Владыка времени

Екатерина Неволина, 2012

Их четверо, и они должны найти Либерию – загадочную библиотеку Ивана Грозного, среди манускриптов которой находится бесценная Велесова книга, написанная языческим богом и несущая как добро, так и величайшее зло. Обладатель книги сможет не только повелевать временем, но и прочитать будущее. Однако найти библиотеку не так просто, ее охраняют стражи, не ведающие страха и жалости, готовые на все, лишь бы сохранить могущественную древность в тайне.

Глава 3

Обычный день занятий

Евгений Михайлович должен был появиться во второй половине дня, а пока в школе присутствовала только его заместитель Светлана и учителя — занятия, как-никак, никто не отменял.

Светлана — женщина, угадать возраст которой казалось невозможным — может быть, двадцать шесть, а может, все сорок, тренировала Глеба в области психологии.

— Сегодня у тебя легкий день, — объявила Светлана, усаживаясь напротив своего ученика.

Они сидели в маленьком учебном классе: удобные мягкие кресла, стол с двумя соединенными в сеть компьютерами. Мягкие, но яркие тона, спокойный свет… Комфортная рабочая обстановка в лучшем ее проявлении. И сама Светлана — скорее не учитель, а партнер, деловая дама. Очень красивая, с креативной ассиметричной стрижкой, всегда в костюмах, но не скучных офисных, а тоже необычных. Глеб любил разглядывать ее кольца, хотя обычно женские украшения проходили мимо его внимания. Но тут нельзя было не заметить смелое сочетание золота и серебра, а то и вовсе черный металл, образующий чашу, в центре которой лежала черная же жемчужина. И пахло от Светланы необычно — ладаном и ромашкой. Холодный, завораживающий запах…

— Ты помнишь, для какой цели мы все здесь собрались? — спросила Светлана, пока Глеб исподволь разглядывал ее и думал о том, как мало они похожи с Ольгой, а ведь каждая красива по-своему… Только от холодной красоты Светланы его сердце не вздрагивало, он оценивал ее, словно произведение чистого искусства, которое невозможно не оценить всякому, обладающему художественным вкусом.

— Да, конечно, — Глеб сморгнул и мысленно подобрался. — Мы здесь для того, чтобы стать профессиональной и слаженной группой, способной выполнять ответственные задания.

Светлана кивнула.

— А зачем все это? — задала она новый вопрос.

Зачем? Странный вопрос. Разве они не обсуждали это уже много раз — и со Светланой, и с директором, Евгением Михайловичем. К чему тратить время на бесполезные вопросы, когда можно было бы, скажем, встретиться с Ольгой… У них ведь не так много дней в запасе.

Глеб вспомнил, как солнечный луч скользит по ее солнечным волосам, как девушка улыбается и смотрит на него…

Нет, не нужно сейчас думать об этом!

— Затем, чтобы мы могли помочь нашей стране выйти из затянувшегося кризиса и завоевать лидирующее положение в мире, — ответил он. — Мы должны находить и извлекать из небытия вещи, наделенные силой.

Светлана глубоко вздохнула и наклонилась чуть ближе к Глебу, обдав его новой волной ладана и ромашки.

— Глеб, все, что ты говоришь, — правильно, — с сожалением произнесла она, — но ты сегодня все утро думаешь о чем-то другом. Я не вижу в тебе искренности. Глеб, еще не поздно. Если ты хочешь отказаться от своей миссии — ты волен идти. Понимаешь, ты ничем нам не обязан, ты совершенно свободный человек.

— Но… Как же я могу уйти? А группа?

Светлана задумчиво покачала головой.

— Если с нашим делом не будут все твои мысли, если ты не станешь стремиться к поставленной цели, твое присутствие как главы группы принесет только вред, а не пользу, разве ты не понимаешь?

Глеб, безусловно, понимал. Как понимал и то, сколько сил, времени и искреннего участия на него потрачено. Здесь, в школе, с самого первого дня с ним беседовали и к нему прислушивались. Здесь его научили быть сильным и способным постоять за себя. Для него сделали так много, что для благодарности не хватит целой жизни. И, самое главное, ему дали цель. Настоящую значимую цель, ради которой и стоило жить.

