной я вылетела, как ужаленная, хотя, казалось бы, что такого произошло? Подумаешь, столкнулись. Подумаешь, мне выделили зубную щетку и показали, как пользоваться стиральным артефактом. Окажись на моем месте другая хранительница, он сделал бы также. Вежливый джаффар. Самостоятельный джаффар. Красивый, сильный и обаятельный джаффар. И это совершенно не вписывается в мои планы, мне короля целовать! Короля, Адель, короля. Поэтому, переодеваемся, завтракаем и вперед читать книжки, как покорить королевское сердце.

Я сконцентрировалась на испытаниях и не озаботилась вопросом внешнего вида, а зря. Если сносное платье для завтрака у меня имеется, то на бал надеть нечего. Придется съездить в город и подобрать что-нибудь.

Заправила постель, разложила на покрывале платье и скривилась. Оно словно прошло через пищеварительный тракт небесного гьерда и упало с высоты его полета. И цвет соответствующий, никак не топленое молоко. У меня ушла уйма времени, чтобы как следует отгладить ткань струями горячего воздуха. Натянула нижнее платье, надела верхнее, из дорого сатина и покрутилась перед зеркалом. Давно я не выглядела как девчонка.

Проклятье, отчего-то, меня почти не коснулось, но любовь к платьям атрофировало. Это же сплошное неудобство волочить на себе такое количество ткани! Ни сесть без боязни помять длинный подол, ни поесть, без страха заляпать лиф, а про маневренность во время боя или передвижений я и вовсе молчу. Поэтому в моем гардеробе, преимущественно, брюки, топы и рубашки. А это платье досталось от матери. Оно простенькое, но мне к лицу. Со скромным овальным вырезом, небольшими рукавчиками, прикрывающими плечи, ажурной ленточкой под грудью и струящимся до пола подолом. И все бы хорошо, но изловчиться и сносно затянуть ленту на спине не получалось при всей моей ловкости и магии ветра. Бант упрямо развязывался, как заговоренный! А из угла мне чудилось чье-то мерзкое хихиканье. Даже несколько раз проверила, но никого не обнаружила. После шестой попытки я завязала, как могла и принялась за волосы. Они у меня короткие, до плеч, прямые и черные, как вороное крыло. И какой я олененок? Скорее, на ворону похожа. Разве что большие чуть раскосые голубые глаза создают обманчиво нежное впечатление. Отец всегда говорил, что у меня необычные глаза, словно портал в другой мир. У всех в роду карие или зеленые, а у меня — как родниковая вода, отражающая небо.

Собрала свои обрубыши в хвост, стянула лентой и отправилась вниз. Интересно, если слуг нет, то кто приготовил завтрак? За мыслями о еде я столкнулась с гранд-джаффаром. Намотав на бедра полотенце, он как раз покидал душевую.

— Преследуешь? — усмехнулся мужчина, придерживая полотенце, норовящее вот-вот соскользнуть и пошатнуть мой наивный детский мир.

В горле пересохло. Платье стало тесным в груди, а предательский пояс с едва различимым шелестом лег на мои бедра. Да что за… Взгляд гранд-джаффара опустился на мои округлости и потемнел. Мужчина качнулся вперед, развернул меня и мастерски завязал ленту.

— Преследую. И даже заговорила поясок! — усмехнулась, отзеркалив насмешливый тон.

Дарси Драгнор порывисто прижал меня к себе и коснулся носом моих волос.

— Ты вкусно пахнешь.

— Вами, — ответила, пытаясь сохранять самообладание, но голос дал петуха. — То есть, вашим мылом пахну. Мылом. Другого не было, вот я ваше и взяла, чтобы…

— Олененок, ты должна кое-что знать, — запальчиво перебил мужчина, удерживая меня за плечи, только теперь касаясь дыханием моего уха. Из-за разницы в росте ему пришлось наклониться, и влажная горячая грудь мимолетно коснулась овала кожи на моей спине. — У джаффаров обостренное чувство собственности. На период отбора ты — моя. Как и другие участницы. Целиком. Полностью. Безоговорочно. Это значит, никаких ухаживаний, свиданий и знаков внимания со стороны других мужчин. Отвлекаться не позволю.

