Пиковая дама

Екатерина Оленева, 2017

Три девицы вечерком решили вызвать Пиковую даму. Кто ж знал что из этого получится то, что получилось? Теперь Алина Соколова попала в тело неведомой Эммы, ученицы Магического Института – волшебницы, аристократки-красавицы и просто злодейки.Жизнь Эммы полна событиями, приключениями, любовниками и врагами. А Алине поневоле придётся с ней всё это разделить.

ГЛАВА 5. Ночной гость

Ещё разок поплакав на сон грядущий о своей печальной судьбе, я впала в депрессию. Если утром я встала с твердой уверенностью и убеждением, что нужно надеяться на лучшее (возращение домой), но готовиться к худшему (что я застряла тут надолго, если не навсегда), а значит, необходимо как-то обживаться в новом мире, то теперь меня всё больше и больше угнетала возможность никогда не увидеть маму.

Самое страшное было осознавать всю глубину горя, которое постигнет её при разлуке со мной. Эмма, такая, какой она мне представлялась, вряд ли сможет меня заменить. Да и то, что захочет, весьма сомнительно. Но плачь, не плачь, а объективно я сделать для исправления ситуации пока ничего не могу.

Нас с Эммой поменяла местами магия. Эмма наверняка знает, какая. Я — нет. Но если я не хочу оставаться пассивным объектом, прежде всего должна понять, как эта их магия действует, следуя старой поговорке — от чего заболел тем и лечись.

Откровенно говоря, меня охватывали то тоска, то отчаяние. Это как необходимость решать задачку по интегралам, когда ты только-только выучил таблицу умножения и даже с дробями справиться не в силах.

Как можно быть лучшим там, где ты даже не ноль, ты ниже?

Я ворочалась с боку на бок. Сон всё не торопился прийти. Как не лягу, всё неудобно. Постель непривычно огромная, потолок — высокий, комната широкая. Так и кажется, что кто-то в ней помимо тебя прячется. Разумом понимаешь, что быть такого не может, а жуть берёт.

Как назло, поднялся ветер.

Под окнами спальни стояло дерево. Оно жутко, сухо, как гигантское насекомое крыльями, шуршало листья при каждом новом порыве.

Как только моя психика смирилась с этим фактом, по законам жанра судьба добавила жути в виде отблеска от пока ещё далёких зарниц.

Приближалась гроза.

Я боюсь грозы. Панически.

Я вообще много чего боюсь, потому что трусиха по жизни. И да, я знаю, что вероятность погибнуть от грозы, находясь в большом каменном доме, когда над тобой крыша и ещё один этаж, теоретически равна нулю.

Но разум — разумом. А страх — страхом.

Набросив на голову одеяло, я закрыла глаза и приказала организму: «Спи!». Напуганный приближающейся грозой он беспрекословно подчинился.

Душная темнота сомкнулась вокруг меня в крепкий кулак.

А когда отпустила от себя, я оказалась на вершине изогнутой лестницы. Внизу располагалась квадратная камера, окруженная толстыми каменными стенами. Камеру от лестницы отделяли решётки. Меня пронзило осознание того, что впереди ждёт что-то очень-очень страшное.

Факелы дымились на стенах. И в их неровном отсвете я смогла рассмотреть неясную фигуру в чёрном клобуке.

«Пикая дама — приди! Пиковая дама — приди», — тянули речитативом тонкие высокие голоса.

В смятении я дотронулась до лестничных перил и мои пальцы тут же окрасились красным.

Кровь была свежей, яркой и напугала меня до икоты.

А ещё я ощутила запах. Смрадный, ужасный настолько, что от ужаса я проснулась, оставив позади и непонятную лестницу, и завывание голосов. Только лучше мне от этого ни капельки не стало.

Очередная вспышка молнии залила комнату ярким зловещим светом, высвечивая человеческую фигуру. Я сразу поняла, что это не кто-то из родственников и не прислуга, а что-то очень-очень страшное.

Куда даже более страшное, чем ночной грабитель или насильник.

Он зашаркал ногами по ковру, двигаясь в мою сторону. Даже в темноте было видно, насколько неестественны его движения. Будто человек шёл по воде, загребая ногами.

