Музей открытых окон

Екатерина Кошманова, 2023

В книге описан путь здорового духовного взросления в условиях современного мира. Герои – простые люди, те, кого можно встретить утром на трамвайных остановках. Все они очень разные, но их объединяет глубокое духовное родство, Учитель и путь. События разворачиваются на территории современной России и Украины, часть из них происходит в Крыму. В центре истории – известный композитор духовной музыки. Его произведения играют на Валааме, в храмах и монастырях России и Украины. Через язык музыки Владимир Михайлович пытается выразить то, что порой невозможно сказать словами. Что же такое – БОГ, что такое – человеческий мир, и почему происходят страдания. В книге описываются места силы Крыма, такие как «Храм Солнца», плато рядом с храмом в Форосе. Кофе по-турецки в Бахчисарае и крыши его домов. Севастополь, скала «Краб», антикварное кафе. Много внимания уделено музыке, её структуре, процессу импровизации и сочинения. Окончание истории, если перевести на язык музыки – это пустота, следующая за мощью монотонности аккорда. Она неожиданная, но не шокирует. Окончание такое же, как и сама медитация. Когда умолкает звучание ума, должно открыться нечто действительно важное.

Vita contemplativa

В дополнение к индивидуальным занятиям Игорь организовывал общие созерцания и совместные поездки на природу.

Словом «созерцание» часто переводят слово εωρία, означающее «умозрение» или «сосредоточение души на надумных тайнах» (Феофан Затворник), а также англ. contemplation, под которым понимается состояние после получения информации, когда происходит эффект остановки мысли, «одномоментное схватывание», инсайт. При переводах классических текстов родилось понятие «жизнь созерцательная» (лат. vita contemplativa), противоположное по смыслу «жизни деятельной» (лат. vita activa). Термин «созерцание» часто встречается в христианской традиции.

Мы собирались у Игоря в той же комнате, где проходили индивидуальные занятия. Все рассаживались на маленьких подушечках, опираясь на стены по периметру комнаты. После созерцания прямо на полу стелили скатерть, на которую раскладывали печенье, пироги — кто что принес с собой. Мы пили чай, шутили и смеялись. Это было очень душевно.

Созерцание только внешне похоже на медитацию. Это практика внутреннего замирания и наблюдения, которое проводилось с целью обнаружения той части себя, того мистического внутреннего органа, который видит, осознает и фиксирует все мигающие в уме мыслеобразы. Кстати, на сегодняшний день ученые в области изучения деятельности мозга так и не смогли определить, где же находится то самое пресловутое «Я». Поэтому утверждение о том, что все мы живем в мире отдельных разумных существ с точки зрения мозга, — такая же бездоказательная аксиома, такой же вопрос веры, как и то, что мы живем в мире, где есть единое поле сознания.

Под медитацией я сама для себя определила какое-то вполне конкретное внутреннее деланье, в отличие от созерцания в его чистом виде — практики внутреннего «неделанья». Разъяснить этот термин более подробно требует от меня его затасканность. Он стал настолько широким, что перестал вообще что-либо значить.

Большинство людей, когда слышат слово «медитация», представляют человека, сидящего в позе лотоса с закрытыми глазами. Это слово для многих означает лишь физическую позу и безделье. Никто при этом не понимает, чем конкретно в это время занят человек, что за внутреннее путешествие он совершает. А действий может быть бесконечное множество. Он может заниматься разными видами визуализации, может пытаться гонять энергии, может пытаться достичь состояния «вне мысли», борясь со своим внутренним диалогом. А может быть просто в трансе.

Медитацию многие боятся практиковать, потому что она может привести к психологически опасным феноменам. И боятся правильно. Чтобы обезопасить себя, у медитации должна быть цель. А лучше — медитация должна быть совершенно четко встроена в мировоззренческую основу. Так же как и дыхание в нашу обычную жизнь. Заниматься медитацией ради самой медитации или даже успокоения малоэффективно. Все равно что использовать телефон, чтобы бить орехи.

Созерцание отличалось от медитации тем, что в созерцании ум не уплывал в трансовые состояния. Созерцание должно было быть при ясном разуме, должна была быть достигнута максимальная трезвость и острота восприятия. И в то же время должна была сохраняться отрешенность. Удобнее всего состояние ума и чувств при созерцании описать на примере кошечки, которая наблюдает за птичкой. Она замерла так, что даже трудно уловить ее дыхание. Созерцающий человек должен был уходить в точку, которую проще всего назвать «точкой наблюдателя», омываемой умом в его текучести. Конечно же, высшим уровнем созерцания является наблюдение не за переливами собственной личности, а Божественное созерцание.

В уме нет самого ума, его природа — ясный свет.

ВМ

Так как ум привык гулять сам по себе — в созерцании его течению задавался вектор. Игорь настраивался на ментальное поле присутствующих людей и озвучивал те зацепки ложного ЭГО, которые проявлялись в общем поле, помогая проходить их по направлению к Свету. Это было очень похоже по стилю на методику Джиду Кришнамурти. Если вы откроете любую тему из его книги «Проблемы жизни», то каждая из них будет освобождением от одной из эгоистических привязанностей человека.

Стоит сказать, что к Игорю ходило большое количество людей. Каждый день у него был полноценным рабочим днем. И я всегда удивлялась, как он мог переваривать такой объем информации и такое количество чужой энергии. Ведь эти люди, равно как и я, не появлялись в его жизни на час раз в неделю. Мы повисали на нем энергетически, как маленькие и беспомощные пиявки. Некоторые были тактичные, и как бы плохо ни было — не звонили с требованием о немедленной помощи. А некоторые были совершенно беспардонными. Но Игорь чувствовал всех. Для меня такая жизнь была бы равносильна тому, что я живу в одной комнате с толпой галдящего народа. И они все одновременно ко мне обращаются и что-то от меня хотят. Я не представляю, как в этом галдеже можно вообще не забыть собственное Имя. Я помню, что в кризисные моменты он звонил мне сам. Когда я спрашивала о том, а как он понял, что мне требуется поддержка, то он в шутку отвечал: «Ну я же экстрасенс». И я через трубку телефона чувствовала его мягкую улыбку.

Среди тех, кто ходил к Игорю, не было двух одинаковых людей. С поверхностной социальной точки зрения все были очень разные. Но что такое настоящее понимание друг друга, глубинное родство — я узнала только тут. Мы были очень разные по социальному положению, с разными характерами, разного возраста, но одинаковыми по своей сути. И этот опыт глубинного контакта стал важным опытом в моей жизни, именно благодаря ему я научилась видеть «своих людей» с первого взгляда. Согласитесь, это важный навык, в том числе и для выбора спутника жизни. Я поняла, что при абсолютно всех социальных и личностных совпадениях — деньгах, внешности, характере, интересах — если нет этого глубокого контакта, этого равенства внутренней зрелости — то настоящего союза не будет. Но если он есть, то тогда все поверхностное упрощается.