Наследство

Екатерина Оленева, 2021

Что делать, если вас слишком пристально и невежливо разглядывает в упор красивый незнакомец? Полюбоваться в ответ? Ведь он такой красавчик! Или бежать от него без оглядки, потому что он явно знает о вас слишком много для первого встречного? К тому же незнакомец является управляющим имением вашего покойного дедушки… о котором вы узнали лишь из телефонного звонка адвоката.

Глава 8. Ночь в особняке

Улыбчивая Этель, старшая горничная, взялась проводить молодую хозяйку в её новую комнату.

— Ваши апартаменты в западном крыле. Леди Сибил специально велела подготовить их к вашему приезду.

— Комнаты для меня перестраивали? — удивилась Кора.

— Ещё несколько дней назад тут была страшная грязь, что развезли рабочие. Даже боялись, что не успеем ту всё как следует отмыть к вашему приезду. Но, слава богу, управились.

— Совсем не обязательно было разводить столько суеты, я непритязательна. Меня устроит любая обстановка, была бы кровать да ноутбук. Кстати, как здесь со связью? С интернетом нет проблем?

— Он бывает. Периодически. Время от времени.

— Периодически? — вздохнула Кора. — Периодически — это лучше, чем никогда, но хуже, чем постоянно. Мне кажется, что этот дом слишком большой, — проворчала Корнелия.

Их голоса слишком громко звучали в опустевшем холле, как и звук шагов, усиленный эхом.

— Да. В прежние времена в этом холле, размещались люди со всей округи, — с гордостью проговорила Этель. — Когда гостей собиралось слишком много, холл заменял собой и столовую, и бальную залу. Комната для танцев здесь тоже есть, она на втором этаже. Теперь там музыкальный салон и картинная галерея. Старый хозяин очень любил картины, — со вздохом завершила свою речь Этель.

— Правда? — оживилась Кора. — Я тоже люблю живопись. Можно будет взглянуть на них завтра?

— Это ваш дом, — с вежливой улыбкой проговорила Этель.

— Ах, да! Кажется, я к этому ещё не привыкла.

Пока они поднимались на второй этаж, резные, гладко полированные перила лестницы приятно холодили ладонь. Коридор на втором этаже оказался широким, паркетный пол покрывал ковёр, который теперь с лёгкостью можно было бы назвать винтажным.

— Сюда, пожалуйста, — указала Этель на дубовую дверь.

Распахнув её, она отступила сторону, пропуская Кору в её новое жилище. Аппартаменты — пространство вполне оправдывало громкое название. Это была не просто спальня — часть дома словно представляла собой отдельную квартиру, с прихожей, двумя комнатами и отдельной ванной.

Миновав нечто вроде небольшого квадратного коридорчика, где стоял диван, кресло и письменный стол, Кора вошла в просторную, полную свежего воздуха, спальню.

— Ванная за той дверью, — пояснила Этель. — Если откроете окно, сможете любоваться чудесным розарием. Не сегодня, конечно (слишком туманно) но в погожие дни вид отсюда просто чудесный.

— Можно опустить гардины на окнах? — спросила Корнелия. — Наверное, у меня слишком богатое воображение, но мне всё время мерещится, что кто-то смотрим на меня из этого тумана..

— Конечно. Сейчас сделаю.

— Кому принадлежала эта комната раньше? — поинтересовалась Кора, оглядываясь.

— Здесь была гостевая. Тут часто ночевал племянник леди Сибил, когда приезжал.

— Часто он бывает здесь? Ты его видела?

— Часто. Пока учился, приезжал почти каждые каникулы. Молодой человек не слишком хорошо ладит со своим отцом, тот не не одобряет его образ жизни. Можно сказать, что отец отправляет его к тёте почти как в ссылку, когда тот попадает в особую немилость.

Корнелия отметила про себя, что вещи её распакованы:

— Это вы разобрали мои вещи?

— Да. Надеюсь, вы не станете возражать?

— Возражать? Нет, что вы? Спасибо за хлопоты. А как это комната выглядела до переделок?

— Тут были другие обои, портьеры и мебель.

— И молодому племяннику леди Сибил комнаты нравились?

— Не слишком. Он считал их слишком мрачными, впрочем, как и сам дом. Вэлу Лэнгу нравится светский образ жизни.

–А Дориан Дангирэй живёт здесь? Или наведывается в поместье время от времени? — отважилась Кора задать вопрос, который действительно её интересовал.

— Управляющий живёт в поместье постоянно, как и сама леди Сибил. Он очень привязан к этому месту, как и миссис Гордон; дышит им, живёт, ценит едва ли не больше собственной жизни.

— Правда? Как странно. Ну, для столь привлекательного и молодого человека? Как думаете?

— Я не знаю. Мне не платят за то, чтобы я думала.

Корнелии было бы приятней, будь Этель более разговорчивой. Однако, стоило разговору зайти об управляющий, молодая женщина замкнулась. Чувствовала, что ей совсем не хочется поддерживать разговор дальше.

— Я вам ещё нужна?

— Нет, — со вздохом отозвалась Корнелия. — Можете идти. Вот, ещё! Как мне позвать прислугу, на тот случай, если вдруг что-то понадобится?

— Достаточно будет поднять трубку стационарного телефона — вам сразу ответят.

— Спасибо. Можете быть свободны.

Дверь за Этель притворилась. Кора осталась в одиночестве, с удивлением отмечая, что оно её гнетёт.

Тем одиночестве и отличается от уединения, что не бывает добровольным, давит и тяготит.

