Завещание ангела

Екатерина Николаевна Широкова, 2022

Оказаться наедине с собственными демонами посреди Москвы, без дома и без единственного по-настоящему близкого человека – приёмного отца, это испытание не из лёгких, тем более, что демоны не фигуральные, а вполне себе реальные.Марфа не готова довериться новым друзьям, даже себе не доверяет… Но никто и не спрашивает, готова ли она начать новую игру за самые ценные вещи на свете.Продолжение истории "Демоны Марфы"

Было странно сидеть в кафе под прицелом городских камер и спокойно пить кофе, не думая ни о чём. На самом деле стаи, нет, не стаи, а целые океаны неприятных мыслей роились где-то глубоко внутри, но Марфа старалась давить их и просто тупо таращилась на прохожих, по московской привычке куда-то опаздывающих. Она одобрительно улыбнулась нервной официантке с коротко остриженными волосами, принёсшей заказ, а та лишь невежливо и зло поджала губы и убежала на кухню. Плевать. Плевать на работу, которой больше нет, плевать на отсутствие дома и того жалкого подобия семьи, которые у неё раньше были, плевать на всё вокруг… Просто сидеть. Дышать. Пить кофе. Ничего не планировать.

Федя сочувственно прищурился и положил свою ладонь поверх её, а она отдёрнула руку и схватилась за маленькую кружку обеими руками, как за спасательный круг.

— Меня всё устраивает, — он улыбнулся одними губами. — Я не хочу возвращать воспоминания.

— Ты это уже говорил, Федь. Мне всё равно. Честно. Делай, что считаешь нужным. Зачем вообще вы оба за мной таскаетесь? Я отлично выживу в одиночку и мне не нужна нянька. Тем более — две няньки.

— Я и сам не в восторге от Вериного общества. Хочешь, прогоню её? — безнадёжно произнёс Федя, убрав руку.

— Не смешно.

— А я и не шутил.

— Угу. Она найдёт тебя где угодно. И, сам знаешь, она от тебя не отстанет, девушка-то настойчивая. И она по-своему очень права — ты её муж, пускай ты этого и не помнишь. Наверняка в прошлых жизнях и в прошлых телах у вас были толпы детишек! Так чего же упорствовать? Возьми, да и вспомни. Вдруг ты упускаешь своё счастье?

Федя дёрнулся, как от пощёчины, и спрятал руки под столик.

— Не надо мне приказывать, я этого не выношу! Каждый раз передёргивает.

— Так в чём проблема? Свали уже куда подальше. Хоть к Вере, хоть ещё куда. Ты не обязан меня нянчить.

— Фила больше нет, денег у тебя тоже нет. Даже барахла нет. Где и на что ты будешь жить?

— Серьёзно? Тебя это волнует? Деньги? Недвижимость? Люди как-то сами справляются, вот и я справлюсь. Забыл, что помереть от голода или холода мне не грозит? Я же типа бессмертная, если Фил не наврал под конец! Могу спать на скамейке в парке, если менты не прицепятся. А если прицепятся, просто уйду в другое место. Плевать, — последнее слово она произнесла уже машинально, потому что оно рефреном крутилось у неё в голове.

— У меня для тебя новость, кстати. Тебе понравится. Мария Захаровна унаследовала особняк Фила, — Федя пытливо изучал её раздражённое лицо, пытаясь разобрать реакцию.

Марфа яростно схватилась за десертную вилку и принялась за яблочный пирог с корицей.

— Круто! Кто-то из демонов помог ей подправить завещание? — безразлично уточнила Марфа с набитым ртом. — Потому что я точно знаю, что всё было оформлено на меня. Я типа единственная наследница. Не видела весь список заводов и пароходов, конечно, но там должно быть прилично. М-да, какая жалость. Меня явно надули на приличную сумму, не считая спрятанных в подвалах привидений.

— Хочешь это исправить?

— Зачем? Мне же так не хватало симпатичного особнячка в центре Москвы, куда регулярно слетаются толпы исполнителей и заказчиков! Налаженный бизнес, так сказать. Спасибо, но я пас.

— Позволишь ей рулить?

— Почему бы и нет?

— Ты так злишься из-за Фила, да? Я же не виноват…

— Злюсь ли я из-за убийства человека, который воспитал меня, как родную внучку? Который готовил меня себе в преемницы и использовал, как запасную почку? Который обманывал меня насчёт родной матери и который всё-таки не убивал мою единственную недоподругу? Пожалуй, нет. Пожалуй, мне плевать.

— И ты не будешь ей мстить?

— Нет.

— Уверена?

— Нет.

— И что мне с тобой делать?!

— По-моему, я уже отвечала на этот вопрос.

Вера впорхнула на веранду кафе и чмокнула Федю в макушку, плюхаясь за столик.

— Что? Опять ругаетесь? Кончайте уже! Слышали про завещание?

— Ага, — Марфа прикрыла веки, чтобы не видеть сияющую Верину физиономию, — ты опоздала. Мы уже обсуждаем радостную новость.

— Исправим оплошность? Всё должно было достаться тебе, я знаю.

— И ты туда же? Я не хочу его жизнь, не хочу его дома и его барахло. И его друзей и врагов тоже.

— Тогда можем устроить тебе маленькую и уютненькую квартирку на отшибе, — Вера махнула, призывая запыхавшуюся официантку, — где-нибудь в Жулебино.

— Не говори за меня, — поправил Федя.

— Ой, извини. Ты бы подарил ей квартиру побольше? В приличном месте? Да не вопрос! Чего ссориться-то? — Вера подняла пластиковый лист меню и показала, чего хочет.

— Мне ничего не надо, — Марфа поставила чашку и рассеянно провела пальцем по блюдцу. — Слышно что-то про официальное расследование? Кого объявили виноватым в убийстве?

Вера и Федя неловко переглянулись, почему-то не решаясь сказать ей правду, и девушка горько усмехнулась.

— Чего молчите? Давайте, не стесняйтесь. Обрадуйте.

— Там только один человек попал на камеру… — Вера потупилась, — и больше подозреваемых нет. Его уже задержали и допрашивают.

— Что? Погодите… Это Рома, да? Его подозревают в убийстве?

— Ну, других кандидатов как бы и нет, — Вера легко посыпала словами, как горохом, — зачем что-то выдумывать? Он там был. Сам приехал, на своей машине. Повязали на месте. Кучу всего интересного в автомобиле нашли, опять же, он ведь профессиональный чистильщик. Представляешь себе расклад? Да и сам Рома не станет трепаться попусту. Не та школа. Он же не дурак, соображает, что за правду его ещё быстрее приговорят. Свои же. А Мария Захаровна ловко отмазалась, да и какой спрос с пенсионерки, а вот юноша подходит по всем статьям. И мне тоже его жаль, кстати. Он симпатичный, только немного дикарь.

— А то, что она теперь завладела всем имуществом Фила?! По логике…

— Ты иногда такой ребёнок! — Вера с досадой отодвинула солонку. — Рома устроит всех. И это было очевидно сразу. Даже ему.

— И что? Мы ничего не сделаем с этим?

— Ого! У тебя появились конкретные указания? Прогресс, ещё вчера ты ничего не хотела. Так мы тебя слушаем! Приказывай.

— Я не хочу приказывать. Но мы можем…

— Раз приказаний нет, ты не против, если мы спокойно позавтракаем? — Вера лениво поковырялась вилкой в поданном ей салате и закатила глаза. — Ну всё, сдаюсь, я плохая, ты хорошая. Что предлагаешь? Только без соплей, конкретно.

— Стереть записи камер? Вы же можете.

— Поздно. Его поймали на месте преступления, прямо рядом со стариком. Это уже неважно.

— Но почему он не сбежал?

— Как ты помнишь, ехать с нами он отказался. Хотя я лично его и не приглашала бы. Не успел, значит.

— Но… Вы же всё равно можете решить вопрос! Для вас это ерунда. Федя!

Федя задумчиво потёр переносицу и мягко спросил у Марфы:

— Всё мы можем. Даже можем обвинить… кого-нибудь. В данном случае я солидарен с Верой, озвучь, пожалуйста, свои пожелания.

Марфа подобралась и заговорила уже не так уверенно:

— Они же могут снять с него обвинения… Так, чтобы железно. Чтобы никогда не возвращаться к этой версии… Что думаешь?

— Хорошо. Марфа, не переживай. Я это устрою.

— Мы это устроим, — Вера подмигнула им обоим и отодвинула тарелку, — хватит слёзы лить. А здесь совершенно не умеют готовить! Давайте я вам приготовлю что-нибудь нормальное? Накупим продукты, найдём квартиру с хорошей кухней… Оттянемся! Давайте, а? Сто лет не была такой свободной и счастливой!

