Морская ведьма

Екатерина Оленева, 2019

Зря вы верите в добрых волшебниц! Добро кончается там, где мужчины предают любовь, а женщины начинают мечтать о мести. Морская ведьма, дочь человеческой женщины и короля нагов, мечтает отомстить любовнику, предавшему её, отнявшему самое дорогое. Она находит могущественных союзников и, кажется, цель близка! Но принесёт ли отмщение счастье? Марихат знает одно – будущее всегда важнее прошлого. И она не собирается сдаваться.

Глава 2

Фабиан ко многому приготовился: к бою, к переговорам, к самопожертвованию или вероломству врагов, но вот то, что Морская ведьма оказалась такой молодой, стало для него полной неожиданностью.

Может быть, она не одна? Может быть, у них тут целая династия под одним именем веками существует? Вот и получается, что выглядит она ему ровесницей, ну, может чуть старше или младше, хоть слышал он о Морской ведьме ещё будучи ребёнком.

И она красивая. Причём, той особенной красотой, что от нарядов не зависит, будто изнутри вся светится.

А может, это морок? Видит он перед собой красотку, а стоит сорвать иллюзию, как вуаль, и окажется, что перед ним уродливая старуха с горбом и носом до подбородка?

— Так и будешь таращиться? Или, наконец, откроешь рот, чтобы сказать, зачем пришёл?

Говорила ведьма насмешливо, смешком всё и глаза большие, как озёра глубокие, щурила. А у Фабиана от её голоса и взгляда мурашки по спине бегали.

Странное это чувство — бояться красивую девку. Хуже дела нет перед девчонкой слабость показывать. От насмешек её, затаённых, невысказанных, обида берёт да раздражение, но давать волю им нельзя.

— Я ищу Морскую ведьму. Не ты ли, часом, её будешь? — не слишком приветливо начал он.

Девчонка в ответ фыркнула, как кошка, вдохнувшая воду:

— А если не я, то что?

— Тогда направь меня к ней.

— Даже не знаю…как направляют к Морской Ведьме? Иди вон по каменной тропинке до самого дна морского — там и встретит тебя твоя ундина. Ну, или не твоя — любая другая.

Она над ним откровенно издевалась. Эх, случись их встреча при других обстоятельствах, может, он и сумел бы поставить девчонку на место, но сейчас слишком многое было поставлено на карту. Не время для личных споров.

Он продолжил вежливо, хотя на подобострастный тон его всё же не хватило:

— Морская ведьма — это ведь ты?

— Как догадался? Умный, что ли? Видимо, в людских землях что-то особенное происходит, раз Белые рыцари, помимо желания совершить подвиг, ещё и думать пытаются.

— Я пришёл просить помощи.

— Какая честь для меня! — прошелестела Дева на Камне.

Потом шевельнулась, меняя позу и милостиво разрешила:

— Ну, проси, раз пришёл.

И под её змеиным, острым, как бритва взглядом, Фабиан почувствовал себя мальчишкой, вышедшем отвечать к доске неприготовленный урок. Руки противно потели, язык норовил прилипнуть к гортани. Тысяча и одно проклятье! Да лучше сражаться с дюжиной противников! Лучше на зверя лесного охотиться с одной рогатиной! Лучше нечисть в полнолунье выслеживать, чем с бабой переговоры вести!

— Что-то ты не больно-то красноречив? — высокомерно выгнула ведьма бровь. — Там, откуда тебя принесло, никого говорливее не оказалось?

— Прекрасная Дама из Синих Вод…

В своё время у Фабиана прекрасно получалось крапать стишки — девушки на балах любили льстивые речи, куртуазные манеры, изящные танцы и сладкие комплименты, а Фабиан любил девушек. Ему приятно было их внимание, так что кое-что о лести он всё-таки знал и попытался применить на практике.

— Вы, наверное, знаете, как далеко распространилась слава о ваших колдовских искусствах?

— Догадываюсь.

По выражению лица ведьмы что-то было непохоже, что она впечатлилась.

