Дневник Личности

Екатерина Костина

Маша – личность. Это понятно всем, но мало кто знает, что происходит у нее в голове, когда она молчит. Екатерина Костина предлагает заглянуть в глубины человеческого сознания.Вы узнаете, какие мысли посещают молодую женщину, что скрывается за привлекательной внешностью. Какие загадки сводят ее с ума и что бередит душу.Эта книга для тех, кто хочет понять человеческую природу, кто ищет смыслы и ответы на свои вопросы. Для тех, кому интересно, что здесь вообще происходит?

Декабрь 2014

— Ребята, что-то плохо мне, — Любе пришлось опереться на подоконник.

— Что, Любань? — испуганно запричитал Веселый. — Пойдем отсюда!

— Ну да, пойдем, а работать кто будет? — Мозг был строг, как первый учитель.

— Люб, держись за меня. Сейчас, закончим и свалим, — Илюша подставил Любе плечо и они продолжили свое ожидание.

В департамент строительства Любу привела работа. Все, что требовалось, это перед проходной встретиться с девушкой. Вся история должна была занять не более 10 минут. Так и случилось. Но вдруг произошел какой-то сбой.

Любе по роду своей деятельности приходилось бывать в разных местах столицы самой большой страны мира. Мэрия, департаменты, управы, особняки, офисы, квартиры, рестораны. В самом центре и в беспросветных трущобах. Она видела богатство, бедность, снобизм, радушие, доброту, гнев, и множество других проявлений жизни людей. На первый взгляд, работа была не высококвалифицированной, но Любе она нравилась. Здесь было все: красоты ландшафта и архитектуры для Любы, испытания выносливости для Ильи, изучение географии города и планировки квартир для Мозга, разноликие люди и их жизни для Фила. Весельчак, как правило, скучал, но бывало, когда всех четверых одновременно клинило, он был в ударе.

Когда все они, наконец, вышли из департамента, Мозг не мог не заметить машины, которые были припаркованы тут же: Крайслер, Ламборгини, про всякие новые модели немцев и говорить не стоит.

— Ух, слава Богу, что-то первый раз со мной такое, — Люба пыталась осмыслить, что стало причиной ее недомогания. — Ум, ты не знаешь, что со мной было?

Мозг перевел взгляд на Любу. Они медленно спускались по переулку.

— На первый взгляд все просто. Они — богатые, успешные, в норковых шубах и на дорогих машинах; ты — пешая, просто одетая, приносящая.

— Но, Умник, сколько раз уже так было, никогда это не становилось причиной дурного самочувствия!

— Здесь, Любка, департамент строительства! Чувствуешь подвох?

— Ну и что? Ты считаешь, что именно это меня задело?

— Нет, конечно, просто тут все сошлось: и профессия, и их успешность, и девушка, с которой ты встречалась.

— Да-да. По-моему, дело именно в девушке.

— Красивая, да? — Мозг заулыбался.

— Ум, она нереальная какая-то: молодая, стройная, красиво и дорого одета, зубы — сплошной фарфор, а на лицо даже муха не сядет — поскользнется.

— Лю-юб, ты что, завидуешь? — Философ с беспокойством посмотрел на сестру.

— Не должна, — нерешительно ответила Люба, — я с этим миром богатства и лоска знакома не понаслышке — цена слишком высокая там взимается.

— Ну да, — немного успокоился Фил, — а может, ты стареешь? Вернее, тебе кажется, что ты стареешь.

Философу было неловко произносить эти слова, но душевный комфорт сестры был куда важнее. Он знал, что если Люба поставит перед Умником какую-либо задачу, тот ее решит и задействует для этого все внутренние ресурсы семьи.

— Давайте разложим все по полочкам, — Ум был в своей стихии. — Ты хотела бы там работать?

— Нет, я не хочу сидеть на одном месте целыми днями. Пусть за это даже хорошо платят.

— А если предположить, что ты после института туда попала и уже стала бы начальником какого-то отдела?

— Возможно, но что за человек бы я была? Приличный человек в таком заведении на высокой должности в нашей стране долго не продержится — его сожрут.

— Хорошо. Ты хотела бы быть как эта девушка?

— Носить норковую шубу?

— Вообще иметь все, что она имеет: молодость, зубы, лицо, ту же шубу.

— Вообще-то я не стара. Стать вновь юной желания нет, потому что в том возрасте еще очень много проблем и тягот впереди. Да и ее юность условна, возможно, она моложе меня лет на шесть-семь, не больше. Про шубу могу сказать, что счастливее с ней точно не стану. Лицо… его красота тоже не идеальна, да и много я красивых девчонок видела, не впечатляло как-то. Ладно, пойдем на Красную площадь сходим.

Люба с братьями вышла на Тверскую. Департамент строительства находился в одном квартале от сердца Москвы, и когда работа была в центре города, они старались прогуляться по окрестностям. В этот раз им повезло — и время позволяло, и погода была солнечная и морозная. Дойдя до Красной Площади, Люба с огорчением обнаружила, что Спасская Башня закрыта на реставрацию, а открытый каток загораживает всю перспективу. Ну что ж, окрестности были не менее красивыми. Обычно она спускалась с Красной площади за Храм Василия Блаженного и шла по Варварке, наслаждаясь красотой древних зданий и мощью не менее древних подпорных стен. Иногда заходила внутрь малюсенькой, вросшей в землю церкви 17-го века и, вдыхая запах свечей и ладана, просила Бога о чем-то.

