Кельтский крест

Екатерина Каблукова, 2023

Десмонд Оркнейский… Правитель, который был проклят еще до рождения. Я никогда не слышала о нем, пока ангелы смерти не сыграли со мной злую шутку, отправив сквозь время и пространство. Мне пришлось принять его покровительство, чтобы выжить в чужом мире. Мире, где царит жестокость и каждый неверный шаг может стать последним. Но если любишь, то ни времена, ни нравы не имеют значения. И если мне выпадет шанс вернуться домой, захочет ли этого мое сердце?

Карта 3

ЛУНА — Цель

Карта несет на себе отпечаток сумерек: догадки, полупризнания, скрытые мотивы.

Обратите особое внимание на едва заметные перемены в вашей обычной жизни, но не позволяйте себе обманываться.

Доверяйте снам и прислушивайтесь к интуиции

Все еще дрожа, я накинула длинный меховой жилет, с вечера заботливо оставленный Бетони на прикроватном столике, засунула ноги в меховые тапочки и подошла к окну. За окном было светло. Хотя летом светло было постоянно: вечерние сумерки плавно перетекали в утренний рассвет.

Золотисто-розовые облака, гонимые ветром, величественно плыли над стенами замка. Я осторожно, памятуя вчерашнее, приоткрыла окно. Ветер тут же попытался ворваться, но в этот раз я удержала створку. Вместе с ветром в комнату вошел запах моря, дыма и свежевыпеченного хлеба. Где-то вдалеке кричали чайки, паря над бирюзовыми волнами, в конюшне заржала лошадь. Постепенно небо из золотисто-розового становилось голубым, шум нарастал, по двору уже суетились слуги. Несколько воинов прошли сначала к стенам, потом обратно. «Смена караула», — догадалась я.

Внезапно во двор вылетела пестрая курица, за ней гналась женщина в темном платье. Двое мужчин, подметавших двор, присоединились к погоне; отчаянно квохча, курица кружила по двору, постоянно проскальзывая между ног ловивших. Наконец, один из мужчин прыгнул и ухватил пеструшку за лапы, курица возмущенно закудахтала. Женщина бесцеремонно схватила ее за ноги и потащила вглубь замка, неся вниз головой. Курица изгибала шею и продолжала кудахтать.

Бетони, появившаяся в комнате с завтраком, так и застала меня у окна, подсматривающей за утренней жизнью замка. Поставив поднос, она неодобрительно покачала головой, но лишь спросила, желаю ли я одеться. Я подумала и пожелала. Девушка в нерешительности застыла над сундуком, ожидая, что я выберу платье. «Ты обрела свободу…» — пронеслось в мозгу. В конце концов, это всё считается моим! Я выгрузила на кровать ворох вещей, оставив пару рубашек, чтобы прикрыть золото.

— Думаю, надо взглянуть, что здесь.

Служанка радостно кивнула. Битый час мы с ней раскладывали на кровати платья, рубашки и чулки. И теперь я растерянно смотрела на все это великолепие. Бархат, шелк и тончайшая шерсть переливались всеми цветами радуги. Золото вышивки блестело в солнечных лучах. Бетони восхищенно замерла рядом, ожидая, что же я все-таки выберу.

— Синее! — распорядилась я, вызвав очередной удивленный взгляд.

Это было платье из темно-синего шелка с красной вышивкой, не то цветы, не то кораллы.

После тщательного изучения себя в зеркале я решила, что все-таки цветы. Платье было будто сшито на меня. Если бы не волосы, торчавшие во все стороны (никогда не ложитесь спать с мокрой головой!), я вполне смогла бы сойти за принцессу. Позавтракав молоком и свежими булочками и позволив Бетони поколдовать над моими волосами, я вышла из комнаты.

Замок напоминал муравейник. Все куда-то спешили, суетились, перекидывались ничего не значащими фразами. Я бесцельно побродила по коридорам, ощущая себя совершенно лишней, и оказалась в одном из многочисленных внутренних дворов.

Здесь, в безветрии и при ярко сияющем солнце, было даже жарко. Я с удовольствием присела на теплую лавочку и подставила лицо солнцу. Неподалеку чирикали какие-то маленькие птички, над башней пронеслась черно-белая чайка. Около противоположной стены большой жук пытался взобраться на одуванчик.

— Миледи…

От неожиданности я подскочила. Рядом со скамейкой стоял тот самый викинг, который вчера так яростно обвинял меня в том, что я жила за стеной. Как же его зовут? Ах да, Таллорк. Сегодня он был в короткой темной тунике и без меча. Его глаза покраснели, словно он полночи не спал. Он смотрел на меня с видимым смущением.

— Простите, я… — Он вздохнул, собираясь с силами. — Я хотел извиниться, я не должен был…

— Ладно, проехали!

Я махнула рукой, обрывая его.

— Куда поехали? — не понял он.

Я прикусила язык: надо следить за своей речью, а то ведь он может и донести…

— Алан рассказал мне про вас и про… про то, как вы здесь очутились. — Я решила отвлечь его от своих неосторожных слов. — Мне очень жаль.

Он лишь обреченно кивнул на скамью:

— Позволите?

— Да, конечно!

Я с готовностью подвинулась. Он аккуратно присел на край и вздохнул.

— Алан не все знает. Я тогда обезумел. Собирался идти сразиться с коннунгом. Дес… Герцог, он тогда еще не был герцогом, он выбил у меня меч, скрутил и три дня держал связанным, пока я не пришел в себя. А потом… — Он замолчал, вновь переживая все события. — Я… я не знаю, как он это сделал, но вместе с отрядом мы нашли этот легион.

Я недоверчиво взглянула на него. Глаза Таллорка горели страшным огнем мести.

Я вдруг воочию увидела серую дорогу, тянувшуюся у склона холма между деревьев. Зеленая трава покрыта инеем, бурая прошлогодняя листва шелестит под ногами, доспехи, выкованные из лучшего римского железа, звенят в такт шагам. Туман ползет между деревьями, тонкими змеиными струйками забираясь под доспехи, принося с собой пронизывающий холод. Страшно, очень холодно и страшно.

Внезапно в привычный шум леса врезается скрип. Миг — и огромное дерево падает прямо на дорогу, преграждая путь. В эту же самую минуту туман вспыхивает алым.

«Пикты! — Ужас несется по рядам. — Держать строй!»

Римляне ставят щиты на землю, но поздно: горящие шары, сплетенные из веток и травы, облитые смолой, уже сминают ряды, за шарами появляются сами хозяева леса — полуобнаженные варвары, чьи лица и тела покрыты непонятными рисунками.

Дикий вой, рев и звон оружия. Кровь, кровь везде, на зеленой, подернутой инеем траве, на коре высоких деревьев. Вонь горелых тел смешивается с солоноватым запахом крови. Из этого ада выскакивает всадник, снимая с головы и отшвыривая расколотый надвое шлем викинга. Его пепельные кудри слиплись от пота, лицо забрызгано кровью. Темно-серые, почти черные глаза горят диким огнем гнева. Золоченый орел — символ владычества Рима — лежит в луже крови. Всадник с пепельными волосами презрительно улыбается и мечом отсекает орлу оба крыла.

— Мы вырезали их, вырезали всех, словно овец!

Слова Таллорка вернули меня на землю. Я выдохнула, все еще ощущая себя далеко в лесах северной Британии. Мужчина замолчал, опустив глаза. Носком сапога он ковырял землю.

