Непромокаемые страницы. Пронзительные рассказы о материнстве и усыновлении

Екатерина Кузнецова, 2020

Екатерина Кузнецова – мама двоих приемных детей. Она ведет блог в Инстаграме – пишет трогательные, берущие за душу, иногда горькие, а иногда очень светлые новеллы о тех, кто усыновил, и о тех, кого усыновили, о тех, кто оставил, и о тех, кого оставили. Ей удается говорить обо всем этом без надрыва и пафоса, которыми так часто грешат подобные тексты. Екатерина просто пишет о мамах и детях, которые встретились немного позже того момента, как эти дети появились на свет. Если у вас растет приемный ребенок или вы обдумываете усыновление, обязательно прочтите эту книгу – она про вас, она укрепит вас и поддержит. Но книга эта не только для усыновителей и усыновленных. Каждый прочитавший ее станет немного добрее к миру. И, возможно, когда-нибудь понятие «детский дом» окончательно уйдет в прошлое.

Ложь, так похожая на правду

Вокруг шумной, разноголосой детской площадки на лавочках тут и там, стайками и по одной сидят девушки и женщины. Их много — они с улыбками смотрят на играющих малышей. Каждая на своего.

Только взгляд одной — кудрявой, голубоглазой — блуждает между детьми, надолго задерживаясь на каждом, словно она пытается кого-то узнать и не может.

Раз за разом.

Такой же разрез глаз. А у этого волосы кудряшками на затылке. А может быть, вот этот мальчик, с пронзительно-голубыми глазами? Он?

Сердце сжимается.

— Простите, — спрашивает она у сидящей рядом мамы, которая подала формочку голубоглазому малышу, — сколько вашему сыну лет?

— Три годика уже, в марте исполнилось.

Не он. Сердце привычно заныло.

Женщина встала и быстро пошла в сторону автобусной остановки. Глупость, какая глупость! С чего она решила, что он может оказаться здесь?

Почти три года она впивается взглядом в каждого подходящего малыша. Да что уж — просто в каждого. Подгоняет внешность и возраст под желаемый образ. Почти три года…

Ему сейчас ещё нет трёх. Родился он в августе, тогда лил дождь, она отлично помнила этот день — серый, безрадостный. Она не помнила боли… Он родился и заплакал, а она отказалась взять его на руки. Просто не могла — знала, что, если сможет прижать его к груди, уже не отдаст никому.

Запомнила только большие — неожиданно большие для новорождённого — серые глаза… И его плач.

И внутренний голос, твердивший: «Так всем будет лучше». Она верила в это.

Она сбежала из роддома в тот же вечер, стыдливо пряча глаза. Это было так странно — выходить оттуда одной.

И вот почти три года в голове рефреном звучит: «Так всем будет лучше. Так лучше».

Только теперь она точно знает, что это ложь.