Я вспыхнула и развернулась. Да он что себе позволяет?!

Уткнулась носом в грудь гранд-джаффара и гневно фыркнула, ткнув в нее пальцем. И правда, гладкая, но каменная. Именно такой я ее себе и представляла.

— Опять ваша грудь меня отвлекает! Даже забыла, что хотела сказать. Что-то очень едкое и колкое!

Джаффар шутливо глянул на мою грудь, но повторять реплику не стал. Впрочем, я оценила шутку и игриво ударила его по плечу, растеряв запал.

— Я что, создаю вид легкомысленной девицы? Так пусть платье не сбивает вас с толку. Это раритет в моем гардеробе.

— Хорошо. В таком случае, никаких свиданий и прогулок после бала. Показываешь себя, наносишь визит вежливости и домой.

Я скрестила руки на груди. Что-то еще, папочка!

— А, если меня король пригласит?

— Не пригласит, — уверенно, почти со злостью.

Так, разговор становится… странным.

— Прошу простить, я проголодалась, — исполнила карикатурный книксен и шагнула вперед по коридору, добавив еле слышно: — Королю ради него отказывай! Может, еще колесо ему сделать и на шпагат сесть?

И меня внезапно услышали!

— Откажешь, как миленькая! — грозно заявил джаффар.

Я развернулась на небольших каблучках и рявкнула:

— А вы бы отказали королеве?!

— С какой стати отказывать сестре?

Усмехнулась и обличительно ткнула джаффара в грудь, уж больно мне это дело понравилось.

Се… сестре?!

Мой палец касался горячей кожи джаффара, чуть выше мечевидного отростка. В него втекали удары сильного сердца, отрезвляя. Сестра. Вот, значит, почему дарси ведет себя с королем едва ли не панибратски. Они родственники!

— С чего вдруг вы решили, что имеете право вмешиваться в мою личную жизнь?

— От твоего поведения зависит моя жизнь и жизнь других людей!

Его хранительница погибла, а я тут сцены устраиваю. Он же не знает о проклятье, а девицы, поговаривают, склонны строить глазки мужчинам в любой ситуации, даже во время боя.

— Я предлагал тебе уйти. Пока не подпишешь бумаги, у тебя еще есть шанс.

— Стать вашей содержанкой?

С одной стороны, неплохой вариант. Не нужно рисковать собой и шансов столкнуться с его величеством куда больше. С другой стороны, гордость де Виньеттов я впитала с молоком матери. Мы утратили титул, но не достоинство.

— Говоришь так, словно быть моей женщиной — оскорбительно. Жениться не планирую, конечно, но, если будут дети, не оставлю. Экипажи, платья, украшения, книги, даже часть наследства отпишу…

Мои брови поползли вверх, а челюсть — вниз. Смутно помню, как отвесила дарси Драгнору оплеуху, зато отлично врезались в память звон удара, жжение ладони и довольная улыбка на лице безумца.

Он размял челюсть и кивнул:

— Неплохой удар, олененок. Рад, что не ошибся в тебе. Иди на завтрак.

— Не поняла-а?

— Проверку прошла, вспыльчивая моя.

Меня щелкнули по носу, как неразумного котенка. Это была проверка?! Понимаю, удар в спину последнее дело, но Марговы потроха! Я все же треснула кулаком по каменному плечу и тихонько застонала.

— Не поранилась?

— Вы… вы… да вы… из железа что ли?

— Наедине зови по имени, ни к чему условности. Но при дворе не допускай осечек, если не хочешь потерять репутацию. Иди уже. Давай.

Гранд-джаффар меня выпроваживал. И куда он в таком виде? К себе в кабинет или в мою спальню? Впрочем, мне-то что. Может, его одежда как раз-таки заперта в том самом не открывающемся шкафу? Есть у меня подозрения насчет этой спальни.

Я уже развернулась и шагнула вперед, но возле иллюзорной пелены дарси Драгнор… Эльрих схватил меня за локоть и приложил палец к моим губам. Из комнаты вышли участницы. Я их раньше не видела, значит это те, из лекарского шатра.

