За стеной серого мира

Екатерина Козина, 2018

До пяти лет ты обязан жить в детском доме, который находится в бедном районе. Этот район жесток, здесь нет ярких красок. Весь мир кажется серым. Но говорят, что есть другой мир за Стеной. Оттуда приезжают машины с продовольствием, оттуда приходят люди, чтобы выбрать себе ребенка.Если тебя не возьмут в возрасте пяти лет, значит у тебя очень маленький шанс попасть в семью. Ведь с каждым годом ты становишься старше, а значит, менее нужным.Что там за стеной? Так ли все на самом деле, как говорится в детских сказках? Только Рита знает об этом.

1 глава

«Мир не велик и не богат —

И не глядеть бы взором чёрным!

Ведь только люди говорят,

Что надо ждать и быть покорным…»

А. Блок

Мы живем в мире полном серых цветов. Покрытые копотью и сажей бетонные трехэтажные коробки-дома с маленькими окнами, через которые едва пробивается дневной свет. Грязные узкие улочки с множеством выбоин. Готовьтесь покалечиться, если не будете постоянно смотреть под ноги.

Медленно бредущие усталые серые люди, похожие на тени самих себя, с опущенными головами, сутулыми спинами и потухшими глазами.

Грязь от дымящих труб заводов, кажется, въелась в кожу, в одежду, окутала собой весь наш захудалый район. Даже небо покрылось копотью — извечные свинцовые тучи, застрявшие на одном месте. И ни луча солнца.

Но есть другой район, отделенный от нас Стеной. Говорят, что там все иначе. Множество предположений окрашивают его в яркие краски, заставляя представлять себе чуть ли не земной рай. Вот только все равно никто точно не знает, что там. Кроме Риты.

Эта девочка была единственной, кто смог побывать на той стороне и вернуться обратно. Да, я не ошибся, именно была. Только вчера я стоял около ее могилы и не мог поверить, что это милое создание ушло из бренного мира раньше меня. Я не думал, что в своем возрасте могу кого-то пережить. Завтра Рите исполнилось бы восемнадцать.

И хоть мои узловатые пальцы с трудом удерживают ручку, а руки, покрытые старческими пигментными пятнами, дрожат, я расскажу вам историю жизни Риты, которую она мне поведала незадолго до того, как умерла. Я буду стараться, чтобы история получилась правдивой, но что-то все равно придется рассказать не слишком достоверно, ведь я не был там.

Начну издалека, чтобы вы полностью успели проникнуться обстановкой, в которой жила Рита.

Приют. Серое здание, которое ничем не отличается от остальных, кроме двора с деревьями и беседками, где обычно гуляют воспитанницы. Здесь живут только девочки. Но в отличие от других домов, приют — чистое место. И хоть снаружи выглядит так же устало и понуро, как и все в этом районе, внутри дело обстоит совершенно иначе. Впрочем, внутреннее аскетичное убранство вам предстоит оценить чуть позже.

Много лет назад я тоже жил в таком месте, но это был Детский дом для мальчиков. Они практически не отличаются, разве что в гендерном подходе в воспитании.

До пяти лет жизнь Риты была такой же, как и у других детей. Она прилежно училась, играла со сверстниками и никогда не голодала. Беззаботное детство маленькой девочки.

В приютах знают все, что пятый день рождения — билет на Стену, где ты можешь обрести дом. До пяти лет детей обучают хорошим манерам и покладистости. В семьи детишки отправляются уже обученными и не вызывают проблем у новоявленных родителей. ОНИ, богатые люди, приходят с другой стороны, сверкая драгоценностями и зубами, шуршат дорогими одеждами и демонстрируют свои идеальные лица. А затем выбирают себе ребенка. Так принято в нашем городе, возможно, где-то еще. Но никто уже много лет не выезжал отсюда, никто не знает, что творится за пределами нашего мирка цвета копоти.