Марфа вопросительно покосилась на Федю, но тот лишь ждал, что скажет она.

— Ладно, — Марфа вздохнула, — надо же где-то есть и спать. Выбирай!

Вера дурашливо захлопала в ладоши и закрутила указательным пальцем, победно целя в уютные домики в переулке по соседству с кафе. Одно из зданий вызвало её интерес — чуть расширив глаза, рыжая провозгласила:

— Бинго! Шикарная студия, хозяев нет, но всё чисто и полный фарш. Чур, продукты тоже на мне. Ну же, пошли? — она вскочила, словно только что запланировала необыкновенно воодушевляющее приключение.

Марфа немного робела перед этой новой Верой — без старого хозяина рыжая девчонка вела себя столь непосредственно, впадая в щенячий восторг от каждого пустяка, что Марфа элементарно стыдилась понукать ею. А Веру было уже не остановить, она, как ураган, втащила их в какой-то баснословно дорогой и крохотный магазин, втиснутый между ювелирным и банком, и накупила там полную телегу еды, а потом заставила всех подниматься с пакетами на третий этаж без лифта.

— И это элитное жильё? — притворно возмутилась Марфа.

— Ничего не понимаешь в элитке! Это высший класс! Посмотрим, что ты скажешь внутри…

Вера мимоходом вскрыла замок и с торжеством поволокла их к окну, выходящему в тесный двор-стакан, забитый машинами.

— Ну, и что такого?

— Да не в окно смотри, а на стены!

— А что со стенами? — Марфа скептически изучала новомодную мебель, резко контрастирующую с особняком Фила.

— Деревня! Вот, послушай! — танцующей походкой Вера скользнула к непонятному шкафу и выбрала одну из пухлой стопки виниловых пластинок. Зарядив проигрыватель, она добавила громкость и, как довольная и мурлычущая кошка, устроилась на подоконнике.

Да, звук был потрясающий. Волшебный.

Марфа замерла, растворяясь в ней, и с восхищением подняла глаза на Федю, а тот робко улыбнулся в ответ. Вера же снова вскочила и принялась раскладывать на стойке продукты, между прочим бросив:

— Ты не помнишь, но под эту песню мы с тобой танцевали целый век назад. Конечно, пластинка не настолько старая, но квартира та же. Мы жили здесь с тобой. Вдвоём.

Радужное настроение, только что заполнявшее комнату, мгновенно испарилось. Марфа с вытянувшимся лицом потопала мыть руки, а Федя, рванувший было сгладить некрасивую Верину выходку, наткнулся на хлопнувшую перед носом дверь. Постучав для приличия пару раз, Федя услышал оглушительный шум воды из всех кранов и несолоно хлебавши вернулся к виновнице происшествия. Вера с невинным видом обняла колени и промурлыкала:

— А что я такого сказала? Я же не виновата, что это так и есть. Мы здесь жили и были женаты. Нам было замечательно. Исторический факт, не более того.

— Обязательно ей об этом сообщать? — Федя навис над девушкой и понизил голос до угрожающего шёпота.

— А почему нет, собственно? — Вера даже не смутилась. Ни капли. — Вы же не вместе. С какой стати я должна беречь её чувства, если она их никак не выражает? Уверен, что они вообще там имеются, кроме банальной ревности? Сколько раз она тебя уже послала? А ты всё бегаешь за ней, как последний дурак. Поверь, когда ты вспомнишь прошлое, тебе не придёт в голову так унижаться. Ты будешь любим, и причём — взаимно. А это вовсе не так уж мучительно, как ты воображаешь. Попробуй! — она игриво потянулась, позволяя юбке сползти её на пару сантиметров вниз.

— Ты заколола её приёмного отца! Имей совесть. Видишь же, она жутко бесится, когда ты так напираешь.

— Ну, я-то в своём праве. Кроме того, Фила заказала твоя дражайшая мать, а сама Марфа, на минуточку, предала Фила, развязав мне руки. Прекрасно отдавая себе отчёт в том, что может случиться. Я всего лишь восстановила справедливость, разве нет? И в результате освободила тебя. Мы все так или иначе послужили инструментом или причиной завершения биографии Фила, так что тут ещё обсуждать?

— Марфа не знала, что вы с моей матерью заключили договор… — Федя запнулся на полуслове, по привычке назвав мать так, а не по имени-отчеству, как он упорно пытался себя приучить.

— И что это меняет? Она рисковала Филом вполне сознательно. Аминь.

— Как ты можешь быть настолько толстокожей?

— Что, не нравится? — Вера вдруг вся потянулась к Феде, но тот отпрянул от такого бешеного напора.

— Не хочу быть похожим на тебя, — и сразу же пожалел о сказанном, это было уже слишком. Она не заслуживала такого отношения.

— Спасибо за откровенность, — Вера поникла, а её лицо превратилось в маску.

— Ладно… Извини. Я не то хотел сказать…

— Нет, именно то. Только ты ошибаешься, когда веришь, что сейчас ты другой. Ты просто позволил женщине, которую считал матерью, вместе с Филом обвести себя вокруг пальца, и забыть подлинного себя, а Марфа… Побесится и успокоится. Не бери в голову, люди, они такие. Любят корчить из себя праведников, а дай им волю, начнут такое вытворять, самому тошно станет, — Федя хотел возразить, но она перебила его, прижав палец к губам. — Не спорь. Да, она супер-пупер хорошая, я в курсе. Но я знаю её дольше тебя. С самого детства. Ты вообразил себе невесть что, а девочка просто страдает от недостатка внимания и смертельно боится разочарований. А ты, уж извини за ответную прямоту, гарантированное разочарование для любой человеческой девушки. Ты — демон. Марфа когда-нибудь встретит нормального мужика, типа Ромы, ну или самого ангела во плоти, как там у них бывает, и забудет думать про такого, как ты. Очнись уже.

— Не знаю, права ты или нет.

— Нет, знаешь. Просто обманываешь себя. Даже теперь позволяешь Филу держать себя на коротком поводке. Освободи себя, чего ты боишься? Если после этого ты всё равно будешь бегать за какой-то там Марфой, да пожалуйста. Я уйду. Думаешь, мне самой приятно вот так унижаться перед тобой, моим мужем? А, конечно! Это же другое. Вера же у нас не человек, на Верины чувства можно наплевать и растереть! Всего лишь забытая из-за Фила законная жена, подумаешь, цаца какая! Никто, пустое место! Вот что Марфа вдруг расстроится, тон не тот, или правда глаза колет, так все должны на цыпочках ходить и прощения вымаливать. Да что с тобой? Фил реально выжег тебе мозги?

— Вера…

— Что — Вера?

— Я понимаю тебя, честно. Твою точку зрения. Я понимаю. Но это всё какая-то дичь. Мне нужно разобраться, кто я такой.

— Нет, не нужно. Ты уже кто-то. Просто позволь себе вспомнить! — Вера чуть приподнялась и с горячностью обвила его шею. — Ты не пожалеешь ни на секунду, клянусь тебе!

Щёлкнула дверь в ванную, и Марфа застыла в проёме, застав их в столь недвусмысленной позе.

Это было как мощный удар под дых. Она даже испугалась тому, настолько больно было видеть этих двоих обнявшимися, но тут же с удивительной лёгкостью засунула жгучую боль куда-то за пределы сознания, оставив на потом. Заблокировав эмоции, Марфа вдруг с холодной отстранённостью ощутила, что она не права. Вся ситуация была идиотской, надуманной, а она здесь — абсолютно лишнее звено. Убрать её — и мозаика сходится.

Марфа сделала шаг назад, каждой клеткой своего тела мечтая стать невидимкой, но и Вера и Федя боковым зрением уловили движение. Как в дурацком замедленном кадре, она наблюдала её дерзко искривившийся рот и его взметнувшиеся брови, а потом Федя неловко оттолкнул рыжую дьяволицу, а та захохотала, как безумная.

Вера давилась от смеха, а Федя немного зло встряхнул девушку, прижав к откосу:

— Да что с вами обеими такое?

— А я как раз успокоилась, — ровно проговорила Марфа и нагнулась к первому попавшемуся пакету, — и готова помочь на кухне. Вера, командуй, что куда? Ты у нас шеф-повар.

Вера наконец сумела выдавить:

— Чёрт, Марфа, ты очень не вовремя.

— Извини, — Марфа продемонстрировала ослепительную улыбку, — я не специально. В другой раз обещаю стучаться изнутри и выходить только после особого разрешения.