— Слава моя разлетелась далеко, как гром после шарахнувшей с неба молнии, — в очередной раз усмехнулась она, потом добавила, посерьёзнев. — Скажи-ка, мальчик, как тебя зовут?

— Фабиан.

— Ну так вот, Фабиан — давай короче? А то мы в таком темпе до сути дела доберёмся ко Всемирному Потопу.

Фабиан до боли сжал челюсть, стараясь держать себя в руках. Пытаясь остаться милым, каким он всегда привык быть с дамами — с теми, что не ведьмы.

— Вы знаете о той несправедливости, что раздирает королевство в наше жестокое время?

— Людские королевства всё время раздирает несправедливость. Мне-то до этого что за дело?

— Несправедливость хуже преступления! — сорвался он. — Грязные смерды посмели поднять руку на святого помазанника Божьего! Они убили короля!

Ведьма сощурилась, окатив Фабиана холодным взглядом:

— Вы пришли сюда комедию ломать? Тогда не доигрываете. Пафоса маловато. Для пущего эффекта следует возвести прекрасные очи горе и экзальтированно заломить руки. По крайней мере, в дешёвых балаганах, что вы называете театром, все так делают.

— Это не комедия! Это — жизнь!

Речи собеседницы вывели Фабиана из себя. Он не понимал, как можно говорить о таких вещах в таком тоне?

— Кровь невинных пролилась на камни — высшая кровь.

— Да уж, — скривилась ведьма, словно откусила червивое яблоко. — Вижу, что с выводами про наличие мозгов у рыцарей я, пожалуй, поторопилась. Оно и правда — зачем вам мозги? Только действовать мешают. Главное для таких как ты — что? Исполнять приказы. И бесконечно повторять цитаты из святых книг. Вдумываться в смысл лишнее.

Женщина выпрямилась, строго на него взглянув:

— Глупый мальчишка! Ты пришёл сюда просить меня вникнуть в людские разборки? Меня должна тронуть, — как ты там выразился? «Невинная кровь помазанника божьего»? Да этот «помазанник» получил по заслугам. Если сажаешь свою задницу на трон с единственной целью — покрасоваться перед подданными да с шиком пройтись на балу, выбрасывая коленца, — не стоит слишком удивляться, когда твою дурную голову тебе оторвут.

— Как вы смеете?.. — задохнулся Фабиан.

— Тут храбрости особой и не нужно. Уж не тебя ли мне бояться?

— Я не угрожаю женщинам, — горделиво продекламировал Фабиан. — Не в моих правилах их пугать. Но я не могу позволить вам говорить в таком тоне о святых для меня вещах.

— Я потеряла нить разговора — о каких святынях идёт речь? Об отрубленной голове Их Королевского Величества, которой его же собственные подданные играли, словно мячом?

— Послушайте! — горячо взмолился молодой человек. — Вы должны мне помочь! Страна в опасности…

— С какой пьяной радости, дурачок, я что-то тебе задолжала? Ты меня, конечно, веселишь полудетским лепетом, но мне не настолько смешно, чтобы по собственной воле лезть в клоаку, какой испокон веков является ваш человеческий род, — с презрением проговорила она.

— Да, конечно, простите, я… я не так выразился… — испугавшись, что она сейчас исчезнет или выставит его вон, скороговоркой заговорил Фабиан. — Это всё из-за того, что я волнуюсь. Мне в такие минуты всегда трудно подбирать слова. Вы моя последняя надежда спасти мою принцессу. Поймите, если вы откажетесь нам помочь, её убьют!

Тонкие брови ведьмы поднялись вверх, словно крылья бабочек:

— Спасти «вашу принцессу»? Любопытно! С чего это она «ваша»? У вас есть на неё поводок? Или вы купили на неё право пользования? Ах, да! Конечно! Вы, наверное, снова не так выразились? Белый Рыцарь, — с издёвкой протянула она.

— Послушайте, можете насмехаться, издеваться, скормить меня вашим крабам, если хотите, только — помогите! Прошу вас! Мы готовы заплатить за спасение Расии любую цену, какую только назовёте. Хотите золото — будет вам золото. Хотите земли и титул в потомственное пользование — получите землю и титул, как только Её Величество займёт трон. Получите всё, что пожелаете. Хотите крови… — Фабиан запнулся, кусая губы. — Ведь для тёмных ритуалов часто используется кровь? Вы и её получите.

