Чародейка

Екатерина Оленева, 2016

Наша современница попадает в параллельный мир, где ей предстоит исполнить пророчество чужих богов и снять древнее проклятие. Мир Ассиорт полон кошмаров, но чудовища – не самое страшное, что поджидает пришелицу. Сумеет ли Надежда выстоять, спасти свою душу, жизнь друзей и любимого?

Глава 8. Чархан

Комната, куда привели Надежду, оказалась небольшой, но светлой.

Двухстворчатые цветные окна пропускали свет, разноцветной мозаикой укладывающийся на плиточный пол. От лохани, установленной напротив камина, валил густой пар.

Горячая вода смыла грязь с уставшего тела и расслабила напряженные нервы.

Справиться с костюмом, пошитым по здешней моде, оказалось не так–то просто. Наряд состоял из двух платьев, надеваемых одно на другое. На мягком каркасе шелестящей нижней юбки лежало тяжелое, роскошное, из алого бархата, верхнее платье. Квадратный вырез декольте позволял любоваться золотистой, теплого тона, кожей, точеной шеей и мягкими полушариями груди.

— Ты симпатичнее, чем мне показалась сначала.

Неожиданно возникшая за плечом рыжеволосая фигура заставила Надежду вздрогнуть.

Бледная мужская рука скользнула в рассыпавшиеся по плечам, золотящиеся на свету, волосы. Игриво пропустила их между пальцами.

— Чародейка! — усмехнулся король. — Пожалуй, я погорячился с неблаговидными высказываниями в твой адрес. Человеческая юность слишком привлекательна, чтоб пренебрегать ею. А я нравлюсь тебе, куколка?

Надежда молчала.

Пусть она и из другого мира, но не настолько наивна, чтобы правдиво отвечать королю: «Нет». С власть имущими во всех мирах одна и та же история. Лучше им не дерзить.

Король неторопливо отодвинулся, подошёл к высокому стулу. Усевшись, закинул ногу на ногу — тонкая щиколотка легла на острое колено.

— Итак? — вопросил он. — Ты и есть воплощенное пророчество?

Надежда продолжала хранить молчание.

О пророчестве она знала ровно столько, сколько сообщили ей Сандар и Сурэй — то есть ровным счётом ничего.

— Отвечай, когда с тобой говорят.

Голос короля зазвучал тише, но в нём зазвенели колючие льдинки.

— Я не знаю.

— Не знаешь?

Рыжий король упрямо выдвинул вперёд узкую челюсть.

— Как это понимать — не знаешь?!

Надежда сжала зубы. Дерзкие слова просились на язык, но давать им ходу не следовало.

— Мне ничего не известно о ваших пророчествах.

Переменчивого цвета глаза оценивающе её сканировали:

— Ты не высокого мнения о моей персоне? Так?

Надежда опустила глаза. Зачем спрашивать об очевидном? Чтобы наказать?

— Я жду ответа!

— Хорошо, раз вы настаиваете, — пожала плечами Надежда. — Вы мне не нравитесь, ваше величество, — признала она.

— Отлично! — радостно улыбнулся король будто и вправду услышал для себя нечто приятное.

Он вообще в здравом уме?

Честно говоря, непохоже. Не мудрено, что в стране всё не слава богу.

— Я великолепное чудовище. Этакая блестящая мразь. — голос был бы просто чистый мед и патока, если бы не пренебрежительно–высокомерные нотки в нём. — Людям, однако, так кажется даже занятнее?

— Как скажите, Ваше Величество. Хотя мне всегда казалось, что репутация во всех мирах чего–то стоит и большинство людей предпочитает выглядеть хорошими.

Подскочив на ноги, сумасшедший властелин ударил кулаком по столешнице, от чего та, прогнувшись, с треском разломилась.

То ли удар был сильным, то ли столик — непрочным?

В любом случае Надежда была удивлена и немного напугано столь бурной реакцией на свои слова.

— Ты знаешь, чего мне стоила наша встреча?! — брызгая слюной, визгнул король.

Надежда отрицательно покачала головой, с сожалением осознавая, что недолго ей остаётся пребывать в счастливом неведении.

— Я пожертвовал кучей народом — родным братом! Я заключил сделку с демонами! Судя по безмятежной физиономии, ты представление не имеешь о гадах, верно?

— Имею, — поспешила заверить его Надежда.

Правда, потом добавила:

— Смутное.