Я пронзительно, громогласно, во всю силу легких заверещала и рванула к двери. Трясущимися пальцами старалась отпереть замок, но он проворачивался, как в самых нелепых ночных кошмарах.

Я чувствовала его приближение. Он уже был за моей спиной!

Дверь всё же поддалась, позволяя выбраться из комнаты в коридор.

Я не переставала визжать ни на секунду, но даже не осознавала, что кричу, срывая горло.

Тёмное нечто не смогло выбраться за мной в коридор.

Тусклые, но вполне способные освещать пространство светильники, позволили мне его рассмотреть.

Уставившись на топчущееся на пороге комнаты чудовище, я нервно вздохнула, чувствуя сухость во рту.

Когда, возможно, нечто было крупным мужчиной. По-русски, как говорится, косая сажень в плечах. Ручищи, как канаты — одни мускулы. Глаза без проблеска мысли. Во взгляде одна пустота.

Я не слышала, как застучали двери, как кто-то приблизился, спеша на помощь. Прислонившись спиной к стене, тихо съехала на пол, потому что ноги отказывались держать.

То, что я видела, сводило меня с ума. Передо мной стоял настоящий зомби. Распространяющийся от него запах был омерзителен. Изо рта тёмной струйкой сочилась вязкая жидкость.

Потом пространство разрезало цветными лучами.

Световые стрелы как лезвие врезались в тело мертвеца. Руки зомби отлетели на пол вместе с ошмётками плоти и костей и, извиваясь, поползли к порогу, но зачарованной черты пересечь не сумели.

Кузен Винтер, Эвелин и Эльза, зажимая в руках нечто вроде стилета с крестообразной ручкой, беспрерывно посылали в монстра лазерные лучи.

Хотя, возможно это был и не лазер, но именно это пришло мне первым в голову при созерцании их смертоносных всполохов.

— Почему ты не успокоишь его, Эмма?! — рявкнул на меня Винтер.

Успокоить его? Это как?

Ну, Эмма, может быть и смогла бы, а я… меня бы саму кто успокоил!

После того, как Эльза ловко подрезала зомби ноги, он накренился и повалился на бок. Как назло, прямо на порог.

В воздухе словно что-то мигнуло, смрад усилился, мертвяк перекатился на животе через зачарованную линию, после чего пополз прямо на меня, подталкивая себя оставшейся в наличии ногой.

О Боже!

О Боже-Боже-Боже!!!

Винтер ловко вскинул свой стилет, стреляющий цветными лучами-лезвиями и отстрелил зомбаку последнее средство передвижение, разбрызгивая куски гниющего мяса, когда он уже был в паре метров от меня.

Наступила тишина.

Потому что я, наконец, перестала орать.

И только тогда осознала, что ору. Вернее, орала.

Живая мертвечина лежала, перекатываясь с боку на бок, вращая глазами и разевая черный рот с остатками гнилых зубов напоминая беспомощного червяка.

Держа перед собой стилеты, словно заряженные револьверы, Эльза и Эвелин бочком приблизились к растянувшейся по дорогим Дарковским коврам гадости.

— Что за!.. — выругалась Эвелин.

Эльза брезгливо поморщилась, то ли от вида зомби, то ли от издаваемого им зловония, то ли от высказывания сестры.

Оторванные кисти с обрубками, лишенными пальцев, извивались и шлёпали за порогом, словно всё ещё пытаясь добраться до цели.

В тёмной полукруглой арке коридора показалась высокая фигура Адриана в длинном синем халате, развевающемся вокруг его ног при каждом шаге. Оценив картину одним взглядом, маг сделал пас рукой. Словно синий прозрачный огонь смерчем метнулся по стенам, подул нам в лица, обретая полную мощь там, где были смердящие останки.

Зомби впитался в пол, или испарился, или сгорел. Словом, неважно. Главное, что его больше не было. Даже смрад испарился без следа.

— Не стой как пень, Винтер. Поддержи Эмму. Она, кажется, сейчас вот-вот лишится чувств, — процедил отец Эммы.

