Мой ректор, мой дракон

Екатерина Каблукова (2024)

Училась себе, никого не трогала, когда в академию прибыл он. Новый ректор. Дракон королевского рода. Первая же встреча с ним обернулась катастрофой. Теперь, чтобы получить диплом с отличием, мне придется постараться. Кириан Ар'ракьян суров, неподкупен и одержим идеей сделать нашу Военную Магическую Академию одной из лучших в стране. Преподаватели негодуют, однокурсники следят за мной в ожидании промаха, а пристальный взгляд ректора просто парализует. И я уже не знаю, чего хочу больше: покинуть академию или же остаться здесь навсегда, рядом с тем, кто поселился в моем сердце.

Глава 3

— Какой мужчина! Вернее, дракон! Ты видела его плечи? А… а подбородок? — стонала подруга, закатывая глаза. Все это относилось к новому ректору. Я тяжело вздохнула, понимая, что подруга в очередной раз влюбилась.

— Подбородок как подбородок, — буркнула я.

— Да ты что! Там такая ямочка, — дриада аж глаза закатила и причмокнула. — А губы!

— А с губами-то что? — проворчала я. От Алькиных вздохов настроение становилось все хуже.

— Их две, — мрачно сообщил Велька, присаживаясь на мою кровать. Та жалобно скрипнула и прогнулась под весом полугнома.

— А сколько должно быть? — опешила я, судорожно вспоминая анатомию драконов.

— Конечно, две! — Алька с укором посмотрела на друга. — И нечего завидовать!

— Было бы кому! — ощетинился Велька. — И вообще, дался тебе этот надменный ящер!

— Он не ящер, а дракон, — оскорбилась подруга. — Причем королевского рода.

— Козел он, — не выдержала я. — Самого что ни на есть мужского рода!

Друзья сразу перестали спорить, и на меня уставились две пары глаз.

— Кая, что он тебе сделал? — встревожилась дриада. Под ее пристальным взглядом я опустила голову, изображая, что рассматриваю почерневший от времени пол.

— Пока ничего, — выдавила я, понимая, что оба ждут моего ответа.

— Пока?

— Он… он потребовал, чтобы я зашла к нему вечером…

Все. Сказала. Конечно, можно было промолчать, но скрывать это от друзей я считала неправильным.

— Что?!

Возгласы: возмущенный — Вельки, завистливый — Альки слились воедино.

— Хочешь сказать, ты к нему… — подруга задохнулась от переполнявших ее эмоций.

— Пойду, да, — я присела на край кровати. — Выбора ведь нет.

— Если хочешь, я схожу вместо тебя, — благородно предложила подруга.

— Ты что?! — Велька даже подпрыгнул, пружины кровати жалобно заскрипели. Я покачала головой:

— Вряд ли ректор не заметит подмены.

— Особенно тебя на эту худую дылду, — закивал приятель.

— Кто дылда? Я? — взвизгнула дриада. — Да я тебя!

— Пожалуйста, хватит! — взмолилась я, потирая виски. — У меня и так голова болит.

— Так иди к целителю, — предложил Велька. — Справку возьми и предъяви вечером.

— Ага, так он и поверит! И вообще, Велечка, может, ты и не знаешь, но голова в этом деле абсолютно ни при чем, — фыркнула подруга. — Тут другое надо…

Она порылась в шкафу и вытащила оттуда непонятную вещь, при ближайшем рассмотрении оказавшуюся корсетом. При чем очень странным корсетом, к которому были пришиты ажурные панталончики.

— Вот! Надевай!

— З-зачем? — я уставилась на белый атлас и обилие кружев.

— Чтоб дракону приятнее было? — предположил Велька, внимательно рассматривая то корсет, то саму Альку.

— Дурак, — отмахнулась она. — Ничего не замечаешь?

— Он не новый? Вон, атлас потерся, кружево порвалось.

Дриада в ответ только возвела глаза к потолку, всем своим видом вопрошая, зачем ей это наказание.

— Здесь не крючки, а пуговки, — я нахмурилась.

— Именно! — Алька торжествующе потрясла корсетом, словно захваченным знаменем врага. — ты его наденешь, и пусть ректор расстегивает. Умается так, что ни на что другое сил просто не останется.