Вера прыснула, а Федя с недоумением вытаращился на Марфу, нарочито тщательно занявшуюся мытьём овощей и зелени, но явно не отдающую себе полный отчёт, что именно суёт под воду. Вера аккуратно забрала у Марфы огромный пучок сельдерея и удовлетворённо заявила:

— Мерси, дорогуша. Давай я лучше сама, а ты разложи остальное. Федя, займись вином. Бокалы вон там.

Федя понаблюдал, как Марфа остервенело набивает ящики стерильно чистого холодильника, а Вера виртуозно орудует с мясом, и с вопросительной миной предъявил пару бутылок из скудного ассортимента ближайшей лавки.

— Какое открывать?

Вере бегло глянула на этикетки и уверенно ткнула в одну из них:

— Ещё одна причина вернуть себе память — автоматом начнёшь разбираться в напитках, как бог. Ты даже не представляешь, насколько смешон сейчас был твой вопрос! Конечно, не белое.

— Ну прости, что за эту человеческую жизнь я не освоил все положенные аристократические навыки.

— Прощаю! — Вера в шутку ткнула его локтем и вручила штопор, спрятанный в специальном отделении под столешницей.

— А ты здесь отлично ориентируешься? — Марфа отметила, что колдующая над будущей снедью Вера безошибочно угадывает местонахождение любой утвари.

— Ну, я же вижу то, что в шкафах, для этого мне не надо их открывать, как людям.

— Но секрет ведь не только в этом? Это твоя квартира?

— Формально — нет.

— А по факту?

— Я держу её за собой с тех пор, как вернула память.

— Не буду спрашивать, как ты расправилась с прошлыми владельцами…

— С чего такая кровожадность? Это всё пещерные предрассудки о демонах. Я дала им то, чего они хотели. Всё по-честному, не беспокойся.

— Ага, — Федя наполнил бокалы, — она отправила бедную старушку в Прибалтику, к дочери.

— Очаровательная старушка когда-то получила эту квартиру за такие заслуги, что ты бы не стала её жалеть. Честно. А я обошлась с ней по-доброму.

— В каком-то смысле — да, — Федя хохотнул, а Марфа снова поняла, что шутка пролетела мимо неё.

— А как ты вернула себе память, Вера? Расскажи нам. Вдруг Феде понадобится. И, кстати, я официально считаю, что тебе тоже нужно вспомнить себя. В конце концов, упираться глупо.

— С чего вдруг такая перемена позиции? — Вера достала чугунную сковороду.

— Просто пораскинула мозгами. Если бы я вдруг открыла, что есть какая-то часть меня, и довольно значительная, которую насильно отняли, разве не логично вернуть её себе?

— Очень логично, — Вера плеснула масло и повернулась к ним спиной.

— Федя, чего ты затих? Давайте уже озвучим вслух то, что и так всем понятно, — Марфа подняла бокал, — игнорировать собственное прошлое — банальная трусость.

— Вот как? — Федя посмотрел сквозь вино на свет. — А что, если мне и правда страшно?

— Тем более. Докажи себе, что ты стал другим. Ты же не забудешь свою нынешнюю личность? Просто разживешься дико старомодными навыками…

— По-твоему, всё так легко?

— Нет. По-моему, жестоко и бессердечно заставлять жену уговаривать тебя вернуться в семью.

— Вот как ты повернула?

— Именно так. Давайте за поиски себя!

Звон бокалов получился смазанный, но пили все с чувством.

— Ну и что ты решил? — подчёркнуто безразлично спросила Вера после десерта, созданного не иначе, как с применением чёрной магии.

Вопрос повис в воздухе. Федя закупорил початую бутылку и лениво подошёл к общей с соседями стене, чтобы осмотреть хромированные полки, заполненные новенькими книгами по искусству, по крайней мере, судя по броским суперобложкам.

— Кто собирал библиотеку? Ты?

— Нет, конечно. Я поручила выбрать книги студентке, живущей по-соседству. Никогда не инспектировала результат, если честно, но смотрится именно так, как надо. Кстати, живёт она как раз за этой стеной, где ты стоишь.

— Это она там кричит? — сперва Марфе показалось, что она отдалённо слышит жалостливое мяуканье кошки, но потом звук превратился в хорошо различимые рыдания, чудом проникающие через толстенные каменные стены, и он него стало невозможно избавиться. — Что там вообще происходит? Вы же слышите?

— О да, — Вера начала ревностно собирать пустые тарелки, хотя больше не являлась прислугой — в стремлении угодить домочадцам её никогда было не удержать, — но до сих пор я верила, что тут отличная шумоизоляция. Это обидно. Неужели здание настолько испортилось за сотню лет? Ты правда слышишь крики?

— Прекрасно слышу. Так что там? Звуки просто душераздирающие.

Вера загадочно переглянулась с Федей, а Марфа мысленно укоротила очередной порыв разозлиться из-за того, что они постоянно общались между собой на каком-то ином уровне, без слов. Это лишь потому, что у них феноменальный слух, одёрнула себя Марфа. Они всегда слышат больше, чем люди, и всегда знают больше, чем люди. Неудивительно, что они вот так переглядываются. А тебе должно быть всё равно, вот так-то. Но получается не слишком убедительно.

— У девушки, скажем так, неприятности. Да какая разница? — Вера занялась мойкой, нарочно гремя посудой, но шум воды не заглушил завывания соседки. — Или ты хочешь спасти и её? Может быть, заодно и всех в этом здании? Расслабься, детка.

— Соседка скоро затихнет, — весело, даже чересчур весело резюмировал Федя, — а я предлагаю обсудить кое-что поважнее. Что мы будем делать с Марией Захаровной?

— С твоей мамой? — гнусаво пропела Вера, дразня его. — А нам обязательно что-то делать с ней? Как по мне, пускай живёт. Должен же кто-то присматривать за стадом.

— Я не об этом. Разумеется, мы не будем… вредить ей. Даже после того, что она сделала.

— Тогда в чём вопрос? — Вера обернулась через плечо и ласково улыбнулась. — Что тебя волнует, родной?

— Я всё вертел в голове… Условно, если мы надёжно обезопасим от обвинения в убийстве Рому, то следствие неминуемо качнётся к ней. А у неё тоже есть демоны. Все до единого демоны Москвы.

— Не уверен в своих силах? — Марфа пересела на диван, но крики по-прежнему донимали её, как заевшая пластинка.

— Уверен. Вместе с Верой… Мы сильнее, конечно, но это постоянный конфликт интересов. Она не отступит. В тюрьму не пойдёт. Нужен кто-то ещё. Другой подозреваемый.

— Так в чём же дело? — Марфа растерялась. Фил столько раз проделывал этот фокус, используя непричастных к преступлениям людей, что она никак не могла взять в толк, в чём заминка.

— Тебе всё равно, кто это будет? — Федя моргнул. — То есть любой подойдёт? Лишь бы не Рома?

— Не любой, — Марфа вдруг поймала себя на том, что краска заливает щёки, как у школьницы, — пускай будет кто-то, кто заслужил.

— А Рома, он что, так уж и не не подходит? — укоризненно переспросил Федя. — Не заслужил премию от благодарного человечества?

— Он мой друг!

— Я понял. Ты назовёшь мне другое имя? Любое. Выбери сама.

— Говоришь так, будто уже обвиняешь меня в чём-то жутком.

— Не обвиняю. Предлагаю назвать имя, вот и всё.

— Ты слишком давишь на девочку, — Вера выключила кран и серьёзно посмотрела на Федю, — а она всего лишь человек. Почти человек. Слишком юная. Привыкла во всём доверяться Филу.

— О, спасибо, — Марфа начала самую малость закипать, или же хмель уже ударил в голову, — теперь ты будешь меня защищать?

— Почему нет? Мы росли вместе, просто я была на побегушках, а ты принцессой. Это не значит, что я не буду тебя защищать.

— Знаете что? Я пойду проветрюсь! — Марфа отбросила декоративную подушку в угол дивана. — Счастливо оставаться!

Федя остановил её уже на коврике у входа, но на этот раз не попытался обнять.

— Куда ты пошла? Ты расстроена. Не стоит убегать в таком состоянии.

— Я не расстроена, ясно? Просто хочу побыть одна.

В подъезде было тихо, даже слишком. Жалостливые вопли из соседней квартиры затихли, но Марфа уверенно нажала кнопку звонка, чтобы доказать себе, что она ушла не из-за вспышки ревности и последующей за ней грубости, о которой уже пожалела.