Я только тут заметила, что на кузене кроме штанов от пижамы не было ничего. Правда, сейчас никакая красота земная и, тем более, неземная, не способна была меня соблазнить, очаровать или смутить. На фоне посетившего меня зомби терялось всё.

Поддерживая меня, Винтер вошёл со мною в комнату, выглядевшую так спокойно и мирно, будто ничего страшного в ней никогда не случалось.

Эльза налила мне стакан воды.

Я охотно приняла, но пить не получалось. От страха горло сдавило спазмом.

— Что за ерунда тут происходит, мне кто-нибудь объяснит? — скрестив руки на груди, сведя золотистые брови, воскликнул кузен.

— Как зомби оказалось в комнате Эммы? — в свой черёд вопросил Адриан. — Кто-то снял защиту?

— Возможно, она сама? — саркастично фыркнул Винтер.

— Я точно ничего такого не делала, — возмущенно замотала я головой.

— Она не могла, — в один голос воскликнули Эвелин, Эльза и Адриан.

— Она-то? Да не могла? — хохотнул Винтер.

Адриан тяжело уронил руку на плечо племяннику и проникновенно заглянул ему в глаза:

— Видишь ли, произошёл несчастный случай, в результате которого наша Эмма — это как бы и не совсем наша Эмма. Моя, безусловно талантливая и слишком любящая авантюры дочь научилась создавать живую молнию. Но случилась отдача, и Эмма потеряла память. Эта Эмма ничего не помнит. Не умеет колдовать. Ты же видел, она не сумела справиться с банальным зомби!

Зомби, оказывается, банальны? О-о!

— Даже цвета магии у неё изменились. Мы проводили тест. Магия Эммы теперь сине-белая.

Немая сцена.

Эти люди моей сине-белой магии испугались не меньше, чем я — «банального зомби».

— Но… но… — запинаясь, проговорил кузен. — Эти изменения? Они ведь обратимы, правда?

— Мы на это надеемся, — уныло проговорил Адриан. — Ты сам понимаешь, как важно хранить все втайне. Наша огненная Эмма сейчас слабее котёнка и как никогда нуждается в поддержке и наставлении. Мне ведь можно не объяснять тебе, Винтер, важность произошедших с нею перемен. Ты сам только что видел всё.

Винтер смотрел на меня с таким выражением, с каким в другом мире на возлюбленную парень смотрел бы после того, как у неё оторвало бы руку. Или — ногу. Или, скажем, парализовало бы её, ненароком. Словом, с ужасом, жалостью и… не брезгливостью, нет, но в его глазах я определённо инвалид.

Интересно, если бы я сумела самостоятельно замочить зомби, ловко вонзив ему в мозг ножку от табуретки, это бы избавило меня от подобных взглядов?

Сомневаюсь.

Зомби нужно было истребить магическим путём. Любой способ из «Ходячих мертвецов» тут не прокатит.

— Вы должны помочь Эмме адаптироваться, — продолжал вещать Адриан. — Должны делать всё возможное, чтобы как можно дальше её состояние оставалось тайной для всех за гранью семьи.

— Конечно, дядя, — кивнул Винтер. — Сделаем всё, что сможем. Не сомневайтесь в этом. Но не кажется ли вам, что в свете всего случившегося, помолвка с Исидором Гордоном не очень хорошая затея?

— Хорошая или нет, но терять удачного жениха для дочери я не намерен. Это не обсуждается! — отрезал Адриан. — Эвелин, в следующий раз обязательно проверяй комнату сестры на наличие магической защиты. А ещё лучше, постарайся освежить её память настолько, чтобы она могла это делать самостоятельно.

— Да, отец, — кивнула рыжая.

— А сейчас — всем спать!

— Я одна ночевать не буду! — истерично вскричала я, вскакивая с места.

— Хорошо. Ночуй с сёстрами, — поморщился отец.

Тон его не оставлял возможности развития дискуссии.

— Защиту я только что ещё раз обновил. Так что здесь теперь безопасно, как в банке.

— Я только принесу подушку, — шепнула мне Эвелин. — Ничего не бойся. Я мигом!

Винтер уходил, то и дело оборачиваясь на меня. И мне вовсе не понравилось, как он на меня смотрел. Как на мокрую несчастную собачонку.