— Мне пришлось принести в жертву брата, чтобы открыть Портал. Единокровного брата, представляешь?

Губы короля разошлись в леденящей душу улыбке.

— Рыцари Света отчаянно нуждаются в орудии, способном противостоять Тьме. Тут уж не до мелочей.

Маниакальная улыбка, от которой кровь стыла в жилах, наконец–то сошла с лица Его Величества.

Оно заострилось ещё сильнее:

— Я любил его.

Король отвернулся к окну.

Но после короткой паузы продолжил с истеричной, веселой злостью в голосе:

— Выходит, я продал душу за золотистые бабьи лохмы? За эти чудные глазки?

Усилием воли Надежда не позволила себе отодвинуться. Она застыла, словно статуя. Только на шее стремительно пульсировала жилка.

— Представь, как я смотрел ему в глаза? Смотрел, пока кромсал тело на узкие ленточки? На кусочки: лоскуток кожи за лоскутком; стружка за стружкой. Представь…

— Вы считаете в этом виноватой меня?! Но я не просилась в ваш мир! Не уверяла никого в том, что могу быть чьим–то секретным оружием. У меня была моя жизнь, моя работа, привычный уклад жизни. Вы по сути всё это у меня отняли. Не спрашивая моего разрешения протащили через болота и через пасти чудовищ. При всём уважении, вы перекладываете свою вину на другого человека, ваше величество, совершенно безосновательно

— Мы уже выяснили, что уважения ко мне ты не испытываешь, так? Тогда к чему сей ложный пафос — «при всём уважении», — передразнил он её.

— Говоришь, тебя зовут Джайна? — совсем уже другим тоном спросил он после небольшой паузы.

— Вообще–то, Надежда. Но если вы настаиваете — буду Джайной. Мне без разницы.

— Меня зовут Чархан.

— Да, ваше величество.

— И я не человек. Это я всё к тому клоню, что мой брат тоже им не был. Такие как мы с ним умирают долго. Очень долго. И очень мучительно, ведь мы почти бессмертны.

Руки Чархана наручниками сжавшись на тонких кистях Надежды, не давая ей отстраниться и отступить.

Горячий язык скользнул в ушную раковину, оставляя влажную дорожку. В этом жесте нечто настолько столь непристойное, гневное и злое, что Надежду замутило от страха.

Слова короля тяжелым эхом отзывались в её сознании, становясь похожими на кошмар:

— Брат оказался обреченным дышать до тех пор, пока последняя капля крови не покинула его израненное тело. Посмотри на меня.

Ущипнув пальцами за подбородок Чархан не оставил Надежде шанса его ослушаться.

— Смотри! Знаешь, почему пришлось пойти на это? Потому что я послушался этих придурков — Сандара с его сумасшедшей шлюхой!

Лицо собеседника оставалось бесстрастным, но под ледяной оболочкой кипела лава яростного разочарования и жажда крови, видимо, составлявшая основу этой тёмной души.

— Вы сделали глупость, Ваше Величество, — хладнокровно, в лицо ему заявила ему Надежда.

Чархана то ли позабавила, то ли обескуражила её прямота:

— Дерзишь?

— Давно ли искренность считается дерзостью?

— Всё зависит от обстоятельств.

— Не знаю, чего вы хотите от меня добиться, но скажу прямо — вы напрасно принесли в жертву брата. Произошла какая–то ошибка. Я — не миссия. И можете хоть живьём меня зажарить, ничего от этого не изменится.

Не смотря на показную браваду полностью изгнать из голоса страх не получалось.

Кто его знает? А ну как примет её слова за руководство к действию?

Смех острыми льдинками рассыпался по комнате. Злобный и отчаянный.

— Не бойся, Надежда–Джайна, не я лишу тебя жизни. Придет время — сама сдохнешь.

Очаровательная улыбка сопровождала сии милые пожелания.

Ледяные руки короля с силой сжали пальцы Надежды, задержавшись на магической безделушке — перстне–артефакте:

— Условный знак, метка богов.

Окинув Надежду быстрым взглядом, король одарил её очередной издевательской улыбкой:

— Жаль, кроме этого знака ничего в тебе больше нет.

— Вы в этом уверены, Ваше Величество?

Вопросительно изогнутая королевская бровь побуждала высказаться до конца.

— В вашем мире играют «В пьяницу»?

— Каждый второй, — хмыкнул он. — С чего такой странный вопрос?