— А если он просто порвет? — предположил полугном, явно оценивая крепость ткани.

— Да сейчас! Благородные такое любят, они же не мужланы, как некоторые. К тому же Кая пусть чуть что орет, что ради удовольствия ректора одолжила это у подруги и обязана вернуть в целости и сохранности. Ты же поорешь, Каечка?

— Ага. Чаечкой, — кивнула я.

Чем больше я размышляла над планом подруги, тем больше он мне нравился. Даже если ректор и попытается порвать корсет, можно всегда впасть в истерику по поводу утраченной дорогой вещи, а этого мужчины не переносят.

— Тогда приступим!

Мы обе выразительно посмотрели на Вельку. Друг недоуменно моргнул, потом сообразил, что мне надо раздеться, смутился и вышел.

На ужин мы не попали. Корсет оказался узким, длинным, и Альке пришлось попыхтеть, застегивая его. Швы угрожающе трещали, но ткань выдержала.

— Готово! — покрасневшая дриада откинула с лица прилипшую прядь и с силой застегнула последнюю пуговичку. — Порядок!

Я только кивнула в благодарность и проковыляла к зеркалу. Оттуда на меня смотрело взъерошенное нечто в белом. Корсет приподнял мою небольшую грудь почти до шеи, а пластины сдавили ребра так, что дышала я с трудом. Из-за жары в комнате я вспотела, волосы растрепались, несколько прядей прилипли к лицу. Поднять руку, чтобы убрать их не представлялось возможным: лопатки были сведены вместе и надежно зафиксированы.

— Ну как? — Алька довольно улыбалась.

— Мне кажется, что я буду умолять раздеть меня, — пробормотала я, перебирая ногами, чтобы повернуться.

— Вот и славно! — подруга протянула мне форму. — Надевай!

— Не могу, — я беспомощно посмотрела на нее. — Я даже вздохнуть не могу!

— Эх ты! Ладно!

Совместными усилиями нам удалось облачить меня в галифе, безжалостно смяв кружево панталон, надеть и даже застегнуть мундир.

— Последний штрих, — Алька щедро плеснула на меня своими духами, попутно провозгласив: — «Зов осеннего леса». Лимитированная коллекция, только для избранных!

Как по мне, так духи пахли прелыми листьями и перегноем, но подруге виднее.

— Кая, Аля, вы здесь? — Велька требовательно забарабанил в дверь.

— Пока да, чего надо? — подруга выглянула в коридор.

— Я вам ужин принес, вот, — приятель продемонстрировал серую массу.

— Что это? — дриада хищно повела носом.

— Типа пельмени. Правда, мяса там… зато у преподавателей тефтели.

— Ну понятно, тефтели очистили, а скорлупу нам сварили. Ладно, давай! — дриада посторонилась, позволяя Вельке войти. Увидев меня, друг нахмурился.

— Кая, ты какая-то…

— Стройная и длинная, — просипела я, корсет не давал вздохнуть, и голос звучал сдавленно.

— Ага. Есть будешь? — полугном сунул мне под нос разваристую массу. К запаху прелых листьев прибавился еще один аромат, вместе создавалось впечатление, что в лесу вот-вот что-то сдохнет и завоняет окончательно, тот есть бесповоротно.

— Н-нет, — я нервно сглотнула, корсет угрожающе зашуршал. — Я лучше это… пойду…

— Тебя проводить? — встревожилась дриада.

— Сама дойду!

Ходить в корсете оказалось еще то испытание. Угрожающе скрипя, я доковыляла до лестницы и замерла. Из-за пластин грудь приподнялась так, что закрывала обзор, наклониться я не могла, и попросту не видела, куда шагаю. Убедившись, что за мной меня никто не следит, я закинула ногу и съехала по перилам, благо они были отполированы ни одним поколением адептов.

Оказавшись внизу, я одернула мундир и поплелась к учебному зданию, в окнах которого все еще горел свет — ректор явно не забыл про меня. Подняться на второй этаж оказалось сложнее, чем, я думала: от волнения сердце билось все сильнее, дыхания не хватало, голова кружилась, пришлось несколько раз остановиться, чтобы успокоиться.

