Месть – это холодное блюдо. Психологическая драма

Екатерина Полухина

Сногсшибательная восемнадцатилетняя красавица Эля по неопытности разрешает своему любимому сделать её фото в пикантных позах, чтобы он любовался ею, пока она будет учиться в городе.Но так называемый любимый вывешивает эти фото на всеобщее обозрение. Совесть ещё присутствовала у людей в то время, и для Эли это казалось концом жизни.Что последовало за всем этим можно узнать, прочитав мою книгу. Обещаю, будет интересно.

Глава 16

И, вот девчонки, словно пичуги, весело и беззаботно чирикая, стайкой помчались в сторону клуба. Господи, защити! Господи убереги! Сохрани, спаси и помилуй, девицу Элеонору, — шептала Настя, глядя вслед, убежавшим девчонкам. Среди которых, как бриллиант сверкала её доченька. Её кровиночка, её смысл жизни. И, мать, и войдя уже в дом, глядя в святой угол, всё продолжала шептать молитву, прося бога дать её доченьке счастливую долю, не похожую на нее.

Настя, умиленно глядя на образ матери Божией, просила её только об одном. Уберечь её дитя от всего плохого, что могло случиться с ней в жизни. Одно, одно — единственное, что держит её самою на этой земле, это её Элечка. Голубка сизокрылая, лапушка, родничок неиссякаемый. Не говорит она дочери, зачем омрачать душу девочки, а чтой — то сердце стало шалить у Насти. То, забьётся, за трепыхается, пойманной птичкой. А, то совсем пропадёт. Не слышно его, да и дышать нечем. Ну, да, может, пройдёт всё ещё, всё образуется само собою. Вот поедет моя радость в город, выучится. Станет, этим самым хирургом, вот, тогда уже и вылечит меня, если какие неполадки у меня там имеются. А, так, ведь всё хорошо, всё, слава богу. Зачем же расстраивать девочку. Ведь ей нужно ехать скоро на занятия. Пусть учится себе спокойно. А, то будет у неё голова пухнуть ещё и от проблем матери. Нет, нет. Настя ни, словом не обмолвится дочери о своих болячках.

Вон, побежали, порхнули, словно стайка синичек. Щебечут, щебечут, что твои зорянки. Молодые. Счастливые. Без забот, без хлопот. Пусть у них будет всё лучше, чем у нас, их родителей. Хотя, что бога гневить, она сама ещё хоть куда. А, проблемы со здоровьем, так, может это просто её выдумки. Может и ничего там, внутри её и не сломалось. Просто показалось так Насте. Да, ведь, выучить, замуж отдать дочку то. Да, внуков же ещё понянчить. По тетёшкаться всласть, а там уж и, что будет. А, по тетёшкать внуков хочется. Это же, даже не дети. Дороже. Слаще. Какие уж тут болячки. Всё хорошо.

А, самое главное — то и забыла. Грехи — то замолить бы. Уж больно нагрешила я непутёвая. Натворила дел, греховодница. А, туда же. Внуков мне подавай. Радости земные. Вот уж, как устроен человек. Нет бы, благодарить бога за то, что имеем. Нам же, подавай всё новые утехи. О душе совсем не думаем, окаянные.

Ой, что это я, — встрепенулась Настя. Уж, прямо совсем стареть что — то начинаю. О смерти — то мне нельзя ещё. Поднять бы доченьку на ноги, чтобы землю то, как следует, почувствовала. Да, деток ей помочь, выпестовать, а там уж и на покой можно. Не девочка, конечно же, шестой десяток идёт.

Когда Эля с подружками подходили к клубу, народу уже было не протолкнуться. Но, очень многие почему — то стремились к одному месту. Там у них доска объявлений стояла. Молодёжь, хохоча до коликов, охала, ахала. Некоторые сплёвывали, сквозь зубы и матерно ругались. Уж, что там такое было, что заставляло так вести себя молодёжь, девчонки и представить даже не могли. Но, видно, что — то очень интересное, раз столько народу собралось.

Но, вот толпа увидела гурьбу девчонок во главе с Элей и кто — то громко крикнул из толпы: О! А, вот и виновница торжества! Поприветствуем нашу фотомодель! Послышались негромкие хлопки в ладоши и толпа враз, заулюлюкала, как сумасшедшая и расступилась, создав, как бы коридор, перед Элей.

Вот по этому коридору она и дошла до доски, где было наклеено с десяток фото. На, которых она, Эля была запечатлена в самых пикантных позах. А, сзади послышался голос. Голос её любимого Игорёчка: Ну, что, нравишься себе красавица? Вижу, что нравишься. Не плохие кадры, правда? А я, ведь сначала думал, не объезжу тебя. По рассказам то, ты прямо Снежной королевой представлялась мне. И я уж решил, что проиграл стольник друзьям. Ан, нет.

Всё пошло, как по маслу. Втюрилась ты в меня, как кошка по весне, да, я — то не свободен. Вот моя половинка, суженая моя и, он кивнул, на рядом стоящую с ним, черноволосую девушку. Свадьба у нас на Рождество. Ждала она меня из Армии, да и любовь у нас с ней настоящая. А, ты, ты просто спор на деньги.

У меня таких, как ты, куча мала была, до Армии. А, если точно, двадцать первая ты. Очко. Двадцать первая, понимаешь? Двадцать п е р в а я. И, он ощерился во весь рот и, притянув к себе черноволосую, жарко поцеловал её в губы. Совсем, как вчера, на рассвете целовал её, Элю. Сладко, в аппетит. Так, что сердцу становилось нечем дышать. Толпа, вновь зашевелилась, захохотала и ринулась в открытую дверь клуба, откуда послышалась музыка. И, подруги Эли, тоже влились в общую толпу, будто и не было их с нею.