За стеной серого мира

Екатерина Козина, 2018

До пяти лет ты обязан жить в детском доме, который находится в бедном районе. Этот район жесток, здесь нет ярких красок. Весь мир кажется серым. Но говорят, что есть другой мир за Стеной. Оттуда приезжают машины с продовольствием, оттуда приходят люди, чтобы выбрать себе ребенка.Если тебя не возьмут в возрасте пяти лет, значит у тебя очень маленький шанс попасть в семью. Ведь с каждым годом ты становишься старше, а значит, менее нужным.Что там за стеной? Так ли все на самом деле, как говорится в детских сказках? Только Рита знает об этом.

3 глава

Первая неделя на новом месте оказалась самой сложной. Рита никак не могла войти в ритм жизни обитателей третьего этажа. И хоть девочки в ее комнате были добры к ней, няня, мадам Крофорд, оказалась самым настоящим тираном в юбке. Она постоянно была недовольна девочкой, заставляла ее выполнять сложные, иногда непосильные, задания.

Как-то за пару выбившихся волосков из кос, надзирательница заставила Риту вымыть весь пол на третьем этаже. Тяжелое металлическое ведро девочке помогли донести Никки и Фиби и за эту помощь схлопотали наказание в виде трепки за волосы.

Рита два часа оттирала пол противной скользкой тряпкой, отжимала ее от ледяной мыльной воды руками.

— Это же незаконно! — шептались вечером в комнате девочки. — Надо сообщить директрисе.

— И как вы думаете, кому она поверит? — Никки села на кровати, глаза ее лихорадочно блестели. — Девочкам-отверженцам или уважаемой няне?

После ее заявления разговоры тут же стихли. Мысли о том, чтобы отомстить злой надзирательнице, постепенно сошли в молчаливый протест ее методам.

— Я стараюсь изо всех сил, чтобы мадам Крофорд была благосклонна ко мне, — пролепетала Рита, накрываясь одеялом. — Но получаю только наказания, насмешки и издевки.

Но няня Агнесса была не единственной проблемой третьего этажа. В соседней комнате тоже жили девочки. И они не были настолько же доброжелательными к Рите, как ее соседки.

Нередко Джоанна — упитанная девушка тринадцати лет, проходя мимо Риты, просто так толкала ту в сторону, так что девочка падала, иногда очень больно ушибаясь.

На пятый день своего пребывания в качестве отверженца, Рита вновь повстречалась Джоанне на пути, хотя всячески пыталась ее избегать.

Водянистые глазки со злобой уставились на девочку. Белесые брови недовольно сошлись на переносице. Полные блестящие губы тронула ухмылка. Джоанна намеренно быстро двинулась в сторону Риты. Девочка не успела даже сделать шаг в сторону.

— С дороги, мелочь, — тяжелой рукой Риту оттолкнули так сильно, что она ударилась затылком о стену и потеряла сознание.

Нашли девочку спустя полчаса, лежащую на полу у стены. Никки отправилась сразу из столовой наверх, чтобы взять пару учебников и обнаружила Риту, лежащей на полу.

Девочку отнесли в больничное крыло, в котором та пролежала с сотрясением мозга несколько недель. Больничное крыло выглядело еще более уныло, чем жилые комнаты. Пара пустых кроватей в небольшой белой комнатке и недовольная медсестра, изредка приходящая проверить состояние пациентки. Постоянно зашторенные плотными пыльными гардинами окна, и яркие лампы, слепящие белым холодным электрическим светом.

Ритины соседки часто заходили ее проведать, выкраивая свободные минуты, рассказывали новости и помогали не забывать пройденный на уроках материал.

Никки для Риты стала новой мисс Олин, она была такой же доброй и хорошей. Но, хотя в Камее Рита видела некое воплощение матери, Никки казалась строгой, но любящей старшей сестрой.

— Я знаю, что не выберусь за Стену. И когда мне исполнится восемнадцать, я устроюсь здесь работать. Я тоже буду няней. Или преподавательницей. Но лучше няней. Я заменю мадам Крофорд. Помогу таким же, как мы, пережить, что их отвергли!

Пылкие речи Никки казались неестественно яркими, иногда они даже воодушевляли девочек. Воспитанницы верили, что им надо потерпеть всего три года, чтобы на место надзирательницы встала Никки.