— Это игра особенная — в ней шестерка бьет короля.

Надежда заставляла себя глядеть прямо в глаза Чархану.

Зрачки в его глазах расширились, руки сжали талию так, будто намеревались переломить пополам.

На какое–то мгновение Надежда с предвкушением подумала — её сейчас поцелуют. Как в тех дурацких романах, что она втайне почитывала…

Лицо короля исказилось.

Резкий толчок заставил, попятившись, упасть в кресло.

Чархан наклонился. Руки его легли на подлокотники, заключая в кольцо рук, словно в капкан:

— Нет во Вселенной мира, в котором шестерка била бы короля, — выдохнул он. — Совет на будущее: не играй в глупые игры с дурацкими названиями. Это может плохо кончиться. Приятного вечера, миледи, — откланялся он.

Дверь за узкой спиной сумасшедшего короля захлопнулась, оставляя Надежду в самых противоречивых чувствах.

Желая вдохнуть свежий воздух, она широко распахнула окно.

Залётный ветер разметал легкие занавески.

***

Коридор освещали факелы. Почти обычные. Только благодаря работе придворных магов они не чадили.

Идти было неудобно. Длинный шлейф все время норовил запутаться в ногах. Во избежание неприятного инцидента с падением приходилось семенить, из–за чего походка приобретала почти азиатское жеманство.

Столы в зале ломились от еды. Аппетитной грудой она лежала на многочисленных подносах. От обилия блестящего металла рябило в глазах. Впрочем, как и от драгоценностей, что придворные сочли нужным на себя нацепить. Причем, нельзя сказать, чтобы кавалеры при их выборе оказались умереннее дам.

На некоторых мужчинах были надеты длинные, до середины бедра, распашные кафтаны с широкими, в виде буфа, рукавами. На других — колеты, сверху донизу застегнутые на пуговицы из сияющих драгоценных камней, с узкими рукавами и высоким плоеным крахмальным воротником. Полукруглые плащи набрасывались сверху на все это великолепие и скреплялись на плече яркой фибулой.

Кто–то из мужчин носил коротко состриженные волосы, другие предпочитали прическу с волнистыми локонами, спадающими на плечи. На ком–то красовались мягкие туфли с заостренными носами; на ком–то — чулкообразные сапоги выше колена.

Одежда дам была ещё более пышной и изысканной.

На помосте циркачи и акробаты выделывали свои па. На них никто не обращал внимания.

Высокопоставленные дамы и господа предпочитали развлекаться беседой.

— Сегодня за обедом Его Величество выказывали весьма дурное расположение духа, — достигла слуха Надежды тирада франта, разодетого в пух и прах. — Ходят упорные сплетни, что его Сиятельство Светлый Рыцарь в последнее время не в чести.

— Не в чести? — сверкнул в улыбке ровными жемчужными зубами мужчина постарше. — Я бы подобрал другое слово: он в откровенной опале! Остается только порадоваться, что мой клан последние полгода держался в стороне от Сандара.

–А что можно ожидать от человека, готового жениться на бабе, носящей штаны и орудующий булавой лучше меня?

— Последнее совсем не сложно, — поддел франта собеседник.

Зазвенели трубы, и толпа расступилась, открывая взору шестерых пажей, одетых в камзолы из серебряной парчи, увешенных драгоценностями, словно рождественская ёлка — огоньками.

За пажами выступала красивая молодая женщина с высокомерным лицом. Держась очень прямо, она высоко несла голову и вышагивала, презрительно вздернув верхнюю губу, бросая по сторонам надменные взгляды.

— Левантэ! — раздались голоса. — Левантэ де лю Сэ!

Толпа расступалась, давая проход гордой красавице.

— Готов поставить нового жеребца, что приобрел за восемьсот крионов третьего дня, теперешняя фаворотка короля продержится не больше полугода, — заговорщицким тоном прошептал щеголеватого вида молодой человек с черными усиками над пухлой губой и глазами, похожими на черную смородину.

— Спорь, если отыщешь чудака, готового биться об заклад. Все знают любвеобильность нашего государя.

— Но Джинджира проходила в фаворе почти шесть месяцев! — возразил юнец с завитыми кудельками, спадающими прямо на пышные брыжи. — А ведь Левантэ не в пример красивее.

–У Джинджиры были мозги. А у Левантэ кроме бюста да спеси — ничего, — пожал плечами придворный с аккуратной чёрной бородкой.