Давно, когда я только-только получил разрешение подрабатывать и таскал книги в библиотеке, мне удалось прочитать занятную вещь в одном старинном учебнике. Меня, тогда еще неопытного юнца, удивило, что раньше дети жили в приютах, только из-за того, что их родители куда-то пропали, а малышей находили брошенными.

Помню, как привалившись к полкам, я позволил себе минутный перерыв, чтобы пробежать глазами заинтересовавшие меня строки. Среди стеллажей было темно, и мне приходилось щуриться, чтобы разбирать слова.

Тогда я узнал, что новорожденные дети так и оставались в семьях и даже не передавались няням для ухода.

Я был настолько удивлен этим, что не заметил, как миссис Кэм появилась в проходе и, протискивая свое объемное тело между полок, направилась ко мне. Не знаю, как я не услышал ее тяжелого хрипящего дыхания.

За внеплановый отдых мне прилетела хорошая затрещина, выбившая всю лень, но не отбившая любопытства.

Сейчас же все иначе, нежели в той занятной книжице. Детей специально забирают в приюты при достижении ими одного года.

Думаете, все настолько жестоко? Женщины бьются в истерике, когда к ним в дом вламываются люди и отнимают ребенка?

Нет. У вас слишком бурная фантазия. Существует вполне обычная для нас профессия — роженицы. За вынашивание и уход за ребенком они получают хорошие деньги, которые позволяют потом некоторое время не работать. В роженицы может пойти любая девушка от восемнадцати лет и до сорока.

Семья в нашем районе — это чисто формальное название. Да, женщина и мужчина имеют право пожениться, но дети — под запретом. Здесь крики ребятишек можно услышать только около приютов да родильных домов. Отчего, вероятно, и, кажется, что мир наш увял, потеряв все яркие краски.

Но давайте все же вернемся к Рите и ее нелегкой жизни, которая начинается именно в ее пятый день рождения.

* * *

Около семи утра. За окном было еще темно, но в комнату, в которой спали пять девочек, пробивался тусклый свет из коридора. Тяжелые шерстяные одеяла хоть и были одеты в пододеяльники, но все равно кололи нежную детскую кожу. В комнате было довольно душно, но в то же время прохладно — за ночь температура на улице заметно снизилась.

Рита проснулась быстро. Не было того тягучего состояния, когда сон еще до конца не развеялся. Девочка распахнула глаза и скорчилась. Ухо, на котором она спала, болело. Отлежала на жесткой подушке. Девочка перевернулась на спину и замерла. Деревья за окном, подсвеченные фонарем, создавали затейливый рисунок на стенах и потолке.

Рита лежала, разглядывая переплетения теней, и представляла, как завтра будет так же лежать, но уже в новом доме. В доме, где у нее будут родители, своя комната, и может даже какое-нибудь животное. В такой день все думают об этом.

Лежавшая на соседней кровати курносая Абелла открыла глаза и тихо, так, чтобы не разбудить остальных соседок, прошептала: «С днем рождения, Рита». От неожиданности именинница дернулась, заставив кровать предательски скрипнуть.

— Спасибо, — едва разлепляя губы, ответила Рита и улыбнулась. — Тебя тоже с днем рождения.

Настроение у нее сегодня было хорошее. Сегодня в их комнате будет царить суматоха и веселье, ведь у каждой девочки был именно Тот Самый День.

Дверь в комнату воспитанниц отворилась, вошла няня. Женщина щелчком включила свет и, звонко хлопнув в ладоши, сообщила о подъеме.

Рита первая отбросила от себя одеяло и, сладко потянувшись, спрыгнула на холодный пол босыми ногами. Девочка резво застелила кровать, натянула на ноги тапочки и, схватив с прикроватной тумбочки зубную щетку, а со спинки кровати полотенце, шаркая по полу, отправилась к умывальникам.

Здесь у умывальников уже начинали собираться остальные малыши. Потирая заспанные глаза, девочки подходили к раковинам, вставали на цыпочки и включали краны с холодной водой. Негромко переговариваясь, воспитанницы умывались, чистили зубы и отправлялись обратно в свои комнаты, чтобы переодеться в серую одежду.