Прошло еще несколько месяцев. Агнессе надоело терроризировать Риту, и она стала относиться к ней с равной холодностью, как и к остальным воспитанницам. Рита смогла вздохнуть полной грудью.

Каждый новый день был похож на предыдущий. Ранний подъем, умывания ледяной водой, десятиминутная прогулка на свежем воздухе перед едой, завтрак, уроки, прогулка, обед, тихий час, возможность сделать домашнюю работу, ужин и отбой.

Уроки велись в одном единственном классе, где девочкам раздавали разный материал и задания. Рита хорошо обучалась, и занятия не вызывали того животрепещущего страха, который преследовал ее во время прогулки. В саду Агнесса все так же раздавала книги и требовала определенного количества страниц. За невыполнение нормы следовали страшные наказания в виде розог или лишения еды.

Рита старалась читать как можно быстрее, но от страха постоянно сбивалась, путалась в строках, а буквы как будто нарочно разбегались в разные стороны. Пару раз девочка оставалась без ужина и ложилась спать голодной.

За два месяца, что она провела на третьем этаже, Рита похудела, приобрела нездоровый цвет лица от стресса и недоедания и стала очень пугливой.

Девочку радовало только одно, что Джоанна теперь обходит ее стороной. Никки и Зельда подкараулили ту в коридоре и надавали ей хороших пинков, после которых девчонка попала больничное крыло со множеством синяков и даже сломанным ребром.

Никки и Зельда долго ходили притихшие, боясь, что их накажут, но Джоанна отчего-то не призналась, кто ее бил и соврала, что свалилась с лестницы.

— Она больше не посмеет тебя тронуть, — шепнула Рите на ухо Зельда, подмигнула и удалилась прочь, широко улыбаясь.

Зельде было четырнадцать. Она уже тоже разочаровалась в сладкой мечте очутиться в лучшем мире, поэтому активно занималась спортом, чтобы при выходе из приюта пойти работать на какую-нибудь престижную или опасную работу в виде шахтера или грузчика.

— Это неженская работа, Зель, — хмурив брови, твердила Никки довольно часто, надеясь, наверное, переубедить подругу. — Ты должна быть женственной. Ласковой, доброй и нежной. Посмотри на свою вышивку. Она вся кривая!

Зельда морщила недовольно нос, снова бралась за иголку с ниткой, но в который раз кололась и отбрасывала рукоделие в сторону.

— Эти иглы слишком маленькие и неудобные! Нитки отчего-то вечно грязноватого цвета. Почему у нас здесь нет ярких цветов? Даже солнце кажется тусклым из-за смога над нашими головами! — девушка трясла головой, так что ее рыжая шевелюра рассыпалась по плечам, не желаемая сдерживаться резинкой плохого качества.

Агнесса, часто замечая это, твердила, что острижет Зельду налысо. Зельда обычно улыбалась в тридцать два зуба и даже несла ножницы Агнессе. Но та только отмахивалась, говоря, что тогда девчонку точно уж никто не заберет, а она и так не красавица.

И если в осенние месяцы жить в приюте было хорошо, к зиме стало все ужасно.

* * *

В первый день декабря мороз подкрался неожиданно. Утром, проснувшись, девочки обнаружили, что в умывальниках не вода, а сплошной лед. На третьем этаже был такой дикий холод, что, даже одевшись в теплые вещи, воспитанницы все равно мерзли. Пришлось Агнессе разрешить ходить в помещениях в зимних плащах.

Что-то случилось с трубами, и весь этаж оказался не отоплен.

— Возможно, город опять сократил финансирование, — предположила Никки, растирая покрасневшие замерзшие руки. — Но в ноябре было тепло. Может, просто неполадки.

— И что же, мы теперь всю зиму будем ходить в плащах по зданию? — Зельда вытерла нос рукой.

— Зель! Ты же леди! — воскликнула Никки, подавая платок. — Используй это.

Девушка приняла тряпочку и стала издавать трубные звуки.

— Извините, — гнусавя, произнесла она. — Нос не дышит вообще.

Занятия в этот день собирались отменить, но все равно решили их провести.

В классной комнате было тепло. Девочки сдвинули парты как можно ближе к батареям и отогревали свои руки и ноги.