— Вот как?

В голосе ведьмы на этот раз не прозвучало эмоций

— Каким же образом вы обеспечите мне приток крови? Рабов на убой пригоните?

— Зачем вы так? — покачал головой Фабиан. — Найдутся добровольцы, согласные для святого дела отдать свою кровь. Свою жизнь, если понадобится!

— Вы такой доброволец, насколько я понимаю?

— Если пожелаете — да. Только в обмен дайте слово, что поможете Расии.

— Положим, дам я вам слово? Возьму вашу жалкую жизнь, вашу красную кровь и… — ведьма окинула его очередным саркастичным взглядом. — И мускулистую плоть. Кстати, вовсе не факт, что я вырву вам сердце и печень на жертвенном алтаре во славу древних богов на старинном капище. Я могу вас банально… съесть.

— Как?.. — удивлённо распахнул глаза Фабиан.

— Зубами. Ещё, правда, не решила, предварительно обжарю со специями в кипящем масле или прямо так, живьём слопаю? Вам самому как больше нравится? Не отвечайте! Этого не требуется. Пищи слово не давали. Но к чему я веду? После того, как я дам вам требуемое слово, а потом сожру, ведь даже свидетелей договора не останется? И когда ко мне приведут принцессу… что помешает мне съесть и её? Следом за вами?

— Вы не посмеете!.. — сверкнул глазами Фабиан. — Это будем бесчестно! Подло!

— А если я бесчестная и подлая? Вы такой вероятности не допускаете?

— Если бы были бесчестной, вы бы так не говорили.

— Понятно. Всё ясно. Я не посмею поступить вышеописанным способом потому, что это подло, низко и не питательно? Принцесса-то, поди, совсем тощая? И такая же безмозглая, как и её папаша и паладин?

— Должен быть способ, который заставит вас держать слово! Магическая присяга или клятва?

— Способ-то может быть есть. Да вот ты-то об нём не знаешь?

— Мы оба понимаем, что вы не станете никого есть. Зачем вы говорите со мной, точно с ребёнком?

— Потому что со взрослыми я очень жёстко разговариваю, мальчик. По-взрослому. Кстати, о том, что ведьмы не страдают каннибализмом — ты ошибаешься, как и во многом другом. Но речь сейчас не об этом. Мне вот очень интересно, каким образом, по-твоему, я могу спасти «твою» принцессу?

— Вы можете спрятать её здесь, защитить от войск маршала Молний.

Лицо ведьмы изменилось.

Фабиан впервые понял, какими жуткими могут быть тонкие, классически-правильные женские черты.

— Маршала Молний? — прошипела она, опуская голову так, чтобы упавшие волосы скрыли её лицо. — Ты сейчас говоришь о Ворикайне Тейэртосе?

— Его войска двигаются к нам с юга, опустошая земли, обескровливая провинции, угрожая жизни последней из рода священного рода Ромэсингов. Именно поэтому я пришёл сюда, к вам за помощью.

— Да плевать мне на Ромэсингов! «Священный род»! Да с чего бы?! Их родоначальником был обыкновенный барыга, сбивший состояние на спекуляциях с зерном. Пройдоха, сумевший заключить выгодные союзы с бойцами и магами. Каждый из Священных Кланов обманулся мыслью, что таким вертопрахом легко будет управлять, вот и позволили ему занять трон. Но у первого Ромэсинга хотя бы азарт и кураж был? Последние же представили рода не тянули на звание выше кукол, разодетых в кружево. «Священный род»! Просто смешно.

— Хорошо! — тяжело дыша, кивнул Фабиан. — Пусть Ромэсинги — всего лишь прах, пусть людские игры — это глупость, и договоры ничего не стоят. Но ведь из простого милосердия вы же можете спрятать Расию от герцога Тейэртоса?