Рита быстро ополоснула лицо, почистила зубы и, окинув свое взлохмаченное со сна отражение беглым взглядом, пошаркала обратно в комнату, оставляя за спиной шум воды и гул голосов.

В комнате уже никого не было. Видно, няня успела разбудить оставшихся девочек и отправить их умываться.

Столовая была небольшой. Когда Рита и ее соседки вслед за няней вошли в помещение, их тут же окутал вязкий запах овсяной каши. Женщина проследила, чтобы девочки расселись по своим местам, и ушла к остальным преподавателям приюта.

У каждой комнаты был свой маленький отдельный столик, за которым воспитанницы ели. За самыми старшими почти никто не следил. Только мисс Олин, няня девочек, изредка бросала со своего места в их сторону взволнованные взгляды.

У дальней стены самых маленьких воспитанниц кормили с ложек кудахчущие пожилые дамы, старающиеся засунуть в карапузов как можно больше съестного. Несогласные крики капризных девочек разбавляли удручающий мерный скрежет ложек по дну тарелок и взрывали тусклую тишину столовой вспышками звуков.

Пока пять воспитанниц дожевывали свои бутерброды с маслом, запивая их сладким чаем с лимоном, няня мисс Олин подошла к их столу и сообщила, что вместо прогулки девочки должны остаться в своей комнате.

Задвинув аккуратно стулья и отнеся на мойку грязную посуду, Рита с подружками направилась в свою комнату, поеживаясь от холода в коридорах. Здесь всегда витали сквозняки, хотя никаких щелей заметно не было.

Рита села на кровать и окинула взглядом, ставшую за несколько лет родной, комнату. У стены одиноко ютился большой шкаф, в котором хранились вещи девочек. Он был такой старинный, с резными узорами на дверцах, но в то же время все его величие облупилось вместе с краской, которая пластами сползала с боков. Еще худощавые тумбочки, теснящиеся между кроватей. Одна из тумбочек была калекой и хромала на одну ножку, недовольно шатаясь, как только к ней кто-то прикасался.

Еще важный дубовый стол у окна, как всегда, попрекал грустный стул с его сломанной недавно спинкой. Это Дайана неосторожно отклонилась назад, и спинка с хрустом треснула. Теперь раненый стул грустил и выслушивал нотации стола.

Рита и ее соседки в свободные часы очень любили придумывать истории предметов, предполагать, что каждая из вещей думает и чувствует. Скоро придется оставить эти игры, ведь в новом доме Риту могут не понять.

В коридоре послышались шаги, и в комнату беззвучно впорхнула радостная мисс Олин. Няня довольно улыбалась, держа в руках ровно пять темных коробок, обвязанных белыми шелковистыми ленточками.

— С днем рождения, девочки! — пропела она, опуская коробочки на стол, а затем по одной раздавая воспитанницам. — Это тебе Дайана. Абелла. Рита. Етта. И Зения. Переодевайтесь, вы должны сегодня выглядеть очень красивыми!

Девочки медленно и аккуратно распаковали свои подарки, обнаружив в коробках новые серые платья.

Рита достала свое и радостно вскрикнула. У платья был белый отутюженный воротничок, рукава-фонарики, серо-голубой пояс и даже темно-синяя брошка у ворота. А юбка! Юбка была в складку! Рита во все глаза разглядывала новое платье. Этот подарок произвел на нее очень большое впечатление, и когда она пересказывала мне свою историю, платье было описано настолько подробно, что заставило меня и сейчас сделать на нем акцент.

И хоть у всех соседок наряды были очень похожи, сколько радости принесли эти обновки.

Няня, умиляясь, приложила руки к груди.

— Вы такие красивые, — вздохнула она. — Я буду скучать по вам!

Затем мисс Олин замолчала и подозвала к себе Риту, девочка была ее любимицей и получала немного больше внимания, чем остальные.

— Мне так жаль, Рита, что брошь и пояс не подчеркивают твои зеленые глаза, но других цветов просто не было. Хочешь, я заплету тебе косы?