Стоя посреди самой роскошной комнаты, которую Коре только довелось видеть в своей жизни, она поймала себя на мысли, что больше всего на свете хочет обратно домой. Роскошь была холодной, никак не влияла на уют. Даже огонь в камине, пусть выгонял прохладу и сырость, но, в тоже время, порождал тени — множество теней, танцующих вокруг.

Богатое воображение Коры рисовало картину: тёмная лестница, полумрак, блестящий паркет, парадная дверь, большое и гулкое пространство. Зачем люди строят дома, которые не способны заполнить собой и жизнью?

Корнелия подошла к двери, чтобы проверить, если на ней замок. Замок был. И даже, в довесок к нему, засов, последний она и воспользовалась, справедливо рассудит, что к замку всегда можно подобрать ключ, засовы же всегда просты и надёжны.

Всё, она в безопасности. Но почему-то чувствует себя в изоляции?

Казалось, дом следит за ней, притаившись, словно охотящееся чудовище. Опустившаяся за окном темнота, немая тишина, с которой нигде не приходилось раньше сталкиваться, пугали Кору. В городе звуков всегда было в избытке — свет, людские голоса, рычание автомобилей всегда шли фоном.

А тут — тишина. Глухая, будто до упакован в вату. Будто Кора уехала не за триста миль, а на столетие назад.

Чтобы отогнать от себя иррациональные страхи, Корнелия решила принять ванну и лечь пораньше спать. Во сне время пройдёт быстрее, а завтра, в свете дня, она немного привыкнет к новому месту и всё наладится. Она перестанет пугаться собственной тени, словно неврастеничка.

Ванна оказалось длинной и узкой. Лампочка в ней светилась тускло, как ночник. Стоило повернуть кран, он стал плеваться, дёргаться, возмущённо фыркать. Трубы застонали и запели, потом из крана словно выплюнули сгустком крови.

Раз, другой, третий…

Ошарашенная Корнелия не сразу сообразила, что в воде просто примесь каких-то смесей. Через секунду вода, хлестанув, просветлела и смыла «кровяное» пятно. Минут через пять потеплела до горячего, что примирило Корнелии с действительностью на какое-то время.

Вода журчала весело и бодро, как ручей, но стоило завернуть кран, злая тишина вернулась. Атмосфера тяжелела с каждой минутой. Она давила так, словно над головой было с десяток футов воды.

Мерещилось, что за занавеской кто-то терпеливо ждёт, пока Корнелия вымоется и…

Корнелия решительно отодвинула занавеску и ожидаемо никого не обнаружила, ничего не произошло. Просто длинная, наполненная временем, темнотой и звуками старого дома, ванна и готовы выдать искру нервы. Да и что там, на самом деле, могло быть? Зомби? Выбравшийся из могилы вурдалак? Смешно!

Кровать оказалась невероятно мягкой. Корнелия словно в облако упала.

Итак, тусклые окна скрыты портьерами, дверь заперта на засов, воображение под контролем — всё под контролем. Теперь — спать.

Дыхание наполняет дом. Вдох-выход…Вдох и…

— Мэри?.. Мэри!… Ты вернулась…

Мужской голос во сне казался сладким, нежным и мягким. Почему-то удушливо запахло сиренью.

— Мэри! Я знал, ты вернёшься, рано ли, поздно? Мы ждали тебя. Я ждал тебя. Ты — моя!

Голос растаял перед тем, как Кора провалилась глубже в сон.

И вот она снова маленькая девочка, снова бегает взапуски с воздушным змеем по зелёной лужайке. Рядом с ней её мать, красивая женщина. У неё лучистые серые глаза, бледная кожа с нежным румянцем, ласковая улыбка. Те же тонкие черты лица и густые, тёмные волосы, что у самой Корнелии.

Никогда прежде Коре не удавалось так отчётливо ясно вспомнить лицо матери. Она верила, что забыла его.

Но вскоре лужайка исчезла и солнечный свет погас.

Корнелия стояла на берегу пруда. Вода в нём была чёрной, как нефть, выглядела такой же неприятной и жирной, какой она бывает в вонючем зацветшем бассейне, но при этом гладкой, совершенно неподвижной. Не было даже лёгкой ряби. Но потом, прямо посредине, вздулся огромный, уродливый пузырь — что-то всплывало с илистого, мутного дна. Что-то ужасное, на что смотреть было нельзя.

Корнелия попятилась. Она пыталась бежать, но никак не могла вытащить ног из ила, куда её затягивало. Чем больше она рвалась, тем сильнее уходила вниз, вода уже доставала до пояса.

А жуткое подводное нечто было совсем близко, совсем рядом. Если не успеет сбежать — ей не спастись.

Утопленница! Там, под водой, утопленница и она хочет утащить Корнелию за собой. Или прорваться в её мир! Нельзя, чтобы она дотронулась…

Но усилия воли не хватило, и вода залила лицо, глаза и горло. Дышать стало нечем.

Кора попыталась проснуться, открыла глаза и с ужасом поняла, что это не сон — она действительно тонет.

Разум отказывался принимать это, но вокруг была вода, холодая, зыбкая, чёрная. И что-то действительно тащило её — правда, не вниз, ко дну, а наверх. Всё ещё не до конца уверовав в то, что она действует не в объятиях Морфея, Кора изо всех сил, руками и ногами стала отталкиваться от воды, стремясь всплыть.

Пара гребков и они — на берегу.

— Вы?! — отплёвываясь от гнилой воды пополам с илом, прохрипела она. — Что вы здесь делаете?

— Спасаю вам жизнь, судя по всему! — прорычал Дориан, рывком вытаскивая Кору на мелководье, туда, где вода доставала им по пояс.