К сожалению, находясь даже в столь исторических местах, Люба не могла уловить дух того времени. Его перебивали непрестанно снующие дорогие машины и блеск роскоши Гостиного двора. Но так или иначе, места здесь замечательные. В этот раз объективные препятствия к Варварке не располагали, и Люба с братьями, не доходя до ГУМа, свернула на Никольскую улицу, которая, наконец, стала пешеходной. И с удовольствием, не торопясь побрела мимо Казанского собора, Знаменского монастыря и других домов замечательной архитектуры, раздумывая о том, что же так сильно ее задело в злополучном департаменте.

— Люб, — Философ нарушил тишину, — а ты боишься старости?

— Нет, Фил, не боюсь.

— Почему?

— Странный вопрос, из серии «за что ты меня любишь?». А чего ее бояться?

— Обычно женщины бояться старости. Сколько людей, особенно женщин я спрашивал, не припомню, что б кто-то хотел стареть.

— Ну, Фил, хотеть стареть и бояться старости разные вещи. Конечно, я не хочу стареть! Вся фишка в том, что я знаю, как не стареть, — Люба улыбнулась Философу.

— Это ты о чем?

— А ты у Мозга спроси, что такое старость?

— Старость — это замедление всех процессов жизнедеятельности, — услышал их разговор Умник.

— А теперь ты, Философ, ответь мне, в чем смысл жизни человека? Для чего человеку нужны эти самые процессы?

— Я много литературы поднял по этому вопросу. Мне всегда было интересно как люди, причем люди как связанные, так и не связанные с религией, отвечают на него.

— И что же?

— Воцерковленные, глубоко верующие люди говорят, что смысл жизни в служении людям и Богу. Если честно мне это понять сложно.

— Ну а что ж тут сложного, Фил? Служить людям — это хотя бы им не гадить. А по-хорошему, делать добро. И речь тут не о милостыне в метро, а реальная помощь, которая, возможно, даже не измеряется физической материей. Иногда достаточно улыбнуться, что б кому-то стало чуть легче. Иногда сказать доброе слово. Советов люди не любят, поэтому я предпочитаю задавать наводящие вопросы. Мне давно стало понятно, что 50% грамотного решения проблемы в качественно поставленном вопросе.

— Ну а как же служить Богу? В церковь ходить каждый день?

— В церковь — это хорошо. Очень хорошо. Но у меня есть небольшая проблема с этим.

— Тебе там становится плохо? — Мозг с интересом посмотрел на Любу. — Я слышал, что многим в церкви становится плохо. То ли от запаха, то ли от духоты.

— Нет, Мозг, — Люба рассмеялась, — не плохо, наоборот, мне там становится так хорошо, что уходить не хочется. И чем чаще я хожу в церковь, тем сильнее не хочется. А уходить надо — жить, грешить, детей растить. Покуда они маленькие, остаться мне никак нельзя.

— А другие, так сказать, светские люди, что говорят о смысле жизни? — Умника не на шутку заинтересовала тема разговора.

— Тут сколько людей, столько и мнений, — начал Философ. — Для кого-то смысл жизни в карьере, для кого-то в семье, кто-то считает, что смысл жизни в творчестве. Как-то все меленько, по-житейски. Но еще лет десять назад, Люб, помнишь? Я наткнулся на мнение, которое, по крайней мере, до сей поры, вошло в гармонию со мной.

— И что же это за формулировка?

— Мозг, это у тебя формулировки, а у меня частные мнения, не претендующие на звание истины, — Философ вздохнул и покачал головой. — Там было написано, что смысл жизни в том, что бы развиваться и любить.

— И все? — Мозг от удивления чуть не споткнулся.

— И все, — подтвердил Философ.

— И правда, — Люба оживилась, — в этих двух словах заключена вся жизнь! Подумай, Ум, развитие и любовь!

— Развитие и любовь… Развитие и любовь… — Мозг пробовал на вкус эти слова, он пытался проникнуть в их суть, — и это все?

— Да все-все, успокойся, — Люба погладила брата по голове. — А теперь, Фил, посмотри на это объемно. Пока каждый из вас развивается, то есть тренируется, замедление процессов, старение происходит крайне медленно. Илья тренирует тело, Умник тренирует мозг, ты развиваешь душу, Веселый находит причины для смеха и веселья…

— А ты любишь?

— Да, а я люблю. Вот и весь секрет не стареть. Кстати, помнишь как у Гете:

Изволь: есть средство избавленья

Без чар, без денег, без леченья.

Уединись в глуши полей,

Руби, копай, потей над плугом

И ограничить тесным кругом

Себя и ум свой не жалей.

Питайся просто, в скромной доле

Живи как скот среди скотов.

И там, где жил ты, будь готов

Сам удобрять навозом поле.

Поверь мне, в этом весь секрет

Помолодеть хоть в восемьдесят лет.

— Да, уж, знакомое произведение.

— Ничего себе! Как скот среди скотов! Я не согласен! — воскликнул Умник.

Мозг был очень ранимым, когда речь заходила о его свободе.

— Ну как простолюдин среди простолюдинов, если тебе так легче будет. Не выпендривайся, короче.

— И ум мой ограничивать не надо!

— Да ладно. Это, чтобы ты не переусердствовал и в психушку не загремел.

— Да. Есть, правда, один нюанс, про который даже знающие эту тайну люди, забывают, — Любаня подмигнула Филу.

— Выкладывай.

— Как солнце если не встает, то садится; как день если не увеличивается, то уменьшается; так и человек если не развивается, то деградирует. И здесь без исключений.

Люба с братьями дошли до скрытого от глаз хода, в который если нырнуть, окажешься прямо у метро.

— Ладно, поехали домой.

Они свернули за угол.

— Любань, — оживился всю дорогу молчавший Илья, — а может на каток?

— Правильно, Илюш! — Люба засмеялась звонким счастливым смехом, — на каток!