Амира. Наследники

Екатерина Орлова, 2022

Он другой веры, мы полные противоположности, словно лед и пламя. Но я лечу на это пламя как несмышленый мотылек, рискуя сгореть. Мы слишком разные, но нас объединяет любовь к свободе и… друг к другу. Из-за нас начнется война. Из-за нас многолетние договоренности перестанут что-то значить. Из-за нас начнется апокалипсис в двух семьях с непростой историей. Мы оба это понимаем, но остановиться уже не в силах. От автора: Все повороты сюжета – исключительно выдумка автора, допустимы несоответствия с реальной жизнью. Комментарии, разжигающие вражду на почве веры или национальности будут удаляться без объяснений. Напоминаю: мы здесь, чтобы наслаждаться книгами о любви, а не ругаться)

Глава 3

Малоун

Она так красиво смущается, что губы невольно расплываются в улыбке. Скажем, это не совсем та реакция, которую обычно ждешь от девушки, но так тоже сойдет. Если быть откровенным до конца, то мне даже нравится. И она нравится. Там, в большой комнате на половине ее отца, Амира была с этим платком на лице, который скрыл от меня все, кроме ее потрясающих, просто нереальных глаз. Они светились в полумраке, словно два топаза, отражая в себе свет каждого из точечных светильников. Словно в ее глазах зажглись звезды. Зрелище не для слабонервных, потому что вызывает моментальную стойкую зависимость.

Сейчас, пока она в недоумении и шоке, у меня есть пара секунд, чтобы рассмотреть ее потрясающе красивое лицо. Большие светло-голубые глаза, тонкий, слегка вздернутый носик, капризный изгиб слегка пухлых губ, которые, даже не двигаясь, кричат о поцелуе. Клянусь, прямо сейчас я могу почувствовать то, как прикоснусь к ним. Горячие и сладкие, при касании мягкие, но упругие, от которых хочется оторваться на мгновение, чтобы глотнуть воздуха, а потом повторить, и так много раз. Я тяжело сглатываю, когда между ними появляется розовый кончик языка и влажно проходится по идеально гладкой поверхности губ, а потом снова скрывается.

— Что ты… — запинаясь, спрашивает она, — так на меня смотришь?

Голос… Черт, в этой девушке все — и я имею в виду абсолютно все — настолько манящее, гипнотизирующее, что мне приходится усилием воли держать себя в руках, чтобы не наброситься на нее. Раньше, когда парни рассказывали, как им тяжело сдерживаться и не попытаться завалить девушку буквально силой, я смеялся и издевался над ними, потому что это нелепо. Не настолько это притяжение сильное, чтобы мозг совсем отключался, переходя в режим следования инстинктам. И только сейчас я осознаю, что так бывает. Что иногда мужчине и правда приходится буквально одергивать себя, чтобы не поддаться желанию. Например, заправить ей за ухо выбившуюся из косы прядь. Такое банальное движение, оно настолько попсовое, но это повод прикоснуться, как бы показать свою мужественность и заботу на фоне защиты слабой девушки. Да даже не защиты. Так, элементарное внимание, которое девушками почему-то воспринимается как нечто экстраординарное. Но с Амирой мне этого хочется. И прядь заправить, и коснуться носом ее виска, вдохнуть запах за ушком, прихватить зубами мочку… Все это и много чего еще.

— Ты сильно изменилась.

— Ты тоже не помолодел, — фыркает она. Кусается. Я широко улыбаюсь: обожаю девушек с характером. — И вообще, тебе нельзя на меня смотреть.

— Кто сказал?

— В нашей стране это карается законом.

— Сдашь меня?

Присаживаюсь, чтобы собрать разбросанные по полу стручки.

— Может быть.

Поднимаю голову и смотрю на нее снизу вверх. Член в штанах дергается, и мне приходится приложить нечеловеческие усилия, чтобы не нырнуть ладонью под длинный подол шелкового халата, который наверняка скрывает невероятно гладкую кожу. С другой девушкой я бы, скорее всего, так и поступил. А что? Атмосфера располагает. Да, кухня, но на ней столько удобных поверхностей, что можно было бы разложить на них девушку и трахнуть так, чтобы висящие над головой кастрюльки зазвенели, выдавая какую-нибудь классическую симфонию. Но с Амирой так нельзя. А жаль.