–…а что ходить вокруг да около? — усмехнулась девушка в лимонном платье и с охапкой пшеничных волос, подхваченных лентой. — Да, на столе не очень удобно, но Эльрих опытный мужчина, сделал все по высшему разряду. Я даже удовольствие получила. У него большой опыт в этом деле.

Она закусила губу и замолчала. Бутерброды, что ли, ей готовил? Стол, опыт, удовольствие… И когда, спрашивается, успел? Вон как она облизывается. Видимо, вкусно было!

— Сама видела, что он вытворял на тренировке. Представь, какой в постели! Нет, даже самые смелые твои фантазии и близко не стоят с реальностью! — заявила девушка, и вторая взволнованно ахнула.

Есть в постели? Маргес упаси.

Впрочем, какая уж тут еда…

Мне стало не по себе от таких подробностей, словно я копаюсь в чужом грязном белье. Гранд-джаффар опасно сузил глаза и смотрел прямо на меня. А я что, я — могила. Показала жестами, что буду молчать, меня не касается, кто в чьей кровати… бутерброды по ночам точит.

— Что так бурно обсуждаем с утра пораньше? — уточнила Глэма, выходя из спальни напротив.

— Ты не поверишь. Бара в первую же ночь очаровала гранд-джаффара, и он оказал ей… особые знаки внимания.

В присутствии будущей герцогини Ричардсон девушки тщательно подбирали слова, но от этого факт не становился менее мерзким. Факт наглого вранья, я имею в виду. Потому что «особые знаки внимания» гранд-джаффару оказывала я. И это были далеко не бутерброды, а целый омлет!

— Какая поразительная… живучесть, Бара. Мне казалось, после испытания ты едва ли помнила свое имя, и, кажется, звала маму. Возможно, тебе это приснилось?

— Да ты…

Бара дернулась, но подруга удержала ее за плечи.

— Видно же, завидует, что Эльрих позарился не на титул, а на внешность. Не ведись, Бара. Идем. Он тебя уже наверняка заждался.

Глэма хмыкнула, мотнула головой и ушла, а девушки еще какое-то время стояли, чтобы не показываться в столовой в растрепанных чувствах.

— Как бы не так. Словно я мужчин не знаю! Сделает вид, будто ничего не было. У всех мужчин лед в груди, отвечаю тебе. Ладно, идем. Я своего все равно добьюсь! Эльрих будет моим, гарантирую.

От театрализованной напыщенности, трепетной самовлюбленности и грандиозной самоуверенности Бары меня пробило на смех. У меня задрожали плечи, и хмурый вид джаффара только добавил. Сначала вырвался смешок, другой, третий, а потом полился неукротимый хохот. Благо, девушки уже ушли.

— Мне вот интересно, — проговорила, отсмеиваясь, — чем таким вы ее накормили, что Бара так разнервничалась?

Смех обжигал легкие, я покачнулась и, чтобы не упасть, похлопала джаффара по груди, а тот от моего вопроса даже челюсти стиснул, словно его застигли на месте преступления. Мне стало еще смешней.

— В груди — кусок льда! — повторила фразу, оброненную с таким пафосом, что примы столичных театров обрыдаются. Снова провела ладонью по гладким мышцам джаффара и со знанием дела выдала: — Дарси Драгнор, разбивать чужие сердца вам не к лицу! В следующий раз добавьте в бутерброд побольше перца, он разгоняет кровь.

Смех, почему-то, выключился, стоило джаффару накрыть мою ладонь своей, и едва ли не вдавить в свою грудь.

— Я тебе такого перца добавлю, олененок, что о пощаде попросишь.

— Да ни за что!

Мы некоторое время мерились взглядами. Лично я вообще не понимала, что творится в голове джаффара, и почему столько эмоций от позднего… гхм, ужина, которого, к тому же, и не было.

— Не хочу, чтобы посторонние знали об этой части коридора, поэтому остановил тебя, — отмер Эльрих. — Иди. После открытия каналов тебе следует хорошо питаться.

И гранд-джаффар скрылся в своем кабинете. Вопрос «но я-то знаю» так и повис в звенящей тишине. Знаю, но никому не расскажу.