Впрочем, именно так я себя и чувствовала. Жалкой. Никчёмной.

Нет, так не годится! Неприемлемо.

Не знаю, каким образом я это сделаю (пока не знаю!) но сделаю все возможное, чтобы стать похожей на ту бесстрашную и сильную Эмму, которую они знали. Раз тут принято не бояться зомби, значит, нужно будет не бояться.

Хотя — как? Страшно ведь до чёртиков. Живой мертвец — настоящий живой мертвец в трёх шагах от тебя? Бр-р.

В задумчивости я прошлась по комнате.

Мне показалось? Или на столе вправду лежит бумага, что вечером я не заметила. Тонкий папирусный лист, исписанный твердым, четким, но мелким почерком:

«Прекрасная Эмма, если ты читаешь это, значит, уже получила мой подарок?

Ты наверняка уже успела забыть то маленькое пари, в котором выставила меня глупцом-самоучкой.

Кто я такой, чтобы меня помнить, правда?

В обычае джентльменов не устраивать поединки с дамами, но то, как ты вела себя со мной в течении последних месяцев, презрев все правила и приличия, позволяет и мне нарушить древние обычаи. Я это делаю с лёгким сердцем, поскольку, согласно твоим же утверждением, я не более, чем грязь и не имею понятия о благородстве.

Отдавая тебе должное, я понимаю, что мой подарок тебе не угроза. Угроза само его появление. Считай это открытым объявление войны, Эмма Дарк. Не забывай поглядывать, что у тебя за спиной

Рет Блэйд».

— Видишь, я быстро? — раздался уверенный голосок Эвелин. — Я не стала задерживаться, понимая… о! Да ты вовсе и не напугана. Что ты там читаешь?

— Кто такой Рет Блэйд?

Эвелин побледнела и уставилась на меня, как на приведение:

— Кто?.. Как?.. Откуда ты знаешь это имя?

— Записка подписана его именем. Зомби, как понимаю, послал тоже он?

Эвелин села на кровать, не сводя с меня потемневших от ужаса глаз.

Что за монстр такой этот Блэйд раз одно его имя напугало Эвелин до такой степени?

— Ну и кто он? — наступала я с требованием ответа.

Эвелин часто заморгала, явно пытаясь придумать под каким соусом подать историю.

То, что история будет неприятной, я поняла по выражению её лица, ставшему одновременно и растерянным, и сердитым.

В душе червячком заворочалась мысль о том, что, возможно, само моё появление здесь как-то связано с именем Рета Блэйда.

— Рет учится на одном факультете с Эммой, — выдохнула, наконец, Эвелин. — Он очень талантливый некромант. Но ужасный, просто ужасный человек. Совершенно мерзкий, абсолютно гадкий тип! Даже если я напишу на сорока страницах, какая это гадость и как он мне противен, даже и тогда я не передам тебе суть этого человека. Меня взбесило, когда Эмма ни с того, ни с сего вдруг начала стелиться перед ним. Она, которая никогда ни перед кем не склоняла головы! Которая даже отца не боялась! Я начала подозревать, что он, мерзкий паучище, чем-то её шантажировал.

— Чем?

— Ну? — отвела взгляд Эвелин. — Эмма всегда так неосторожна. Я уверена, что по большей части сестра не виновата. Что бы не было там между ними он использовал это как оружие. А Эмма только защищалась.

Слова потоком текли с уст Эвелин. И сам тон её, и степень возмущения выглядели ненатурально.

Моя уверенность в том, что именно с Ретом Блэйдом связан мой переход в тело Эммы только усилилась.

Мерзавка испугалась чего-то и напортачила с заклинанием? А, может быть, и не напортачила, а сделала всё вполне сознательно?

— В этом письме, — помахала я полученным посланием, — содержится открытая угроза. За что он угрожают твоей сестре, Эвелин?

— Я же говорю, Рет ужасный человек! Он способен на любую подлость. А ещё он очень талантливый, сильный маг. Подумать только, сломать родовую защиту Дарков, чтобы натравить на тебя зомби?

— Эвелин! — теряя терпение, всплеснула руками я. — Ты не могла бы говорить поменьше слов? Короче! Что произошло между Эммой и этим твоим чудовищем? Что они не поделили?