Дверь открыли быстро — высокая девушка в рубашке с длинными рукавами и в обрезанных шортах посмотрела сквозь неё и пробормотала скорее себе, чем незваной гостье:

— Её дома нет, — и хотела ретироваться, но Марфа вклинилась в закрывающуюся щель.

— Я не к ней пришла.

— А к кому? — девушка с тёмными кругами под опухшими глазами озадаченно поправила рукава.

— К тебе.

— И кто ты такая? — соседка искусственно разгоняла враждебность, но Марфа интуитивно ссутулилась и вжала голову в плечи, и та неожиданно дрогнула, почуяв ещё одну несчастную жертву, возможно, такую же, как и она сама. — Ладно, заходи.

Не оборачиваясь, девушка пошла в глубину квартиры, лавируя между стопками книг и журналов.

— Переезжаешь? — Марфа провела пальцем по пыльной связке газетных подшивок.

— Не я. Она, — девушка уселась на пол и тут же закурила, хотя забитая пепельница явно давным-давно нуждалась в капитальной чистке.

— А ты?

— А что я? Я остаюсь сторожить хату, кто-то же должен, — девушка выпустила струю дыма и с вызовом уставилась на гостью, — так чего тебе надо? Ты не похожа на её фанаток. Какая-то… другая.

— Я слышала, как ты плакала.

— И что? Плакать теперь запрещено? — короткая стрижка сделала бы её похожей на мальчика, если бы не огромные тёмно-зелёные глазищи с длинными ресницами и выдающиеся формы, различимые даже под бесформенной мужской рубашкой. Пожалуй, если бы не чересчур крупный нос, её можно было бы назвать красавицей.

— Подумала, что тебе нужна помощь.

— И? Дальше что? Ты у нас типа фея?

— Нет. Я из соседней квартиры, вот той, — Марфа показала на стену, где висели огромные портреты незнакомой женщины с властным выражением лица, всегда в величественных позах и с надменным профилем.

— Так ты всё-таки из этих… Жаль, а мне показалось, что в тебе есть что-то порядочное. И я сказала правду, дома её нет. И сегодня не будет. Выход сама найдёшь? — девушка лениво показала, где именно искать, но Марфа не без труда выбрала свободное место у батареи и плюхнулась рядом с неприветливой хозяйкой.

— Меня зовут Марфа. Честно говоря, я не знаю, о ком ты говоришь. Просто услышала тебя через стену… Ну и пришла.

Девушка снова надолго затянулась, а потом пристально оглядела гостью.

— Обалдеть. А я Тоня. Вроде не врёшь… Тогда что ты там делала? В соседней хате?

— Можно сказать, проникновение со взломом, но не грабёж.

— Ух ты! — Тоня потёрла манжету, словно хотела убрать отсутствующее пятно. — И как, понравилось?

— Там посвободнее, чем здесь, — Марфа покосилась на типографские залежи и вернулась к портретам, — а кто она тебе, эта женщина?

— Она? — Тоня сплюнула. — К огромному сожалению, моя родная мать. Жутко, да?

— Не знаю, моя мать была пьяницей и влезала в чужие дачи, чтобы встречаться с какими-то забулдыгами. Эта вроде получше выглядит. Только строгая, наверное…

— О, не сомневайся. Я бы махнулась не глядя, — её глаза затуманились, словно она вдруг теряла нить беседы. Тоня вовсе не была такой уж слабой на вид, но что-то нездоровое проступало во всём её облике. Какая-то излишняя хрупкость.

— Не получится. Моей уже нет в живых.

— Забавно. Моей тоже.

— Тогда как же она переезжает? Или ты просто разбираешь её вещи? Я, наверное…

— Нет, вещи не её. Её убили. А вещи бабкины, она решила свалить в закат. Извини, я забыла, ты уже сказала, зачем пришла? Что-то путается всё в голове… Так чего тебе надо?

— Ты здесь одна?

— Да, говорю же. Её сегодня не будет. И завтра тоже.

— Можно, я у тебя переночую?

Тоня машинально повернулась к углу, где притулилась пара раскладушек, и хрипло пробормотала:

— Ты совсем чокнутая? Припёрлась ко мне и думаешь, что я разрешу тебе переночевать? Я же тебя не знаю. Может, ты и есть убийца.

— У меня там, в соседней квартире, одна горячая парочка мечтает воссоединиться, а я им как кость в горле.

— Сочувствую. И тебе больше некуда пойти?

— Не считая пустующего особняка в центре? Не-а.

— Ладно. Живи. Только чур готовить и убирать будешь сама. Это тебе не гостиница.

Судя по вездесущим комкам пыли, Тоня была прирождённой неряхой, но это качество с лихвой компенсировалось её необычайно лёгким нравом. Разрешив Марфе, без пяти минут незнакомке, остаться на ночь, Тоня первым делом затушила сигарету, удобно не заметив посыпавшийся на паркет пепел, и энергично потопала на кухню, чтобы проинспектировать содержимое холодильника на предмет сооружения какой-никакой еды. Результат её не впечатлил, и Тоня в сомнении обратилась к стихийной квартирантке:

— Не голодная хоть? А то у меня тут голяк полный.

— Нет, спасибо. А ты давно одна живёшь?

Тоня подавилась.

— Разве похоже, что одна? Благодаря мамочке и бабуле у нас тут всегда проходной двор.

— Так кто же они? Извини, но я не узнаю женщину на портретах. Она известная актриса?

— Неудивительно. Тебе сколько лет? — Тоня с усмешкой оглядела невысокую гостью и выудила на свет прилично засохший кусок сыра, с важностью водрузив добычу на спешно расчищенный по этому поводу участок кухонного стола.

— Больше, чем ты думаешь, — Марфа пристроилась на стуле, завешанном барахлом.

— Угу, — Тоня тоже не стала есть сыр, а снова закурила и открыла форточку, — выглядишь ты очень молодо. Даже по-детски. Моя мать тоже была вечно молодой, прямо как ты, только красивой. По-настоящему. Ну, знаешь, такой, что мужики сразу слюни распускали. Тусовалась с большими шишками, а те, в свою очередь, лезли к бабке, как припекало. А припекает рано или поздно всех, — Тоня с умным видом встряхнула пальцами, так и не найдя рядом доступную чистую пепельницу.

— Зачем?

— Зачем лезли к бабке? — Тоня задрала широкие брови, некрасиво наморщив лоб. — Так она известная знахарка. К ней кто только не обращался, когда врачи наотрез отказывались. Даже самые неверующие приползали.

— И как, помогало?

— Кому?

— Ну, тем шишкам.

— А! Конечно. Иначе бы они не лезли.

— А почему тогда она решила уехать?

— Устала. Вот ты не устаёшь?

— А причём здесь я? — Марфе вдруг стало неуютно.

— Откуда я знаю? Все отчего-то устают. Я устаю, потому что должна разбирать этот хлев, оставленный бабкой. Ты, ну не знаю… Грабишь чужие хаты? Работаешь няней? Или ты киллер? Словом, наверняка тебя тоже что-то парит. Так уж устроено.

— Почти угадала, — Марфа расслабилась, — я няня-киллер.

— Так и знала!! У тебя глаза добрые, а движения такие, словно ты хорошо контролируешь своё тело. Так только у спортсменов бывает, но ты не из этой серии точно.

— С чего ты взяла?

— Просто опыт. Поверь, я их толпы перевидала после травм. К бабке всё бегали, за чудом.

— И как?

— Да по-разному. Бабка, она ведь не каждому помогала. То есть доила она всех без разбора, но вот помогала очень выборочно. У неё целая философия имелась на этот счёт. Как по мне, так очень удобная. Если человек ей нравился, она могла его спасти. Даже бесплатно. А если нет, то гоняла и гоняла годами, а потом отказывала от дома. Наивные бедолаги потом караулили её повсюду, даже ко мне приставали. Я сперва тебя за одну из них приняла, больно расстроенная у тебя физиономия. Мрачная.

— Ясно. Нет, знахарка мне точно ни к чему, — Марфа горько улыбнулась.

— Почему? Всем что-нибудь, да надо от бабки. Я могла бы устроить встречу. Ты мне нравишься.

— Так бабка же сбежала?

— Да, — покорно кивнула Тоня, — но она и вернуться может. Кто её разберёт. Так чего ты хочешь? Как там тебя зовут?

— Марфа.

— Угу. Марфа. Чего тебе надо?

— Я бы и сама хотела разобраться.

— О, как всё запущено! Потеряла кого-то из близких?

— Да.

— Кого? Про мамку твоя я помню, жестяк, конечно, но то ведь старая история… Очевидно. Так кого еще? Парня, что ли?

— Отца. Приёмного.

— Вот отстой! А тот парень, что кувыркается в соседней хате, он тебе кто?

