Случайная заложница

Екатерина Орлова, 2021

Она не должна была оказаться там, где я собирался снести голову одному из главарей Ирландской мафии. Но она здесь появилась. Жена моего брата. Вернее, вдова. Все такая же красивая и нежная. Та, которую я любил до безумия. Я мог бы ее отпустить, но теперь она ― свидетель совершённого мной убийства и моя случайная заложница.Содержит нецензурную брань.

Глава 2

Финн

Четыре года назад в наш дом вошла брюнетка. Красивая, стройная, с нежной улыбкой и звенящим смехом. Открытый взгляд, в котором плескался интерес ко всему происходящему, и ласковый голос покорили всех членов семьи. Мой брат Малоун привел свою невесту знакомиться с семьей. Ее звали Мишель Броуди. Она была сиротой. Работала секретарем в офисе какого-то интернет-магазина, а в свободное время фотографировала и пыталась продать свои снимки.

Мне тогда было двадцать четыре года, и я был избалованным сыном богатых родителей. Окончил престижный университет, ни дня не работал по специальности. Благодаря связям отца и своим ― сомнительным ― я занялся тем, что любил больше всего ― модернизацией оружия. Я делал это для армии, полиции, все работы проводились официально. Я кайфовал от своей работы. Меня очень часто можно было увидеть в производственных помещениях моей компании, где я с парнями занимался грязной работой. Отец поддержал мое увлечение и вложил немало денег в производство, потому что и сам был заинтересован в своем человеке в данной сфере. Мой отец состоял в ирландской мафии. Был бандитом. Подонком и убийцей. Но разве это волнует человека, который в детстве вместо игрушек на Рождество получал боевой пистолет? Папа был для меня самым лучшим человеком, авторитетом и примером для подражания.

По настоянию моей матери, Валери, мой старший брат Малоун занялся легальным бизнесом. Ну, так думала мама. У него была инвестиционная компания, через которую папа со своими партнерами успешно отмывали деньги. Впрочем, как и я, когда возникла необходимость создавать балласт на нейтральной территории.

В тридцать Мал решил, что пришло время обзаводиться семьей и привел к нам Мишель. Из его рассказов я понял, что у них был стремительный головокружительный роман и уже через месяц после знакомства мой брат сделал девушке предложение. Горячая кровь Мала всегда не давала ему покоя. Он был импульсивным, все решения принимал стремительно и ни об одном из них не сожалел. Сейчас бы он, наверное, пожалел о том, что не обеспечил Мишель должной защиты на случай своей смерти. Никто, кроме отца, не задумывался о том, что смерть постоянно ходит рядом, дышит каждому из нас в затылок. Только папа обезопасил свою семью: открыл счета, купил дома, оформленные на липовые имена, затер все следы за собой так, чтобы в случае, если он будет убит, у его семьи была возможность скрыться и стать невидимыми для синдиката.

Весь вечер я не мог отвести взгляда от невесты брата. Раньше меня так не прошибало от девушек. Наверное, потому, что я всегда общался с доступными, теми, кто без единого сомнения прыгал в мою постель сразу после знакомства. Так было проще и не обременительно. Отношения, которые начинались под простынями, под ними же и заканчивались. Мишель была другой. Она была как глоток свежего воздуха. Малоун встретил ее случайно, проходящей мимо открытого кафе, в котором он сидел со своими приятелями.

— Я не смог дать ей уйти, Финн. Она была такая… другая, ― рассказывал он мне об их первой встрече.

Тогда, налетев на нее возле кафе, Мал неслабо напугал девушку, и она отказалась дать ему свой номер телефона или даже назвать имя. И он сделал вид, что сдался и возвращается в кафе с друзьями, а на деле, как только она скрылась за поворотом, понесся туда. Я смеялся, слушая его, потому что представлял себе, как он, в костюме от Армани и шикарных туфлях мчался по улице, чтобы преследовать девушку, которую впервые встретил несколько минут назад. Торкнуло. Как и меня, когда я увидел ее. Тогда Мал выследил ее, узнал, кто она, чем дышит и где живет и работает. А потом «случайно» появлялся в тех местах, где была она. Он буквально охотился на Мишель, пока ее бастионы не пали, и она не согласилась пойти с ним на свидание.

Я завидовал своему брату. Не мог смотреть на них вместе с Мишель первое время, поэтому редко появлялся на семейных собраниях, а регулярные встречи у брата дома вообще свел на нет. Я боялся, что он заметит то, какие взгляды я бросал на его невесту, и это станет камнем преткновения между нами. Я практически пропал с радаров семьи на два месяца, пока пытался отвлечься и перестать дрочить на образ своей будущей невестки. Я представлял себе, как пухлые губки с капризным изгибом обволакивают мой член, как они приоткрываются в крике, когда я трахаю ее, как она хрипло стонет и закатывает глаза, кончая подо мной. Меня сводили с ума эти образы и заставляли ненавидеть себя.

Спустя два месяца я почувствовал, что меня понемногу начало отпускать. Я снова пустился во все тяжкие. Днем пропадал на работе, а ночью трахал случайных девок. И мне было хорошо. Правда, было. Ровно до дня свадьбы. Я думал, что уже совсем переключился от мыслей о Мишель, пока не увидел ее, идущей к алтарю по проходу. Сразу вспомнились все порно-ролики с участием невест, и я понял, что они меркли по сравнению с тем, как невинный взгляд из-под свадебной фаты прошивал насквозь до самого сердца. Я стоял у алтаря рядом с братом и ненавидел его за то, что эта девушка шла не мне навстречу.

