Самолеты над Голливудом. Русско-американский детектив

Екатерина Робертовна Асмус

Знаменитая киностудия «Голливуд», в штате Калифорния – заветное место для охотниц за богатыми и знаменитыми мужьями. Но в штате Флорида также существует Голливуд – небольшой курортный городок. Ольга отправляется вслед за мужем в Голливуд, находящийся во Флориде, а ее подруги думают, что это то самое место, где расположена величайшая в мире киностудия. Попытки их переубедить ни к чему не приводят, и дамы начинают собираться в дорогу на поиски перспективных женихов.

Кролл

Тело девушки одиноко и неприкаянно лежало на обочине пустынной дороги. Лица видно не было — соломенный сноп волос разметался по асфальту. Шериф Кролл, стараясь подавить зевоту, вылез из машины и деловито прошагал к месту происшествия. Девчонка упокоилась на углу Восьмой улицы и бульвара Сансет, там, где шоссе выныривает из-под моста, милое дело для самоубийц: раз — и под колеса, а пока с высоты летишь — может быть, со страху уже и откинешься, а если нет, то голова превратится в лепешку раньше, чем тебя колесами закатает. Однако в столь ранний час местечко довольно безлюдное. Кролл взглянул вверх, изучая перила моста, освещенные бледными и печальными предутренними фонарями. Высокие, перелезть непросто. Самолет в небе задорно мигнул огоньками, приветствуя встречный, и исчез в облаках. Кролл обернулся на шорох шин. Полицейская машина, осветив его фарами, почти бесшумно выкатилась из-под моста. Кролл отвлекся от осмотра, прикидывая, кого же на этот раз принесло из участка. Забавная парочка, покидающая авто, никак не соответствовала печальному утру со свежим покойником. Комиссар Йонг флегматичный азиат, маленький, серьезный, неразговорчивый и весьма несговорчивый. Форма на нем в любое время суток свеженакрахмаленная, пробор в глянцевых черных волосах ровнехонький, словно ниточка. Кроллу иной раз казалось, что Йонг хранит себя по ночам в специальной упаковке, чтобы не помяться, не растрепаться и не испачкаться. И полная ему противоположность — долговязый кубинец, экзотически именуемый Амаури. А в просторечии — Эмик. Фотограф, по виду — чистый растаман и разгильдяй. Но безотказный и добрейший парень. Однако когда он появляется рядом с трупом, высокий, тощий, сутулый, занавешенный спутанными дредами и проводами от наушников, в приспущенных по молодежной моде широченных штанах, и, жизнерадостно пританцовывая в такт одному ему слышимой музыке (Эмик, вероятно, и ради девчонок с наушниками не расстается, словно ковбой — со шляпой или старый плантатор — с пробковым шлемом), начинает яростно щелкать и вспыхивать фотоаппаратом, некоторые пуритане меняются в лице.

Йонг приветствовал Кролла сухо. Впрочем, как всех и всегда. Эмик же, наоборот, улыбчиво сверкая зубами, отплясал радостную джигу в честь встречи с шерифом. Похоже, он всегда под легким кайфом, не в первый раз подумал Кролл, пожимая обоим руки, у расты это по религии положено, как у прилежных католиков читать Библию с утра, в обед, к вечеру, ну и вообще по любому поводу. Между тем парочка приступила к действию, а Кролл вновь поднял голову, осматривая мост. Девчонка нашлась на обочине. Перила моста высокие, упираются в края насыпи, плотно прилегая к ней. Перелезть не так просто. Может, сбросил кто? И это вряд ли. Для этого нужно человека поднять. Ну, положим, такая худышка много не весит, но… Глупо сбрасывать человека на обочину, когда можно его сбросить на середину шоссе. То же самое с версией самоубийства. Не логично. Почему не посередине моста, чтоб уж наверняка, а?

Мысли Кролла нарушил яростный вой пожарной машины. За ней, буквально упираясь носом в задний бампер, мчала «скорая». Кролл поморщился — хорошо, конечно, для тех, кто еще жив, что в наших краях по сигналу тревоги прилетают сразу все возможные службы, но мертвецу уж никто из них не поможет — суета одна. Спасатели высыпали из машин, как горох из созревших стручков, но, приблизившись к телу, один за другим начали терять интерес к произошедшему — ясное дело, покойники не по их ведомствам. Но осмотреть место обязаны все. Кролл вздохнул и приблизился к стоящим вокруг погибшей.

— Давно вы тут, шериф? — подозрительно спросил детина из «пожарки». Неоднократно сталкивались они на местах происшествий и по неизвестной причине успели проникнуться взаимной неприязнью друг к другу.

— Нет, недавно приехал, — бросил Кролл, — ну, что там, инспектор?

