Не сдохнут только одиночки

Екатерина Крапивенцева, 2022

Не многие знают, каким прилипчивым может быть одиночество. Когда у тебя ни родных, ни друзей. А единственное близкое существо в мире – это наглый, пушистый кот «дворянской» породы, который, к слову, совсем тебя не ценит. Таким образом и уходит в никуда жизнь. Удалённая работа, затворничество и онлайн игры. Знакомые считают тебя высокомерным букой. Все твердят в один голос, что одиночество когда-нибудь просто тебя убьёт. А потом жизнь делает крутой поворот в апокалипсис, и твоё вчерашнее тревожное расстройство неожиданно спасает тебе жизнь.

Глава 11: Варя

— Жужа хочет писать, — с места в карьер нырнул взбудораженный Мишка, без стука влетая в спальню с поводком наперевес. За его спиной, не решаясь войти, переминалась с лапы на лапу беспокойная Жужа.

— Который час? — Хриплым голосом пролаяла я, вскакивая на постели.

В следующий раз точно буду закрываться, не надеясь на чувство такта смышлёного восьмилетки.

— Одиннадцать. — Выпалил Мишка, кидая мне на кровать поводок. — А ещё у Вас мобильный звонил. Два раза. Он на кухне.

— Давай, на «ты». Так проще. — Попросила я мальчика, натягивая одеяло до носа. — Ты позавтракал?

— Ага, — кивнул парень и потрепал Жужу за ухом, проталкивая её ко мне в комнату. Собака при этом упиралась, как могла, не решаясь без спроса войти в спальню.

— Так, дорогая, — свесилась я с кровати, ложась всем телом на Жужу, — дай мне минут пятнадцать, и я вся твоя. Справишься? — Заглянула я карие, осмысленные глаза собаки. — А ты, — посмотрела я на Мишу, — будь джентльменом, пожалуйста. Выйди из комнаты, дай мне одеться.

Минут через десять, натянув спортивный костюм и почистив зубы, я выползла в тамбур, держа на поводке подвывающую Жужу.

— Прости, красавица, — провела я рукой по густой, блестящей шерсти, — в следующий раз обязательно погуляем пораньше.

И, натягивая поводок до отказа, Жужа понеслась вниз по лестнице, заставляя меня хвататься за перила от страха. В целом, в подъезде стояла тишина. Впрочем, как и всегда. Никаких подозрительных криков, не считая звуков кинофильма, доносящихся, как обычно, из соседней квартиры.

Соседи — это вообще отдельная тема для разговора. Не могу вам похвастаться, что мне с ними хоть раз повезло. А переезжала я часто, пока не нашла квартирку своей мечты в историческом центре города, где мы с котом обитаем и по сей день.

Лично мне, всегда, куда бы я не поехала, попадаются глухие любители боевиков, либо «противозачаточные» соседи — громогласное семейство, выясняющее все вопросы между собой и с чадами посредством топота и крика. Их дети всегда капризны, а способы воспитания — незатейливы.

Иногда мне казалось, что соседи сверху изучили на досуге азбуку Морзе и теперь шлют мне сообщения с неким кодом, который я обязана расшифровать и ответить им тем же, иначе они не уймутся. И, если это игра, то где же «стоп-слово»? Почему вместе с ключами от жилья не выдают ещё и инструкцию, как выживать в этом хаосе? Или только я испытываю крайнее неудовольствие, когда в десятый раз за ночь за стенкой орёт чужой малыш или пятый выходной подряд сосед, вместо сна и отдыха, штробит без передыха одну и ту же стену?

Подумав о соседях, я вспомнила Ирину и немного расстроилась. Ведь она была приятной девушкой. Возможно, слегка суетливой. Иногда несдержанной по отношению к близким, но всё же положительной. Почему мы раньше не познакомились?