И все равно, к огромным дверям, на створках которых красовался герб нашей Академии: меч, обвитый плющом, под которым был написан девиз: «Честность и честь». Краска давно облупилась, и теперь надпись гласила «Чес и чес». Я завистливо вздохнула: кожа под корсетом то и дело чесалась, доводя меня до умопомрачения, и я почти уже готова была сама сдернуть надоевший предмет гардероба, но без посторонней помощи это было неосуществимо. Приходилось терпеть. Часы в холле пробили восемь, напоминая мне о скоротечности времени. Одернув мундир, я постучала, дождалась недовольного «да!» и перешагнула порог.

Ректор сидел за огромным столом. Всюду были раскиданы бумаги, а рядом с правой рукой стоял стакан с янтарной жидкостью. Мундир висел на спинке огромного кресла, смятый офицерский галстук валялся под ногами.

— Что еще? — он недовольно нахмурился, рассматривая меня. Наверное, я представляла собой интересное зрелище: топорщащиеся галифе, из-за которых я ходила в раскоряку, мундир, болтающийся на утянутой донельзя талии и не застегивающийся на верхние пуговицы из-за вздернутой груди, напряженное от усердия лицо, выпученные глаза.

— Вы что-то хотели? — голос ректора не предвещал ничего хорошего.

— Адептка Кая ди Вире, — пискнула я, ткань снова хрустнула где-то в области лопаток. Я задержала дыхание, и сдавленно продолжила. — Вы сказали зайти… вечером.

Дракон нахмурился.

— А-а-а… та самая ящерица, — хмыкнул он, — которая днем ползала по полю!

От возмущения я втянула воздух и почувствовала, как одна из пуговиц все-таки отвалилась. Дышать легче не стало, зато пуговица, скатившись по гладкому аласу, проскользнула под пояс галифе и затерялась где-то в кружевах панталон.

Я сразу же выдохнула и втянула живот еще больше. Каждая пуговица означала пять минут, и не в моих интересах было это время терять.

— Я действительно самовольно покинула территорию Академии, — дрожащим голосом призналась я, надеясь, что мой тон воспримут как раскаяние.

— Да, и так и не объяснили причину!

— П-причину? — я уставилась на мужчину, все еще сидящего за столом. Странно, но несмотря на полумрак, окружавший нас, я видела, как горят огнем его изумрудные глаза и как бьется жилка в ямочке между ключицами, что виднелась в расстегнутом вороте рубашки.

— Да, причину, по которой вы рискнули серьезно нарушить устав и покинуть учебное заведение! Это почти что дезертирство.

— Я же вернулась! — запротестовала я. Хрясь! еще одна пуговица последовала за первой. Я мрачно усмехнулась, в красках представив, как меня вытряхивают из штанов, а следом сыпятся пуговицы.

— И только этот мужественный поступок, как и ваш приход сюда, удерживает меня от подписания приказа об отчислении.

— От-отчислении?

Я недоверчиво посмотрела на ректора. Он не шутил. Я нервно сглотнула. Что бы я делала, если бы меня выгнали из академии? Бедная сирота, которая несколько лет жила сперва в приюте, а потом в военной Академии, я ничего не знала о хозяйстве… да я годна была только стать вышибалой в кабаке и окончить свою жизнь в пьяной драке, но женщин в вышибалы не брали… Я с отчаянием посмотрела на своего мучителя.

— Не отчисляйте меня, пожалуйста! Я… — голос предательски дрогнул, понимая, что сейчас расплачусь, я стала расстегивать мундир.

— Что… что вы делаете? — дракон моргнул.

— Вы же сами сказали… вечером… я… только не отчисляйте, пожалуйста, — оловянные пуговицы так и норовили выскользнуть из пальцев. Ректор молниеносно поднялся и, обогнув стол, в два шага приблизился ко мне. Он сжал мои ладони с такой силой, что пальцы побелели.

— Прекратите немедленно! — зло потребовал дракон.

— Но…

— С чего вы решили, что я… что меня можно задобрить именно таким способом? — ректор выразительно посмотрел на мою вздымающуюся грудь.