— Таллорк, — вдруг спросила я. — Кто тогда отрубил крылья орлу?

Он с ужасом посмотрел на меня:

— Откуда вы это знаете?

Неужели он этого не говорил? Значит, я видела это сражение? Но как? Я постаралась как можно более небрежно пожать плечами:

— За стеной ходили разные слухи. Орла ведь так и не нашли…

Таллорк пристально посмотрел на меня, пытаясь пробуравить взглядом. Я спокойно смотрела ему прямо в глаза. Он вздохнул, признавая свое поражение в этом поединке:

— Десмонд. Он привез орла норвежскому коннунгу.

— Почему у него светлые волосы?

Это вырвалось у меня непроизвольно. Я тут же прикусила язык. Собеседник недоуменно нахмурился:

— У кого?

— У Десмонда. У его брата и сестры они темные.

— Вы и это знаете?

— Да.

— Тогда вы должны знать, что его мать — дочь коннунга, а вот мать Алана и Агнесс была наложницей. Рагнилейв привез ее откуда-то с юга.

— Рагнилейв?

— Отец Десмонда.

Что-то в его голосе заставило задать меня следующий вопрос:

— Он был хорошим правителем?

— Не знаю, меня тогда здесь не было. — Он хлопнул себя по бедру и поднялся. — Простите, я, наверное, не должен был говорить все это.

Он коротко поклонился и ушел, оставив меня в глубочайшей задумчивости по поводу того, что я только что видела. Что я это видела, сомнений нет, но как это получилось? Может, тогда получится и вернуться обратно силой мысли?

Я крепко зажмурилась, голова начала кружиться. Мне казалось, что я начинаю проваливаться куда-то, мир медленно наклонялся… ох! Земля оказалась достаточно твердой. Я открыла глаза. Стены замка все так же возвышались вокруг, а желтый цветок издевательски качался перед моим носом.

— Черт! — я стукнула кулаком по земле.

Затем встала и отряхнула платье. Ушибленная рука болела. В глазах защипало. Я судорожно выдохнула, прогоняя слезы. Стараясь рассуждать логически, я начала вспоминать все события минувшего дня: прилет на острова, поездка к кольцу Бродгара, и потом я очнулась в замке. В памяти мелькнули какие-то голоса.

Бетони сказала, что меня выбросило штормом на побережье. Может быть, мне нужно вернуться на то место? Понимая, что оставаться здесь глупо, я побрела обратно в замок.

Разумеется, я заблудилась. Это выяснилось практически сразу, когда, поднявшись на галерею второго этажа, я увидела два коридора, ведущие в разные стороны. Останавливать деловито снующих мимо людей или же приставать к стражникам с вопросами я не решилась, поэтому печально побрела по одному из коридоров, справедливо решив, что неудачная попытка тоже результат.

Свою ошибку я поняла, когда увидела несколько одинаковых дверей. Мне оставалось либо стоять на месте, либо бродить по замку в надежде случайно попасть в нужное крыло. Стоять было холодно, по коридору вальяжно, по-хозяйски гуляли сквозняки, поэтому я неспешно побрела вперед.

Коридор уперся в винтовую лестницу, расположенную в круглой башне. Хорошо поразмыслив, я решила, что подняться всегда успею, и направилась вниз.

На лестнице было темно, и пару раз я чуть было не упала, скользя в своей полностью кожаной обуви по полированному камню. Спустившись, я выдохнула и взялась за дверь. На удивление, она открылась очень легко, и я вышла во двор, к свету и розам.

Пурпурные, розовые, белые и желтые, они росли в саду под защитой массивных замковых стен. Я, зачарованная, сделала несколько шагов вглубь, между розовых кустов, чьи нестриженые ветки касались моей макушки. Кое-где на особо солнечных местах уже распускались разноцветные бутоны.

Воздух был по-летнему сладким, сплетая воедино запах моря, солнца и роз. Захотелось забыть все свои горести и насладиться этим мгновением. Я прошлась по едва заметной тропинке, заросшей травой, провела рукой по зеленым упругим листьям. Особо настырная плеть сразу же впилась колючками в подол моего платья. Я наклонилась, чтобы аккуратно отцепить ее, и замерла, услышав звуки шагов. Осторожно выглянув из-за кустов, заметила того самого блондина, с которым Агнесс заигрывала за обедом. Филипп!

Он все так же напоминал иллюстрации в рыцарских романах: высокий, статный, одетый в шелка и бархат. Но красивое лицо искажала гримаса, а голубые глаза полыхали гневом. Я поежилась, ощущая ту ярость, которая исходила от него, и предпочла скрыться за кустами, опасаясь, что этот злой принц из сказки может превратить меня в жабу.

Я осторожно пятилась, пока не оказалась в самых густых зарослях у дальней стены. Теперь, чтобы покинуть сад, мне пришлось бы пересечь тропинку и встретиться лицом к лицу с белокурым красавцем. Наверняка он посчитает, что за ним следили.

Я тяжело вздохнула, надеясь, что Филиппу быстро надоест одиноко прохаживаться среди кустов и он предпочтет удалиться в более людное место, где его привлекательность будет по достоинству оценена.

Затаившись в своем убежище, я чувствовала себя напроказившей школьницей. Конечно, проще всего было бы с самого начала не сходить с тропинки и, спокойно поздоровавшись с Филиппом, уйти, и я уже раскаивалась, что поддалась порыву.

Время тянулось неимоверно медленно. Собравшись с духом, я напомнила себе, что я — взрослая самостоятельная женщина, и собралась выйти на тропинку, когда дверь, ведущая в башню, со стуком распахнулась, и в сад влетела Агнесс. Ее лицо разрумянилось от бега, мелкие прядки выбились из кос и теперь обрамляли лицо пушистым ореолом.

— Филипп! — Девушка повисла на шее красавца, с обожанием заглядывая ему в глаза. — Я пришла, как только смогла. Ты злишься? Я слишком задержалась, да? Прости меня, но они… все они так следили…

— Конечно следили. — Он холодно отстранился и расправил смявшуюся тунику. — После твоей выходки за ужином… О чем ты только думала! Если Десмонд узнает!..

Агнесс раздраженно повела плечом и гордо вздернула подбородок:

— Пусть! Если он думает, что меня можно запугать или сломать, то он глубоко ошибается!

— Дура! — обругал ее Филипп. — Ты знаешь, что он собирается отослать меня обратно?

— Что? Но тогда твой отец может возобновить вражду.

— Через два круговорота луны я должен буду поехать на большую землю. — Филипп замолчал, а потом продолжил уже проникновенно-чувственным тоном: — Любимая, мы можем уехать вместе в замок моего отца.

— Уехать? Вместе? Но… — Она прикусила губу. — Десмонд… он никогда не даст согласия. Ни он, ни Алан.

— Они все могут катиться к воронам! — картинно рявкнул красавец.

Судя по всему, эта часть разговора была тщательно отрепетирована.

От шума чайки взмыли в воздух и, громко крича, принялись кружить по небу. Филипп с досадой глянул на них и продолжил уже чуть тише:

— Послушай, это наш шанс. — Он с силой сжал плечи возлюбленной, не замечая, что девушка морщится от боли. — Мой отец… он благословит нас. Жрецам этого достаточно.

Во взгляде Агнесс сквозило отчаяние. Она затравленно оглянулась, словно ища поддержки у розовых кустов.