Мисс Олин, втайне от других учителей и воспитателей, разрешала называть себя по имени. Камея. Хоть это и было против правил и грозило выговором. Почти все воспитанницы продолжали следовать заученным наизусть законам приюта, кроме Риты. Девочка иногда позволяла себе назвать любимую няню по имени и обратиться к ней на «ты». Но только тогда, когда никого из взрослых не было рядом.

— Я буду очень тебе признательна, — Рита сделала книксен и позволила мягким умелым рукам няни заплести волосы в красивую прическу.

Мисс Олин была очень молода. Года четыре назад, когда ей исполнилось восемнадцать лет, она покинула стены этого приюта, как воспитанница, и сразу же вернулась, но уже как новая няня. Камея обладала красивым голосом, на занятиях пением с девочками она брала очень высокие ноты, но при взгляде на эту худую, даже тощую девушку, нельзя было так подумать. Привычки, приобретенные в приюте, не оставили Камею и после выпуска. Она все так же убирала свои каштановые длинные волосы в тугие косы или пучки, чтобы не выбивался ни один волосок, ведь учителя за это наказывали.

Ближе к обеду, когда у всех волосы были красиво убраны, платья сидели как влитые, а текст о себе заучен наизусть, пятерых воспитанниц вывели из приюта к воротам. Здесь уже стоял и пыхтел изо всех сил старенький видавший виды автобус. Автоматическая дверь с очень уж недовольным скрежетом отъехала в сторону. Камея подтолкнула девочек к машине. Как только все расселись на жестких креслах с давно выцветшим рисунком неизвестных цветочков, водитель нажал на газ. Машина дернулась, покряхтела, чихнула и заглохла.

— Ну, дела! — почесав затылок, протянул водитель и вылез на улицу. Через закопченные и покрытые слоем грязи окна было сложно разобрать, что происходит снаружи, но недовольные возгласы мужчины, копающегося во внутренностях транспорта, находящихся под капотом, доносились очень четко.

— Ничего, скоро поедем, небольшие неполадки, — улыбнулась мисс Олин, сминая платок в руках.

Для приютских детей автобус казался чем-то волшебным и невероятным. Поэтому, когда он с раздраженным урчанием завелся, девочки радостно зааплодировали.

Рита ездила на автобусе всего дважды. Первый раз, когда ее привезли в приют, а второй — год назад на завод с экскурсией.

Дорога была вся сплошь в ухабах, на каждой кочке девочки подпрыгивали и радостно взвизгивали, второпях пытаясь рассмотреть проносящиеся за окном улочки и выцветшие вывески магазинов.

Мало кто из уже взрослых людей бывал у Стены. Только те, кто там работал или привозил ребятишек из приюта.

По мне, Стена эта — жуткое место. Вздымается над твоей головой куда-то к небу, того гляди обрушится всей массой на наш жалкий район. Огромная серая махина, отделяющая одну часть города от другой. И только машины с продовольствием снуют туда-сюда, проезжая через металлические тяжелые ворота.

Обычно, у дороги, ведущей к воротам, толпятся бедняки. Работы не так много, а в шахты никто не хочет соваться, слишком много смертей там случилось, чтобы так рисковать. Вот и стоят они, побираясь с протянутыми костлявыми руками, по обочинам дороги, надеясь на жалость водителей. Иногда им везет. Один-два человека в день кинут буханку хлеба, а потом спишут ее на оплошность со стороны погрузчиков.

Подъехав к Стене, автобус резко прекратил жужжание и замолк.

— Уф, — выдохнул водитель. — Хоть доехали, думал, что все, трындец.

Мисс Олин вспыхнула.

— Не учите плохим словам детей! — воскликнула девушка. Но мужчина только усмехнулся на ее замечание.

— Не поучай старших, девочка, — такое неуважение к любимой няне, очень огорчило Риту, для нее ведь она была непререкаемым авторитетом. — Топай получать пропуск.