— Никто.

— Звучит так, будто это не так.

— Он женат.

— Дважды отстой. Но это ведь можно исправить, разве нет?

— У них дети.

— Да он козлина, извини мой французский. И зачем тебе такой подарок?

— А я и не говорила, что он мне нужен.

— Отрицаешь, — Тоня взяла бутылку минералки и отпила из горла, предложив и гостье.

— Скажем так, пытаюсь себя уговорить, что мне это не надо.

— Ну и правильно. Женатые мужики — это самый отстойный отстой. Поверь мне.

— Есть опыт?

— Есть наблюдение. Давай лучше прогуляемся, а то здесь становится душновато.

Тоня завертела полотенцем, дурашливо разгоняя дым.

— Куда пойдём?

— Да какая разница? Хотя, я тебя кое с кем познакомлю. Проветришь мозги, заодно своего женатика позабудешь.

— А давай! — Марфа смахнула сыр в мусорное ведро и затянула пакет. — Освободимся от лишнего.

— А ты мне нравишься всё больше и больше! Обожаю людей со скрытыми талантами.

Идти рядом с ней было всё равно, что плутать в изощрённом лабиринте без карты — Тоня ориентировалась в московских двориках, арках и сквозных подъездах, как рыба в воде, и уже совсем скоро Марфа почувствовала себя малышом, потерявшимся в городе. После бульварного и пары незнакомых подворотен они нырнули в подвал, скрытый в пристройке безымянного здания грязно-цыплячьего цвета, и спустились по узкой лестнице куда-то в котельную.

Пригибаясь под теплотрассой, окутанной влажным маревом, Тоня несколько раз поманила топчущуюся по лужам Марфу, а потом остановилась возле внушительной гермодвери, несомненно заставшей расцвет советской эпохи. Крутанув затёртый до блеска рычаг, Тоня отступила, чтобы дать механизму отъехать, и они спустились в ещё один туннель, на этот раз сухой и ощутимо холодный.

— Это что, типа бункер?

— Не знала про это место, да? — хвастливо повела подбородком Тоня. — Это ты ещё половины не видела! Пошли скорее, а то околеешь. Там дальше будет тепло.

Марфа послушно последовала за Тоней, но вдруг остановилась, как вкопанная, и провела ладонью по бетонному своду. Тоня обернулась, перестав слышать дрожащее эхо вторящих за ней шагов:

— Ты чего? Двигай булками, не бойся. Здесь на совесть построено. Не обвалится.

— А где все провода? — Марфа и раньше бывала в подземельях, но такие сооружения чаще всего были украшены бесконечными кабелями, а здесь — пусто. Вообще ничего. Только один провод, соединяющий редкие лампочки над головами.

— А ты наблюдательная, — Тоня покровительственно заграбастала Марфу за плечи и настойчиво подтолкнула вперёд, — но здесь не стоит задерживаться. Пошли.

— Почему нельзя? — спросила она у Тониной спины.

— По кочану!

Марфа впервые пожалела, что не дала Феде знать, куда направилась, но мысль о ждущей позади бункерной двери успокаивала — её можно было открыть изнутри, а значит, выход имеется. Когда она уже почти решилась соскочить с дистанции, выдумав любой подходящий повод, туннель закончился самой обыкновенной комнатушкой с низкими креслами и захламлённым журнальным столиком между ними — старомодная и милая гостиная, уместная в квартире семидесятых. Даже проигрыватель пластинок имелся, но всё портил отдалённый гул генератора и проникающая во все щели вонь от солярки.

Сидящий в кресле напротив юноша с длинными патлами и в двух футболках с любопытством уставился на вошедших и громогласно поприветствовал Тоню:

— Смотри, кого ты притащила! Что за птичка?

— Зовут Марфа. Вскрыла соседнюю хату, а потом попросилась жить ко мне в избушку.

— Соседнюю? Это где хороший звук?

— Ага. Говорит, что оставила там горячую парочку.

— Круто, — патлатый похлопал по креслу рядом с собой, — садись, птичка. Рассказывай, что у тебя за вопрос.

— Да нет у меня вопроса. То есть вот вопрос, а что это за место? Вы типа секта выживальщиков?

— Выживальщиков? — патлатый заржал. — Не-а, это не про нас. Мы волшебники. Хочешь исполнения желаний? — он наклонился над столом и начал рыться среди бумажных коробочек. — Можно договориться.

— Нет, — Марфа села и положила ногу на ногу, радуюсь, что озябшие конечности обдувает тепло, сочащееся по плиточному полу.

— Необычно, — патлатый прищурил один глаз, махнув Тоне садиться по другую сторону, — тогда поведай нам, так называемая Марфа, от кого ты бежишь? От предков? От ментов? Убила кого-нибудь?

— Нет, — твёрдо ответила Марфа.

— Нужны документы? Чистые, — патлатый напирал, как на рынке.

— Мне ничего не надо.

— Но тогда зачем ты пришла, птичка?

— Она пригласила, — Марфа на всякий случай поискала поддержки у чрезвычайной довольной собой Тони, но эффект был обратный ожидаемому.

— Думаю, она кое-что знает, — Тоня многозначительно подмигнула патлатому.

— Да? И о чём же?

— Она пришла в ту хату с хозяйкой. Я её узнала.

— Ты знаешь Веру? — изумилась Марфа и хотела привстать, но сзади раздался сухой щелчок и холодный ствол упёрся ей в затылок.

— А теперь поговорим серьёзно, — необыкновенно красивый баритон ласкал слух, если бы не угроза оружием, — кто ты такая?

— Никто, — Марфа не шевелилась.

— Плохая попытка, — дулом чуть надавили.

— Я правда никто, ребят. Вы меня с кем-то путаете. У меня и дома-то нет. Ничего нет.

— Откуда знаешь Веру?

— Да с детства… Мы вместе учились. Типа того.

— Так ты птичка Фила?

— Какого ещё Фила?

— Не глупи. Если ты давно знакома с Верой, то ты знакома и с Филом. Это как дважды два, — мужской голос лил благодатью в уши, и Марфа нестерпимо захотела обернуться, — итак, вторая попытка. На этот раз не ври. Ты птичка Фила?

— Да. Бывшая. Я уволилась. Его прикончили, а я теперь безработная.

Холодный ствол чуть дёрнулся, неприятно надавливая на основание шеи, и Марфа медленно уточнила сквозь плотно сжатые зубы, стараясь не делать резких движений:

— Вы же в курсе, что Фила больше нет? У него больше нет птичек, как вы выражаетесь. Все разлетелись, кто куда.

Сзади глубоко вздохнули, выражая то ли на сожаление, то ли на разочарование, но пистолет не убрали.

— Ну нет его, и что? Свято место пусто не бывает, это ещё ничего не доказывает. Лучше обоснуй, что ты делала в здании, где живёт Тоня.

— А мы можем разговаривать в более расслабленной обстановке? А то оружие в голову не располагает к бесед, вот честно, — Марфа старалась абстрагироваться от металла у черепа, но бурно разыгравшееся воображение упорно пыталось воссоздать будущий момент регенерации её тела после случайного выстрела, и от этого подкатывала нестерпимая дурнота.

— Можем. Если будем уверены, что ты не выкинешь какой-нибудь трюк. Обыщите её.

По команде сзади Тоня невозмутимо стащила с Марфы рюкзак, с которым та не расставалась, и принялась выкладывать всё его содержимое прямиком на плитку, так как единственный имевшийся стол был уже изрядно завален.

Под слоем одежды обнаружилась небольшая коллекция ножей в кожаном чехле — подарок Фила на совершеннолетие. Марфа помнила, как ужасно гордилась ими и как клала сокровище под подушку, не желая расстаться ни на секунду. Фил тогда приказал беречь старинные ножи, как уникальную, редчайшую реликвию какой-то старинной семьи, но так же добавил, что если придётся использовать по назначению, то колебаться нельзя — у лезвия дистанция невеликая, а времени на принятие решения почти нет.

— Это что за музей такой? — добродушно хмыкнул невидимка за спиной, и Марфа пообещала себе, что обязательно выкажет всё своё негодование этому наглому типу, когда пройдёт непосредственная угроза вышибить мозги.

По факту Марфа вдруг осознала сразу две противоположные вещи: она безоговорочно верит Филу по поводу своего бессмертия и неуязвимости, а ещё она совершенно не рвётся демонстрировать на людях чудеса воссоздания повреждённой плоти из ничего. Да, этот секрет не из тех, чем охота делиться с другими, теперь Марфа немного лучше понимала Фила. Это тяжкая ноша. Не знать о ней было проще, а теперь нужно выверять каждый шаг.

