Чародейка

Екатерина Оленева, 2016

Наша современница попадает в параллельный мир, где ей предстоит исполнить пророчество чужих богов и снять древнее проклятие. Мир Ассиорт полон кошмаров, но чудовища – не самое страшное, что поджидает пришелицу. Сумеет ли Надежда выстоять, спасти свою душу, жизнь друзей и любимого?

Глава 1. Надежда уходит последней

Операция подходила к концу. Все прошло (тьфу–тьфу–тьфу!) успешно. Осталась завершающая стадия.

В этот момент не воспрещалось слегка перевести дух.

О том, чтобы расслабиться окончательно речь пока не шла. Стоит отвлечься всего–то на секунду и что–нибудь обязательно пойдёт не так. Например, тампонов не досчитаешься или шов ляжет неправильно. Словом, привередливый клиент может с обиды ножками дрыгнуть и всё: был пациент — нет пациента.

«Человеческое пузо штопать — это вам не гладью вышивать!», — любил поучать их главврач, Григорий Николаевич Мандельштам.

Анестезию пациент переносил нормально. Осложнений не наблюдалось. Единственное, что беспокоило Надежду, это лишний вес оперируемого — жировая ткань всегда регенерирует хуже мышечной.

— Вроде бы всё? — буркнул Саша Беленький (такая вот светлая фамилия была у анестезиолога). — Кажется, заштопали.

Оставалось ввести лекарственные препараты и наложить стерильные повязки, после чего больного можно транспонировать в реанимацию.

Вот теперь действительно всё. Можно расслабиться.

Переступив порог хирургического блока, Надежда сорвала маску с лица. В такие моменты у неё всегда возникало чувство, будто она выныривает из глубины, где плыла долго–долго.

Ноги и спина гудели, руки слегка дрожали от напряжения и усталости.

У ординаторской она столкнулась с Андреем Науменко, своим сменщиком.

— Привет, — поздоровался он, галантно придерживая перед ней дверь. — Как всё прошло?

— Увидим через пару деньков, — вздохнула Надежда. — Ты чего так рано? До твоей смены ещё целый час.

— Устала? — посочувствовал он. — Не мешало бы отдохнуть и расслабиться. Кстати, ближайшие выходные у нас свободны — у обоих. Может быть, стоит это дело отметить вместе?

О романе между Надеждой и Андреем коллеги давно сплетничали как о свершившимся факте.

Но существовал этот роман лишь в чужом воображении. Всё, что они себе пока позволяли, это невинный флирт.

— Если рискнешь настаивать, я не стану отказываться, — усмехнулась Надежда.

— Тебе говорили, что ты умница?

— Конечно. И в моём случае это не комплимент, а констатация факта.

— Ну так и где мы встречаемся?

Не составляло труда понять — Андрей намекал на то, что его стоит пригласить в гости.

Самому ему приглашать Надежду было некуда. Несмотря на свои тридцать с лишним лет он делил жилплощадь с любимыми родителями.

— Созвонимся завтра, — увернулась Надежда от прямого ответа.

У неё на выходные были другие планы. И Андрея было вписать в них весьма затруднительно.

— Я вот всё думаю, как такая красавица как ты, вместо того, чтобы штурмовать подиумы и сердца олигархов, решила заняться таким неблагодарным делом, как общая хирургия, а? Надька, с твоими–то медовыми волосами, черными глазками да аппетитной фигуркой…

Вот она, та самая причина, по которой Надежда избегала развития этих отношений — они с Андреем слишком по–разному смотрят на жизнь. У них разная, так сказать, система жизненно–ценностных координат.

— Я не считаю нашу работу неблагодарным делом, — огрызнулась Надежда. — Разве может быть дело более благодарное, чем спасение жизни и здоровья человека?

— И много тебе это спасение принесло в материальном эквиваленте? — насупился Науменко. — На мерседесе ж пока не катаешься?

— Как хирург, ты не хуже меня знаешь, что ходить ножками очень полезно. В движение — жизнь.

Входная дверь распахнулась.

В ординаторскую влетел Григорий Николаевич.

— Ребята, аврал! Только что звонили. С «Кольца», минут через пятнадцать привезут ребятишек. Гоняли без шлемаков по трассе, въехали с разлёта в джип и превратились в фарш. Андрей? Чего стоишь? — рявкнул шеф. — Давай, шевели задницей! Мальчишек сшивать же по частям придётся!

— Сшивайте на здоровье. Я–то тут при чём?

— Не понял?..

Старый хирург от удивления даже отпустил дверную ручку, за которую успел схватиться.

— Я заступаю на работу только через час, — оповестил Григория Николаевича Андрей. — Можете считать, что на работу я ещё не приехал.

— Я не ослышался? — зловещим шёпотом прошипел главврач.

— У вас со слухом всё в полном порядке.

— Пошёл ты в!.. — смачно выругался Григорий Николаевич. — Не мужик, а дерьмо! Надя? Жду тебя в операционной не позднее, чем через пятнадцать минут.

Не говоря ни слова, Надежда поплелась готовиться к следующей операции.

— Ты что, рехнулась? — возмущался Андрей. — Отпахала смену и снова к столу? Придурки бьются обо что попало, не желая нажать на тормоза, а мы будем из–за них здоровье гробить?

— Андрей, иди, отдыхай, раз смена не твоя, — раздражённо сказала Надя. — Не вертись под ногами.