— Я… я не знаю… — пролепетала она. — Если я уеду…

— То мы будем вместе! — перебил ее Филипп.

— Да, но Десмонд…

— Агнесс, он никогда не согласится! Вспомни, что случилось, когда ты, следуя традиции, попросила его одобрить наш брак!

— Он убьет меня. И тебя.

— Если мы уедем, я смогу защитить тебя! — уверенно произнес блондин.

Слишком уверенно, чтобы это было правдой. Но Агнесс поверила.

— Как бы я хотела быть с тобой! — в отчаянии прошептала она.

— Так решайся!

Филипп напряженно всматривался в лицо девушки. Она всхлипнула и покачала головой:

— Это невозможно. Они все следят… Вчера Вивиан глаз с меня не спускала.

— Старая ведьма! До сих пор мнит себя почти герцогиней! — Филипп наконец-то дал выход своему гневу. — Почему ты ее не выгонишь!!!

— Я не могу…

Агнесс испугалась этой вспышки и попятилась. Филипп снова схватил ее за плечи и тряхнул, будто огромную куклу.

— Агнесс, ты — сестра герцога! Ты не должна терпеть в доме эту шлюху! Мало тебе было того, что она жила с твоим отцом!

— Филипп, я делаю что могу… ты же знаешь, что никто меня не послушает… никто. Все вокруг…слуги, стражники — верные слуги герцога. Десмонд подчинил их себе, отнял волю… — Она прильнула к возлюбленному и разрыдалась. — Они презирают меня! Считают капризной девчонкой!

Судя по выражению лица, Филипп разделял мнение большинства. Тем не менее, он театрально вздохнул и тыльной стороной ладони старательно стер слезы с девичьих щек:

— Прекрати. Ты же знаешь, я не люблю, когда ты плачешь.

Агнесс послушно кивнула, стараясь не очень сильно шмыгать носом, но губы подрагивали от сдерживаемых рыданий. Филипп натянуто улыбнулся:

— Милая, хватит! Я не сержусь на тебя, но ты же знаешь, как меня раздражает эта прихлебалка, которая, пользуясь тем, что удовлетворяла твоего отца, теперь постоянно околачивается в замке, завоевав благосклонность твоего брата.

— Дес не спит с ней!

— Он будет благоволить любому, кого ненавидела твоя мать!

Филипп будто выплюнул это. Агнесс вздрогнула и опустила взгляд. Блондин прищурился. Со стороны было заметно, что он пытается совладать с собой.

— Агнесс, послушай меня. — Филипп взял девушку за подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза. — Тебе придется выбрать: или Десмонд, или я!

— Я… я знаю, — пролепетала она, — но…

Голубые глаза мужчины опасно вспыхнули.

— Агнесс, Десмонд никогда не позволит тебе выйти замуж! Ни-ког-да! По законам пиктов именно ты — наследница всего! Твоя мать была дочерью вождя! Неужели ты не будешь бороться за то, что принадлежит тебе по праву?

— Я… я понимаю… — Ее голос был наполнен горечью, она нервно обрывала листья с ближайшей ветки, не обращая внимания на колючки. — Но что я могу поделать? Я одна в замке… С помощью своего дара Дес подчинил себе всех, даже Алана.

Взгляд Филиппа смягчился.

— Ты не одна, мы вместе.

Он притянул девушку к себе и склонился, целуя. Она пылко ответила, обвивая руками его шею.

Словно в танце, они прошли к дальней от меня стене. Зелень листвы скрывала происходящее, но звуки не оставляли сомнений: еле слышный шепот, шорох одежды, тяжелое дыхание, короткий, похожий на вздох, вскрик Агнесс.

Я уже тысячу раз пожалела, что вовремя не ушла, с каждой минутой ситуация становилась все более щекотливой. Раздался протяжный стон Филиппа, и наступила тишина.

— Мне пора, иначе меня хватятся, — Агнесс опомнилась первой.

Филипп в ответ только промычал «угу». Я осторожно выглянула из-за кустов. Растрепанная и слегка порозовевшая девушка показалась на тропинке, Филипп шел рядом с ней. Его глаза были полуприкрыты, точно у кота, нежившегося на солнце. Агнесс с собачьей преданностью всматривалась в его лицо, словно боясь, что он недоволен случившимся. Остановившись у двери, Филипп запечатлел последний короткий поцелуй на ее губах.

— Всего две луны, — напомнил он и, разомкнув объятия, быстро ушел, не оглядываясь.

Агнесс проводила его взглядом и тоже ушла.

Я досчитала до пятисот и только тогда выползла из укрытия. Поморщилась, поскольку все тело затекло, и теперь его болезненно покалывало, будто маленькими иголками.

Мысли в голове окончательно перемешались, виски раскалывались от боли. Замок, таинственный герцог, а теперь и эта порнушка в средневековом стиле… Застонав, я прислонилась лбом к стене. Каменная прохлада плавно растеклась по коже, остужая разгоряченную голову.

В душе я себя ощущала так, словно выпачкалась в чем-то грязном. В довершение всего, там, в кустах, я открыла глаза, и теперь обнаженный зад Филиппа постоянно всплывал в памяти. Слишком белый, поросший редкими рыжеватыми волосками, с жирком по бокам… это было омерзительно. Я не знала, смогу ли теперь спокойно смотреть на возлюбленного Агнесс.

Решив, что подумать об этом можно и по дороге, я направилась в замок. Мрачные и холодные коридоры встретили меня дневной суетой. Опасаясь вопросов, на которые пока не было ответа, я старалась идти настолько быстро, насколько позволяли юбки, постоянно обвивавшиеся вокруг щиколоток. От этого раздражение усиливалось.

Последние несколько лет я практически не носила юбок, предпочитая джинсы или же брючные костюмы. Теперь по закону компенсации на мне было надето сразу несколько. Усталая и замерзшая, я вошла в главный зал. Служанки, обсуждая утренние новости, лениво скоблили столы. Мальчик лет семи чистил очаг. На меня никто не обратил особого внимания.

В зале было до дрожи холодно. Решив попытать счастья в поиске пути в спальню еще раз, я просто пошла за одной из служанок, которая уносила грязную посуду, и оказалась на кухне замка.

Заполненная стеллажами с котелками и сковородками, она выглядела на удивление небольшой или просто казалась такой. Огромный очаг был сложен прямо в центре комнаты, сейчас над ним висел котел, в котором что-то бурлило. У стены — очаг чуть поменьше, там на вертеле жарилось сразу несколько кур, в закрытой печи выпекался хлеб. Во всем помещении царило божественное тепло. Я скорее поняла, чем почувствовала, что мой нос слегка краснеет и обретает былую чувствительность. Невысокая полная женщина с золотистыми волосами, уложенными вокруг головы в две косы, с удивлением посмотрела на меня:

— Чем могу служить, миледи?

— Простите…

Я замешкалась, не зная, как к ней обращаться.

— Я — Берта, хранительница очага, — поняла она мою заминку.

— Хранительница замка?

— Да, я готовлю, а заодно ведаю всем, что происходит в замке, и докладываю хозяйке замка или хозяину.

— Тогда вы ведаете, где можно взять еды?

Я вспомнила, что пропустила обед.

Она кивнула и указала на небольшой стол, стоявший у окна:

— Садитесь.