И пусть она иногда ходила на каблуках по квартире, сейчас я не скривлю душой, если скажу, что скучаю по этим звукам — топоту Мишки над головой, даже по их противной попсе, периодически служившей мне своеобразным будильником. Когда за окном конец света, проснуться можно только от криков или от заунывного воя сирены… Быть разбуженным «звуками жизни», если можно так выразиться — непозволительная роскошь в наше время. И я благодарна вселенной, пославшей мне Мишку, Жужу и Аллу… И даже не затыкающегося ни на секунду Петренко. И Чумакова…

«Блин… Лейтенант. Что с ним сейчас? Жив ли он?» — Невольно подумала я и настроение моё вконец испортилось.

Отворив подъездную дверь, я размотала поводок и выпустила изнемогающую Жужу — орошать ближайшие кусты физалиса. Оглядевшись вокруг, я приметила пару зомби, нерешительно переминающихся у ближней мусорки. Смотрят в другую сторону. Один из них что-то жуёт. Даже не буду присматриваться, иначе не позавтракаю…

В небольшом сквере, расположившемся вдоль домов, сегодня немноголюдно. И все же, народ, уже отчетливо почуявший приближение «смутных времён», осаждает ближайшие магазины в попытках раздобыть товары первой необходимости.

Владелец продуктовой палатки — Ашот — наварил на окна решётки. И торговля, идущая раньше крайне бойко, не останавливается даже сейчас, когда рядом замаячили ходячие трупы. Его сыновья с гарротами на длинных палках отлавливают подходящих вплотную к палатке кадавров и отводят их на заваленный телами пустырь за помойкой.

Там их поджидает ещё один брат с монтировкой. И приставляя острым краем железяку к глазнице, одним ударом молотка пробивает мозг заражённому…

Любопытно люди адаптируются к окружающей действительности… Пожалуй, только в кино, всё в их взгляде на мир остаётся прежним. И они беспечно продолжают натягивать на себя короткие шорты, разгуливая по руинам города в поисках пропитания.

Бывшие советские граждане бывают даже чересчур адаптивными. Пережившие все варианты нестабильности, женщины в возрасте с тяжелыми, спортивными сумками, спешили из магазинов, укутавшись, кто во что.

От души развеселила меня стройная, высокая дама в хоккейной маске под шапкой-ушанкой, наглухо завязанной у подбородка.

«А это решение, — невольно задумалась я, заглядываясь на ее стройные ноги, затянутые в элегантные кожаные штаны. Икры прикрывали высокие сапоги на танкетке. А торс — короткий болоньевый плащ. — У зомби просто нет шансов.»

И хотя, далеко не все подошли к вопросу защиты так обстоятельно, но большинство, не смотря на погожий денёк, не спешили оголяться.

Кратковременный дождь, прошедший поздним утром, сменило тёплое солнце. И воздух наполнили абсолютно летние запахи — влаги, первых цветов, прелого дёрна и прошлогодней, сухой травы, ковром устилающей тенистый сквер.

Зелень, уже проросшая на клумбе, так жадно и быстро тянулась к солнцу. Мир воскресал после долгой зимы. Из холода и мрака выбирались на свет Божий яркие, тонкие травинки, напоминая нам о непрерывности бытия. Что-то уходит навсегда, взамен же всегда приходит новое. Поколение за поколением. Из года в год…

Изголодавшаяся по общению Маргарита Степановна, высунулась из окна и указала мне на заваленный трупами пустырь:

— Видала, что Ашотик творит?

— Выживает, как может, — пожала плечами я. — В любом случае, это нам же с Вами во благо. Меньше зомби во дворе.

— Да мы тут скоро задохнёмся, — всплеснула руками Марго. — Ты же первая взвоешь, когда миазмы дойдут до нашего дома. Солнце жарит, как никогда. Такого теплого мая я давно не припомню. Синоптики обещают тридцать градусов в тени на следующей неделе. Напомни Петренко, если вы с ним общаетесь. Он обещал подсобить…

— Всенепременно, — пообещала соседке я.

— Стой-ка… — Высунулась Маргарита в окно так, что на секунду мне померещилось, будто её пышный бюст застрянет в решётке. — А псина твоя что делает на моей клумбе?

— Воздухом дышит, — уклонилась от темы я.