— Из «простого милосердия»? — захохотала ведьма. — Да где взять милосердия той, в чьём сердце плещутся волны, в чьей душе воет северный ветер? Нет у меня милосердия, мальчик. Ни для тебя, ни для твоей маленькой слащавой дурочки. Поищи-ка другие аргументы для убеждения.

— Ты женщина! Не может быть, чтобы ты просто стояла и смотрела на то, как будут убивать ни в чём неповинное существо!

— Каждый день, каждый час, каждую минуту чей-то безжалостный меч отнимает чью-то невинную жизнь. Что с того?

— Но ты можешь просто — помочь?!

— Могу. Тому, кто мне симпатичен. Но в данном, конкретном, случае таких нет.

***

Фабиан опустился на колени, в отчаянии простирая к ведьме, равнодушной, как камень, на котором она сидела, руки в неистовой мольбе.

— Прошу тебя! Если ты откажешься, Расию уничтожат! Я сделаю всё, что ты потребуешь, всё, что захочешь, только помоги спасти любимую. Жизнь за жизнь — равноценный обмен? Возьми мою жизнь, чтобы спасти её!

Легко оттолкнувшись рукой от камня, ведьма плавно опустилась на землю. Так плавно, будто не спрыгнула, а прилетела.

Она с любопытством испытателя смотрела на молодого человека, вставшего перед ней на колени:

— О! Вот это уже весомый аргумент! Мы, наконец-то, перешли от общего к частному, от абстракции к конкретике, от теории к практике. Высокая идея о спасении мира обернулась мольбой спасти жизнь любимой? Вот это интересный поворот! Ты правда любишь эту девушку, смертный?

— Да! Люблю! Тысячу раз — да! Я знаю, что моя любовь невозможна, даже преступна, что мы никогда не будем вместе. Моя любимая рождена для высокой доли, в то время как я… — он судорожно вздохнул, сжимая кулаки, — я обыкновенный солдат, охраняющий границы. Но я никогда и не смел надеяться, что…

— Ложь.

— Что?.. — поднял дикий взгляд на ведьму Фабиан.

— «Я никогда не смел надеяться», — с издёвкой передразнила она его. — Ложь всё это. Конечно, ты надеялся. Ещё как. Разве в твоей жизни не встречались девушки симпатичнее, полнокровнее, достойнее этого обломка выродившегося рода? Этой белобрысой самовлюблённой куклы? Но эти девушки были всего лишь «эти девушки». А Разие — «твоя принцесса»! Обладать кем-то столь высоким — какой раздражающий бальзам для мужского самолюбия, правда? Чем обычная смазливая баба отличается от бабы в короне? Именно ей — короной! И ты будешь лгать мне о любви? Хотя, постой?.. — снова засмеялась она, и смех был колючий, как ветер, несущий крупицы снега по ледяному насту. — Ты не мне лжёшь — ты лжёшь самому себе. Любишь ты свою Разию. Как же!

— Люблю! Чтобы ты не говорила — люблю! Всем сердцем! Всей душой! Как только может любить мужчина женщину…

— Ага. Добавь ещё, как козёл капусту. Чем капуста питательней и полезней, чем вилок больше — тем мужская любовь сильнее.

— Да что ты знаешь о людской любви?!

— Увы, но о мужской любви я знаю достаточно, чтобы ценить её меньше, чем ничего. Именно этим, — ничем, — ваша любовь и является. Большим, ярким, переливающимся на солнце мыльным пузырём. Плюх! — резко хлопнула она в ладоши перед его лицом. — Всё!

Ведьма, кружась, как акула вокруг жертвы, отошла за спину Фабиана, чтобы положить руки ему на плечи. Их нечеловеческий холод он почувствовал даже через одежду.

— Было — как не было. Любовь как громкая трещотка пустопорожних фраз. Любовь — это замки из туманов, это кружево из паутины лживых слов.

— Мне жаль тебя, если ты так думаешь! Возможно, тебе не повезло в любви, но, ведьма! — прости, что обращаюсь к тебе так, я ведь не знаю твоего имени, — не все мужчины одинаковы. Иным можно верить.