Передо мной как по волшебству возникли горячие лепешки и кружка с молоком. Я благодарно кивнула Берте, та улыбнулась в ответ и занялась своими делами, постоянно браня нерасторопных служанок. Затем она присела рядом со мной, явно сгорая от любопытства:

— Какая вы худенькая, наверное, потому, что долго были у пиратов?

Я неопределенно пожала плечами: действительно, здесь, на фоне большинства внушительных женских форм, я со своим стандартным европейским тридцать восьмым размером казалась худышкой.

— Скажите, миледи, пираты действительно жестокие? — не отставала Берта.

Остальные слуги притихли, стараясь не пропустить ни единого слова.

— Не знаю, — сухо обронила я, — мне не с чем сравнивать.

— Бедняжка! — Берта тяжело вздохнула, ее разрывала жалость. — Наверное, тяжело оказаться вдали от дома одной-одинешенькой?

Понимая, что это — скользкий путь, я решила поменять тему разговора.

— Ваш хозяин очень гостеприимен, — словно невзначай заметила я.

— Малыш Алан? — встрепенулась хранительница очага, а попросту кухарка — Да, он всегда был добрым мальчиком. Вы бы видели, как он защищал своего брата перед старым герцогом: кулачки стиснет, бровки нахмурит…

Она улыбнулась воспоминаниям.

— А сам герцог? — заинтересовавшись, я даже отложила лепешку.

— Милорд Десмонд? — Берта вздохнула. — Он — вылитая копия своей матери. Я-то приехала сюда вместе с ней. Помню, как она, бедняжка, переживала, отправляясь в незнакомый край… Так оно и оказалось…

— Что с ней случилось?

— Умерла родами вместе с ребенком.

— И тогда герцог женился на матери Алана? — уточнила я.

— С чего бы это ему жениться на ней? — презрительно фыркнула домоправительница, доставая с полки кувшин и две огромные керамические кружки.

Интуиция мне подсказала, что там явно не молоко. Разлив мутную жидкость, Берта протянула мне одну из них, я осторожно сделала глоток, на миг горло перехватило: это был самогон, настоянный на травах. Берта с удовольствием глотнула, резко выдохнула и продолжила:

— Старый герцог привез эту девку из похода, она мне сразу не понравилась: надменная такая, везде носом крутила и рассказывала, что она — женщина герцога, и это при живой-то жене! Сколько слез моя девочка выплакала…

Толстуха утерла слезу со щеки и подлила себе еще.

— Потом уж и детки у той родились, а у герцогини только один сын и был. Старый герцог его не очень жаловал: дескать, щупленький и маленький. Но правда в том, что жена-то ему была королем навязана, уж не знаю, за какие грехи-заслуги… — Речь Берты становилась все откровеннее. — Вот он на моей девочке и её сыне все вымещал. За всю жизнь наследнику слова доброго не сказал, едва жену похоронил, отправил Десмонда к деду-коннунгу на обучение. Я уж здесь осталась, хозяйство вести: полюбовница-то ничего в этом не смыслила! И деток её жалко было. Девочка, правда, в мать пошла, такая же склочная и надменная! Такой и осталась, а вот милорд Алан другой! Придет на кухню, сядет за этим столом да все спрашивает, как дела, да что делаем. Мы уж думали, герцог его наследником объявит, да только Рагнилейв вдруг решил старшего сына вернуть.

— И тот вернулся?

— Куда там, письмо порвал и гонцам в лицо кинул! Десмонду и там хорошо было! — махнула рукой Берта и понизила голос: — Говорят, коннунг его наследником сделать хотел, только герцог наш отказался.

— Хотел, но не сделал?

Я с интересом слушала завораживающую историю.

— Так там жениться надо было на какой-то из внучек коннунга, а наш-то герцог не захотел. И с посольством сбежал аж в самый Лондариум, что за стеной…

Дверь скрипнула, и весь проем закрыла фигура Алана.

— Берта, у нас есть… — Увидев меня, он слегка смутился. — Миледи?

— Милорд! — Берта проворно вскочила и присела в реверансе.

— Добрый день! — Покраснев от осознания того, что меня застали за сплетнями, я поставила кружку на стол. — Мне, наверное, пора.

Алан кивнул и посторонился, удивленно переводя взгляд с меня на домоправительницу и обратно. Дверь за мной закрывалась медленно, и я еще успела услышать, как он спрашивает что-то у Берты.

Оставшуюся часть дня я, все-таки найдя путь в спальню, размышляла об аморальности своего поведения в глазах местных жителей, особенно Алана.

Не то чтобы меня сильно беспокоило его мнение, но распивать с прислугой, собирая при этом сплетни о хозяевах замка, казалось не слишком правильным.… Надеюсь, я не дискредитировала себя окончательно? Хотя стоило признаться, что рассказы Берты развлекли меня и я приятно провела время.

За ужином, сидя рядом с Аланом, я уже по-другому смотрела на людей, окружавших нас, гадая, кто из них действительно предан герцогу, а кто с радостью поменял бы его на Алана или на… Агнесс…

— Нашли кого-то из знакомых?

Вопрос заставил меня вздрогнуть. Я взглянула на Алана:

— Ваша сестра предпочла сегодня ужинать в своих комнатах?

— Агнесс любит привлечь к себе внимание даже своим отсутствием, — скривился он, кидая кость собакам.

Мохнатые псы вскочили так резво, что стол зашатался.

— А блондин, который вчера сидел рядом с ней, где он? — рискнула спросить я.

— Филипп? Не знаю. Наверное, уехал и не успел вернуться до прилива. А почему вы о нем спросили?

— Он — один из немногих, кого я знаю.

Я постаралась, чтобы голос звучал ровно, хотя в памяти сразу же всплыл белоснежный зад.

— Понимаю, — кивнул Алан. — Дес… герцог рассказывал мне, что ему поначалу было тяжело у коннунга: другой язык, незнакомые лица и обычаи.

Я тоже кивнула:

— Это непривычно… Скажите, а вы уезжали из замка?

Он покачал головой:

— Увы, как ни просил, отец предпочел оставить меня при себе. Хотя все равно его любимицей была Агнесс. Он позволял ей все.

— Наверное, она очень переживала по поводу его смерти?

— Несильно. Она испытала гораздо большее потрясение, когда Десмонд, оправившись от ран, вдруг запретил ей многое, что позволял отец.

— Оправившись от ран?

Алан вздохнул и начал рассказывать:

— Отец умер на охоте, был затоптан кабаном. Десмонд тогда находился у коннунга… Впрочем, об этом вы наверняка уже знаете!

Я кивнула и опустила глаза, чувствуя, как полыхают щеки. Алан не заметил моего смущения.

— Это было восемнадцатое лето брата, он был уже достаточно известен среди викингов и руководил личным отрядом деда. Самые дерзкие набеги викингов на территории Римской империи совершал именно Десмонд. Говорят, что старик до сих пор сокрушается по поводу его отъезда. — Алан глотнул вина. — Узнав о смерти отца, Десмонд несильно торопился домой.

— Может, просто не желал оставлять старика? — предположила я.

— Коннунга? — Аллан рассмеялся. — Вряд ли! Хотя, говорят, тот прикипел к внуку! Наконец, Дес появился на островах вместе с Гаретом. Он был приставлен к Десмонду сначала наставником, а потом телохранителем, коим и остается до сих пор. Как вы понимаете, подобное появление почти что чужака было встречено скрытым недовольством, а назначение Гарета военачальником вместо старого бонна Казаоира — ропотом.