— Музей? — страх ушёл, зато реальной проблемой стало изображать его наличие. — А ты лезвия потрогай, крошка. Только не поранься.

Тоня без задней мысли достала один из клинков и еле коснулась острия подушечкой большого пальца, и тут же взвыла, отбросив нож и сунув в рот рассечённый палец с бодрой алой струйкой.

— Какого!..

— Я же сказала, это не музей.

— А что там ещё спрятано? — потребовал баритон. — Ищи, Тоня.

Тоня послушно перехватила порез пластырем, стянув края, и продолжила копаться в чужих вещах. Дойдя до мелкого инструмента, обычно используемого Марфой для взлома замков и тому подобного, баритон скомандовал девушке:

— Хватит. Убирай всё обратно.

— Пускай она сама убирает своё барахло! — возмутилась Тоня.

— Нет. Этим займёшься ты, — дуло исчезло.

— А сейчас я могу повернуться и полюбоваться тобой, смельчак? — процедила Марфа.

— Судя по вещам, ты боец, хотя твои габариты, конечно… Ты охотница? — Марфа упорно молчала. — Почему не отвечаешь?

— Мечтаю познакомиться лично. Или ты боишься, что я тебя запомню, и тебе станет трудновато спокойно спать по ночам?

Довольный смешок, шуршание.

— Поворачивайся. Только не торопись.

Марфа изогнулась в кресле и задрала голову.

Мужчина за ней был не слишком высоким и скорее поджарым, чем мускулистым, но больше всего поражали глаза. Почти прозрачные на фоне сильно обветренной и загорелой кожи, они были… добрыми. Да, в них плескались искорки скрытого веселья, и хотя руку с оружием он опустил, мышцы по-прежнему были напряжены до предела, словно он готовился прыгнуть на Марфу, если та как-нибудь взбрыкнёт.

— Я Марфа, — она протянула открытую ладонь через кресло.

— А я Павел. Будем знакомы, — он отложил ствол в кобуру и крепко, без скидок на женский пол, пожал протянутую руку, — не могу сказать, что рад знакомству, но уж точно заинтригован.

— Взаимно.

— Так зачем Вера заявилась в свою квартиру?

— Ну, это же её квартира. Я этого не знала, кстати, она сообщила, когда мы уже были внутри.

— И кто загадочный третий?

— Её муж.

На это раз загоготали все.

Павел погладил кобуру и небрежно положил пятерню на своё колено, в опасной близости от её рассыпавшихся волос. Марфа поёжилась — от столкновения с ним лицом к лицу почему-то повеяло тревогой, хотя в неё больше никто не целился и напряжённость в комнате спала. Даже патлатый перестал рыскать зрачками и нервно смял найденный на столике конверт.

— У вас принято встречать всех оружием? — Марфа отодвинулась на край кресла, несмотря на неестественно изогнутую спину. Разговаривать с тем, кто дышит в макушку, было ещё хуже.

— Ты охотница. Законная цель, — мужчина выразительно повёл выцветшими до белизны бровями, а Марфа некстати подумала, что надо торчать целыми месяцами под палящим солнцем, а не в этом подземелье, чтобы вот как загореть. Он здесь недавно и ненадолго, кольнула догадка, и каким-то парадоксальным образом он здесь из-за неё.

— Да кто вы такие? У вас зуб на Фила?

— Ты его защищаешь? — мужчина помрачнел, будто ожидал других слов. — Хотя, кого я спрашиваю! Мозги тебе как следует промыли.

— Прежде, чем защищать старика, я должна услышать, в чём его обвиняют.

— А ты барышня упрямая! Это неплохо. Так какая у тебя была роль, охотница по имени Марфа?

— Сами сказали, что я — охотница. Не в курсе, что это значит?

— Не надо играть со мной, — Павел сместил ладонь поближе к кобуре.

— Я искала нужных Филу людей.

— И устраняла? Не забудь про эту часть, пожалуйста.

— Следили за мной? И — да. Иногда. По обстоятельствам.

— Превосходно. Да будет тебе известно, даже такие могущественные и отлично законспирированные организации, как у Фила, рано или поздно попадают под прицел нормальных людей, — Павел потянулся и коснулся её волос кончиками пальцев, а Марфа вздрогнула, как от разряда статического электричества, — такое не скрыть.

— Нормальных? — сыронизировала Марфа, не слишком удачно притворяясь невозмутимой.

— Понимаю, тебе трудно вообразить, но существуют и неподкупные люди. Не всё в мире делается ради бабла и власти, хотя рядом с Филом это и кажется невероятным…

Марфа вдруг истерически захохотала, и вся накопленная обида разом выплеснулась на этого странного человека, с изумлением всматривающегося сейчас в её искажённые черты.

— Успокоилась? — Павел поправил её растрепавшиеся волосы, невзирая на попытку уклониться.

— Да. Но… Фил… — Она вцепилась в спинку и вздохнула поглубже, выравнивая дыхание.

— Так что, тебя так смешит версия, что некоторых людей нельзя купить? Как же всё запущено.

— Филу на деньги было начхать!

— Ого! — он заинтересованно наклонился вперёд. — Тогда всё дело во власти, да? Он оказывал услуги на самом верху, что гарантировало ему весьма широкое возможности.

— Вы идиоты.

— Забавно. Так давай, просвети нас! Ради чего ещё было держать тайную сеть внедрённых агентов, способных выполнить любой приказ? К нему обращались такие лица, которых никак не заподозришь в отсутствии влиятельности, но ведь поди же ты… Фил слыл среди них настоящим магом.

Марфа запнулась, не веря своим ушам. Эти ребята прятались здесь, как кроты, как-то следили за охотниками и всеми остальными, но до сих пор не уловили главного? Наверное, презрение проступило в её глазах, и Павла передёрнуло.

— Ты сказал — магом? Я не ослышалась? — она больше не боялась. Ни капли. Они никто, пустое место. Дети, играющие с огнём. Дёргающие за усы дракона.

— Ну, такие ходят слухи. Разумеется, это просто эпитет, не надо придираться к словам. Ещё я слышал термин «демоны», но мне он кажется притянутым за уши. Зачем называть так своих самых ценных агентов? Это звучит нелогично и безумно старомодно, хотя и дедуля был очень старенький, признаю. Ему небось лет двести было. Старый паук подчистил все архивы о себе.

— Демоны, говоришь… — Марфа забралась на кресло с ногами, — а вы смешные. Ладно, ребятки, чего вы хотите?

— Я что-то такое сказал, что заставило тебя сделать вывод, что я не опасен? — Павел так быстро направил оружие точно меж её глаз, что Марфа инстинктивно зажмурилась.

Он двигался, как отлично натренированный механизм, и она на миг пожалела, что этот убеждённый в своей правоте человек не на той стороне. Но что это такое — её сторона? Обокравшая её Мария Захаровна? Спорно. Винтики, воспитанные Филом, чтобы вся система работала, как часы? Уже горячее, но всё равно не то.

— Вовсе нет, просто я теперь поняла, к чему ты клонишь. Хочешь разрушить организацию Фила или ты хочешь подмять её под себя? Ничего личного, но обычно одно получается из другого.

Если гнев и затронул Павла, то он не выказал это ни единым мускулом.

— Разрушить, — одно только короткое слово, но Марфа ясно увидела, что тот не шутит.

— Помощь нужна?

— А ты готова помочь добровольно?

И всё сразу как-то завертелось в противоположном, то есть сугубо дружелюбном направлении. Патлатый достал из колченогого буфета фасованные сухарики и воду в бутылках, искренне извинившись за скудность угощения, а повеселевшая Тоня принялась без устали чесать языком, расхваливая Марфин золотой характер и на ходу выдумывая совсем уж феерические подробности, словно они были знакомы не час-другой, а лет десять.

Павел перестал заигрывать с кобурой и занял кресло во главе стола, продолжая беззастенчиво изучать Марфу, как под микроскопом.

— У меня есть условие, — Марфа сплела пальцы, чтобы не выдать волнение от столь пристального разглядывания. Несмотря на напрочь испарившийся страх, она по-прежнему ощущала себя наголо раздетой от обезоруживающей мягкости его голоса и от этих наглых, посмеивающихся полупрозрачных глаз, — вы не тронете моих друзей.

— Сколько их?

— Немного. Я назову имена, только позже. Когда пойму, что могу вам доверять.

— Разумно. А у меня встречный вопрос, кто его убил?

— Ты про Фила? — Марфа чуть не поперхнулась сухариком и долго откашливалась, сочиняя нейтральный ответ.

