Принц из Парижа

Екатерина Неволина, 2011

Утонченную и стильную Жанну, которая грезит Парижем, французским кино и музыкой, в классе зовут француженкой. И она никогда не обратила бы внимание на невзрачного Лешку, если бы… не увидела его глаза. Они оказались такого пронзительного синего цвета! Наверно, это и есть любовь? Вместе с подругой Алисой француженка разрабатывает план, как влюбить в себя Лешку Беляева… Но главный герой их сценария признаваться в любви почему-то не спешит. Может, причина в Алисе, которая флиртует с будущим принцем Жанны?

Глава 2,

в которой мы приступаем к исполнению разработанного плана

На осуществление первого пункта — то есть сбор сведений — ушла примерно неделя. Мы собирали их буквально по крупинкам, стараясь заранее не насторожить наш объект охоты. Пусть до поры до времени он даже не подозревает, что топор уже выкопан и мы вот-вот готовы вступить на тропу войны.

За это время я несколько раз сталкивалась с Лешей в коридорах или в столовой, но он ни разу больше не заговорил со мной, максимум — здоровался кивком, но это и все. Разумеется, такое поведение меня только раззадорило.

А Димка… Димка по-прежнему смотрел глазами больной собаки.

Во вторник мы с Алиской после уроков собрались на очередной стратегический совет, и она, сверяясь со своим блокнотом, доложила обстановку.

— Начнем с хорошего, — говорила она, лениво развалившись на ковре. — Объект Л сейчас ни с кем не встречается. Говорят, в прошлом году он дружил с одной из своих одноклассниц, но как-то вяло, а потом она ему изменила и стала встречаться с его другом.

— Ну? — не выдержала я, когда Алиска сделала многозначительную паузу.

— А что «ну». Он с этим другом не раздружился. Как будто ничего и не произошло!

Я задумалась, рисуя на листе бумаги цветочные узоры. Я вообще люблю рисовать и делаю это всегда, когда о чем-то думаю. Поэтому все мои тетрадки украшены по полям самым разнообразным орнаментом.

То, что Лешка не стал ссориться с другом из-за девчонки, с одной стороны, хорошо: значит, она не слишком его интересовала. А с другой стороны, вроде как и плохо: может, он из тех парней, которые вообще никем, кроме себя, не интересуются.

— А плохая новость? Ты имела в виду, что есть и плохая, когда говорила о хорошей? — наконец спросила я, нарисовав высовывающуюся из-за цветка плоскую змеиную голову.

— Плохая новость состоит в том, что, похоже, он из тех ботанов, которые не слишком интересуются девчонками, все больше учебой. Причем, представляешь, говорят, он пишет и даже собирается поступать в литературный. Прикинь, а! И это парень!

Я добавила змее еще несколько голов, превратив ее в ужасающего монстра. Литература — не мой конек, больше люблю смотреть кино.

— Ну и что ты думаешь, он безнадежен? — Я стала заштриховывать рисунок и не поднимала головы, чтобы не выказать своего беспокойства и волнения. Вот уж действительно, сама не понимаю, чем меня зацепил этот Лешка. Не этой же дурацкой фразой про снег? Может, я вдруг запала на его яркие глаза? И надо же мне было наконец их разглядеть! Почему я не осталась в тот день в классе, почему не повернула в другую сторону коридора? Тогда все сложилось бы совершенно иначе. Вернее, осталось бы по-прежнему.

— Нет, ну почему же, — возразила подруга. — Напротив, мне кажется, что в его силе его слабость.

— Это как же? — удивилась я. Мама у Алиски психолог, и иногда Алиска начинала изъясняться уж совсем заумно.

— Элементарно, Жанна! — рассмеялась подруга, отбирая у меня листок с рисунком. — Вот смотри, — она нарисовала фигурку и обвела ее кругом. — Это Леша, а вокруг него — вакуум, точнее пространство, заполненное его собственными иллюзиями, — Алиса заштриховала круг, очевидно, обозначив таким образом сферу иллюзий. — Если он много читает, значит, наверняка идеалист и мечтатель, к тому же без собственного жизненного опыта. Ты понимаешь, что это значит?

— Не понимаю, — честно созналась я.

— Это значит, что он готов влюбиться, как только сработает спусковой механизм — некая романтическая ситуация. Мы с самого начала были на верном пути! — торжественно объявила Алиска и превратила круг в огромное раздутое сердечко. — Помнишь наш план про романтическое знакомство? Именно в нашем случае он и должен удаться лучше всего. Запускаем механизм романтики и переносим на тебя свой уже готовый образ идеальной девушки. Один щелчок — и объект наш!