— Только ропотом? — уточнила я.

Алан усмехнулся:

— В то время люди считали меня наследником отца и были готовы идти в бой. Я отказался. Тогда один из пиктских вождей, Уэнсиуч, брат моей матери, решил воспользоваться смутой и захватить земли. Он высадился со своими людьми на южной оконечности острова и, присоединив к своему отряду самых недовольных, пошел на замок. На тот момент Десмонда окружала лишь горстка преданных людей, к тому же старый герцог не уделял должного внимания своим отрядам, и они находились в весьма плачевном состоянии. Передо мной встал выбор: или идти против брата, или присягнуть ему на верность.

— Как я понимаю, вы выбрали второй путь?

— Да. Я не хотел войны и потому на глазах у всего замка присягнул брату на верность, заставив своим примером остальных сделать то же самое. Эхо от слов присяги еще плясало под сводами, когда воины побежали на стены. Бой оказался недолгим, но кровавым. Нападавшие были разбиты, сам вождь пленен вместе со своим младшим сыном. Старший успел бежать. На пиру Десмонд сидел бледный как смерть и под конец просто упал на руки Гарету. С большим трудом Вивиан выходила его: удар вражеского меча прошел поперек груди почти до костей и Десмонд потерял много крови.

Алан заметил, что я слушаю затаив дыхание, и наклонился ко мне.

— Потом, когда он встал на ноги, Гарет раз и навсегда выбил из него охоту лезть в первые ряды, — заговорщицки прошептал он.

— Выбил охоту? — не поняла я.

— Ага. Дес потом с неделю ходил с подбитым глазом, и это только то, что все видели… правда, Гарет тоже слегка морщился, когда поднимал правую руку.

Алан лукаво сверкнул глазами и смачно захрустел яблоком.

Я невольно рассмеялась, слишком уж по-мальчишески он это сделал. В любом случае информация могла мне пригодиться.

Ужин подходил к концу. Я не стала дожидаться, пока все разойдутся. Чувствуя, как меня пошатывает от усталости, я встала. Алан подхватил меня под локоть. Сил, чтобы отказываться от его сопровождения, у меня не было. Напротив, я благодарно оперлась на предложенную руку, проковыляла по коридору и, пожелав спокойной ночи, захлопнула дверь перед носом моего рыцаря. После чего с блаженным стоном рухнула на кровать.

На следующий день я проснулась поздно. Бетони принесла мне завтрак в постель. Поедая лепешки, я задумалась, что жизнь в замке в качестве богатой гостьи имеет свои преимущества — во всяком случае, до этого завтрак в постель мне не приносили. Приведя себя в порядок, я решила спуститься в главный зал и в галерее столкнулась с Аланом. Он буквально вылетел на меня, на ходу застегивая пряжку короткого плаща, подбитого темно-коричневым мехом. Золотой обруч на голове прижимал темные кудри, под зеленой гербовой туникой у него была надета тонкая кольчуга. Сейчас Алан больше всего напоминал принца из старого чехословацкого фильма о Золушке. Два телохранителя едва поспевали за ним.

— Миледи! — Алан резко затормозил и поклонился. — Добрый день!

Я изобразила что-то наподобие реверанса, припомнив, как это делала Вивиан:

— Милорд.

Он с видимым удовольствием посмотрел на меня, явно намереваясь поболтать подольше, но один из охранников тронул его за руку:

— Милорд, скоро отлив.

Алан кивнул и виновато улыбнулся мне. Браслет на моей руке мелодично звякнул. Отлив? Значит, они поедут на большой остров… Мой мозг лихорадочно заработал, я старалась не упустить этот шанс.

— Алан… — Я придержала брата герцога за руку. — Скажите, вы не помните, когда вы вытащили меня из воды, на мне был кулон?

— Кулон? — Он нахмурился, пытаясь вспомнить. — Нет… Как он выглядел?

— Как… — Я задумалась, взгляд упал на руку, подвески мелодично звякнули. — Так же, как и мой браслет. Это обереги.

— Нет. Скорее всего, его унесло море.

— Может, он остался в песке?

Я умоляюще посмотрела на мужчину. Взмахнула ресницами, как это делала Любочка. Взгляд темных глаз потеплел. Алан на секунду задумался.

— Мы поедем в деревню, это недалеко от той бухты. Я могу свернуть туда на обратном пути.

— Можно мне поехать с вами? — еще один взмах ресниц.

Странно, но это сработало. Алан кивнул, но сразу же предупредил меня:

— Учтите, это не развлекательная прогулка, и мы поедем верхом.

Верхом. Сердце забилось сильней, а ладони вдруг вспотели. Как давно я не сидела в седле!

— Это же… это… — прошептала я и сразу же спохватилась: — Я успею переодеться?

Алан кивнул:

— Да, но не задерживайтесь, отлив уже скоро.

— Я мигом!

Подхватив юбки, я со всех ног побежала в комнату, заметалась, пытаясь определить, в чем лучше поехать, но так и не решила. Время неумолимо уходило, и, схватив серый шерстяной плащ и кожаные перчатки, я вихрем вылетела во двор.

Алан и двое из его охранников уже сидели в седле. При виде меня все в том же платье он удивленно вскинул брови, но ничего не сказал. Еще один стражник стоял неподалеку, держа под уздцы двух коней.

Все лошади были невысокими, с короткими мощными ногами, широкой шеей и волнистой гривой. «Обозники» — как часто презрительно называли их в моем мире. Тем не менее эти лошадки всегда отличались добрым нравом, выносливостью и высокой работоспособностью.

Я подошла, машинально проверила, сильно ли затянута подпруга, поправила стремена и села в седло. Сердце стучало, руки подрагивали, а на губах расплывалась блаженная улыбка.

Седло слегка отличалось от спортивных, к которым я привыкла, но общий смысл был все тот же. Алан подал знак, и лошади лениво зацокали копытами по брусчатке. За первой стеной к нам присоединились еще несколько человек, и мы выехали за ворота замка.

Вода будто мелко дрожала, покрытая рябью. Волны злобно шипели и плевались пенными брызгами, открывая дорогу к главному острову. Пенные ручейки воды все еще змеились вокруг камней, спеша обратно в море. Алан чуть придержал коня, чтобы поравняться со мной.

— Мы стараемся проехать, как только вода начинает отступать, это дает чуть больше времени, — пояснил он и вырвался вперед.

Я кивнула, внимательно следя, куда лошадь ставит ногу, не хватало еще свалиться вдвоем на мокрых камнях.

Но, судя по безразличному виду и равномерному ритму, моя лошадь, как и остальные, проделывала этот путь не один раз и прекрасно знала, куда идти. Удостоверившись в этом, я слегка расслабилась, позволяя лошади самой выбирать дорогу по морскому дну. Алан терпеливо ждал меня на берегу, конь под ним гарцевал, явно желая пуститься вскачь по холмам. Я подъехала к нему поближе.

— Вы замечательно сидите в седле, — Алану очень хотелось сделать мне комплимент.

— Спасибо.

Я чувствовала, что просто сияю от счастья.

— У вас все женщины так хорошо ездят верхом?

— Нет, — рассмеялась я, понимая, что наконец-то сказала правду.

Алан улыбнулся и направил коня вдоль берега.