Мисс Олин, оскорбившись, поджала губы и выпорхнула на улицу. На минуту она замерла, окинув взглядом Стену, но заставила себя двинуться дальше, приподнимая подол платья, чтобы не запачкать его.

Девочки высыпали из автобуса за мисс Олин, но появившийся на их дороге водитель не пустил воспитанниц дальше.

— Стойте и ждите, — буркнул он недовольно, открыл капот и погрузился в работу.

Девочки послушно остановились, одновременно запрокинули головы, и с открытыми ртами смотрели на знаменитую величественную Стену. Риту она пугала. Не ее одну. Когда смотришь на эту громадину, всегда возникает какое-то животное желание убежать как можно дальше.

— Кто эти люди? — подергав грустного водителя за штанину, спросила Абелла, уже переставшая интересоваться размерами стены.

Мужчина оторвался от увлекательного занятия, перевел взгляд на круглолицую девочку с тонкой косичкой и что-то тихо пробурчал. Теперь уже людьми, стоявшими у обочины дороги, заинтересовались остальные девочки.

— Так кто они? — довольно громко воскликнула Дайана, привлекая к себе внимание бедняков.

Водитель вздрогнул и опасливо оглянулся, а затем пояснил.

— Это бедные люди. У них нет денег, и поэтому они голодают. Старайтесь вести себя тихо.

Он вытер черные от машинной смазки руки о штанины потрепанных брюк и сурово выпятил грудь.

— Вы думаете, они могут на нас напасть? — пискнула Етта, пугливо прижимаясь к ноге мужчины.

Он не ответил, но воинственной позы не поменял. Рита вспомнила, как в автобусе мисс Олин дала каждой по печенью и яблоку. Девочка свое яблоко не съела, думала оставить на потом. Но как потом можно будет съесть фрукт, если прямо сейчас перед ней стоят тощие люди с костлявыми руками и изможденными лицами?

Рита бросилась в автобус за яблоком и, выпрыгнув из машины, помчалась к стоящей ближе всего молодой женщине.

— Девочка, стой! Не подходи к ним! — закричал водитель, тут же пустившись вслед за непутевой воспитанницей.

Рита шлепала в новых чистых туфельках по грязным зловонным лужам, оскальзываясь на влажной земле. Она подбежала к женщине и протянула ей яблоко.

— Держите, — девочка улыбнулась, когда молодая женщина, замотанная в старые тряпки, аккуратно взяла яблоко, словно не веря своему счастью.

— Спасибо, — сдавленным голосом, прошептала она, а на глазах выступили слезы.

— Уйди с дороги, отребье.

Подбежавший водитель грубо отпихнул от Риты женщину, так что та не устояла на ногах и упала в канаву с вонючей водой. Всплеск и противное бульканье потревоженного темно-коричневого болотца. К женщине на помощь бросился один из бедняков, злобно косясь на виновника.

— За что вы ее так?! — воскликнула Рита, с укором взглянув водителю в глаза.

— Ты будешь представлена новым людям, девочка, но что они скажут, если узнают, что ты общалась с этими отбросами?

— Выбирайте слова, Коллинз! — раздался за их спинами звонкий голос мисс Олин. — Ей всего пять, а она более человечна, нежели вы.

Камея приобняла Риту за плечи и повела к остальным девочкам.

Уже тогда маленькая Рита была добрее остальных, но судьба не готовила ничего хорошего доброму ребенку.

Камея долго пыталась очистить обувь Риты от комьев грязи, но до конца убрать коричневые разводы с новых туфель так и не удалось.

Девочек впустили внутрь Стены. Ничего необычного, просто пустой бетонный коридор с несколькими проходами и в конце лифт. Шаги воспитанниц и няни отдавались гулким эхом от стен, создавая неприятное впечатление. Голоса звучали гулко. Лампы на потолке еле светили.

Вместе с мисс Олин девочки зашли в лифт. Двери закрылись, и в кабинке сразу стало душно.

— Что если я им не понравлюсь? — тихо пискнула Дайана, теребя один из своих хвостиков.