— Хочешь, чтобы я поверила? Тебе? Поверила в твою любовь к твоей принцессе, мальчик?

— Испытай меня, если хочешь!

— Ладно, — охотно подхватила она. — Пройдёшь испытания, я спасу для тебя твою принцессу. А нет — вернёшься в болото, из которого я тебя вытащила.

— Я уже сказал, ради Расии я готов умереть.

— Я слышал. Но чтобы сдохнуть, большого ума не надо — ум нужен, чтобы выжить. И мне не нужна твоя жизнь, мальчик. Ты при любом раскладе останешься жив. Если выиграешь ты — получишь жизнь своей принцессы, если выиграю я — её участь решит лорд Молний. Ну что? Измерим силу твоей любви, человечек? По рукам?

Фабиан не колебался ни минуту:

— По рукам!

Улыбка ведьмы ему не нравилась, но усомниться в собственном выборе всё равно не заставила. Не пристало воину и дворянину пасовать перед слабым полом. Да и любопытство подталкивало узнать, что сможет она ему сделать?

Ведьма усмехнулась, не разжимая губ:

— Вижу, мальчик, ты никогда близко не сталкивался раньше не только с ведьмами, но и просто с женщинами? Ты знаешь, какого это — быть с женщиной?

Подобное предположение его оскорбило:

— Всерьёз думаешь, что у меня не было женщин?!

— Я об этом никак не думаю, ни в шутку, ни всерьёз.

— Хватит попусту пускать слова на ветер. Ты обещала испытание.

— А ты обещал выполнить всё, что пожелаю.

— Ваше Темнейшество уже придумали желание? — с издёвкой спросил он.

–О! Что слышится мне в голосе твоём, светлый рыцарь? Уж не потуги ли на иронию или сарказм?

— Так придумала или нет? — раздражённо тряхнул головой Фабиан.

— Придумала, конечно. И не надейся, что я стану вести с тобой честную игру. Я намерена осквернить твою любовь самым грязным и недостойным образом.

— Каким же?

— Цена моего участия в спасении твоей принцессы — жаркая ночь с тобой, мой Белый Рыцарь, — насмешливо проговорила ведьма.

Фабиан почувствовал, как кровь приливает к щекам, а затем также резко уходит.

Она над ним насмехается?! Издевается? Неужели всерьёз желает?..

— Вы?.. Хотите, чтобы я… был с вами?..

— Ну, если ты предпочитаешь называть некоторые вещи столь деликатным образом как «быть», — да. Желаю.

— Но — почему? Я же вам не нравлюсь?

— Верно, не нравишься. Ни капельки. Что женщине, имеющей вкус к жизни, может понравиться в таком плюшевом щеночке, как ты? Разве что у кого-то материнский инстинкт сильно развит?

Нет! Она нарочно провоцирует его, стараясь вывести из себя. И, признаться, у неё это отлично получается. Фабиан чувствовал не просто раздражение — настоящую злость. Но нельзя позволять себе терять самоконтроль. Она же только этого и добивается.

— Разве вам не будет неприятно находиться в объятиях человека, который любит другую женщину?

— Мне приходилось терпеть кое-что похуже. Ну, так как? Выполняешь условия сделки? Или убираешься прочь?

Фабиан сжал челюсть. Черта с два он позволит этой кукле вертеть собой! Она думает, что может безнаказанно ходить с ним по тонкой грани? Думает, что он безобидный мальчишка? Может и так. Но этот мальчишка не позволит ей безнаказанно развлекаться за свой счёт!

— Хорошо, — зло процедил он сквозь сжатые зубы. — Будь, по-твоему.

Она думает, что он пушистый белый котёнок? Ошибается! Фабиан умел быть и дерзким.

Он не признался бы и под пыткой в том, что его безмерно раздражала и одновременно с тем восхищала, пусть и против воли, уверенная сила, исходящая от Морской Ведьмы. К стыду, к своему, ему не удавалось оставаться перед этой женщиной совершенно бесстрастным. Эти гибкие, словно змеиные движения завораживали и вызывали в тяжёлый, чёрный вихрь в его сердце. При одном взгляде на Ведьму всё внутри Фабианаа леденело, как при виде смертельной опасности, только тело пылало как в огне.