Глазки буравчики одного из собеседников вопрошающе обернулись к Надежде, и она поспешила отойти.

Двустворчатые двери вновь распахнулись, пропуская Чархана и гепардов, следовавших за ним по пятам.

Присутствующие склонились в низком приветственном поклоне.

Не одарив никого пусть даже мимолетным взглядом, король прошёл к столу.

Паштеты, свежезаваренное мясо, распространяющие волшебный аромат закуски, бархатистые красные вина возбуждали всеобщий аппетит. Надежда отнюдь не являлась исключением.

— Двор в полном сборе, — льстивым голосом проговорил Эмпар, суетясь. — Он рад приветствовать ваше величество.

— Не совсем так, — медоточивым голосом пропела красавица Левантэ. — Право же, дерзость Светлого Паладина постоянно испытывает наше терпение и милосердие. Если бы Ваше Величество прислушались к моим советам, голова наглеца давно покатилась по Мер–де–Грис.

Во взгляде, брошенном Чарханом на фаворитку, Надежда уловила угрозу.

— Остерегись надоедать мне глупыми советами, сударыня. Не будете знать своего место и ваша собственная голова сделается подставкой для свечей. После того, конечно, как надоест моим любимцам.

Король швырнула кошкам отличный кусок мяса.

Рыча, хищники сцепились между собой, заставляя придворных изрядно попотеть от страха.

Чархан весело рассмеялся:

— У меня в спальне как раз не хватает одного светильника. Но не расстраивайся. Таким образом у тебя будет шанс остаться в ней навсегда.

Резко побледнев, красавица замолчала, плотно сжав карминовые губы.

Дверь пропустила новое действующее лицо.

–А вот и наш чрезвычайный посол по магическим делам, — улыбнулся Чархан. — Садитесь и ужинайте, — любезно пригласил он явившегося к столу.

— Мой король, я голоден, как волк, почти обессилен и томлюсь от жажды. Но я не проглочу не кусочка, не сделаю ни глотка, и не присяду, прежде чем не передам вашему высочеству чрезвычайно важное известие.

— Вы прибыли из Тантрисса, не так ли?

— И очень спешил. Новости, что я должен сообщить, не терпят отлагательств.

— Я намерен поужинать, Тафрид. — заломил бровь Чархан. — И не буду благодарен, если ты испортишь мне аппетит. Так что умерь–ка пыл, да присядь–ка пока вон там, в сторонке. И если долг и совесть встанут тебе поперек глотки, что ж, — улыбка исказила тонкие черты, — твоё право. А почему молчат музыканты? — повернулся король к стоявшему за его спиной человеку.

Тот суетливо подал музыкантам знак.

Мягко зазвучали скрипки.

— Продолжаем ужин, господа.

Надежда наблюдала, как придворные довольно варварским способом расправляются с едой, усердно налегая на вина.

Вилки они использовали, но мясо откусывали зубами, не помышляя о ноже.

Некоторые даже не брезговали испачканные в жире пальцы вытирать прямо о скатерть.

— Нравы Светлого Двора не пришлись тебе по душе, Джайна из Райского леса? — насмешливо спросил Чархан, заметив лёгкую гримасу отвращения на её лице. — Находишь аппетиты моих подданных неумеренными?

Чархан снова сморщил губы в ухмылке:

— Всегда предпочитал брюнеток. Они куда выразительнее, не в пример блондинкам. И все равно наша гостья — красивая женщина! Что думаешь? — Чархан развернулся к любовнице, словно приглашая разделить восхищение по этому поводу.

Глаза Левантэ сверкнули:

— Не вижу ничего достойного высочайшего внимания.

Чархан неприятно засмеялся, поднимаясь из–за стола.

Мелодия разладилась.

Скрипки, визгнув, сбились с ритма.

Король сделал знак придворным продолжать ужинать, а сам пригласил Надежду на танец.

Отказаться не было возможности. Даже не зная местного политеса, не сложно догадаться, что подобное поведение сочтут за моветон.

Левантэ наградила Надежду таким взглядом, что, если бы, подобно Инаре, она обладала хотя слабым подобием Силы, кожа на Надежде превратилась в лоскуты.

Но подобной силы у Левантэ, к счастью, не было.

Кстати, зря она так бесилась.

Король и Чародейка протанцевали танец, не обменявшись ни словом и разошлись.

Инцидент был исчерпан.