— Что ж, придется мне отсидеть в вашей тюрьме. Будешь меня навещать?

— Даже не думай, — фыркает она, а потом разворачивается и идет доставать чашку из пропищавшей микроволновки. — Что ты здесь делаешь посреди ночи?

— Пришел заварить себе кофе.

— Сварить.

— Что?

— Мы не завариваем кофе, мы его варим.

— Не вижу кофемашины, — встаю и осматриваюсь по сторонам, сжав в руке стручки.

— Потому что мы варим кофе в турке.

— Цивилизация не дошла до вас?

— Ха-ха, — медленно отзывается Амира, а потом поворачивается и протягивает руку за стручками.

И в этот момент время останавливает свой бег. Не знаю, какого черта творится на этой кухне, но я, кажется, слышу потрескивание в воздухе, когда медленно подхватываю ее ладонь снизу, а потом вкладываю в нее ваниль. Между нашими руками пробегает электричество. Амира тоже это замечает, потому что ее глаза слегка расширяются, и она пытается отдернуть руку, но я сжимаю ее своими пальцами. У нее шелковистая кожа, приятная на ощупь. Я удерживаю зрительный контакт, но мы оба слегка хмуримся. Краем глаза замечаю, как часто поднимается и опускается под шелковой тканью грудь Амиры. Хочу опустить взгляд и проверить, напряглись ли ее соски, так ли ей кайфово от этого контакта, как и мне, но не решаюсь. Иногда переступать черту действительно не стоит.

Наконец, после пары минут молчаливого напряжения, я разжимаю пальцы и выпускаю руку Амиры из плена своей. Она тут же резко отворачивается и начинает колдовать над своей чашкой, добавляя какие-то ингредиенты, промывая стручки, а потом разрезая один из них и выуживая оттуда зерна. Я наблюдаю за ее тонкими пальцами как завороженный. До чего же она красивая! От макушки и до кончиков пальцев. И коса эта толстая, которую хочется обхватить пальцами, потянуть за нее, заставив Амиру откинуть голову назад, чтобы я мог свободно впиться губами в ее шею.

Не удержавшись, подхожу ближе, практически вплотную. Берусь за кончик ее косы и растираю его между пальцами. Ее волосы такие же нежные и мягкие, как и кожа. Которая пахнет, как… экзотические цветы, море, солнце и фрукты. Как будто впитала в себя все самые лучшие ароматы, которые не может перебить даже запах теплого молока с медом и ванилью.

— Научишь меня варить кофе в турке? — спрашиваю негромко, в нескольких сантиметрах от ее уха.

Амира застывает, превращаясь в каменное изваяние.

— Отойди, пожалуйста, — звенящим голосом просит она.

Ее просьба ставит меня в тупик. Мне казалось, что ей тоже нравится наша близость. Но, повинуясь просьбе, отступаю на шаг назад. Дальше не могу, у меня на ногах как будто пудовые гири, которые держат возле Амиры.

Она поворачивает голову в сторону, словно проверяя боковым зрением, отошел ли я, а потом снова отворачивается, шумно выдыхая.

— Ничего сложного, — слегка дрожащим голосом говорит Амира. — Засыпаешь в турку сахар и поджариваешь его, пока не станет коричневым. Потом заливаешь воду, кипятишь ее, снимаешь с огня. Дальше насыпаешь кофе, специи — если любишь, — и снова ставишь на огонь. Даешь закипеть, снимаешь с огня, и так два-три раза. Кофе готов.

К концу описания рецепта Амира полностью овладевает своим голосом и наконец выпрямляет спину и опускает плечи. Ее тело покидает напряжение, которое я наблюдал до этого. Движения становятся мягче и грациознее, когда она убирает все по местам и выбрасывает отслуживший стручок в ведро под раковиной. И, наконец, она поворачивается ко мне, обнимая ладонями большую чашку. Голубые глаза впиваются в меня, пронзая до самой души.