Мне пришлось приложить немало сил, чтобы моя ленивая кобыла (подозреваю, мне дали самую спокойную и старую клячу) не отстала от остальных. Я с легкой завистью посматривала на коня Алана: широкий, крепкий, коротконогий, он, тем не менее, был очень резвым. Всадник управлял им с привычной сноровкой.

— Нам придется достаточно долго ехать рысью. — Алан придержал коня, выравниваясь со мной. — Выдержите?

— Попытаюсь. А куда мы вообще направляемся?

Нам приходилось кричать друг другу, чтобы расслышать слова за стуком копыт, плеском волн и шумом ветра.

— В деревню. — Алан поправил обруч на голове. — Там возник спор, который требует неотложного вмешательства правителя острова.

— А герцог в отъезде, — понимающе кивнула я.

— Именно! Поэтому приходится ехать мне.

— А почему они не могут прийти в замок?

— Потому что свинья вот-вот опоросится.

От удивления я даже выпустила повод. Поганка лошадь воспользовалась этим, чтобы вытянуть голову и перейти на шаг, пришлось хорошенько пришпорить ее, выравниваясь с конем Алана.

Перекрикивая волны и ветер, Алан поведал мне старую, как мир, историю. Один крестьянин потерял, второй нашел свинью и кормил ее, пока первый не заглянул во двор соседу. Тут-то пропажа и нашлась, а заодно возник и скандал: каждый теперь считал свинью своей, при этом дележ «перерубить пополам» был невозможен: свинья должна была опороситься.

— И теперь я должен ломать голову, решая, как поделить живую свинью!

Возмущению Алана не было предела.

— Так пусть подождут, пока опоросится, и поделят поросят, их же много, — предложила я.

Алан резко остановил коня, моя белая толстая лошадь тут же встала как вкопанная. Я недовольно поморщилась, а лицо Алана засияло от радости:

— Действительно! И почему я сам до этого не додумался!

— Не знаю, — честно сказала я и добавила: — У вас охрана уехала.

Алан беспечно оглянулся: рыцари, не ожидавшие столь резкой остановки, проскочили мимо нас и теперь пытались развернуться на небольшом пятачке. Делали они это вразнобой, периодически сталкиваясь и постоянно создавая неприятности себе и окружающим.

— Ерунда, вернуться! — Алан беспечно махнул рукой.

Я пожала плечами, с интересом наблюдая за бестолковыми перемещениями.

— И часто они так мечутся?

Я кивнула в сторону первых двух стражников, все-таки развернувших лошадей и теперь приближавшихся к нам.

— Время от времени. Их слишком много, — Алан словно оправдывался.

— Они слишком суетятся и резко крутят коней…

Мои слова задели одного из стражников — совсем еще мальчишку.

— Миледи, наверное, слишком много знает, — зло бросил он, дерзко сверкая глазами.

— Атли! — в голосе Алана послышалась угроза.

Мальчишка покраснел и слишком резко ударил ногами по бокам своего коня, который взвился на дыбы прямо перед моей лошадью. Кобыла шарахнулась в сторону, я сидела как влитая, а вот парень не удержался и слетел вниз. Конь радостно мотнул головой и резвым галопом помчался в сторону замка. Атли покраснел, прекрасно понимая, что стал посмешищем.

— Поймаешь коня и вернешься в замок! — Алан даже не пытался сдержать гнев. — До этого не показывайся мне на глаза!

Стражники загоготали. Уныло опустив плечи, Атли, прихрамывая, медленно побрел в ту сторону, куда умчался его конь.

— Все остальные — вперед! Мы и так потеряли много времени!

Алан пришпорил коня, тот рванул с места галопом. Охрана вразнобой кинулась догонять его. Неодобрительно покачав головой, я с трудом заставила свою лошадь бежать. Выпустив пар, Алан осадил коня, поджидая, пока остальные его догонят.

— Алан, наверное, не стоит так гнать коня, ваши провожатые не успевают, — тихо заметила я, когда мы вновь выровняли строй.

— Ерунда! Если бы не приказ Десмонда, я бы вообще не брал их с собой.

— Приказ Десмонда?

— В прошлом году на празднике урожая какой-то чужак напал на герцога. Кинжал был пропитан ядом. После этого Десмонд распорядился, чтобы никто из нас не уезжал из замка без охраны. Агнесс это распоряжение раздражает, но и она ему не может противиться… А, мы почти приехали, — он указал на несколько каменных домов, стоявших на берегу озера.

Я с интересом осмотрелась. Небольшие домики, целиком сложенные из камня, поросшие мхом, дворы огорожены каменным забором. Между домами были натянуты веревки, на которых сушилось белье, трепетавшее на ветру, будто флаги. В одном из дворов лежала огромная свинья, полагаю, виновница нашего приезда. Все жители деревни собрались на вытоптанной поляне, призванной изображать лобное место.

— Милорд…

Мужчины кланялись, женщины делали грубое подобие реверанса. Алан спешился и кинул поводья одному из стражников.

Не дожидаясь, он прошел в центр и остановился, широко расставив ноги и уперев кулаки в бедра. Из ближайшего дома вынесли тяжелый резной стул и почтительно поставили позади Алана. Тот едва заметно кивнул и сел, будто на трон.

— Изложите дело!

Спорщики вышли вперед и, перебивая друг друга, стали излагать каждый свою версию событий, постоянно повышая голос. Выждав, пока они накричатся, Алан одним жестом руки призвал к тишине.

— Я понял суть дела. — Он театрально помолчал и продолжил: — Поскольку свинья была куплена и выращена Фрейбьёрном, то она останется у него.

Зрители зашумели, обсуждая решение наместника герцога. Один из мужчин победно посмотрел на второго, Алан вновь призвал к тишине:

— Я еще не закончил. Поскольку Рагнаваальд нашел свинью и заботился о ней, то ему следует получить компенсацию.

Крестьяне одобрительно загудели.

— Поэтому, — Алан чуть повысил голос, — будет так: половину поросят этой свиньи Фрейбьёрн отдаст Рагнаваальду.

Крестьяне одобрительно покивали, недавние противники пожали друг другу руки.

— Да будет так! Я сказал! — Алан довольно хлопнул себя по бедрам, залпом выпил поданный крестьянами кубок и встал. — Пора!

Он первый вскочил в седло и помчался к берегу моря, предоставив нам сомнительное удовольствие догонять его. Я изо всех сил держала темп, стараясь не думать, как буду себя чувствовать следующим утром. Хотя следующим утром я наверняка буду в своем времени, в гостинице. Мысль об этом придала мне сил. Наконец, подъехав к самому берегу моря, Алан остановил коня на краю зеленого холма:

— Мы нашли вас здесь, — он вопросительно посмотрел на меня.

Я кивнула, внимательно изучая невысокие скалы, поросшие зеленой травой, в центре которых находился пологий спуск к заводи. Сейчас был отлив, и море отступило, обнажив белоснежный песок.

Я спешилась и медленно побрела по берегу, размышляя, как смогу исчезнуть на глазах у всех этих людей. Ветер рвал с меня плащ, заставляя дрожать, вдалеке рокотало бирюзовое море, перекатывая белые буруны волн. Я закрыла глаза и подставила лицо воздушным потокам, всеми силами желая вновь ощутить это чувство падения и попасть в свое время. Миг, другой… Ледяная вода забрызгала меня с ног до головы.

— Миледи, нам пора, — окликнул Алан.