С этой стороны иллюзорная пелена напоминала озерную гладь. Она трепетала от воздуха и движений, и позволяла видеть все, что происходит по ту сторону.

Это хорошо, что мы стали свидетелями такой некрасивой сцены. Я еще раз убедилась, что первое впечатление не обманывает. Ричардсон — свой парень, а эти две — те еще ехидны, и от них лучше держаться подальше.

Завтрак приготовил личный повар королевы. Нам дали время прийти в себя и освоиться. Стол ломился от угощений: по центру стояла печеная утка и несколько блюд с дичью в овощах. По краям — аппетитная треска под сыром с лимонным соусом. Про обилие салатов и закусок вообще молчу. Легким перекусом тут и не пахнет.

Карточки рассадки исключали спор за лучшее место. В ожидании хозяина, девицы слонялись по столовой и шушукались по углам. От вчерашних наемниц, разбойниц и девиц откровенно бандитской наружности не осталось и следа. Все посвежели, похорошели, почти исцелились, перевоплотились в прекрасных дар. Впрочем, будем откровенны, на некоторых платья смотрелись, что на корове седло, особенно удручающе выглядела Эзра с коротко стриженными волосами. Платье висело на ней пестрым мешком, девушка постоянно чесалась и смотрела на всех голодным волком.

— Какие прекрасные дамы! — воскликнул знакомый голос.

Джаффар Митсвот сегодня выглядел щеголем и хохмил прямо с порога. На белоснежную рубашку надел золотой жилет, отороченный черной тесьмой. Молочный пиджак и обтягивающие брюки тоже украшены черным с золотом. Волосы он зачесал на бок, глаза блестели от восторга, он осматривал нас как экспонаты в музее. Корявенькие такие экспонаты.

— Дара Штерн, — остановился взглядом на мне и отсалютовал. Я в ответ кивнула. — У вас, оказывается, есть грудь?

Да. Печальный факт, не скроешь.

— У вас, оказывается, есть лишние зубы? — ответила так же беззлобно.

Митсвот смотрел на нас, немного запрокинув голову, с легким прищуром и некой даже ленцой. При этом держал в руках портфель из грубо выделанной кожи.

— Напротив, крайне дорожу своей очаровательной улыбкой, она — мое тайное оружие в деле поимки женских сердец!

Девушки ответили ухмылками и подтянулись ближе к гостю.

— Пока ждем гранд-джаффара, подпишите документы. Это стандартное согласие на участие в отборе, отказ от ответственности в случае вреда вашему здоровью и прочие бюрократические штучки.

Щелкнула железная застежка и, поставив портфель на угловой столик, джаффар извлек толстую пачку документов. Мы рефлекторно выстроились в шеренгу, а Митсвот, по-военному быстро раздал бумаги с королевским гербом.

— Кто первый на подпись?

Мужчина поигрывал заговоренным пером с нескончаемым запасом чернил. Последнее достижение артефакторики.

— Дара Штерн, может быть, вы?

— Я бы хотела для начала ознакомиться с содержимым, дарси Митсвот.

Эзра, неуклюже подхватив юбки, приковыляла к джаффару.

— Давайте перо, я подпишу. Нечего тут лясы точить на ровном месте.

— Стоять! — по столовой прокатился громовой голос Эльриха. Сам он стоял в дверях, широко расставив ноги и сцепив руки за спиной, как военный перед армией… идиотов.

— Спасибо, Крэйган, можешь завтракать.

— Замечательно! Если и существует кулинарная магия, то ею однозначно владеет личный повар твоей сестры. Вы тут огребайте, а я поем. Без обид, — джаффар шутливо поклонился и сел в центре стола, тут же потянувшись за утиным бедром. Ладно, осталось еще одно.

— Кто мне объяснит, чем я недоволен? — уточнил Эльрих, все также стоя в дверном проеме.

От уютной домашней неряшливости не осталось и следа. Перед нами собранный предводитель, военный, гранд-джаффар. Красный мундир с золотыми эполетами сидел на нем восхитительно. На ногах — белоснежные брюки и высокие черные сапоги, начищенные до блеска. Начальство с недовольным прищуром разглядывало будущих хранительниц.