— Ну-ну, — выразила сомнение Маргарита. — За домом есть специально оборудованная площадка.

— Вы сами-то давно выходили из квартиры? — Не выдержала я. — Безопасность — превыше всего. Лично я не спешу пополнять ряды нежити.

Рассерженно поджав губы, соседка замолчала. Но ненадолго. Очевидно, общение по телефону с подругами не доставляло ей такого удовольствия, как возможность побеседовать воочию. Читай: «оседлать чужой мозг».

Маргарита, как опытный маньяк, выслеживает жертву из-за угла, миллиметр за миллиметром рассверливая отверстие в черепе своими рассказами. Подобный «акт энергетического вампиризма» способен оставить без сил любого, кроме меня. Лично я давно привыкла к этой особенности ее характера, и просто научилась пропускать мимо ушей всю лишнюю информацию, иногда кивая в такт. Маргарите, как и многим людям, абсолютно не нужен собеседник. Она нуждается в «бесплатном психологе» или «свободных ушах», способных выразить поддержку и сочувствие.

Покопавшись в клумбе под вялые причитания соседки, Жужа радостно завиляла хвостом, натягивая поводок.

— Увы, дорогая, — остановила я беглянку. — Придется тебе завязать с фитнессом. Сегодня пробежки не предвидится.

И, наскоро попрощавшись с соседкой, я увлекла Жужу за собой, с облегчением затворив тяжёлую дверь. Прислушалась: тишина. Как будто соседи вымерли…

«А, может и есть в этом доля правды?» — Вихрем пронеслось у меня в голове. На всякий случай, надо быть осторожнее и раздобыть себе какое-то оружие, раз уж прогулок с Жужей теперь не избежать…

На пороге квартиры меня встретила заспанная Алла, укутанная в мою пуховую кофту.

— Кто-то в дверь стучал. Но я не открыла. Испугалась. — Повинилась она. — К соседям, кстати, тоже. Никто не ответил, и незнакомец ушёл.

— Хммм… — Пришла в замешательство я. — В подъезд никто не заходил, значит, это кто-то из жильцов…

Протолкнув в квартиру Жужу, я решила запереть тамбурную дверь, памятуя опасения Чумакова о беспорядках в городе.

— Мало ли, что за тип и с какими намерениями шастает по дому. — Пожала плечами я, скидывая тяжелые берцы. — Хорошо, что не открыла. Надо перезвонить Петренко, если трубку возьмёт… Узнать насчёт вывоза трупов во дворе. — Удивившись ощущению обыденности, посетившему меня, я продолжила. — Соседка под нами волнуется.

— Ой, — вздрогнула Алла, вжимаясь в кофту поглубже. — Всё так плохо?

— Ну, — замялась я, — скажем так: то, что ты видела ночью — это начало. Дальше — больше, я думаю. Поэтому, придётся как-то научиться выживать в этом хаосе… А вот как — ума не приложу. Мир и до катастрофы никогда не казался мне безопасным, а теперь я до чёртиков боюсь и людей, и нЕлюдей, подстерегающих в нём…

Сварив нам с Аллой кофе, я наскоро насыпала корма животным. Проголодавшаяся за ночь Жужа, радостно кинулась к миске, но заметив Альфа, нагло рванувшего ей на перерез, остановилась в лёгком замешательстве.

— Не бойся, — погладила я собаку по выпуклому и твёрдому, как дыня, лбу. — Он только притворяется засранцем. Привыкнет, станете лучшими друзьями.

И отстранив от собачьей миски рассерженного кота, я подтолкнула Жужу поближе к её порции провианта.

Пока работящая Алла шаманила над блинчиками, я, обливаясь слюной, ушла от греха подальше в другую комнату, дабы не съесть растущую стопку ароматной выпечки в одно лицо. Признаюсь честно, соблазн велик. Ведь я, живя в одиночестве, вконец обленилась, балуя себя рукотворными сладостями лишь изредка. Алла же, как оказалось, имела образование повара, а также сильное желание мне угодить. Надо как-нибудь выбрать время и поговорить с ней по душам, объяснить, что она не обуза, а гость, пусть и слегка нежданный. Но не раньше, чем она допечёт свои прекрасные блины.

