Амира. Наследники

Екатерина Орлова, 2022

Он другой веры, мы полные противоположности, словно лед и пламя. Но я лечу на это пламя как несмышленый мотылек, рискуя сгореть. Мы слишком разные, но нас объединяет любовь к свободе и… друг к другу. Из-за нас начнется война. Из-за нас многолетние договоренности перестанут что-то значить. Из-за нас начнется апокалипсис в двух семьях с непростой историей. Мы оба это понимаем, но остановиться уже не в силах. От автора: Все повороты сюжета – исключительно выдумка автора, допустимы несоответствия с реальной жизнью. Комментарии, разжигающие вражду на почве веры или национальности будут удаляться без объяснений. Напоминаю: мы здесь, чтобы наслаждаться книгами о любви, а не ругаться)

Глава 4

Выныриваю с улыбкой на лице и приглаживаю волосы. Но вскрикиваю от ужаса, когда открываю глаза. В метре от меня по грудь в воде стоит Малоун. Его широкие, мускулистые плечи возвышаются над морской гладью, привлекая к себе внимание. Мои щеки вспыхивают, словно охваченные огнем, и я зажмуриваюсь.

— Привет, — как ни в чем не бывало произносит он.

— Виделись уже, — не совсем дружелюбно отзываюсь я.

— Не рычи, Амира, я всего лишь хочу подружиться.

Я слышу улыбку в его голосе и приоткрываю один глаз, чтобы посмотреть на наглеца.

— Зачем?

— Ты мне нравишься, — дернув плечом, просто произносит он, а я закрываю лицо ладонями и, насколько позволяет вода, резко отворачиваюсь.

— Ты не можешь мне такого говорить.

— Послушай, я совсем не знаю ваших традиций и заранее прошу прощения, если мои слова или действия как-то оскорбляют тебя. Если я сказал что-то неправильно, подскажи, что именно, я извинюсь и исправлюсь на будущее.

Я опускаю руки в прохладную воду, чтобы хоть немного остудить жар, разливающийся по телу.

— Ты не можешь смотреть на меня прямо. Не можешь заговаривать и тем более делать комплименты или говорить, что я тебе нравлюсь.

— А как тогда мужчины проявляют свою симпатию к вашим девушкам?

— Никак. То есть они идут к ее отцу и просят ее руки.

— Вот так сразу?

— Мгм.

Впервые в жизни я сожалею о наших традициях. Мне бы сейчас так хотелось поймать взгляд Малоуна. Смотреть на то, с каким восхищением он окидывает взглядом мое лицо и тело. От этого по коже рассыпаются щекочущие мурашки, из-за чего хочется скривить нос и захихикать.

— Тогда почему на кухне ты мне это позволила?

— Прости, — выдавливаю из себя.

— За что? — выдыхает он. — Это я должен просить прощения.

— За то, что провоцировала тебя. Что дала повод допустить запретные мысли.

— Ого, — только и отвечает он.

Знаю, это так дико в двадцать первом веке. Но благодаря таким правилам наши женщины чувствуют себя защищенными. И знают, что с ними не может произойти несчастья, потому что мужчины их уважают. Хотя я бы предпочла для женщин немного больше прав. Как минимум, возможность выбрать себе мужа и получить образование. Далеко не всем, к сожалению, доступна такая роскошь.

Я читала о девушке, которая ушла из семьи ради того, чтобы воплотить все перечисленное в жизнь. Вышла замуж за любимого, получила профессию, устроилась на работу. Она могла бы быть невероятно счастлива, если бы ценой такого счастья не стали отношения с семьей. Я бы умерла, наверное, откажись от меня родители и братья. Вот и получается, что я не могу определиться, чего хочу больше: свободы или остаться в привычном коконе заботы и безопасности своей семьи. Увы, совместить обе опции не представляется возможным, как бы сильно ни хотелось.

Папа никогда не позволит мне самой выбрать себе мужчину. Слишком много требований он предъявляет к моему потенциальному мужу, и далеко не каждый мужчина сможет соответствовать списку Заида Аль Мансури.

— Амира, — зовет меня Малоун, когда я огибаю его и начинаю плыть к берегу. — Не уходи! Подожди ты! — Я останавливаюсь и присаживаюсь так, чтобы вода покрывала мои плечи. Может быть, именно такие ситуации имел в виду папа, когда запрещал мне купаться в одиночку? — Я просто хочу пообщаться. Не стану подходить, если ты не хочешь. Буду на расстоянии и даже отвернусь. Мне интересно общаться с тобой, узнать ваши традиции, понять, чем вы живете.

— Зачем это тебе? — спрашиваю, не оборачиваясь.

Малоун молчит несколько секунд, а потом все же отвечает:

— Сам не знаю. Могу только сказать, что, наверное, восток манит своей загадкой, таинственностью. Вы настолько отличаетесь от европейцев, что поразительно, как в одно и то же время на земле уживаются настолько разные люди. Вроде и технологии развиваются одинаково, интернет, космос и все такое. Но мы при этом будто живем на разных планетах.

Я улыбаюсь. Прекрасно его понимаю. Для него все это на самом деле ново и совершенно непостижимо, но, мне кажется, в Эмиратах нужно прожить если не всю жизнь, то большую ее часть, чтобы на самом деле проникнуться нашим менталитетом.

— Спрашивай, — осмелившись, предлагаю я.

— О чем?

— Ну что там тебе интересно.

— О, я даже растерялся. Гм. Ну ладно. Расскажи, почему женщины выходят за незнакомцев?

— Ну, не совсем за незнакомцев, — прочистив горло, отвечаю я. — Например, я знаю своего жениха с детства.