— Думаешь, стотысячную премию тебя отвалят?

— Думаю, аж два раза.

Что ж тут ещё-то скажешь? Разная система ценностей — она и есть разная система ценностей. Лучше промолчать во избежание конфликта. Взаимопонимания всё равно не светит.

Утомленный организм Надежды пытался бунтовать и намекать на необходимость отдыха. Но, смирившись, подчинился.

Ракета готова.

Три, два, один — пуск!

У экстренной операции нет и не может быть плана. Нужно сшить и вправить всё, что можно. Остановить кровотечение.

Вся остальная терапия — потом. Если необходимы другие операции — тоже потом. Всё потом, кроме жизненно необходимого.

Надежда старалась не видеть в окровавленном куске мяса личность, но именно осознание того, что перед ней дышащий, страдающий, желающий жить человек давало ей силы действовать.

Руки и мозг делали своё дело, в то время как сердце готово было вопить и рыдать над мальчишкой, не прожившем на свете даже восемнадцати лет.

Итак, что мы имеем? Надежда вспоминала томограммы.

Множественные ушибы мягких тканей? Ерунда, заживет!

Внутреннее кровотечение? Вот это плохо!

Отсос. Ещё! Зеркала. Отлично!

Сердце в этом возрасте должно быть здоровым и сильным. Оно выдержит. Должно выдержать.

Аккуратнее, Света, не травмируй внутренние органы.

Накладываем швы.

Как же жарко…

Травма позвоночника? Твою мать!!! Спинной мозг не поврежден? Хороший знак! Декомпрессия? Ой! Надежда же ни разу не спец в этом деле. Но другого хирурга здесь нет, значит, нет и вариантов.

***

Еле ворочая руками, Надежда сменила хирургический костюм на брюки и трикотажный свитер.

— Наденька?..

В дверях нарисовалась нянечка Елена Сергеевна.

— Надежда Алексеевна, вы здесь? Я вам поесть принесла.

— Не нужно. Я уже домой.

— Какой «ненужно»? — замахала на неё руками Елена Сергеевна. — С утра ведь маковой росинки во рту не было? Разве можно голодной за руль садиться? Садись, ешь! И не спорь со мной. А то натравлю на тебя Григория Николаевича.

Желудок давно не подавал никаких сигналов о голоде. Зато пустота в голове красноречиво свидетельствовала о правоте Елены Сергеевны.

Не чувствуя вкуса, словно жевала бумагу, Надежда с трудом проглотила оба оладушка, принесенных сердобольной санитаркой.

— Попросите Тамару присмотреть за мальчиком, хорошо? — попросила Надя за сегодняшнего трудного пациента.

— Не беспокойся, голубка. Не пустим мы твою работу коту под хвост. Всё сделаем как надо, — заверила санитарка Надежду. — А Андрей Павлович настоящий жук!

— Тот ещё жучара, — согласно кивнула Надя.

— Правду говорят, что вы с ним любовники?

Не удержавшись, спросила Елена Владимировна.

— Не правду.

— Ну, и правильно! Не пара он тебе. Пройдоха и аферист, — безапелляционно вынесла вердикт нянечка.

Оладушки были съедены, дела переделаны. Рабочий день закончился.

Надежда с некоторым усилием поднялась со стула.

— Поеду я, уже седьмой час. Доеду — девять будет. Но если с мальчиком какие осложнения, вы уж не поленитесь, позвоните мне, хорошо?

— Да что ему сделается? Отдыхайте.

— До свидания, — попрощалась Надежда.

— До свидания.

По дороге на парковку, перебегая узкую дорогу, разделяющую два ряда домов, Надежда случайно натолкнулась на прохожего. Обычно с ней такого не случалось, но на этот раз то ли голова плохо соображала, то ли координация от усталости нарушилась?

Вежливо извинившись, в ответ она услышала высокомерное:

— Не стоит извинений.

Скользнула по незнакомцу взглядом Надежда пришла к выводу, что он странный тип.

Высокий, одетый во всё тёмное, с иссини-чёрными волосами, состриженными неровными прядями, мужчина походил на киноактера. Черты его лица поражали редкостной правильностью черт и надменностью выражения.

— На самом деле это я вас толкнул, — добавил он перед тем, как исчезнуть.

Надежда несколько секунд смотрела ему вслед. Нет, ну вот, бывает же? Какой мужчина! Совсем на мужчину ни похож — в хорошем смысле слова. Ни капли не смахивает на улыбчивого сорокалетнего Питер Пэна навечно застрявшего в тинэйджерском возрасте — явление, весьма распространенное в начале 21 века.

Словом, не мужчина, а мимолетное видение.

Подъехав к супермаркету уставшая Надежда и думать забыла о темноволосом красавце.

Однако на выходе она снова с ним столкнулась — высокая фигура застыла между двумя рядами полок.

Мужчина стоял, опустив руки в карман и не мигая, разглядывал её неприятно–светлыми глазами. От тяжелого взгляда делалось как–то даже жутковато.

Только захлопнув дверцу автомобиля Надежда смогла почувствовать себя в безопасности.

Лавируя по улицам, она время от времени посматривала в зеркало заднего вида, не переставая посмеиваться над собой.

Вот глупая! В кое–то веки к ней проявил внимание интересный мужчина, а она, вместо того, чтобы обрадоваться и пофлиртовать, перепугалась насмерть.