— Ты уверена, что сработает?

— И не сомневаюсь. Можно, конечно, для надежности запереть вас где-нибудь в лифте… — Алиса явно воодушевилась. — Представляешь: вы вдвоем, лифт остановился, застряв между этажами… Правда, романтично?

Когда-то в детстве мне довелось застрять в лифте, и не припомню, чтобы у меня сохранились положительные и тем более сентиментальные воспоминания. Я тогда жала на все кнопки и долго колотила в дверь… Романтики, прямо скажем, маловато. Нужно, наверное, быть дочерью психолога, чтобы увидеть ее в подобной ситуации. Кстати, с тех пор я вообще боюсь маленьких замкнутых пространств и, по возможности, когда одна, предпочитаю подниматься пешком.

— Не надо лифта! — поспешно сказала я. — Обойдемся нападением.

— Как хочешь, — милостиво согласилась подруга. — Лифт оставим на самый крайний случай, если другие методы не подействуют.

На следующий же день мы приступили ко второй части нашего плана.

Действовали мы просто, но гениально. Мы с Алиской подобрали мою самую красивую фотку. Я очень люблю этот снимок, сделанный прошедшим летом. На нем я в коротком белом платье сижу на склонившейся над водой иве, и выражение лица у меня самое мечтательное. Я и в жизни весьма ничего, а здесь получилась просто красотка! Мечта истинного романтика! Мы распечатали фото, вложили ее в раздобытую где-то Алиской книгу Стивена Кинга со странным названием «Как писать книги».

— Мы подкинем ее на парту нашему объекту, и он обязательно заинтересуется! — пообещала Алиса.

Решено — сделано. По расписанию химия у параллельного класса была как раз после нас. Алиска выяснила, за какой партой сидит Беляев, и мы «забыли» книгу на этом столе.

— Ну вот, — радостно шептала подруга, когда мы перешли в кабинет истории, — сейчас он уже нашел книгу и наверняка увидел фотографию. Это отличный ход, потому что сама книга вызовет у объекта положительные эмоции, а увидев там твое фото, он подсознательно сделает вывод об общности ваших интересов и заинтересуется тобой. Поняла?

Я не слишком поняла, но на всякий случай согласилась:

— Oui^[5].

В это время в класс вошел Совицкий. Он подошел к нашей парте и принялся рыться в своей сумке. Оттуда показались тетрадка и учебник по истории, а потом… Я не поверила глазам, увидев знакомую обложку и надпись «Стивен Кинг. Как писать книги».

— Алиса, — выдохнула я и, не в силах сказать больше ни слова, кивнула на книгу.

Подруга перегнулась через парту и тоже уставилась на том с нескрываемым ужасом.

— Что-то не так? — спросил мой сосед, наивно хлопая глазами. У него, кстати, длинные, как у девчонки, ресницы.

— Откуда это у тебя? — наконец выдавила Алиска.

— Вы забыли в кабинете химии. Хорошо, что я заметил, — объяснил он с таким простодушным видом, что я, хотя у меня уже чесались руки задушить эту наглую собачонку, вмешивающуюся не в свои дела, буквально онемела и застыла мраморным изваянием.

— Ну, ты даешь! — поразилась подруга, сверля Димку гневным взглядом.

Тот еще больше растерялся, еще быстрее заморгал и, нерешительно посмотрев на меня, повторил свой вопрос:

— Что-то не так? Я сделал что-то неправильно?

И тут я очнулась.

— Да ты просто придурок из придурков! — закричала я.

— Что это у вас там происходит? — живо заинтересовалась наша главная сплетница Олеся, лучшая подруга Инги, что уже само по себе характеризовало ее не лучшим образом.

— Ничего, — буркнула я, опомнившись.

Да, нехорошо вышло. Не стоит затевать скандал перед всем классом.

— Это у них семейные проблемы, — захихикала вредина Танечка Перелеева. — Недоступные пониманию простых смертных!

— Ну, конечно, — фыркнула я, — особенно таких не богатых мозгом, как ты. Скажи, Перелеева, у тебя, должно быть, скелет тяжелый, если весь мозг в кости ушел?..

Разразиться скандалу не дало только появление исторички. Начался урок.