— Жениха? — резко спрашивает Малоун. — У тебя есть жених?

— Ну да, — тише отвечаю я.

— Тебе же всего восемнадцать.

— Это в твоем мире женщины могут до тридцати не создавать семью, здесь так не принято. Я обручена с шестнадцати.

— Серьезно, что ли?

Его голос стал громче, а мой затылок покрылся мурашками — явное свидетельство того, что Малоун на меня смотрит.

— Ты повернулся?

— Ой, прости, это я от шока.

Когда мурашки пропадают, а голос Фоули младшего становится тише, я снова могу свободно дышать.

— И каково это — ощущать, что ты в таком юном возрасте уже принадлежишь какому-то мужчине?

— На самом деле, Мустафа младше меня на год. Но мы росли вместе, и, по сути, я знаю его достаточно неплохо. К тому же, у него традиционное воспитание, а потому я знаю, чего ожидать от нашего брака, и спокойно воспринимаю свое будущее.

— А чего хочешь ты, Амира?

— В каком смысле? — спрашиваю я, пытаясь утихомирить разогнавшееся сердце. Оно подскакивает вверх, потом ухает вниз и снова трепещет в груди.

— В любом. О чем ты мечтаешь? — Я тяжело сглатываю. Неудобно озвучивать свои мечты, они слишком смелые. — Ну же, признайся. Здесь, кроме нас, никого нет. Никто тебя не осудит, а я точно пойму, потому что сам люблю делать то, что мне нравится, и ненавижу принуждать себя к чему-то.

Кусаю нижнюю губу, решаясь на этот разговор. Он ведь не принесет ничего плохого, правда? В конце концов, Фоули покинут наш дом через пару дней, и, возможно, я больше никогда не встречу Малоуна. Это ли не повод выплеснуть то, что накипело?

— Я хочу выйти замуж за любимого мужчину. Не за того, с которым будет просто безопасно и у которого достаточно денег, чтобы обеспечить мне и нашим детям безбедное существование. Не за серьезного мужчину с хорошей наследственностью. Хочу за того, с кем мне интересно. С кем будет нравиться общаться, путешествовать, смеяться. А еще я не хочу рожать детей в девятнадцать только потому, что так положено. До продолжения рода я хочу получить образование, насладиться отношениями с мужем, увидеть мир и познать новое.

— Ты не путешествуешь?

— Немного с семьей, но это же совсем другие ощущения. С ними не пойдешь ночью гулять по пляжу, не проведешь ленивый день в бунгало. К тому же… — запинаюсь, потому что мне нужна вся моя смелость, чтобы озвучить свои мечты. — Я бы хотела прокатиться на доске, например.

— Ты имеешь в виду серфинг?

— Да.

— О, так я могу тебя этому научить! — восклицает Малоун.

— Не можешь, — грустно отзываюсь я. — Харам.

— Что это значит?

— Запрещено. По-хорошему, и этого разговора быть не должно. После него тебе пришлось бы на мне жениться, — с улыбкой произношу я. — Но не волнуйся, я тебя не выдам. Тебе не придется жениться на малознакомой девушке.

— Я не волнуюсь, — севшим голосом отвечает Малоун, и я слышу его голос так близко, как будто он стоит прямо у меня за спиной. — Я бы женился на тебе.

— Не говори глупостей, — в моем голосе тоже появляется хрипотца.

— Это не глупости. Ну смотри, — он огибает меня и присаживается напротив. — Мы нравимся друг другу, наши мечты совпадают.

Я отворачиваюсь, чтобы не смотреть на Малоуна, потому что он и в самом деле нравится мне, но совершенно мне не подходит. К тому же, эти спонтанные решения вряд ли приведут к положительному результату.

— Что ты молчишь, Амира? Посмотри на меня.

— Нельзя, — тихо отвечаю я.

— Но почему, черт побери?

Я заливаюсь румянцем от его ругательства, а потом обхожу Малоуна и снова двигаюсь к берегу. Зря я рассказала ему. Зря вообще послушалась и осталась. Вот эти глупые надежды, которые он пробуждает во мне своими словами, до добра не доведут. Всего на мгновение я успеваю представить себе, как будет выглядеть наш брак, и тут же сгораю от стыда и ужаса. Этому никогда не бывать, так что нечего грезить о несбыточном.

— Амира, погоди. Я снова обидел тебя?

— Нет, — бесцветным голосом отвечаю я, выбегая на песок.

— Тогда почему ты сбегаешь?

— Потому что… — хватаю халат и быстро набрасываю его на себя, немного успокоившись, только когда оказываюсь в коконе шелковой ткани, — потому что все это слишком неуместно. И запрещено. И… Не иди за мной, пожалуйста, — прошу я, когда вижу, что Малоун, подхватив свою футболку, следует за мной.

— Амира… — зовет он, остановившись.

Я бросаю на него быстрый взгляд и сбегаю. Столько запретов, которые мне хотелось бы преодолеть, но не хватает смелости. Слишком долго в меня вкладывали эти постулаты, чтобы вот так, по щелчку пальцев, от них отказаться. Как если бы мне всю жизнь говорили, что бассейн — это опасно, и я решаюсь окунуть в воду, которая манит меня как магнит, лишь пальчик, только бы узнать, что меня не поглотит страшная пучина. На большее я не решаюсь, потому что последствия непредсказуемы. Хотя в моем случае их довольно легко предсказать. Мужчина, который вырос в другом обществе, воспитывался во вседозволенности, никогда не станет мне парой. Потому что никогда не поймет всех рамок, которые я не переступлю.