Полистав смартфон, я наткнулась на два пропущенных вызова. От Петренко и (о, боги!) от Чумакова.

«Значит, он жив. Это не может не радовать. — Волна тепла захлестнула меня, и я откинулась в кресле, испытывая непередаваемое облегчение. — А раз уж нам приходится выживать в столь чёрное время, Господи, я обещаю радоваться мелочам, не киснуть, ничего не бояться и не уходить в депрессию. Просто спасибо Тебе за то, что Ты спас хорошего человека. И пусть я не совсем каноничная христианка. Точнее, я вообще не уверена, что отношу себя к какой-то конкретной конфессии. Но я благодарю Тебя за то, что в этой жизни ещё случаются небольшие чудеса, способные изменить пусть и не весь мир, но конкретный, небольшой островок человеческой души».

Можно сказать, что впервые за много лет, я то ли помолилась, то ли исповедовалась про себя, обращаясь к чему-то великому, необъяснимому, иррациональному серьёзно, без желания это высмеять. И тяжеленный камень сомнений, застрявший на долгие годы в моей душе, рассыпался, превратившись в сладкую вату и сахарную пыль. Весь мой рационализм сдуло ветром перемен с налётом надежды на лучшее… А я думала, что давно не способна на такие вот «женские» эмоции.

Вообще, странно, как органично я себя ощущаю в образовавшейся компании. Всю жизнь я оставалась одиночкой. У меня нет друзей, и я крайне сложно схожусь с людьми. По пальцам одной руки могу пересчитать людей, общение с которыми не приносит мне выгорания. Поэтому, добровольное затворничество, фриланс и книги стали моим спасением от этого мира — доспехом от обыденности и одиночества среди людей.

Я абсолютно не умею презентовать себя. Мои суждения — оценочны и субъективны. Шутки — зачастую язвительны и могут задеть. Всю жизнь я не чувствовала себя «своей» даже рядом с близкими и бежала от социума в зону комфорта, чтобы на пороге апокалипсиса наконец осознать, что есть в этом мире существа (кроме кота), с которыми мне может быть комфортно. Вот так, с первого раза, не смотря на всю нашу разность. Ведь они принимают меня такой, какая я есть, даже если по первости я притворяюсь табуреткой, раздуваюсь, как рыба Фугу или выдаю шутку на грани приличия… Вспомнив о Петренко, я рассмеялась.

Поразмыслив ещё минут пять, я набрала Чумакова.

— Доброго дня, Варвара Захаровна. Как жизнь молодая? — Услышала я знакомый, спокойный голос. — Не хочу сгущать краски, но скоро полиция как орган…

–…отвалится? — Не сдержавшись, «прыснула» я. Волнение взяло своё, и в меня вселился дух клоуна. Скверного, скажу я вам…

Лейтенант немного смутился и, засопев в трубку, продолжил:

— Как внутренний орган…

— Откажет? — Снова прервала я Чумакова, уже откровенно заржав.

— Да что же Вы меня перебиваете, Лопухина? — Возмутился лейтенант. — Я Вам пытаюсь тут серьёзные вещи донести. Как внутренний орган централизованной системы исполнительной власти полиция скоро перестанет существовать. И поэтому… — Неожиданно Чумаков замолчал, обдумывая вышесказанное. — Ну вот, Вы меня сбили… Хотя, в целом, Вы правы. «Отвалится» и «откажет» — слова, способные красноречиво отразить ситуацию в стране… Сотрудники разбегаются, а оставшееся меньшинство — работает на износ. И очень скоро мы не сможем своими силами сдерживать волну заболевших. Поэтому, в рамках общего проекта с военными и «МЧС», оставшийся штат сотрудников полиции решил действовать по инструкции, выданной всем нашим ведомствам «На случай чрезвычайной ситуации природного и техногенного происхождения». Не буду Вас путать витиеватыми формулировками… Но скоро в городах станет совсем небезопасно. И дело не только в ходячих трупах. В тюрьмах начнутся перебои с продовольствием, и по стране прокатится волна голодных бунтов. Заключенные разбегутся и, естественно, рванут для начала, в города — пополнить запасы оружия и продовольствия. Поэтому, мы предлагаем жителям Электростали собраться в отдельных, хорошо оборудованных пунктах временного размещения. Так легче обороняться от бандитов и нежити. Обдумайте это предложение. Ситуация день ото дня лишь обостряется. Сегодня начальник нашего МВД переговорил со смежными ведомствами. И, если хотите, наряду с другими идейными жителями города, тоже можете поучаствовать в оборудовании ПВР для себя и близких. Конечно, бесплатно никого там кормить не будут. Но все, кто внесёт посильную лепту сейчас, в будущем получат свои плоды. Учителя, врачи, инженеры, учёные…

