Я тебя ненавижу

Екатерина Орлова, 2021

Неудачно влюбившись, можно обречь себя на долгие страдания. А можно найти свое счастье. Вопрос только в цене этого счастья, и насколько долгой окажется дорога к нему. К своему я иду сквозь густые заросли терновника и море ненависти.Содержит нецензурную брань.

Глава 6

Место возле дома, как и всегда, было заставлено машинами, частично они стояли даже на тротуаре. И в моем нынешнем настроении хотелось пнуть хоть одну из них по колесам, чтобы сработала сигнализация, вдруг таким образом удастся донести до водителя, что тротуары созданы не для его «ласточки». Я шла с опущенной головой, а когда подняла ее, застыла на месте. Прямо у моего подъезда стояла машина Эмиля. Ее сложно было спутать с какой-то другой. Ярко-желтого цвета «Камаро» с двумя черными полосами, вдоль пересекающими кузов, звук работы двигателя которого обычно оглашал весь университетский двор. Я бы никогда и не узнала эту марку, но Таська мне все уши прожужжала, потому что была фанаткой небезызвестного фильма про инопланетные машины. Мне даже пришлось пару раз пересмотреть с ней все части. Когда Тася была особо благосклонна, она позволяла мне уснуть под грохот перестрелки.

Я ускорила шаг, снова опустив голову, только бы не видеть его. Потому что знала, стану кричать так громко, что весь двор получит шанс услышать о моих злоключениях. От позорной славы меня защищало только то, что мы жили в огромном городе, а студгородок находился в нескольких станциях метро отсюда. Но кто знал, как быстро распространятся новости о падшей Полине?

— Поля! — услышала я за спиной голос, от которого по позвоночнику прокатился жар. Этот же голос совсем недавно шептал мое имя мне на ухо, будоража и без того трепещущее тело. — Полина, постой!

Я побежала. До подъезда оставалась всего пара шагов, и я споткнулась, но чудом удержалась на ногах, чиркнув ладонью по асфальту. Зашипев от боли, рванула к подъездной двери. К счастью, из нее выходила наша соседка с третьего этажа, и я, бросив ей короткое «Здрасьте», рванула внутрь.

— Поля, прошу тебя! — снова раздалось за спиной, отчего внутри все болезненно сжалось. Не потому, что его голос прозвучал жалобно, а из-за того, что наивная идиотка внутри меня все еще отказывалась верить в предательство такого масштаба.

В квартире я захлопнула дверь и прижалась к ней спиной. Сердце неистово колотилось в груди, хаотично металось, словно находясь в поисках выхода. Я взялась за кисть саднящей руки и расплакалась, медленно съезжая на пол. В кармане вибрировал телефон, и я знала, кто звонил. Получил мое сообщение, но влом было ответить на него раньше? Теперь уже я не хотела разговаривать. Пошел к черту. Вот сегодня поговорю с мамой, а завтра начну искать новый ВУЗ.

К возвращению мамы с работы я уже вся издёргалась. Десятки раз я репетировала перед зеркалом свою речь, застревая на одном и том же моменте: «Мам, я переспала с Эмилем, и он выложил мои полуобнаженные фотки в сеть». Услышь я это, будучи на месте моей мамы, захотела бы, наверное, схватить себя за шкирку и вышвырнуть из города, как шкодливого котенка. Мама столько лет трудилась ради собственной репутации, а я своим единственным идиотским поступком могла перечеркнуть все это. Я схватила себя за волосы и потянула, замычав от боли, но скорее внутренней, чем внешней. Папа был уважаемым военным, мама — медсестрой, которая из-за моего рождения так и не закончила медицинский университет и не смогла осуществить свою мечту стать хирургом. И я, которая всегда вела себя правильно, вот так похерила все достижения родителей.

— Поль, я дома!

Меня неслабо так тряхнуло, когда я услышала эти слова из прихожей. Оттянув рукав кофты ниже, чтобы закрыть пластыри, которыми криво заклеила царапины на ладони, я пошла сдаваться. Оказалось, поход к декану был совсем нестрашным, если сравнивать с предстоящей встречей с мамой. У меня так дрожали ноги, и мне приходилось напрягать их, чтобы устоять в вертикальном положении, в итоге я шла к маме как робот.

— Что случилось? — спросила мама, слегка нахмурившись.

— С чего ты взяла, что случилось что-то? — я постаралась придать себе беззаботный вид, но на то она и мама, чтобы безошибочно считать с моего лица страх и волнение. — Ладно, мам, — выдохнула я. — Поговорить надо. Идем.

— Ты меня пугаешь, ребенок, — настороженно произнесла она, следуя за мной в гостиную.