Я вздрогнула и открыла глаза. Отряд так и стоял у бухты. Мужчины с недоумением следили за мной. Понимая, что нырнуть на их глазах мне не удастся, я предприняла еще одну попытку:

— Может быть, вы поедете, а я останусь здесь и еще поищу?

— Бросить вас здесь? Одну? За кого вы меня принимаете!

— Но, Алан, вы не понимаете, это очень важно! — я прикусила губу, чтобы сдержать слезы.

— Нет.

Я посмотрела на Алана и поняла, что он полон решимости увезти меня силой, если я буду настаивать. Покорно кивнув, я вновь села в седло.

Душу наполняла паника: у нас же не сформированы резервы, как они будут без меня? Я же даже позвонить не могу! Интересно, что мне скажут, когда я вернусь? А вернусь ли я вообще? От последней мысли я пришла в ужас.

Остаться здесь, в мрачном средневековье, без медицины, связи и вообще без прав, я же женщина! Я судорожно вспоминала уроки истории по эпохе мрачных веков. Знания были крайне обрывочными: викинги жили в Скандинавии, плавали на драккарах, перед битвой жевали поганки. Они славились суровым нравом и жестокостью.

Я украдкой посмотрела на своих спутников: вылитые викинги! Спутанные волосы, суровые, словно дубленые лица, некоторые со шрамами, мужчины казались выносливыми и сильными. Поймав мой взгляд, Алан ободряюще улыбнулся мне, я отвернулась и украдкой вытерла слезы: порыдать можно и позже, сейчас надо найти возможность вернуться в свое время.

Подъехав к тропинке, ведущей на Бирсей, мы вновь увидели Атли. Его конь бродил неподалеку, но стоило парню приблизиться, как животное радостно вскидывало голову, отбегало метра на три и останавливалось. Парень совсем отчаялся. При виде нас, вернее, остальных лошадей, конь приветственно заржал.

— Подержите. — Не обращая внимания на окрик Алана, я спешилась, кинула повод своей клячи одному из стражников и пошла к Атли. — Давно ты так?

— С тех самых пор, — зло пробурчал он.

— У тебя есть что-нибудь с собой: сахар, лепешка?

— Я не таскаю со стола!

Мальчишка гордо вскинул голову, точь-в-точь как конь.

— А жаль, пригодилось бы! Ладно, попытаемся так.

— Спасибо, я сам справлюсь.

— Я вижу, — хмыкнула я.

Алан тоже спешился и подошел к нам:

— Что вы собираетесь делать?

— Поймать лошадь, — я сорвала пук травы.

Брат герцога нахмурился:

— Кажется, я ясно сказал, что это обязанность Атли! Нам пора в замок!

— Алан, поверьте, если бы дело касалось только мальчика, — я усмехнулась, поскольку при этих словах Атли кинул на меня такой взгляд, словно желал испепелить, — я бы и пальцем не пошевелила. Но у лошади затянута подпруга и повод почти под копытами. Он просто убьётся!

Алан нахмурился:

— Прилив вот-вот начнется.

— Тогда не мешайте, а то потеряем время и не успеем.

Избегая смотреть прямо на коня, я плавно пошла к нему, протягивая руку с травой.

Кажется, Алан говорил что-то, но это было неважно. В этот момент для меня существовало только бескрайнее синее небо, зеленые, покрытые вереском холмы и ветер. Я вдохнула холодный, пронизанный солью моря воздух. Ладони потеплели, а браслет на руке мелодично завибрировал. Шаг, еще один…

Под ногами в зеленой траве мелькали желтые и красные цветы, где-то вдалеке над морем надрывно кричала чайка. Ветер шумел в ушах, рвал на мне плащ, трепал волосы, безнадежно спутывая их. Конь замер, косясь на меня. Я улыбнулась. Ладонь сама протянулась к белой отметине на лбу, привычным движением скользя вниз, по прохладному храпу к бархатистым ноздрям. Другой рукой я взяла повод:

— Пойдем?

Он согласно фыркнул. Я спокойно повела его назад к берегу, одновременно рукой проводя по груди. Так и есть, заподпружился. Подойдя к отряду, я первым делом отпустила подпругу:

— Придется ехать без седла. Справишься?

Атли, которому предназначался вопрос, вздрогнул и кивнул. Только сейчас я заметила, что мужчины смотрят на меня с каким-то благоговейным ужасом. Решив разобраться с этим позже, я сняла седло со спины и грязно выругалась: холка была стерта почти до крови. Небрежно накинутый вальтрап при седловке смялся, и теперь под складками тоже была кровь, но больше всего меня обеспокоила болезненная припухлость на пояснице.

— Ну-ка, пройдись с ним.

Я пихнула повод в руки незадачливому всаднику, он послушно зашагал рядом с лошадью. Не надо было быть большим специалистом, чтобы увидеть скованные движения задних ног.

— Какой идиот ее седлал? — процедила я сквозь зубы.

Атли виновато шмыгнул носом.

— Миледи, прилив, — Алан указал на отмель, начинавшую заполняться водой.

— Алан, этого коня придется вести в поводу.

— Атли займется этим.

Я бросила быстрый взгляд на отмель. Волны уже накатывали на нее, белой пеной омывая камни. Конь Алана, закладывая уши, аккуратно ступил на зловеще поблескивающие камни. За ним последовали и остальные люди из отряда. Атли послушно пошел к берегу, но испуганный шипением волн конь заартачился. Недолго думая, парень дернул за уздечку, конь взвился на дыбы и замолотил передними копытами по воздуху, Атли смертельно побледнел и разжал руку.

— Тише! — Волоча за собой кобылу, я успела подскочить и перехватить повод, после чего накинулась на парня: — Ты о чем думаешь? Тебе зачем голова дана?!

Он затравленно посмотрел на меня, потом перевел взгляд на Алана, остановившегося на середине пути. Морская пена бурлила между ног коней, полностью скрывая копыта. Медлить было нельзя.

— Садись на мою лошадь, — приказала я, всучив мальчишке повод.

— Но… — попытался возразить он.

— Быстро!

Я запрыгнула верхом на его коня. Тот попятился, потом попытался встать на дыбы, когда это не удалось, забил задом. Понимая, что счет идет на секунды, я жестко пришпорила животное. Конь сорвался в карьер прямо в морскую пену.

Я позволила ему нестись, сосредоточившись лишь на том, чтобы держать в равновесии, не позволяя поскользнуться в ледяных волнах прилива.

Вся одежда промокла от брызг, ветер вновь поднялся со страшной силой. Ворота приближались. Я очень правильно рассчитала, затормозив лошадь практически у них, и обернулась, чтобы увидеть, как море вновь отделило замок от остального мира.

Спешившись во дворе, я перепоручила животное первому попавшемуся конюху и зашагала в замок, пытаясь успокоиться и взять себя в руки. Алан уже ушел, мальчишка, заваривший все это, тоже куда-то пропал, оно было и к лучшему: в гневе я могла наговорить ему неприятных слов.

* * *

Горячая вода, сухая теплая одежда и заботливость Бетони привели меня в более мирное расположение духа. Переодевшись, я вдруг заметила подавленность служанки.

— Что случилось?

Девушка покачала головой, избегая встречаться со мной взглядом.

— Бетони? — мой голос прозвучал слегка угрожающе.

Служанка вздрогнула и испуганно посмотрела на меня.