Образ смеющейся девушки с глазами цвета безоблачного неба растаял, потесненный более важными задачами. Теперь Глеб действительно сосредоточился.

— Простите и давайте начнем занятие. То, к чему мы готовимся, — действительно самое важное для меня дело, — ответил он.

— Ну что же, перейдем к тестам, — просто сказала она.

И Глеб был благодарен ей за то, что она не стала распространяться, говоря о том, что вот наконец он собрался, не стала разводить демагогию или требовать от него слов, подтверждающих фанатичную преданность делу.

Компьютер был уже включен, оставалось только надеть шлем и, отключившись от внешнего мира, погрузиться в 3D-реальность. Для многих сверстников Глеба то, чем он занимался сейчас, показалось бы простой игрой, однако это были тесты, моделирующие различные ситуации, возможные при реальной работе группы.

Как поступить в том или ином случае. Как подобрать нужный шифр и код. Что делать, если твой товарищ ранен. Как вести себя в случае, если вас завалило. Как поступить, если ваше прикрытие было раскрыто невольными свидетелями.

Глеб уже проходил подобные тесты. Каждый раз они были новыми и требовали большого напряжения. Особенно он не любил ситуацию с появлением свидетелей. Здесь требовалось, в зависимости от обстановки, принять мгновенное решение. Порой решение, так сказать, не слишком популярное.

В это время у Александры тоже был свой урок. Профессор Олег Семенович, очень забавный старичок со старомодной бородкой, всегда очень галантный и предупредительный, настоящий джентльмен, таких сейчас, наверное, больше не осталось, беседовал с ней о книгах.

— Моя милая Сашенька, только взгляните, что я вам принес, — говорил он, извлекая из своей потрепанной сумки сверток.

Александра бережно приняла его из рук учителя и, положив на стол, аккуратно развернула бумагу.

Внутри, как и ожидалось, обнаружилась книга. У нее был красный переплет с выполненной золотым тиснением надписью на французском.

Девушка осторожно открыла книгу, медленно пролистала ее, прислушалась к шелесту страниц, наклонившись, понюхала бумагу.

— Басни Лафонтена. Первое прижизненное издание знаменитого художника Густава Доре. Тысяча восемьсот шестьдесят восьмой год. Оригинальный издательский переплет, тройной золотой обрез. Состояние отличное, однако в середине книги не хватает двух парных гравюр. Книга хранилась, скорее всего, в частной коллекции, однажды была реставрирована на профессиональном уровне.

Олег Семенович довольно закивал, и его жидкая бородка смешно затряслась.

— Ну с этим все просто. А извольте, милая Сашенька, взглянуть вот на это, — профессор быстро убрал Лафонтена в сверток и поместил его обратно в свой портфель, а взамен вытащил другой сверток.

Раскрыв его, девушка обнаружила книгу в самодельном бумажном переплете.

Над ней Александра просидела дольше.

— О, это очень ценная вещь, — наконец, сказала она. — Так называемое «Учительское Евангелие». Под поздним переплетом середины девятнадцатого века скрывается подлинное издание тысяча пятьсот шестьдесят девятого года. Одно из тиража, отпечатанного Иваном Федоровым в Литве, в Заблудове. Это первое Евангелие, изданное на территории Литвы. Титульный лист отсутствует, однако имеется предисловие. Отпечатано «в лист». Пронумеровано триста девяносто девять листов, в то время как всего в книге их четыреста восемь. Бумага с разными водяными знаками, польско-литовского происхождения. До настоящего времени сохранилось сорок четыре экземпляра такого Евангелия. Данное одно время принадлежало некоему Семиону Барыжину, о чем свидетельствуют буквы, по одной нанесенные в правых верхних углах страниц книги. Пролистав ее, можно прочесть надпись, датирующуюся, судя по особенностям орфографии, серединой девятнадцатого века: «Книга сия принадлежит рабу Господа Семиону Барыжину». Очевидно, владелец являлся купцом. Реставрация и переплетные работы осуществлены, скорее всего, в его время.