— Да, — испытующий взгляд стал ещё пронзительнее.

— Для вас это разве важно? Я думала, вы настроены против системы в целом.

— Конечно, важно. Я хочу понимать, кому ты мстишь за него. Женщины бывают удивительно изобретательны в этом вопросе, а я не намерен рисковать своими людьми попусту. Так кто на прицеле?

— А с чего ты вообще взял, что я мщу?

— Ты идейная, но легко переметнулась и согласилась помочь нам, — Павел пожал плечами, — значит, что-то личное. Я обязан знать.

— Его заказала та, кто встала во главе «демонической» организации. Тётушка-божий-одуванчик. Слыхали о ней?

— Пенсионерка, получившая в наследство особняк? Мария Захаровна?

— Она самая.

Павел присвистнул.

— Настолько грубо сработано? И у неё есть все связи с агентами?

— Ещё как есть! Советую не недооценивать её.

— Эдакая паучиха? И как я могу быть уверен, что ты не соскочишь и не сдашь наших, когда мы хлопнем столь могущественную бабулю? Что ты не метишь занять её место? И как раз нашими грязными руками, — Павел аккуратно стряхнул крошки в пустую упаковку из-под готовой еды и брезгливо бросил патлатому, — Костян, уберись ты уже в этом свинарнике! Невозможно же!

Патлатый состроил виноватую мину и поспешно начал собирать мусор со стола.

— А как я могу быть уверена, что вы не хлопнете всех моих друзей в процессе? — Марфа мысленно поблагодарила мужчину за чистоплотность, довольно неожиданную в компании заядлых хиппи. Впрочем, сам он явно был из другого теста.

— Не можешь. А что за хмыря ты назвала мужем рыжей? Кому так повезло?

— Ты о Вере? — ревниво встрепенулась Тоня. — Да она тот ещё цветочек. Надеюсь, Марфа, её нет в твоём списке воображаемых друзей? А то я решу, что поторопилась, когда притащила тебя сюда.

— Тоня, прояви положенное гостеприимство, пожалуйста, — Павел культурно прервал Тоню, — дай нашей гостье сказать.

— Паш, да там двухметровый шкаф. Ей такие нравятся. И морда простоватая. Ноль интеллекта, — Тоня фыркнула, довершая нелестную Федину характеристику.

— Так что за шкаф, Марфа? И почему вы зависали вместе? Втроём?

— Да там нудная бабская история. Они были женаты сто лет назад, — Марфа занервничала, — со скуки помрёшь слушать. А я просто прицепом, но мне уже надоела их драма, вот я и сбежала. К Тоне.

— Прицепом, значит? И как мы проглядели целого мужа? — Павел вдруг укорил патлатого так, словно он лично отвечал за слежку, и тот от испуга уронил собранную кучу картонок на свои кеды.

— Не… не знаю. У неё не было постоянного мужика, Паш. Клянусь. Она всегда торчала при Филе, как верная собачонка.

— Хорошо. Так ты не хочешь рассказать нам поподробнее про загадочного громилу? — Павел с притворным воодушевлением вернулся к Марфе.

— Да он никто, по сути. Просто парень… Я у него комнату недавно снимала, — вылетело у Марфы, тут же прикусившей язык, но было поздно.

— Чёрт, вспомнила, где его видела! — Тонино лицо просияло. — Этот никто совершенно случайно является сыном нашей пенсионерки!

Павел медленно покачал головой.

— Никто, говоришь? И вы втроём теперь кучкуетесь у Веры? Как-то это всё выглядит странно.

Патлатый Костян смачно выругался и посмотрел на девушку так, словно она уже была не жилец, и именно ему, бедному-несчастному, придётся потом подтирать грязь за начальством, но Павел почему-то медлил. Он щёлкнул пальцами и вполне примирительно возразил сам себе:

— С другой стороны, это же отличная возможность влиять на ситуацию изнутри, через сынка и удачно нарисовавшуюся невестку. Твоя подружка, кстати, почему сбежала? Не поделила что-то с новой начальницей и, по совместительству, мамой своего мужа? Разве нельзя было порешать по-родственному? И почему бы ей, такой ценной сотруднице, не занять своё законное место в новой иерархии, раз уж Фила убрали? Возможно, даже влезть повыше?

— У неё что-то вроде второго медового месяца. Уволилась по случаю вынужденной смены начальства и ушла в отрыв. Может быть, потом и прибежит обратно, проситься на работу, но сейчас это вряд ли реалистичный сценарий. Они серьёзно поцапались из-за… Короче, мать и жена не поделили мужика, как-то так.

— Допустим. И как в это вписываешься ты? Нет, я, конечно, никогда не был женат, но даже мне очевидно, что тащить с собой в романтический отпуск по случаю долгожданного воссоединения семьи такую красивую женщину, как ты, довольно… смело и глупо. Чья была идея? Его или её? Или твоя?

— Уж точно не моя!

— И? Просветишь нас? В чём секрет?

— Да ни в чём… Вера небось счастлива, что я свалила.

— А… предмет возражений? Имя у него есть, не напомните?

— Федя, — быстро вставила Тоня.

— Угу. Спасибо, Тонь. Так что этот Федя? Он тащил тебя на аркане, чтобы посильнее взбесить жену? Извини, но я всё ещё не улавливаю логику.

— Я ему нравлюсь, — Марфа густо покраснела, — наверное.

— И вот тут я его вполне понимаю, — Павел согласно кивнул, словно это было само собой разумеющееся, — хотя и осуждаю, если честно. Не слишком-то благородно по отношению к своей бабе, не правда ли?

— Федя… он пытался помочь мне спрятаться от матери. Вера в целом тоже была не против помочь. По старой дружбе.

— Угу. Кстати, а зачем тебе прятаться от его мамочки? Она хочет тебя за что-то наказать? И ты так и не озвучила имя исполнителя заказа по устранению Фила, что наводит меня на совсем уж странные мысли…

— Это не я. Честно. Он был мне, как отец.

— Хм. Видишь ли, всё так складывается, что это сделал кто-то из вас пятерых, включая того бедолагу, которого задержали менты, и саму прыткую бабулю.

— Рому? Его ещё не отпустили?

— А должны были? Он главный подозреваемый, и там всё чисто, один к одному выстраивается. Хоть сейчас оформляйся, да в суд иди.

— Но это не он сделал!

— Выходит, остаются двое? Вера и Федя. Заметь, бабулю я пока отбрасываю, как заказчицу.

Марфа не нашлась, что ответить.

— Ладно, не тушуйся. Даже если они укокошили старика, чтобы поставить на его место свою мамочку, мы им только спасибо скажем, но я бы выбрал другую версию. Исполнитель — ты. И они тебя покрывают, чтобы оборвать след, ведущий к основному заказчику.

— Да тебе бы в следователи пойти работать!

— Знаешь, мой отец всегда мечтал, чтобы я пошёл по его стопам и повторил его впечатляющую военную карьеру, с небольшой протекцией, разумеется, но мне-то нравилось другое — расследовать преступления. Кто же знал, до чего меня доведёт эта страсть… Но не будем о грустном. Ты убийца, да?

— Нет.

— Хорошо. Кто тогда? Пойми, я не сдам тебя властям, мне просто нужно понять твои мотивы.

— Я не скажу.

— Прекрасно, — легко согласился Павел, — с этим мы можем подождать. Единственная проблема, тебя будут искать. Твои друзья. Например, чтобы убрать, если ты стала бесполезной или опасной для них.

— Я могу за себя постоять, — скривилась Марфа.

— О, не сомневаюсь. Но мне будет спокойнее, если ты будешь под надёжной защитой.

— Здесь я не останусь, — Марфа выпрямилась в кресле и поставил ноги на пол.

— Мы же не звери, насильно держать тебя в подземелье. Как насчёт небольшой поездки по городу?

— Куда?

— Ко мне. Безопасность и все удобства гарантирую, — Павел покосился на патлатого и негромко добавил, — и чистоту тоже.

— А чем плоха Тонина квартира? Кроме бардака, конечно.

— Шутишь? Там тебя сразу найдут. Не переживай, Тоня побудет с тобой, чтобы ты не заскучала в одиночестве.

Сейчас она искренне поражалась, как Паша сумел убедить её вот так запросто переехать к нему под видом трогательной заботы, но и вынужденной пленницей этого мужчины она себя тоже не ощущала, несмотря на солидную толщину стен и решётки на всех окнах, даже в ванной второго этажа и на мансардном, под самым козырьком. Про недавние угрозы физической расправой никто больше вслух не вспоминал, словно их и не было, и только цепкий, постоянно отслеживающий все её перемещения взгляд напоминал, что они вовсе не друзья.