Как это возможно, глядеть в серые, светлые, как лёд, глаза и видеть — тьму?

Ведьма мягко кружила вокруг, словно акула, готовая напасть. В воде нападение акулы — верная смерть, это знает даже такая сухопутная крыса, как он.

Фабиан молчал, кусая губы, пока кончики ледяных пальцев ведьмы скользили по его шее, замерев у кадыка. Она словно отрезала ему путь к отступлению, и он чувствовал себя униженным, но не смел проявить неудовольствия, боясь её рассердить — ведь от ведьмы зависело самое главное, самое дорогое в его жизни.

В серых глазах, обращённых к нему, тепла не больше, чем в ледяной метели. Невозможно ни почувствовать эмоции, ни разглядеть душу.

Да и есть ли у ведьм душа?

Фабиан мало что знал о Синей Даме, ещё меньше понимал он в ведьмах, но даже того, что знал и понимал было достаточно, чтобы осознавать — он не нужен ей. Совсем. Даже в качестве любовника на час. Он просто игрушка. Она играет с ним как кошка с мышкой, лишь до поры не выпуская из лап смертоносных когтей.

Её ладонь скользила по его щеке и казалось, что к коже приложили кусок прохладного шёлка. Прикосновение могло сойти за ласку.

Фабиан ощущал горьковатый запах, исходящий от белокурых волос.

У Расии волосы тоже были светлыми, но у ведьмы они гуще и блестят ярче. В них словно звёздочки вспыхивают.

Как такое возможно?

Против воли взгляд Фабиана опустился ниже.

Талия у ведьмы тонкая, ладонями обхватить можно. Пышная грудь полуоткрыта.

Стоило лишь взглянуть в соблазнительную ложбинку женского корсажа, как он ощутил острое желание. Член отвердел от внезапно нахлынувшей похоти, в паху тяжело ныло от болезненной сладости. Фабиан изо всех сил старался сохранять спокойствие и бесстрастность, но с каждым мгновением ему всё труднее было держать себя в руках.

Ведьма вдруг прижалась к нему всем телом так, что он прочувствовал, ощутил все изгибы её хрупкого, гибкого, податливого под руками тела и, сдаваясь, уже не помня себя от накатившей любовной горячки, наклонился вперёд, сминая, словно первоцвет, целуя сладкие, влекущие губы.

Всё было как во сне.

Только что они вроде как стояли на утёсе над морем, и вот уже лежат на широкой кровати под голубым балдахином, на светлом, гладком, как внутренняя сторона раковины, шёлке. Волосы ведьмы дождём рассыпались по плечам и подушкам. Глаза горели мрачным огнём. Так сразу и не поймёшь, что же в них полыхает ярким пламенем? Страсть? Насмешка? Желание унизить? Или — убить?

Её совершенная, словно точёная, крепкая и упругая, пусть и небольшая, грудь полностью открылась взгляду, когда ведьма откинулась назад, опираясь на руки.

Фабиан до хруста сжал зубы, чувствуя отвращения к самому себе, презирая себя за то, что чувствовал, но он был в силах противиться накатившему наваждению. Рука словно против воли потянулась к штанам, распустила завязки, сжала твёрдый, как камень, член.

Он был так сильно возбуждён, что тело требовало немедленной разрядки.

А она бесстыдно откинулась на подушки и насмешливо наблюдала, приподняв бровь. Одновременно и доступная, и бесстрастная, как древний идол.

Ненавидя её за свою слабость, Фабиан позволил себе наброситься на неё диким зверем. Терзал её губы жадным поцелуем, сжимал руками маленькие груди, может быть, даже и до боли. Чувствуя, как всё быстрее бежит кровь по венам. Как всё сильнее полыхает в его теле жар.

Это был яд, попавший в кровь. Теперь даже если бы ведьма приказала ему остановиться, он бы сопротивлялся — он бы пошёл до конца.