— Я не то и не другое, признаться честно. Не спортсменка, не комсомолка, не имею учёных степеней. Не умею врачевать и готовлю весьма посредственно. — Насупилась я. — Образование у меня — «бесполезно-психологическое», потому что боюсь всего на свете. Поэтому, думается мне, что в вашем лагере я — последний человек, способный принести обществу пользу.

— Ну, вы молодая, красивая женщина, — замялся лейтенант.

— Ах так? — Обозлилась я. — Человечество ещё толком не умерло, а Вы уже думаете, как его возродить? А для чего-то другого такие, как я, по-вашему, не годятся? Нет уж. «Молодая и красивая» — это бесполезное качество. Тем более, что я не так молода, как выгляжу. Просто сплю хорошо и не вступаю в споры с дураками.

— Ну, чего Вы бузите, Варвара Захаровна? — Строго спросил лейтенент, и я замолчала. — Я Вам предлагаю безопасность, только и всего. А Вы уже успели надумать всякого и разобидеться. Поразмыслите на досуге. А мы с Петренко ещё заглянем к Вам вечерком, на чай.

— Угу, — буркнула я, и повесила трубку. От радости не осталось и следа.

То, что лейтенант обо мне беспокоится — это, конечно, классно. Но вот эта формулировка расплывчатая — «молодая и красивая» появляется тогда, когда больше похвастаться нечем. Почему не «умная» или «способная»? А может, «подающая надежды»? А потому что в новом мире копирайтеры и писатели становятся бесполезными. Все предельно прозрачно.

Думая о своём, я понуро добрела до кухни и уставилась на стопку румяных блинчиков, размером с небоскрёб. Вот уж кто точно будет на расхват в ПВР Чумакова — так это Алла.

***

— Ты волшебница, — только и смогла выдавить я, буквально задыхаясь от переедания.

Миша, налив себе огромную бадью какао, вяло жевал второй по счёту блин.

— Как ты себя чувствуешь, — напряглась Алла, щупая его лоб прохладной ладошкой. — По-моему, ты горячий.

— Да нет, — отмахнулся мальчик. — Просто я вспомнил про маму с папой… Как думаете, лекарство от вируса найдут, или они на всю жизнь останутся «не в себе»?

Мы с Аллой переглянулись.

— Думаю, найдут. И вакцину сделают. Как от коронавируса, дружок, — попыталась я вселить надежду в мальчика. Но он лишь понуро слез с табуретки и, поблагодарив Аллу, поплёлся в зал.

— Ума не приложу, как ему сказать о том, что…

— Тсссс, — приставила Алла палец к губам. — У тебя слышимость как в Большом театре. Надо попросить Петренко поговорить с Мишкой по-мужски. У него же есть опыт общения с детьми, как я понимаю?

— Да, — вздохнула я. — Петренко — многодетный отец-молодец. Они с участковым обещали вечером к нам зайти.

Вспомнив про лейтенанта, я снова испытала смесь восторга и стыда. Но уже не сердилась на него… «Молодая и красивая», — произнесла я про себя, смакуя эту фразу, и рассмеялась вслух, отчего Алла с Жужей посмотрели на меня, как на сумасшедшую.