— Это очень сложно, — произношу я наконец, прочистив горло. — Нет рецепта полегче?

— Ты хочешь арабский кофе или любой?

— Мне бы такой, чтобы я мог до утра работать.

— А почему не спать?

— Я подписал выгодный контракт и теперь должен много работать.

— Это плохо, что ты работаешь ночью. Собьешь сон — будут проблемы со здоровьем.

— А ты почему не спишь?

Что-то такое мелькает в ее взгляде, от чего мне становится жарко. Амира тоже заливается краской, и я прищуриваюсь, словно так смогу прочитать ее мысли.

— Гм… В общем, кофе и специи в том шкафчике, — она указывает на висящий справа от меня. — Турка над печкой, вода в кране. Удачи.

Амира разворачивается и хочет уже выйти из кухни, когда я зову ее:

— Погоди. — Она медленно поворачивается ко мне с вопросом в глазах. — Может, останешься, пока я буду осваивать турку?

Она колеблется пару секунд, но в итоге произносит:

— Доброй ночи.

И снова направляется к выходу.

— Доброй ночи, прекрасная Амира.

То ли от моих слов, то ли от своих мыслей, она ускоряется и быстро покидает кухню.

— Арабский кофе, значит, — бубню я себе под нос и иду к указанному шкафчику.

Остаток ночи я работаю, как и собирался. Сварив ароматный кофе с кардамоном по рецепту Амиры — тут, нужно признаться, я запомнил каждое произнесенное ею слово, — я засел за новый проект. Но периодически, сидя на балконе, отрывался от экрана и смотрел на безмятежное море, думая о девушке. К сожалению, не о своей. А о юной арабской красавице, которая взбудоражила все внутри меня. Возможно, я так реагирую, потому что она на самом деле для меня экзотика. Непознанная, непонятная, загадочная и закрытая. Полная тайн и какого-то неземного очарования. Но я ловлю себя на мысли, что меня привлекает не только это. В Амире есть глубина — то, чего так не хватает современным девушкам.

Интересно, если бы ее отец появился на кухне в момент, когда я практически зажал его дочь между столом и своим телом, он бы отрезал мне яйца? Что-то мне подсказывает, что он бы смаковал каждую секунду, отпиливая тупым ханджаром* мое достоинство со зловещей улыбкой на лице. Не скажу, что я бы с радостью принял наказание. Даже ради такой исключительной красавицы, как Амира. Но соблазн слишком велик, чтобы держаться от нее подальше.

Ближе к восходу солнца я встаю и, упершись ладонями в широкую балюстраду, окидываю взглядом море, а в следующее мгновение замираю и перестаю дышать. Как будто мое дыхание может потревожить изящную фигуру, которая несется к воде, на ходу сбрасывая шелковый халат. Время перед рассветом самое темное, поэтому все, что я могу разглядеть, — это тени и силуэты. В какой-то момент мне даже кажется, что это галлюцинации после особенного кофе, и поэтому я решаю проверить свою теорию. Быстро переодеваюсь в шорты. Памятуя о местных правилах, набрасываю на себя футболку, и как можно тише и быстрее пробираюсь на улицу. Так же, как и девушка несколькими минутами ранее, бегу от дома к воде, скрываясь из виду за огромными цветочными кустами и деревьями. Только оказавшись у самой кромки воды, я поднимаю с песка растекшийся шелковой лужицей халат и подношу его к носу. Шумно вдыхаю. Она. Это запах Амиры. И когда только успел его запомнить, что теперь безошибочно узнаю?

Слышу, как вдалеке раздается плеск, и поднимаю голову. В свете теперь уже тусклой луны я вижу только макушку Амиры, рассекающей волны. Быстро сбрасываю с себя футболку и тоже захожу в воду. Ох, и покарает меня их бог руками отца Амиры! Но будь я проклят, если не попробую хотя бы подружиться с ней.

_____________

*Ханджар — традиционный арабский изогнутый кинжал