Паша вывел их на поверхность через несколько склизких и ржавых лестниц и узких ходов, воняющих мышами, вынырнув в подвале китайского продуктового магазинчика, шибающего на пол квартала ядрёным рыбным запахом так, что Марфа принюхивалась к своей одежде еще битый час. Увидев солнце, она радостно зажмурилась, и только через минуту осознала, что находится совсем рядом с особняком Фила.

Схватив Пашу за запястье, она с возмущением прошипела:

— Куда ты меня привёл? Хочешь сдать ей?

— Нет, — он привычно усмехнулся и невозмутимо разжал её пальцы, сняв с руки, — но мой дом и правда неподалёку от твоего. Если в детстве ты гуляла на бульварном, мы могли случайно встретиться после школы. Я часто там дрался, а девчонки глазели на бесплатное представление.

— Это точно не про меня, и я не ходила в обычную школу, — с вызовом бросила Марфа, косясь на белеющие следы на его загорелой коже.

— Я тоже, — пожал плечами он, — мамуля предпочитала муштровать меня дома. Кстати, будь с ней поласковей, она и так натерпелась без отца. Сложно вдруг потерять основную массу привилегий, когда привык быть пупом земли.

— Твоя мать? Ты живёшь с мамой?

— Ну да. А что такого? Это не будет проблемой, уверяю тебя. Дом большой, но вы будете иногда встречаться, конечно. Просто улыбайся и со всем соглашайся, этого достаточно. Да, и не вздумай говорить, что ты моя девушка, это её неприятно шокирует.

— Принято. А что мы скажем?

— Что ты Тонина подружка и что вы поживёте у меня какое-то время, потому что так надо. Она отстанет, когда поймёт, что ловить нечего.

Но всё вышло иначе.

Они почти проскользнули на второй этаж незамеченными, но высокая женщина со свежим макияжем встретила их на вершине ковровой дорожки, властно клюнула сына в щёку, снисходительно, почти незаметно кивнула Тоне и оценивающе оглядела красивую незнакомку.

— Привет, дорогой. Ты надолго домой?

— Мам, как получится. Нам с девочками надо срочно кое-что порешать, так что извини, попозже поговорим.

— Но ты должен нас познакомить. Как вас зовут, милая девушка?

Она, не мигая, смотрела на Марфу такими же прозрачными, как у Паши, и очень выразительными глазами.

— Я Марфа, — она по-мужски протянула руку, но женщина неожиданно крепко пожала ладонь в ответ.

— Какая прелесть. Зови меня Розой.

— Просто Роза?

— Ну не будешь же ты звать меня по имени-отчеству, а тётя Роза как-то слишком, не находишь?

— Хорошо. Хорошо, Роза.

— С Пашей давно знакомы?

— Мам, нам некогда.

— Помолчи, пожалуйста, когда мать разговаривает с твоими друзьями. Я займу всего несколько минут вашего драгоценного времени. Так давно вы знакомы?

— Недавно познакомились, — ответил Паша за девушку, — так что не начинай, прошу тебя.

— Уверена, вы останетесь на ужин, — безапелляционно заключила Роза, чуть-чуть отходя в сторону, чтобы вся троица могла гуськом просочиться наверх мимо хозяйки.

— Конечно, мам, — признал поражение Паша, — и Марфа останется у нас на ночь.

— Вот как? — подкрашенная бровь взлетела. — Постелить ей в детской гостевой?

— Ничего не надо, мам. Мы сами справимся.

— Но…

— Мам! Мы спустимся к ужину.

— Хорошо, — Роза церемонно показала им пустой коридор, — идите. Я позову вас к столу.

Паша завёл гостей в дальнюю комнату, где были втиснуты две кровати, письменный стол и старинная карта столицы на всю стену — где-то полтора столетия назад, навскидку определила Марфа, часами торчавшая в библиотеке Фила и приблизительно знавшая, как менялась столица с годами.

Уже позже она облазила весь дом в поисках тайников, но тогда Марфа просто присела на край кровати и сочувственно спросила:

— Твоя мать всегда такая?

— Сколько себя помню. Без отца стало хуже, впрочем.

— А что с ним?

Паша помрачнел и прикусил нижнюю губу, но ответил невозмутимо:

— Когда-нибудь расскажу. Не сейчас.

— А что мы будем делать?

— Вы с Тоней располагайтесь, но не разбрасывайте одежду по всему дому, пожалуйста, а то мать окончательно запилит мне мозг.

Тоня закатила глаза, словно её уже ловили на подобных проступках, и расслабленно развалилась на второй кровати, а Паша вышел, напоследок пообещав зайти через полчаса. Как только стихли его шаги, Тоня горячо зашептала:

— Ну что, как он тебе?

— Ты о чём?

— Ну, как тебе Пашка?

— Вообще-то он угрожал прострелить мне башку, так что не очень.

— Ты глупая? Да он в восторге от тебя! Ещё никогда у него не было такой возможности подобраться ко всей сети разом! Да он будет с тебя пылинки сдувать!

— Зашибись. Ну тогда будем считать, что я тоже в восторге.

— Нет, серьёзно! Как он тебе? Колись!

— А кто его отец?

— Да так, штабная крыса. Он тебе расскажет, раз обещал. Там некрасивая история вышла, обычно мы про это не вспоминаем, вот и я тебе не советую лезть с вопросами, куда не надо.

— Ничего себе домик у него!

— А у Фила похуже был? Ты же там выросла.

— Погоди, разве я вам говорила, что выросла в его особняке?

Тоня застыла с разинутым ртом.

— Ладно, ты меня поймала.

Наедине расслабившаяся Тоня наговорила столько, что в голове не умещалось. И даже после этого Марфа отсюда не сбежала, хотя порыв-то был, и не единожды!

Итак, ещё мальчишкой Пашка почему-то обратил внимание на дом загадочного старика и часами следил за ним, сбегая из-под надзора деспотичных родителей и отчаянно придумывая себе более увлекательное занятие, чем регулярные драки по поводу и без. Конечно, он не мог не заметить и саму Марфу — худенькую девочку с диковатыми и смешными повадкам, явно чуждыми обитателям подобных домов в центре Москвы, если только они не принадлежали детям прислуги, но однажды переехавшая в особняк малолетка перевернула там всё вверх дном.

Во-первых, почти всю прислугу оттуда немедленно убрали, что слабо соотносилось с появлением в доме ребёнка, ведь Пашка на личном опыте знал, что им полагался целый штат надоедливых заменителей родительского внимания. Во-вторых, сам старик, еле-еле волочащий своё тщедушное высохшее тело, внушавшее наблюдательному мальчишке трепет из-за потрясающего сходства с Кощеем, как-то расцвёл с приёмышем и — Пашка готов был поклясться — проводил с этой зашуганной и неулыбчивой девочкой гораздо больше времени, чем его собственные отец и мать — с ним. Не то, чтобы он осознанно завидовал, в те годы ему казалось, что больше всего дети нуждаются в свободе от родительского гнёта, но…

Пашка часто поражался, что же такого особенного было в этой детдомовской девочке?

И даже решился тайком пробить её через отцовские каналы — отец тогда дал ему крепкую взбучку, откуда-то узнав про относительно неудачную попытку использовать его компьютер для «дурацкого расследования». Адъютант, впрочем, тут помог Пашке, принеся на хвосте довольно странный факт: девчонка нигде не значилась. Вообще. Никак. Возникла из ниоткуда и даже не была официально удочерена тем зловещим старикашкой.

Молодой офицер тогда посоветовал юному подопечному глубоко не вникать в дела сомнительные, мол, мало ли какой интерес у старика к ребёнку, и лучше в столь тонкие и деликатные материи не влезать без твёрдого и ясно мотивированного намерения вычистить всё до последней капли. Если весьма мудрый адъютант и надеялся преподать генеральскому сынку урок разумного смирения, то вышло ровно наоборот. Пашка навсегда запомнил, что любые действия кем-то отслеживаются, причём чаще всего теми, кто призван тебя охранять, и, стало быть, нельзя оставлять никаких физических следов. И ещё он пообещал себе разобраться в этой загадке.

По мнению Тони, Пашка тогда буквально помешался на слежке за ними. Он бредил стариком и ещё жгуче интересовался девчонкой. Конечно, она не была похожа на других детей, с которыми ему приходилось общаться — либо сыновья и племянники высокопоставленных чиновников или военных, либо манерные девочки с личными водителями, ведь остальные не проходили строгий материнский ценз на принадлежность к их кругу.

Конец ознакомительного фрагмента.