Методичный Йонг не отвечал. Он тщательно осматривал участок жухлой травы вокруг тела. Собрал пинцетом какие-то осколки в специальный пластиковый пакетик, в другой положил отбитую половинку горлышка винной бутылки. Точный и невозмутимый, словно механизм. Такой ничего не упустит.

От наблюдения за работой Йонга Кролла отвлек тот самый детина из «пожарки». Сэм, вспомнил Кролл, Сэм, да, точно. Дружки дразнили его: «Я Сэм, я Сэм, я много ем!» И Кролл как-то посмеялся вместе с ними. С тех пор Сэм ненавидит его. А пожрать Сэм и впрямь горазд. Вот и теперь он топчется на месте происшествия, зажимая бургер в огромной руке, и труп ему не помеха!

— Эй, шериф! Ну что, мы едем отсюда или как? По-моему, этой леди уже не поможет брандспойт. А нам самое время позавтракать!

— Езжайте! — махнул рукой Кролл.

Наконец Йонг решил, что все, что мог, он уже здесь обнаружил, и допустил до тела покойной миловидную медичку Элли, с которой Кролл тоже неоднократно встречался и которой втайне симпатизировал. Кролл всегда поражался: приезжает с медициной «на труп» такая вот девушка — хорошенькая, молоденькая, ей бы не с покойниками возиться, а на танцы ходить. И ведь не боятся ни крови, ни увечий! Правда, говорят, их в медицинском еще как муштруют. За годы учебы такого насмотрятся, что потом, видно, их уже ничем не удивишь и не испугаешь. Вот и сейчас Элли без малейшего колебания, отважно перевернула тело. На удивление, лицо покойной пострадало мало — бледное, аж в голубизну, словно восковое. Желтые волосы в алых пятнах крови. Теперь-то Кролл увидел, что она вовсе не так уж молода — просто худенькая очень, маленькая, потому и казалась девчонкой. В очередной раз Кролл поймал себя на мысли, что никогда не мог понять легенды о любви цветных мужчин к белым женщинам! Чушь какая! Что тут хотеть? Одни кости, а кожа синяя, как у куриного трупа в витрине магазина дешевых товаров. Кролл покосился на пышные формы Элли — молодка была словно литая и ловко обтянута лоснящейся темно-шоколадной кожей. И кому нужны эти недокормленные норвежки? — пожал он плечами.

— Шериф!

Кролл обернулся.

— Смотрите! — Элли разжала пальцы покойной и показывала Кроллу окровавленный кусочек от горлышка винной бутылки. — Это было зажато в руке!

Ну, ясно — пьянчужка! Выпивала на мосту, хотя употреблять спиртное на улице строжайше запрещено, но этих хроников разве удержишь! Вот и готово — пьяная свалилась с моста. Яснее ясного! Но тогда почему…

— Эй, шериф! Вы что сегодня, еще не проснулись? — Элли уже стояла рядом с ним. Кролл взглянул на часы. Да уж. Рановато. Всего-то шесть тридцать утра. Но воздух уже наполняется жужжанием автомобильных моторов и пряным запахом тропиков. Жаркая весна нынче выдалась.

— Спасибо, Элли. Вы поезжайте, ей доктор, понятное дело, не понадобится. А мы подождем коронера. Йонг, ну и как у вас улов?

— Скудный. Карманы пусты. Ни документов, ни денег, ничего.

Кролл обреченно кивнул. Откуда она, кто? Повиснет дело… Эх! Он курил, пока машины спасателей разъезжались по новым делам и пока подоспевшая коронерская служба, упаковав тело в черный пластик, не увезла его в морг. Затем, попрощавшись с Йонгом и Эмиком и проводив взглядом их машину, направился к своему автомобилю. Внезапно на полпути он остановился и торопливо зашагал обратно. К тому месту, где еще недавно лежало тело женщины, а сейчас лишь белели его обрисованные мелом контуры. Рассветное розово-желтое солнце потягивалось потихоньку в облаках, будя от спячки все живое. Стая раскормленных сытными помойками орлов лениво кружила неподалеку в поисках завтрака. Теперь уж не дождутся! Кролл наклонился к примятой траве у самой опоры моста и среди крошечных бледно-лиловых цветочков обнаружил маленький и засаленный, многократно сложенный обрывок листка записной книжки. С трудом развернув рвущуюся на сгибах бумагу, Кролл увидел небрежно нацарапанные буквы и цифры. С цифрами было более-менее ясно, согласно расположению на листе они являлись частью адреса — индексом и номером дома. Но буквы были абсолютно неузнаваемы — непонятный тарабарский язык, ничего общего с английским не имеющий.

— Надеюсь, ребятам в экспертном отделе знаком норвежский… — пробормотал Кролл и, усевшись в авто, покинул место происшествия