Я села на диван и дождалась, пока мама займет место рядом. Мы сидели лицом к лицу, и взгляд мамы хаотично блуждал по мне.

— Да не молчи ты. Что стряслось?

— Мам, я переспала с Тархановым.

Она склонила голову набок.

— Так… — спокойно произнесла она. — Это все?

Я покачала головой, опустив ее.

— В общем, я тебя обманула. Когда я ночевала у Таськи, мы были у Эмиля на вечеринке. Там это и случилось.

— То, что обманула, это плохо, Поль. Я бы не запрещала, ты уже большая девочка. Вот только уходя на вечеринку или в другое место, ты должна сообщать мне, куда и с кем направляешься. Чтобы в случае, если что-то случится, я знала, где тебя искать. Элементарная мера безопасности.

— Прости, мам. Но это не все. — Я тяжело вздохнула. — Эмиль выложил мою полуобнаженную фотографию в интернет. Точнее, не выложил, а разослал своим друзьям.

Мама как будто перестала дышать. Она замерла на мгновение, как и ее рука, накрывшая секундой ранее мою ладонь. Ровно перед признанием.

— Что значит — полуобнаженную? — севшим голосом спросила она.

Я сглотнула ком в горле.

— Я лежала на его кровати в одних трусиках. Вот такую он меня сфотографировал.

— С голой… — мама подняла руки к груди и очертила в воздухе два круга, — грудью?

— Да, — ответила я.

— Ох, Поля, — выдохнула мама и облокотилась на спинку дивана. — Как ты это позволила?

— Мам, я тогда выпила. Ты же знаешь, как на меня действует алкоголь.

— А ты, Полина? Ты знаешь? — резко спросила она.

— Знаю.

— Тогда почему сделала это? Ты ведь должна была понимать последствия своего безрассудного поступка. Почему допустила это?

— Мамочка, прости…

— Поля, да мне плевать на все это! Но ты должна была подумать о своем будущем! О репутации! Я же тебя не так воспитывала!

Она вскочила на ноги и вышла, я дернулась, услышав, как хлопнула дверь в ее спальню, а потом уронила лицо в ладони. Слез уже не было, я выплакала все, сидя на полу у входной двери сразу по возвращении. Через пять минут мама вернулась с аптечкой в руках и опустилась рядом. Открыла крышку и протянула ко мне руку.

— Давай. Наверняка ладонь нормально не обработала. Где тебя так угораздило? — спросила она, аккуратно отрывая пластырь.

— Сбегала от Тарханова.

Мама бросила на меня быстрый взгляд.

— Когда?

— Сегодня.

Я вкратце рассказала маме о своем непростом возвращении домой.

— Почему ты не захотела его выслушать?

— Потому что я ему не верю.

— А вдруг и правда не он отправил?

— Мам, он сделал снимки, этого достаточно. К тому же, он бабник и гуляка, а таким веры быть не может.

— Ох, Поля… Что думаешь делать дальше?

— Переводиться в другой универ.

Я снова зашипела, когда мама полила раны перекисью.

— Боишься, что не сможешь смотреть в глаза другим студентам?

— Не хочу смотреть, мам. Не хочу быть одной из… для Эмиля. Слишком уж там длинная вереница поклонниц.

— Как тебя угораздило вляпаться именно в него?

— Я просто дура. Мам, можно я переведусь?

— Если на бюджет, то делай, как посчитаешь нужным. Но выбери достойный ВУЗ.

— Спасибо, мамуль, — тихонько сказала я.

Она закончила обрабатывать мою руку и наклеила свежий пластырь на пару самых глубоких ранок. Вздохнула и погладила мою руку.

— Я не в обиде, Полина, если ты об этом. Но я всегда учила тебя думать прежде всего головой. А в тот вечер ты думала другим местом, уж прости. Если перевод в другой университет — это выход, что ж, переводись. Но я бы на твоем месте все же сражалась за свою честь. Шла бы с гордо поднятой головой. Взрослые люди — преподаватели — понимают, умные люди тоже поймут, что это не ты облажалась, переспав с этим Эмилем, а он, сделав твои фотографии. В конце концов, он, к счастью, не снял на видео ваш акт… соития, а всего лишь сделал фото топлес. Так что подумай-ка еще недельку-две, когда уже остынешь и сможешь делать правильные выводы. Если не передумаешь переводиться, то вперед. Но я бы не стала.

Мама наклонилась и обняла меня, а я зарылась носом в изгиб ее шеи. От мамы привычно пахло сладковатыми духами и немного больницей. Аромат и близость родного человека принесли успокоение, и я подумала, что, может, она права, и все не так уж плохо.