Эвелин глубоко вздохнула, словно собиралась войти в холодную воду:

— Она его подставила. Крупно. Даже очень крупно. Блэйда вышвырнули из Института.

Ого? Ничего себе! Пленных не берём?

— Эмма считала, что, если Блэйда не будет в Институте, он наверняка не сможет ей навредить. Раскрыть её позор.

— А в чём позор-то?

— Какая ты недогадливая! — с досады повысила голос Эвелин. — У неё с ним была случайная интрижка. Позиция Эммы в школе безупречна, а если бы об этом стало известно… словом, она не могла этого допустить. Блэйд — никто. Полное, совершенное никто. Чёрный, хищный, страшный. Не знаю, как сестра вообще могла на него позариться?

— Это ты уже, кажется, говорила.

— Да, да, — сжала Эвелин виски тонкими пальцами.

Тема разговора явно ей не нравилась.

— Так что сделала Эмма? — не отставала я.

— Подговорила Винтера и его дружков устроить засаду. Они подстерегли Блэйда в одном из пабов, хотели избавиться от него раз и навсегда. Убивать, конечно, никто не собирался — хотели просто избить.

Я слушала Эвелин, не сводя с неё глаз. Она рассказывала о случившемся, как о само собой разумеющемся. Будто так и надо. Что-то в ком-то не нравится — бей!

— Мы должны были быть уверены, что он нас боится. Поэтому это сделали.

Эвелин даже не заметила, как с рассказа «об них» перешла к рассказу «о нас».

— И сколько вас было?

— Винтер, его друг Пауль, мой парень, парень Эльзы. Ну, и сама Эмма, разумеется. Она не из тех, кто станет отсиживаться в стороне.

— А вам не казалось, что шестеро против одного это… как-то не спортивно, что ли?

— Не смеши! Да этот гад на первом курсе знал больше заклинаний, чем мы сейчас. Заклинаний, кстати, к которым у него по праву рождения не должно было быть даже доступа.

— А как же он до них добрался?

— Сам, наверное, изобрёл, — с ненавистью сказала Эвелин. — Мы осознавали, что это рискованно, но Дарки никогда не сдавались.

«Особенно имея большой численный перевес», — подумалось я.

Видимо, на лице отразились все мои чувства, потому что Эвелин с досадой прибавила:

— Пойми, в наших планах не было серьёзно ему навредить. Мы хотели лишь напугать. Заставить с нами считаться. Этот зарвавшийся выскочка слишком много о себе возомнил! Было необходимо указать ему на его места. Если бы ты была знакома с проклятым Блэйдом, ты бы поняла, почему.

Винтер с Паулем начали его задирать и высмеивать. Не постеснялись сказать о том, что ему не место там, где отдыхают благородные люди. Нам нужен был повод сцепиться. И мы были намерены его найти в любом случае. Но Блэйд игнорировал их реплики. Тогда Винтер отвесил ему оплеуху. В итоге Блэйду надоело уклоняться от схватки, и он принял вызов.

Мы перенеслись в глухое место — в один из тупиков Зелёного Лабиринта. Ночь была глухая и тёмная. Нас никто не должен был побеспокоить.

Удары Винтера Блэйд легко парировал, даже не вспотев. Силы противников были приблизительно равны, пока, следуя своей чёрной породе, Блэйд не использовал против кузена камни. Разъяренный кузен выполнил любимый свой трюк — огненные стрелы. Он, конечно же, не должен был этого делать. Попади маленькие молнии в цель, исход для противника был бы печальным.

Но Блэйд подло отзеркалил удар. Всё, что кузен послал в его сторону, вернулось к нему же. Мы были вынуждены тоже ввязаться в драку. Но видимо сам дьявол был на стороне Блэйда. Проклятый держал оборону железно. Чтобы бы мы не делали, пробить не могли.

От наших ударов он увертывался, уклонялся, уходил, пока собственные атаки нас же и не вымотали.