— Понравишься. Вы всем понравитесь, — мягко улыбнулась Камея, но Рита заметила, как исчезла ее улыбка, когда Дайана перестала смотреть на женщину.

Лифт остановился, двери распахнулись. Девочкам и их няне предстал почти такой же, как и первый, длинный коридор с тусклыми лампами.

Рита прижалась к ноге Камеи.

— Не бойтесь, девочки. Вы обязательно попадете в новый дом.

Каждый год как минимум одного или двух детей из приюта не забирают в семьи. Это знают все еще с малых лет.

Девочки, следуя за мисс Камеей, добрались до конца коридора и вошли в небольшую комнату с одной зеркальной стеной.

— Они будут смотреть на вас из-за нее, но вы не будете их видеть, — тихо предупредила няня и вышла за дверь.

Вместе с пятью девочками в комнате стояло шесть мальчиков с прилизанными, одинаковыми прическами, в серых отутюженных костюмах.

Ребята боялись шелохнуться, продолжая стоять, как солдаты на построении.

— Здравствуйте, дети, — раздался из динамиков голос. От неожиданности воспитанники вздрогнули и стали оглядываться, тихо перешептываясь.

— Здравствуйте, — Рита первая вспомнила то, о чем учила их няня и поздоровалась. Следом за ней, опомнившись, вразнобой стали здороваться другие ребята.

— Я сейчас буду называть каждого из вас по имени, а вы должны выйти и рассказывать о себе. Понятно?

— Да.

Начал неизвестный голос с Дайаны. Та сделала пару шагов вперед и тихо, запинаясь, стала говорить заученный ранее текст о том, какая она прилежная, какой цвет у нее любимый, что еда в приюте ей нравится почти вся, за исключением утренней каши. В динамике кто-то засмеялся. Дайана замолчала и потупила глаза.

— Спасибо, девочка, можешь встать обратно. Рита.

Рита была не готова так скоро вступать в диалог с неведомым человеком, чей голос слышался повсюду. Девочка захлопала большими глазами, собралась с мыслями и вышла вперед.

— Меня зовут Рита. Мне сегодня исполнилось пять лет. Я люблю, когда везде порядок. Тщательно заправляю кровать. Люблю рисовать, хотя эти уроки у нас проводят очень редко. Мне нравятся животные. И я мечтаю о кошечке или собачке.

— Спасибо, девочка, можешь встать обратно, — перебил голос, так же, как и предыдущего ребенка.

Смотрины закончились через полчаса. Затем ребятам предложили сесть на стулья и подождать решения будущих родителей. Мисс Олин должна была прийти, забрать тех девочек, которых решили удочерить, и отвести их к новой семье.

Воспитанникам сложно было усидеть на месте. Мальчишки начали тихую драку, молчаливо пиная друг дружку. Етта и Дайана подскочили со своих мест и стали бродить по коридору, расставив руки в стороны и наигранно шатаясь. Зения сидела, но напевала какую-то незатейливую мелодию, играя в свои руки.

— Я буду скучать по тебе, — тихо выдохнула Абелла, смотря на Риту.

— И я по тебе, — Рита хлюпнула носом. — И по остальным. И по мисс Олин. Она ведь такая добрая!

Больше всего на свете Рите не хотелось уезжать из приюта из-за Камеи. С ней девочку связывало много хорошего. Да и расставаться с подругами, с которыми она знакома с самого малого возраста, тоже. Девочке стало грустно. Она обняла Абеллу крепко-крепко настолько, насколько могли маленькие ручки стиснуть подружку. Абелла обняла Риту в ответ.

— Мы же еще увидимся, — шепелявя, произнесла Абелла. Рита только закивала, слегка улыбаясь.

Минуты текли очень медленно. Рита теребила подол платья, нервничая и боясь.

— Ты знаешь, что бывают семьи, где детей используют как прислугу? — тихим шепотом сказал мальчик, сидящий рядом. Он единственный не вступил в перепалку с остальными мальчишками, которые уже слезли со своих стульев и гонялись друг за другом, намереваясь отвесить друг дружке как можно больше тумаков.