— Умница, Сашенька, — похвалил профессор. — В нашем деле нет мелочей. А что вы скажете вот об этом? Прочтите, пожалуйста.

Он так же быстро и ловко, как прежде, произвел замену свертков.

Под бумагой оказалось факсимильное издание.

Александра бегло просмотрела листы и подняла на профессора недоуменный взгляд.

— Вы смеетесь, Олег Семенович? Это же библия криптографии — так называемая книга Войнича. Прочитать ее пытаются уже много лет. Все, что известно о тексте, это то, что он написан пером, слева направо. Язык искусственный. Структура его более монотонна, чем в естественных языках. Иногда одно и то же слово повторяется три раза подряд, так же необычно часты слова, различающиеся между собой только одной буквой. Сама рукопись, если правильно помню, была создана в начале пятнадцатого века… Ученые не исключают, что это мистификация, бессмысленный набор знаков.

— Ну-с, Сашенька, вы молодец. Не знаю уж, чему еще учить вас, — довольно заулыбался профессор. — Наш маленький экзамен вы выдержали. И я очень уповаю на то, что вы всерьез займетесь научной работой. По правде говоря, в университете вам уже делать нечего, однако ваш юный возраст не предполагает пока самостоятельных изысканий… Надеюсь увидеть вас у меня на кафедре и что родители ваши не будут против.

Услышав эту, казалось бы, совершенно безобидную фразу, девушка вдруг отчаянно покраснела и опустила голову.

— Я вас чем-то обидел? — всполошился старый профессор, смешно засуетившись.

— Нет, все хорошо, — ответила Александра. — Все хорошо, — повторила она, словно пыталась убедить в этом кого-то.

В это самое время Северин, сжав виски руками, сидел на полу тренировочного зала, а тренер, склонившийся над ним, пытался его успокоить.

— Не переживай, парень, я сам виноват, — говорил мужчина, прижимая полотенце к своему разбитому лицу.

Северин не отвечал, только еще глубже втянул голову в плечи.

— Ну что ты, все нормально. Я сам пропустил удар, это бывает…

Парень упрямо покачал головой и наконец взглянул в лицо тренеру. В синих глазах плескался такой ужас, что взрослый мужчина вздрогнул.

— Понимаете, — быстро заговорил Северин, словно боясь, что его перебьют, — я сам не знаю, что на меня иногда находит. Как будто и не со мной все это… Я понимаю, что спортсмену, бойцу, прежде всего нужен самоконтроль… Но я не знаю…

Он запнулся и замолчал.

— Ничего, — тренер потрепал парня по плечу, — ты просто еще не научился рассчитывать собственные силы. Ты необычайно силен и проворен, пошел бы в спорт — как пить дать, были бы у тебя и победы, и золотые медали… А проблемы… У кого их не бывает? Да не жмись, видишь, я на тебя не сержусь. Ну подумаешь, переусердствовал, впредь будешь лучше контролировать себя. Так?

Парень с надеждой кивнул.

— Вот и отлично, — подытожил тренер. — И Евгению Михаиловичу об этом вовсе знать не надо.

— Но…

Тренер усадил обратно пытающегося встать Северина.

— Я сказал не надо — значит, не надо. Или ты мое доброе имя опозорить хочешь? Представь, как надо мной смеяться будут: собственный ученик избил, едва не покалечил.

Северин нерешительно улыбнулся. В ярко-синих глазах, сквозь тревогу, проступила надежда.

— И чего ты расселся? — вдруг спросил тренер, в притворном гневе сдвигая брови и тут же поморщившись от боли в разбитом лице. — Давай вставай, занятие еще не закончилось. Нечего тут отлынивать! Ишь ты, нашел предлог!..

Парень, разумеется, тут же с готовностью вскочил, вставая в позицию напротив тренера. Юность легко забывает свои тревоги.

А еще в одном учебном классе, этажом выше, разворачивались не менее драматические действия — Дина, зло сопя, писала сочинение. Вернее, не то чтобы писала — скорее сидела над девственно-чистым листком бумаги и яростно грызла ни в чем не повинную ручку.