Мы не думали, что легко его одолеем. Но с ним оказалось даже труднее, чем мы рассчитывали. Устав, договорились ударить разом, все вместе. Окружили его. Но, не понятно каким образом, он использовал нашу же энергию против нас! Отдача была такой силой, что всех разбросало, точно кегли. Магический фон подскочил до такой степени, что нас засёк Патруль.

Он и явился как раз вовремя, чтобы зафиксировать использование смертельного проклятия, что Блэйд собирался применить к Винтеру.

На судебном разбирательстве Эмма дала показания, будто Блэйд покушался на её честь, а кузен Винтер и его друзья вынуждены были вступиться. В результате чего и завязалась драка.

Наш противник якобы нарушил два нерушимых правила. Он — никто, а посягнул на жизнь и честь дворянской семьи! Блэйда в два счёта выкинули из Университета. Не помогло даже прямое заступничество директора. Мы торжествовали победу. Пока Эмма не получила первое послание.

— Значит, послания уже были?

Прикусив губу, Эвелин кивнула:

— Твоё уже третье. Подумать только? Гадёныш осмелился нам мстить! — с искренним возмущением воскликнула она.

Откровенно говоря, я была в шоке. Не столько тем, что у меня, оказывается, в списке личных врагов оказался столь сильный маг, который в одиночку сумел противостоять шести противникам. Куда в большее смятение или, уж если говорить откровенно, разочарование, меня привело поведение людей, к которым я уже начала привязываться.

Нет, ну нормально, а?! Переспала с парнем, проснулась, подумала, с чего-то передумала (хотя думать нужно до, а не после), ну, поставила точку.

И всё. Живи дальше. Зачем такие радикальные меры? Зачем такая травля?

— Он симпатичный, этот некромант? — спросила я.

Может быть, на самом деле это именно он дал Эмме отставку, а самовлюблённая красотка ему отомстила, как могла? Мысль не лишена логики.

— Этот бесстрастный крысёныш? — брезгливо передёрнула плечами Эвелин. — Заморыш, жмущийся по углам.

— Наверное, из бедной семьи?

— У него вообще никакой семьи нет. Он — сирота. На обучение в Институт попал по целевой программе, по рекомендации кого-то из министерских. Сутулое тёмное пятно. Но умен, гад. Ума у него, при всё желании, не отнять. И маг талантливый.

Что-то в горячности, с которой Эвелин произносила свою тираду, мешало ей верить. Слишком уж напоказ она выставляла свою неприязнь. Не сходилось что-то в стройную логическую картинку. Я, конечно, не великий психолог, но сестру Эвелин жалует не особо, чтобы так люто ненавидеть её врага. Где-то рыжая красотка фальшивит.

— Ты что? Сочувствуешь ему? — возмутилась Эвелин, заметив мои колебания. — Да если бы мы опоздали вмешаться хоть на минуту посланный им подарочек разорвал бы тебя на части!

— Я не хочу ссориться, Эвелин. Слишком устала, слишком напугана, чтобы делать какие-либо выводы. Возможно, я просто не знаю каких-то деталей. Но так, как эта история прозвучала… боюсь, каким бы плохим не был этот парень, у него есть моральное право вам мстить.

— И не сомневайся, он этим правом воспользуется.

На этом мы и легли в постель, повернувшись друг к другу спиной.

Сон по-прежнему отказывался идти, хотя вот-вот должен был забрезжить рассвет. На душе — мутно и гадко.

Вот можно ли доверять людям, собравшимся в стаю, чтобы терзать одного неугодного им противника?

Я хотела найти им оправдания. Ну, может быть этот некромант и взаправду тот ещё типчик?

Моя мама всегда говорила, что даже если твой противник негодяй, это не повод становиться негодяем самому.

Она никогда не проповедовала непротивление злу насилием. Бороться нужно, но — достойными, честными методами. Преступник должен быть изолирован от общества и лишён возможности совершать преступления дальше. Но пинать его, плевать в него, а тем более пытать или мучить любым другим способом — это мелко.

Нападать на противника численным превосходством — тоже мелко.

Меня также не оставляло ощущение, что Эвелин что-то не договаривает.

Она знала о заклинание, поменявших нас телами с Эммой куда больше, чем говорила мне или даже своему отцу.

А возможно у меня после встречи с зомби обострилась паранойя?