— Вы же сами… вечером, — я окончательно растерялась. — За наказанием…

— И вы решили, что… — он выразительно замолчал. Я кивнула, не в силах отвести взгляд от его глаз, в которых разгоралась злость.

— Какое самомнение, — фыркнул дракон, выпуская струйку дыма практически мне в лицо. — Да с чего я вообще должен заинтересоваться вами?

— Я… — я растерянно заморгала, а потом призналась. — Об этом я не подумала.

— «Не подумала» — передразнил меня ректор. — И это адептка последнего, верно? Последнего курса!

Я опустила голову и практически уткнулась подбородком себе в грудь.

— Интересно, какое наказание вас ожидало, вернись вы вместе со мной? — продолжал ректор, отхлебнув напиток из бокала на столе.

— Ну… э-э-э… — проблеяла я, все еще не поднимая глаз.

— А поточнее?

— Сутки в карцере на хлебе и воде.

— На хлебе и воде?

— Да, прежний ректор придерживался мнения, что голод — лучший советчик против опрометчивых поступков.

— Интересно, — дракон бросил хищный взгляд на бумаги, лежавшие на столе. Осмелев, я вытянула голову, пытаясь рассмотреть, что там написано. Заметив это, ректор подошел и перевернул листы.

— Значит, голод… И потом в бой… а резерв откуда?

— Какой резерв? — не поняла я.

— Магический. Или вас этому не учили?

— У-учили, — не говорить же новому ректору, что занятия по формированию резерва у нас были всего один семестр, и то поверхностно: кто будет тратить время на тех, кому суждено погибнуть в первом же бою.

— Ясно, — тон ректора не предвещал ничего хорошего. — Что ж… ступайте!

Я не сразу поняла, что мне сказали.

— Что?

— Идите! Возвращайтесь в комнату и приведите, наконец, форму в порядок! — рявкнул дракон. — Еще вопросы?

— А как же? — я даже возмутилась, зря, что ли, терпела столько неудобств. — Как же наказание?

— А, да. Наказание… Два дежурства на кухне!

— Два? — охнула я, представляю, сколько работы на меня обрушится. И поесть же не дадут. Да старуха Умма костьми ляжет, но не допустит к кладовке.

— Да, а что, мало? — тем временем осведомился ректор.

— Нет, — поспешила уверить я, — А как же… как же учеба?

Брови дракона приподнялись.

— А вы ходите на все лекции? — ехидно спросил он.

— Нет, но теперь буду! — дерзко заявила я, вызвав еще одну усмешку.

— Смелое заявление. Тогда три после занятий. Считаю, это вполне справедливо. Ступайте.

Понимая, что просить или пререкаться бесполезно, я безропотно вышла и прислонилась к дверной створке. Пот струился по спине, а ноги дрожали. В этот момент в коридоре из-за поворота вынырнула Донателла. В облегающем платье и с распущенными волосами она казалась особенно хрупкой, если бы не улыбка, открывавшая ряды ровных белых клыков.

При виде меня феечка охнула и остановилась. Я взглянула на нее затуманенными взором. Глаза секретарши сузились, а улыбка стала напоминать оскал.

— Добрый вечер, — хрипло поздоровалась я. Феечка вспыхнула, резко развернулась на высоченных каблуках и зацокала в обратном направлении, делая вид, что спешит. Меня Донателла не удостоила и словом, но и так было понятно, о чем она подумала. А значит, уже завтра по Академии поползут слухи.

Я тяжело вздохнула, теперь сделать это было гораздо легче, и решив подумать обо всем завтра поковыляла обратно, в общежитие.

Велька и Алька встретили меня изумленными взглядами.

— Так быстро? — охнула дриада, почти негодуя, что дракон так легко сдался.

— Или он расстегивать не стал? Снизу подрезал и вся недолга? — рискнул уточнить полугном и сразу получил щелбан от подруги.

— Дураки вы, — вздохнула я. — Он мне дежурства назначил. В столовой. Три дня.

Приятели переглянулись и дружно простонали:

— О нет!

— Увы, — я попыталась развести руками, корсет угрожающе заскрипел. — Алька, сними, наконец, с меня эту гадость!