— Разрешите ответить? — бойко произнесла Глэма, выпрямившись до легкого хруста в позвонках. Такая выправка в платье смотрелась необычно. Джаффар кивнул. — Мы поступили в ваше подчинение, соответственно, обязаны выполнять только ваши приказы, либо приказы ваших доверенных. Однако распоряжений на этот счет не поступало, следовательно…

Холодная бумага неприятно обожгла пальцы. Сразу мне не понравились эти «бюрократические процедуры».

— Верно, дара Ричардсон. Как ваша матушка? Помнится, она страдала от мигрени и долгое время жила вне герцогства, у моря?

— Благодарю, — щеки Глэмы зарумянились. — Ей существенно лучше, она вернулась в семью.

— Отец по-прежнему увлекается лошадьми?

— Так точно. Никак не может найти чистокровную Ардасскую. Говорит, по всему миру их осталось несколько голов.

— Пусть напишет, у моего друга как раз два жеребчика.

— Спасибо, дарси Драгнор. Чудесная новость!

— Эльрих. С этого момента все обращайтесь ко мне по имени, — я выдохнула с некоторым разочарованием. Или облегчением? Наверху показалось, что дарси Драгнор испытывает ко мне симпатию, а на деле, это всего лишь проверка. — Будем постепенно уменьшать дистанцию. И Глэма права, без моего приказа ни шага в сторону! Советую внимательно ознакомиться с содержанием документов. С каждой строчкой. Тщательно взвесить риски. Возможно, отказаться от подписи, — пристальный взгляд в мою сторону.

— Если не подпишу, смогу участвовать? — уточнила осипшим голосом.

Почему-то в горле пересохло. Джаффар не намекает, он прямо говорит, что документы — дрянь.

— Нет.

Девушки, не вникая, потянулись к перьям, а я застыла, как вкопанная.

— Олененок? — полюбопытствовал гранд-джаффар, отодвигая для меня стул. Я нашла силы вырваться из непонятного оцепенения. Положила документы на стол. Эльрих помог устроиться, сел рядом. Участницы уже определили, что рассадка соответствует очередности прохождения нами отбора, никаких подводных камней и личных симпатий. — Вижу, тебя терзают сомнения. Можешь взять с собой и прочитать в комнате.

— Я так и поступлю.

С облегчением отодвинула документы и дождалась, пока остальные девушки, передав бумаги Митсвоту, активно жующему утку, займут свои места.

— Как ваши ребра, Маринита? — заботливо спросил Эльрих, накладывая в тарелку треску. Интересно, он вложился в треску по совету кота или это совпадение? Он вообще слышит Гастона?

— Благодарю, зелье помогло. Я как новенькая.

Потерла свои ребра. Остались болезненность и огромный синяк, но, главное, кости целы.

— И выглядите великолепно, — девушка зарделась и кивнула. Джаффар говорил неспешно, низким, бархатным голосом, отчего каждая чувствовала себя особенной. — Бара, рад познакомиться. Вам досталось больше других. Вы, наконец-то, пришли в себя.

Девушка побледнела и стиснула приборы. Легенда о ночном дожоре с гранд-джаффаром таяла быстрее мороженного под солнцем. Блондинка насилу сглотнула откушенное и рассеянно улыбнулась.

— Благодарю. Все не так плохо, вы же знаете, — добавила она, пытаясь спасти ситуацию, но девочки смотрели на нее с открытой иронией.

— Триша, вам необходимы лекарства?

— Спасибо, отец уже прислал мои вещи, и лекарства в том числе.

Гранд-джаффар кивнул и попробовал рыбу. Для каждой девушки он нашел комплимент, к каждой обращался лично, знал малейшие нюансы нашей жизни, интересовался так, словно мы долго знакомы. Глэму, сидящую справа от него, бережно погладил по руке и заверил, что прорыв в герцогстве Ричардсон в скором времени будет взят под контроль, ее родным ничто не угрожает.

Я сидела как на иголках. Выдумала себе невесть что, словно я какая-то особенная. После перерыва, заполненного тишиной и звоном столовых приборов, Эльрих снова заговорил.

Конец ознакомительного фрагмента.