— Миледи, я… — Она собралась с духом. — Я не знаю, захотите ли вы, чтобы я служила вам дальше…

— С чего это я не захочу?

Я в блаженстве растянулась на кровати. Бетони посмотрела на меня, вдохнула полную грудь воздуха и затараторила:

— Я всего лишь младшая служанка, мое дело — полы мыть да на кухне помогать, а вы… Вы же шепчущая, еще и богатая…

— Кто? — я открыла глаза.

— Шепчущая… — обреченно повторила девушка.

— И что и кому я шепчу?

Я потянулась. Мышцы, отвыкшие от нагрузок, начинали ныть.

— В замке только и обсуждают, как вы с лошадью управились.

— Вообще-то, как обычно…

Нас прервал стук в дверь. Вивиан вошла, не дожидаясь ответа. На этот раз она была одета в винно-красный шелк, который огненными бликами отражался на ее серебристых волосах.

— Здравствуй!

— И вам не болеть. — Я недовольно села на кровати, меня уже начала раздражать ее бесцеремонность. — Кстати, прилив уже начался и даже закончился.

— Знаю, я сегодня решила остаться в замке. У меня здесь всегда готова комната.

— В память о старом герцоге? — съязвила я и тут же прикусила язык.

Она лишь довольно хмыкнула:

— Уже рассказали? — Целительница бросила ястребиный взгляд на девушку, жадно прислушивающуюся к каждому слову. — Выйди!

Бетони покраснела, сделала реверанс и выбежала. Я нахмурилась: все-таки это была моя служанка. Это не укрылось от Вивиан:

— Слугам не стоит слушать наши разговоры, тем более эта девочка — такая болтушка!

Я кивнула:

— Учту.

Целительница усмехнулась:

— И сделаешь по-своему.

— С чего вы решили? — прищурилась я.

— Ты привыкла повелевать, а не подчиняться.

Я пожала плечами и вернулась к интересующей меня теме:

— Кто такие шепчущие?

Ведунья с наигранным удивлением взглянула на меня:

— А что, в Римской империи нет шепчущих?

— Я не римлянка!

— Я знаю.

Наши взгляды встретились, и мне стоило большого труда не опустить глаза первой. Наконец, Вивиан улыбнулась и присела на подоконник, расправив шелковые складки:

— Храни свои тайны… до поры.

— С чего это такая милость? — пробормотала я.

Ведунья звонко рассмеялась:

— Да. Ты ему подходишь!

— Кому?

— Поймешь в свое время. Итак, ты хочешь узнать о шепчущих?

Чувствуя, что больше от нее ничего не добьюсь, я всем своим видом выразила готовность слушать. Вивиан наклонила голову, напомнив мне экзотическую птицу.

— Когда-то боги были не столь безразличны к людям. Они спускались из своих чертогов на землю и находились между людей. Так поступил Манавидан, младший и любимый сын Верховного бога и златокудрой фейри — обитательницы леса. Ясным днем накануне праздника летнего солнцестояния он спустился в зеленую долину, где жили люди. Молодому богу захотелось пошутить. Зная обычаи людей в этот праздник, он спрятался до темноты около реки. Ночью девушки пошли на речку гадать. Подойдя к воде, каждая начала стирать что-нибудь из одежды, произнеся ритуальную фразу: «Тот, кто будет моим мужем, пусть придет и стирает со мной».

Хрипловатый голос завораживал, и я словно окунулась в сказку…

Манавидан собирался было обернуться чудовищем и распугать смертных, когда увидел, что совсем рядом с ним стоит девушка. Даже в чертогах отца своего среди окружавших его богов и богинь он ни разу не видел такой красоты. Словно какие-то силы повлекли его на берег реки, Манавидан встал рядом с девушкой и протянул руку к ее одежде. В первое мгновение красавица испугалась, но незнакомец был прекрасен, и она полюбила его в ту же минуту, как и он ее. Разумеется, одними словами дело не обошлось.

Проведя ночь с возлюбленной, юный бог пришел к порогу родителей девушки свататься. Но те отказали ему: их дочь была обещана в услужение богам. Напрасно и Манавидан, и сама красавица просили родителей изменить решение, те оказались непреклонны.

Непреклонны были и боги: девушка должна отправиться в храм Верховной богини. Старшая жена никогда бы не позволила сыну соперницы обрести счастье. И тогда влюбленные в ночь Лито перепрыгнули через костер и переплели руки в кольце камня Одина, принеся друг другу брачные обеты.

Они поклялись быть вместе до той поры, пока один из них сам не прогонит другого, и скрепили эту клятву кровным рукопожатием. В ту же ночь они сбежали в горы Альбы. Их искали и боги, и люди, но напрасно. Говорят, что Верховный бог знал, где они, и именно он укрыл любимого сына и его избранницу от чужих взглядов.

И было у них девять сыновей и девять дочерей. Когда же прошло много лет, возлюбленная Манавидана умерла. В наказание боги отказались пустить ее в свои небесные чертоги, и тогда Манавидан забрал ее душу из подземелья и ушел в пространство между мирами. Говорят, что с тех пор они всегда вместе. Дети же их, хоть и родились смертными, обладали особым даром, унаследованным от отца: они могли повелевать любым живым существом, будь это животное, рыба или птица. Простые люди называли их «шепчущие». До сих пор они бережно хранят свой дар, передавая от отца к сыну, от матери к дочери…

Вивиан эффектно замолчала. Я улыбнулась:

— Красивая легенда, но при чем тут я?

— Как обсуждают уже на каждой лестнице и под лестницами, ты сегодня одним взглядом укротила лошадь. — Вивиан выставила вперед руку, останавливая поток возражений, готовый сорваться с моих губ. — На твоем месте я бы позволила им думать именно так. Это проще.

— Проще? Кому?

— Тебе, получить шепчущего в замок — большая удача для хозяев. — Она соскользнула с подоконника, словно ртуть. — Пора! Скоро ужин, я не хотела бы его пропустить и потом ужинать на кухне, слушая россказни Берты, подпитанные элем.

Услышав тщательно завуалированный упрек, я смутилась, но в полутьме коридора это не было заметно.

Как только мы с Вивиан появились в галерее, голоса в зале стихли. Я ощутила, что все взгляды направлены на меня. Кто-то бесцеремонно указывал пальцем, несколько людей даже стали судорожно плевать через левое плечо. Один из рыцарей настолько увлекся, что плюнул на соседа. Тот, недолго думая, врезал ему в ухо.

Противники вскочили, с секунду постояли, всматриваясь друг в друга, и сцепились. Завязалась драка. Все остальные повскакивали со своих мест, кто-то выкрикивал ставки.

В ту же минуту про меня забыли. Вивиан насмешливо хмыкнула и ухватила меня за локоть, заставляя притормозить. Мы остановились на нижних ступенях, поджидая, пока определится победитель. Наконец, один из дерущихся под дикое улюлюканье зрителей повалил второго на пол и торжествующе вскочил на ноги. Все остальные, еще минут пять потоптавшись, вновь начали рассаживаться по местам.

— Миледи, — Алан выбрался из гущи зевак и направился к нам.

— Добрый вечер, — поприветствовала я его. — Ну как, выиграли?

Он смутился:

— Да.

Вивиан в наигранном изумлении приподняла брови, Алан покраснел под ее насмешливым взглядом:

Конец ознакомительного фрагмента.