Ольга Ивановна, читавшая для нее гуманитарный обязательный курс школьной программы, сдвинула очки на лоб и внимательно посмотрела на свою ученицу.

— Дина, может быть, ты все-таки займешься сочинением? — спросила она строго.

Девочка скорчила недовольную гримасу.

— И зачем мне это сочинение? И почему его требуется писать на бумаге, когда гораздо легче — на компьютере?.. — пробормотала она.

— И ошибки за тебя Word исправит, — подсказала Ольга Ивановна.

— А что…

Дина отложила ручку, а в голове девочки тут же пронеслась мысль, что, если построить дискуссию нужным образом, времени на сочинение может и не остаться. Почему бы им просто не поговорить? Лучше бы, конечно, через Сеть — так Дине удобнее, но при нынешней альтернативе…

— А почему бы и нет, — с готовностью подхватила девочка. — Вот зачем мне эти сочинения? Что мне этот Печорин и прочие? Я на литературный поступать не собираюсь!

— Дина, — учительница укоризненно покачала головой, — когда ты пишешь сочинения, ты развиваешь свой мозг, учишься думать и выражать свои мысли. Это просто необходимо тебе для общего развития. Ты же не хочешь отставать от своих сверстников?

Девочка недоуменно пожала плечами.

— У нас с ними просто разные взгляды и разные достоинства. Вот скажите, Ольга Ивановна, кто из моих сверстников может МП-3-плеер собрать? А вирус хороший написать? Что вы головой качаете? Думаете, это мозг не развивает? Еще как развивает, можете мне поверить!

Ольга Ивановна тяжело вздохнула: что ни говори, подопечная ей досталась непростая. Думала ли она, что так обернется, когда радовалась, получив щедрое предложение заниматься в частном порядке с одаренной девочкой?.. Деньги, конечно, весьма неплохие, но эта Динина одаренность у нее уже, честное слово, в печенках сидит! Может быть, девочка и гений, но очень себе на уме, и управиться с ней фактически невозможно.

— Дина, ты и так занимаешься по упрощенной гуманитарной программе, — тем не менее терпеливо продолжала она. — Разве я даю тебе много заданий? Вот представь, сделаешь ты, скажем, какое-нибудь открытие или учебник по своей информатике написать захочешь. — При слове «информатика» Дина, не удержавшись, хмыкнула, но Ольга Ивановна не заметила или решила не акцентировать на этом внимание. — Так вот, потребуется тебе написать серьезную работу, а ты даже формулировать свои мысли нормальным языком не умеешь, да и ошибок по десять штук на два абзаца лепишь.

— Но вы же сами говорили: Word исправит? Зачем же мне от руки писать? — Дина глядела на нее по-детски чистыми недоумевающими глазами.

— Word не все ошибки исправляет, — говорила учительница, комкая в руке бумажный одноразовый платочек, от которого уже и так остались одни ошметки, — и потом, разве ты не хочешь быть грамотной, в тех же… как их там? Ах да, в тех же чатах на правильном русском выражаться?

— А зачем, если все как хотят, так и пишут? Разве никто не поймет, о чем я, если я напишу «корова» через «а»? Зачем чему-то учиться, если все равно все понимают? Нет, вы мне, Ольга Ивановна, объясните! Вдруг я все-таки пойму?

И учительница, скорбно вздохнув, вновь принималась за объяснения.

В общем, до конца занятия Дина протянула, и вправду умудрившись не написать ни строчки.

Несчастная Ольга Ивановна поняла, что происходит, уже только когда в комнату заглянул Егор, занимающийся с Диной физикой и математикой.

— Ну что, как моя любимая ученица? Настроение боевое? — бордо спросил он.

— Ага! — улыбаясь, отозвалась Дина.

И тут Ольга Ивановна, как-то разом осознав происходящее, отчаянно покраснела и, зажав руками пылающие щеки, пулей вылетела из класса.

— Что это с ней? — услышала она за спиной недоумевающий голос Егора, но что ответит их ученица, уже выслушивать не стала.