Я склонилась над тетрадкой, даже не глядя в сторону предателя-Димки. Сегодня узоры у меня получались колючие, из одних углов и ломаных линий. Я была очень, очень зла.

Последний урок отменили, и мы ушли домой немного раньше, но я вовсе не была этому рада.

— Не переживай, — успокаивала меня Алиска, — у нас еще уйма времени. Получит твой Леша эту книгу!

Я все понимала и тем не менее по-прежнему расстраивалась. Не то, чтобы я свято верила в приметы — во всех этих черных кошек и пятирублевки под пяткой, якобы обеспечивающих сдачу экзамена на пятерку, — но если дело начиналось так плохо, стоило ли его вообще продолжать?..

Тем не менее в четверг мы повторили нашу акцию с книгой, ради чего даже пришли в школу пораньше.

План был таков: Алиска встает на стреме и дает знать, когда Лешка будет подходить к крыльцу, а я в это время положу книгу в раздевалке на видное место и сама спрячусь где-нибудь неподалеку. Кстати, появится и повод для общения: увидев в книге мою фотографию, Леша сам пойдет со мной на контакт хотя бы для того, чтобы вернуть мнимую потерю.

Так и сделали.

Прилипшая к стеклу Алиска махнула рукой, я быстро вытащила из сумки книгу, положила ее на стойку и поспешно зашагала по коридору. Сердце так и стучало в груди, а ноги были ватными. Я шла и удивлялась: еще пару недель назад я тысячу раз могла пройти мимо Лешки и даже не заметить его, а тут меня словно подменили. Мне было и хорошо, и страшно. Никогда еще я не испытывала столько разных ощущений. Теперь же весь мир вокруг меня словно наполнился красками, полутонами, звуками. Словно я спала тысячу лет, как принцесса из сказки, а теперь вот проснулась — и здравствуйте, вот она я — иду по коридору на ватных ногах с подгибающимися коленками, а сердце так дико колотится в груди, что я удивляюсь, как этого не слышат все собравшиеся в холле!..

Отойдя на безопасное расстояние, я остановилась и принялась наблюдать за входом. Как раз вовремя, потому что дверь распахнулась, и появился Лешка. В расстегнутой, несмотря на погоду, куртке. Он весело поздоровался с кем-то, кому-то кивнул и направился в раздевалку.

Я ждала.

Вскоре Беляев вышел из раздевалки и пошел к ведущей вверх лестнице. Книги у него в руках не было, и на меня он не обратил абсолютно никакого внимания.

— Жан, ты на меня еще сердишься? — послышался рядом жалобный голос, и я скривилась, как от зубной боли. Как-то у меня болел зуб, и ощущения, честное слово, были такими же.

Я с досадой оглянулась и, конечно, наткнулась на просительный Димкин взгляд.

Это был финал, полный финиш! Мое нервное состояние тут же перешло в раздражение.

— Прекрати за мной таскаться! — крикнула я Совицкому. — Ты что, еще не понял, что ты мне и даром не нужен?

— Но я… — он растерялся.

На нас уже смотрели, но, честное слово, мне было наплевать. Я — Жанна, француженка, могла вести себя так, как вздумается, и не обращать внимания ни на кого!

— Au revoir! Разговор закончен, — объявила я и направилась навстречу уже спешащей ко мне Алиске.

— Ну, он взял книгу? — спросила подруга, когда мы встретились с ней посреди холла.

Я пожала плечами:

— Даже не знаю, слишком далеко стояла. Пойдем проверим.

Мы вдвоем отправились к гардеробу. Книги на месте не было. Странно… Но, вероятнее всего, Лешка взял ее, не разглядывая, и сунул к себе в сумку. Это не страшно — значит, он рассмотрит ее позднее.

Резкая трель звонка позвала нас на урок. Димочка, кстати, по-прежнему сел рядом со мной, но так и не решился заговорить (еще бы — госпожа запретила!), но только смотрел и смотрел побитым щенком.

Первая половина дня прошла в напряженном ожидании. А во время большой перемены ко мне подошел Лешка.

— Это твое? — спросил он, протягивая мне книгу Кинга.

— Да, — я мило улыбнулась, зная, как мне идет улыбка. Когда я улыбаюсь, у меня на щеках образуются милые ямочки — точь-в-точь как у моего любимого Гаспара Ульеля.

— Вот и хорошо, — обрадовался Беляев.