А потом были долгие четыре года их брака. Долгие для меня, но на деле слишком короткие. Потому что это ничтожный срок для людей, которые безумно влюблены друг в друга, так сильно, как Мишель с Малоуном. Они строили планы, путешествовали, готовились к беременности по всем правилам и мечтали о большой семье. Строили дом и ухаживали за старой собакой Дикси. Были счастливы, одним словом. Счастливы хотя бы от того, что перед ними были неограниченные возможности и безоблачное будущее. Все это длилось ровно до того момента, пока машину отца, в которой ехали его охранник, мои родители и Малоун, не взорвали его подельники из синдиката.

За четыре года я привык к присутствию Мишель и к их с Малоуном чувствам. Научился смотреть прямо на то, как они обнимаются и какими взглядами смотрят друг на друга, и при этом не испытывать зависти или ненависти. Я наконец задумался о том, чтобы построить такие же отношения, как у них. У меня тоже возникло желание обрести свою собственную тихую гавань, вот только такой девушки мне так и не довелось встретить. Все сплошь одноразовые давалки, и каждую я сравнивал с Мишель. Они все проигрывали на ее фоне, были бледной тенью чистой, милой девушки, которая стала для меня эталоном женщины.

Я любил Мишель. Грязной, скрытной, больной любовью. Я подавил в себе ревность и зависть, желал брату счастья. Но каждый раз, когда видел его жену, внутри меня все переворачивалось и в горле застревало дыхание. Меня, казалось бы, отпустило, когда они были женаты уже примерно три года. Тогда я свыкся с мыслью о том, что это не просто чужая женщина, она принадлежала моему самому близкому человеку. Я научился смотреть на нее как на члена семьи, подавил в себе сексуальное желание и тягу к ней. Мишель стала просто еще одной из Фоули. Я отпустил ее и начал искать собственное счастье, больше не размениваясь на одноразовых шлюх. Присматривался к презентабельным девушкам, пару раз даже сходил на свидания, но забил, потому что все было не то. Вернулся к дешевкам только ради того, чтобы усмирять свои сексуальные аппетиты, и ждал, пока попадется та самая.

Когда в моей семье случилась трагедия, мы с Мишель остались одни. Я и она. Во всем мире. И, вместо того, чтобы помочь ей справиться с потерей, защитить и укрыть от возможной опасности со стороны синдиката, я совершил низкий поступок. Собрал свои вещи и свалил из страны на целый месяц, поручив адвокату и поверенному отца заниматься документами о наследстве, пока заливал свое горе на Ибице, потом на Кубе, а со временем перебрался на Гоа, куда меня потянула накуренная испанка. Я не знал, как Мишель справлялась со своим горем, и меня это мало интересовало. Я был слишком зациклен на своем собственном, чтобы оказывать поддержку еще кому-то. Сейчас я не горжусь тем своим поступком, но могу признать, что он отрезвил меня, сделал жестче, позволил посмотреть на свою жизнь под другим ракурсом.

Смерть отца привела к тому, что я унаследовал все, что принадлежало ему. Я с удивлением обнаружил все те пути отхода, которые он для меня оставил, и понял, что мне пора было вернуться и сделать то, о чем я думал все время с самого дня их смерти. Я мечтал отомстить. Я жил этой мечтой, бредил ею, постоянно видел во снах, как я сношу головы ублюдкам из мафиозного клана. И я планомерно шел к заветной цели, каждый день посвящая ей хотя бы час времени. Я купил полицейских, проводил исследования, совершенствовался в стрельбе из снайперской винтовки. Спустя полгода после моего возвращения я знал по именам всю верхушку клана вплоть до Кормака О’Салливана, который не вылезал из своей деревушки в Ирландии и руководил всем на расстоянии, сидя в инвалидном кресле. Я выстроил целую схему, как буду убирать их одного за другим, заметая следы и не давая им ни намека на то, кто это делает. Нужно отдать должное О’Салливану, он вычислил меня за какие-то пару недель. Старик не зря сидел на своем троне вот уже несколько десятков лет. И на меня началась охота. Мне пришлось продать свое производство, как и все, что принадлежало моей семье. С помощью старых схем моего брата я вывел все деньги на оффшорные счета и свалил из страны. Официально. А по факту я постоянно крутился под носом у ирландцев, выкашивая их мозговой центр. О’Салливана я решил оставить себе на десерт.

Сегодня тоже все должно было пройти гладко, когда я «снимал» Маккензи, но в мою жизнь снова ворвалась Мишель, которая в который раз спутала мне все планы. Я закончил свою работу на сегодня, а теперь мне предстоит придумать, что делать с той, которая видела, как я нажимал на курок. Я не могу ее убить, но и в живых оставить тоже. Это слишком рискованно. Когда до заветной цели осталась всего пара шагов, я не могу облажаться. Во мне тоже течет ирландская кровь, которая требует мести. Расправы, которая приведет к тому, что моя кровь перестанет стынуть в жилах от каждого воспоминания о том, что отца предали его же братья.