Директриса пообещала, что к вечеру отопление должны дать, но ни к вечеру, ни на следующее утро трубы не потеплели ни на градус.

Первую ночь воспитанницы решили сдвинуть кровати и спать рядом друг с другом, чтобы не замерзнуть во сне. И хотя вначале было довольно тепло, к утру все равно многие замерзли.

Серафима даже успела простыть. Ее отправили в непотопляемое больничное крыло, где позже оказались и многие другие. К концу февраля Фима так и не выздоровела, умерла от воспаления легких.

Земля была еще обледенелая, поэтому копать могилу наняли нескольких мужчин. Похоронили быстро и тихо. На похоронах были только Рита и ее соседки в сопровождении мадам Крофорд.

Тепло появилось на этаже отверженцев только к седьмому декабря. Причину такого неудобства воспитанницам не объяснили. Всю неделю они ночевали в одной из классных комнат, где было тепло. Лежали на полу на матрасах. И хотя батареи грели, по полу все равно ходил сквозняк, подбираясь тихими, едва уловимыми шагами к девочкам.

Из-за обильных снегопадов до приюта часто не доезжали машины с продовольствием, из-за чего еды стало в несколько раз меньше.

Часто вместо положенных двух половников супа девочки получали только половину одного.

Они отощали, осунулись. Лица приобрели сероватый оттенок. Постоянный кашель раздавался в комнатах, отражаясь от пустых холодных стен, и эхом разносился по этажу.

Всю еду отдавали маленьким детям от двух до четырех лет. Они должны быть здоровыми. В их комнатах хорошо топили, их одевали как можно теплее.

Рита помнила, как в прошлом году сидела на своей кровати и пила горячее какао, которое принесла мисс Олин, а над головой раздавался хриплый кашель старших девочек.

— Знаешь, нужно только дожить до весны. А там и снег сойдет. Наладится поставка продовольствия. И теплее станет. Солнцем сможем вылечить наши недуги, — приободряла Никки, хотя сама тряслась от холода. — Я ведь уже много зим так прожила. И эту проживем.

Она совсем исхудала. Сквозь кожу проступали кости, щеки впали. Казалось, дунь на девушку — она упадет.

Рита делилась своей едой, зная, что Никки надо есть больше, чем ей. Зельда и Фиби делали так же. Они недоедали, чтобы их старшая подруга смогла хоть немного набрать в весе. Смотреть на ранее живую Никки, а теперь больше похожую на ходячий труп, было невыносимо.

Но зима подошла к концу, завершив этот кошмар белой пелены и голода. Как и твердила каждый день старшая соседка, машины с пищей стали приезжать чаще, снег начал таять. Трава в приютском саду слабо зазеленела. Воспитанницы смогли почувствовать себя живыми, вдыхая весенний воздух и греясь на слабых солнечных лучах, изредка пробивающихся в приютский сад.

К лету Рита уже забыла, как ужасен детский дом зимой. Уроки подходили к концу. Девочки чаще гуляли на воздухе с книгами в руках, уже не мучаясь от заданного количества страниц. Пальцы не мерзли, можно было сесть на скамью, а не стоять кучкой, чтобы ветер не продувал насквозь. Чтение книг стало, наконец, приносить удовольствие, и уже не казалось непосильным делом. Мадам Крофорд стала более лояльна и, разомлев на солнце, даже не ругала девочек за маленькие провинности.

Истории, рассказанные в книгах, будоражили Ритино воображение. Она любила читать, только не любила, когда ее заставляют. Часто девочка просила у мадам Крофорд книгу на вечер, чтобы дочитать полюбившиеся истории про принцесс, живущих в замках, про принцев, сражающихся с драконами и про счастливые концы.

Рита верила, что и она сможет выбраться из этого жуткого замка — приюта. Девочка больше сравнивала себя с принцами, которые бежали, сражались, совершали подвиги и спасали людей.

Но был один рассказ, в котором не было принцев и принцесс. Лишь смелый и гордый человек, что вынул сердце из своей груди, чтобы освещать им путь и вести людей вперед, прочь из темного леса к солнцу, лугам и другой жизни.

Рита читала этот рассказ много раз.

Осень подкралась незаметно. Она пришла, шурша листьями и стуча по крыше дождем. А это означало, что для Риты вновь должен был наступить день, когда она сможет поехать на отбор.