Мы стояли с ним прямо посреди коридора, и толпа обтекала нас… Впрочем, не совсем обтекала — пацан класса из пятого довольно ощутимо толкнул меня. Я хотела отвесить ему подзатыльник, но не стала: не прерывать же из-за такой мелочи только-только завязывающуюся беседу.

— А как ты догадался, что это моя книга? — спросила я, наводя на разговор о фотографии.

— А… ммм… с трудом, — непонятно ответил парень.

А потом он раскрыл книгу, и я обмерла: между страницами была заложена моя фотография, над которой кто-то усердно поработал, украсив ее пышными усами, длинными клыками, с которых свисали капли, очевидно, крови, кривыми рогами — один больше, другой меньше — и иными декоративными элементами, не предусмотренными первоначальным замыслом.

— Что это? — выдохнула я с ужасом.

— Твоя фотка? — предположил Леша. — Понимаешь, я нашел это на прошлой перемене, на окне в холле первого этажа. Ты, наверное, забыла книгу со своей фотографией, а какой-то младшеклассник ее разрисовал… Жаль, что он не попался мне, — добавил парень, видя мое потрясенное лицо, — я бы надавал ему по шее. Возьми, пожалуйста, свою книгу.

Это была катастрофа! Нет, не так. Это была Великая Катастрофа! Я хотела предстать перед Лешкой в выгодном свете, а в результате оказалась посмешищем! Нарочно не придумаешь!

Дрожащей рукой я взяла проклятую книгу, которую к этому моменту уже ненавидела со всей силой, на которую только была способна.

— Не расстраивайся, — утешил меня Лешка. — Главное — книга цела. Хорошая книга, у меня есть такая.

Он ушел, а я осталась стоять в оцепенении. То есть то, что испортили мою фотку, ему не казалось страшным. Главное — какая-то тупая, дурацкая книга?! Ну, приехали!

— Ну, рассказывай! — Алиска, подскочив ко мне, оттащила меня за рукав к окну, а то я бы так и стояла на дороге прямо посреди коридора.

Я посмотрела на улицу. Школьный двор покрывал грязный, местами вытоптанный снег, так не похожий на тот первый, воздушный, совершенно волшебный, который я увидела в тот день, когда вдруг влюбилась в Лешку. «Так, наверное, бывает и с чувствами, — подумалось мне, — сначала они такие воздушные, как первый снег, а потом… потом…»

— Жан, ну что с тобой? — снова затормошила меня подруга. — Как вы поговорили?

Не отвечая ни слова, я раскрыла книгу и протянула Алисе испорченную фотку.

Подруга взяла ее из моих дрожащих пальцев и уставилась на нее в не меньшем ужасе, чем я несколькими минутами раньше.

— Вот ведь козел! А таким приличным казался! — со злостью выдохнула она.

— Что? — удивилась я.

— Лешка твой настоящий козел! И свинья! Свинский козел — вот он кто! — подытожила Алиса.

И тут до меня дошло, что подруга считает, что именно Леша и изрисовал мою фотографию.

— Нет, это не он, — поспешно ответила я и объяснила, как все получилось.

— Да, не слишком удачно вышло, — вздохнула подруга, выслушав эту короткую историю. Но ты не расстраивайся, — поспешно добавила она. — Черный пиар — это тоже пиар. Знаешь, я слышала, что некоторые артисты специально деньги желтой прессе платят, чтобы о них любые гадости печатали. Пусть гадость, пусть все что угодно, лишь бы их имя звучало как можно чаще!.. Да-да, — продолжала она, распаляясь все больше. — Это даже хорошо, что так вышло. Теперь Беляев уж точно обратил на тебя внимание. Симпатичные фотки он, может, уже не раз видел, а тут такое! Один раз увидишь — и уже никогда не забудешь! — Она снова, теперь уже с явным восхищением уставилась на мое изуродованное изображение.

— Ну конечно, — подтвердила я, едва сдерживая слезы, — такое не забудешь, и если бы Лешке поручили найти исполнительницу на роль монстра в какой-нибудь фильм ужаса, даже не сомневаюсь, к кому бы он обратился!

— Не будь пессимисткой. Мама всегда говорит, что оптимизм — это первый шаг к победе! — объявила Алиса. — Подведем итоги. Второй этап нашего плана можно считать завершенным, не вижу смысла продолжать в том же духе. Переходим сразу к третьему пункту. В общем, не падай духом и держи выше нос!

Примечания

5

Да (фр.).