— Не говори глупостей. Они все богаты и могут позволить себе прислугу. Зачем им мы? — влезла Абелла. Всем хочется верить, что есть место лучше, чем это.

Мальчик пожал плечами.

— Мне рассказывали. И вообще. Мы же не знаем, что там происходит за этой Стеной. Нам только говорят про лучший мир, который взрывается яркими красками, в котором все хорошо. А кто знает, так ли все на самом деле? Откуда все вообще знают, что может быть лучше, чем здесь?

— Дети, угомонитесь! Микки, прекрати пугать девочек сейчас же! — в коридоре появилась няня мальчиков. Пухленькая, темноволосая пожилая дама. — Не слушайте его. Микки у нас фантазер.

Женщина потрепала парнишку по голове, так что его прилизанные светлые волосы тут же превратились в воронье гнездо.

— Энди, Виктор, Лео, Крис и Элиот за мной. Микки, к сожалению, тебя не взяли. Но ничего, попробуешь в следующем году, — няня повела за собой остальных мальчиков, которые за спиной няни продолжали щипать друг друга.

Рите стало очень жаль Микки, он показался ей довольно симпатичным, хоть и говорящим всякую ерунду.

— Ты так сказал, потому что знал, что тебя не возьмут? — тихо спросила она у него, заглядывая в лицо.

— Это уже мой второй раз. Мне семь лет. Есть еще шанс быть взятым до десяти, а потом все. Никто не хочет брать старых.

Рита замолчала. Она не считала, что дети в десять лет уже старые. Старыми бывают те, кто выпустился из детского дома.

— Девочки. У меня почти для всех из вас хорошие новости, кроме Риты, — мисс Олин казалась очень грустной. — Пойдемте за мной. Рита, а ты подожди здесь вместе с этим мальчиком.

Абелла спрыгнула со своего стула, обняла Риту и пошла за мисс Олин, оглядываясь.

— Пока, Рита! Пока! — кричали малышки, уводимые мисс Олин. Они махали ей, а девочка лишь грустно смотрела им вслед.

— Пока, — едва размыкая губы, произнесла Рита.

— Ничего, попробуешь в следующем году, — передразнил свою няню Микки, но потом замолчал и как-то потупился. — Извини. Мне просто тоже очень обидно.

Рита закусила губу. Она никак не могла подумать, что завтрашний день проведет снова в стенах детдома. На глаза навернулись слезы. Девочка тихо заплакала. Она знала, что если вернется, то ее будут дразнить все старшие. А заведующая заставит мыть посуду за всем детским домом. И потом у нее будут больные руки из-за холодной воды и сильнодействующего моющего средства.

И платье, в котором она сейчас, отберут, чтобы в следующем году отдать какой-нибудь счастливой девочке на ее Самый лучший день.

— Не плачь, — Микки положил руку Рите на плечо. — Ты симпатичная. Тебя возьмут обязательно.

Рита вытерла кулачком глаза.

— Я не из-за этого плачу. Мелиса — ей скоро шесть лет — рассказывала, как в том году ее заставили мыть за всеми посуду. Я потом видела ее красные руки. Кожа на них потрескалась. Мелиса ходила с забинтованными руками еще две недели.

Няня Микки вернулась и забрала мальчика с собой. Напоследок он сунул Рите в ладонь какую-то маленькую игрушку.

— Она помогала мне не опускать руки, удачи, Рита, — мальчишка подмигнул и поплелся, сгорбившись, за женщиной, которая тут же стукнула его по спине, заставляя идти прямо.

«Хорошо, что мисс Олин добрая», — подумала Рита, разглядывая игрушку.

Это была глиняная свистулька в виде петушка, раскрашенная яркими красками.

Рита во все глаза смотрела на яркий зеленый, красный и желтый. Она никогда не видела таких красивых и светлых цветов.

— Рита, пойдем, дорогая, — Камея появилась неожиданно. Она нежно обняла девочку и повела ее за собой.