Соитие было бурным, похожим на дикий опасный танец. Фабиан плавился на опасном, совершенно незнакомом ему огне, к которому оказался совершенно неподготовленным.

Ведьма! Колдовское отродье! Наверняка это всё чары!

Такого урагана, в который его затянуло, он в жизни не знал. Ни разу его сердце не билось в унисон всему тому безумию, что творилось вокруг.

Заклинание: «Всё ради Расии», — забылось напрочь.

Он его не вспомнил. Оно больше не действовало. Фабиан потерял себя в дьявольском поцелуе и бесовском сплетении тел.

— Ведьма! — хрипло выдыхал он, бурно кончая.

Фабиан и понятия не имел о том, что оргазмы могут быть такими яркими.

Он ещё не успевает прийти в себя, как ведьма, змеёй выскользнув с кровати, набросила на плечи бархатное платье, пряча жемчуг своего тела в раковину одежд. А от её ледяного взгляда обнажённому Фабиану сделалось холодно.

— Что ж? Ты не удивил меня, смертный, — протянула она с жёстким презрением. — Такой же жалкий, как многие тебе подобные.

Фабиан, увы, не мог возразить. Он действительно сейчас и жалок, и омерзителен.

Проклятая ведьма! Она пустила яд в его душу! А самые токсичные яды невозможно нейтрализовать простыми средствами.

— Ты проиграл, мальчик, — коротко констатировала она.

— Я сделал то, что ты требовала.

— Я требовала доказать твою любовь к твоей принцессе. По-твоему, тем, как ты трахнул меня, ты проявил к ней безмерную любовь и уважение?

— Ты сама потребовала от меня этого! — заорал он, срываясь.

Ведьма села в кресло, забрасывая ногу на ногу. И он с трудом оторвался взгляд от её нежного колена, мелькающего в разрезе, заставляя себя сосредоточиться на разговоре.

— Будешь лгать, что только мысли о Расии заставляли тебя действовать? — ухмыльнулась он. — Мы поиграем в игру, «я не знаю, что ты прикрываешься именем Расии и большой любовью к ней, чтобы оправдать то, что всегда готов отыметь подвернувшуюся под руку пригожую бабёнка»?

— Ты околдовала меня…

— Да что ты?

— Ты — шлюха! Сколько мужчин было на моём месте? То, что было между нами ничего не значит!

— На твоём месте было столько мужчин, сколько я позволила. Я не шлюха. Я тебя не околдовывала. А то, что случилось между нами многое значит. Например, то, что ты не стоишь моих услуг. И то, что принцессе не стоит на тебя полагаться. Ты — слабак, Фабиан де Корсэ. Так, кажется, тебя зовут? — нахмурилась она и тонкая морщинка пролегла на мгновение между бровей. — Впрочем, твоё имя мне не важно. Наше знакомство всё равно завершено.

— Ты не посмеешь просто так взять и выбросить меня, как щенка, за дверь!

— За дверь? Что ты? Конечно, нет. Там у меня растут дорогие сорта бархатных роз. Я не рискну их оставить в твоём ненадёжном обществе. Я верну тебя откуда взяла — на болото.

— Ты воспользовалась мной!

— Утешь себя тем, что ты мной — тоже.

— Ты не посмеешь!..

— Ты это уже говорил, — зевнула она.

А потом щёлкнула пальцами. И молодой человек исчез.

***

Ведьма со вздохом взглянула вниз — на полу, на дорогом ковре осталась лежать одежда юноши.

Мгновение она поколебалась, потом щёлкнула пальцами ещё раз.

— Он хоть и щенок, но не пускать же его с голой задницей в холодную трясину? Да, знаю, я слишком добра к нему, но мальчик заслужил свои кальсоны и меч — любовник он неплохой. Не то, чтобы стоил двух оглядок, но среди людей встречались и похуже.

Тишина в доме разразилась тревожным шипением.

— Что там ещё? — нахмурилась ведьма, резко оборачиваясь.

Зеркало со стены мигнуло и через мгновение отразило нового посетителя.

Синяя Дама перестала улыбаться.

— Лорд Молний пожаловал раньше, чем я ожидала.