Утоли мои печали. История о силе духа женщины

Екатерина Ивановна Полухина

Екатерина Пухова – женщина молодая. Имея своих деток, решается взять себе ещё приёмного ребёнка. Через какие препятствия она прошла к этому, вы узнаете, если прочитаете мою книгу. Сломаться человеку недолго, если ему стараются в этом помочь ещё. Но у нас, у каждого свой огонь внутри, который помогает нам выстоять и не сдаться. Или же сгореть, даже не обогрев окружающих. Катя сумела одолеть все препоны и даже стать счастливой в этой жизни.

Глава 6

Вовка сразу чувствовал её настроение. Он гладил её по волосам, щекам и чётко, и ясно говорил: Не плачь мама, не плачь. Вовка побьёт всех, кто обижает тебя. И вытирал ей слёзы малюсенькими пальчиками, и целовал её мокрые щёки. А, она, уже не сумев сдержаться, плакала открыто, почти навзрыд. Слёзы лились из её глаз ручьями, застилали глаза, солили губы, мочили блузку, вот только облегчения не приносили. Господи! Миленький! Что же наделала я, дурёха? Зачем впустила Вовку я в своё сердце больше, чем положено? Что же делать теперь? Как быть? Как теперь оставить его здесь, ведь это равносильно тому, что оставить своего, родного ребёнка? Я ведь теперь не смогу этого сделать.

Нужно говорить с Шуркой, может он и не будет, против. Может, я просто боюсь, вовсе без причины. Он поймёт, он же хороший. Просто устал очень один там, дома. Навалилось на него всё сразу, вот и ругается. Ну кА, мужик один, уже целых два месяца, тут и не хочешь так закричишь. Не обстиран, не накормлен, как следует, не обласкан. Да всё образуется ещё, вот трусиха я, ещё и не спросила, а уже боюсь ответа.

Так уговаривала себя Катя, задумав дело, очень и очень важное и трудное. Она ведь и себе самой, ещё боялась признаться, как следует в том, что задумала. Надо действительно проситься на выписку, надо проситься. А Вовка, как же Вовка — то без меня, ведь он же мамой меня зовёт? Он же не отпускает меня никуда, ухватившись, точно тисками за мою руку. А, я? Как же я без него? Ведь он для меня уже, что и мои девочки, родной стал. Как же я буду жить — то теперь? Как же его бросить теперь, как обмануть и его и себя? Что же наделала я неразумная? Нет, нет, надо говорить с Шуркой. Он добрый, он всё поймёт. Ведь это же мальчик, а он всё время хочет сына, вот и будет ему сыночек.

Он полюбит его, он полюбит, — шептала Катя, и уже с нетерпением ждала следующего приезда мужа. Мы его усыновим, и всё будет хорошо, и всем будет хорошо. Где двое, там и трое вырастут. Да, мы ведь ещё молодые, мы ведь ещё хоть куда. Она прямо воспрянула духом и всю следующую неделю, чувствовала себя именинницей. Когда муж приехал снова к ним с дочкой, она выложила ему всё, без обиняков.

Она волновалась, спешила, захлёбываясь от эмоций и страха, а он глядел на неё и ничего не говорил. Потом, покрутив пальцем у виска, он обозвал её психушечной, и строго выговаривая, просто приказал: Чтобы через неделю, ты была с дочкой дома. И хватит чудить, а то в дурдом сдам, прямо по пути отсюда. Ты же знаешь, когда едем сюда, есть такая остановка, называется Орловка. Вот, как раз для таких, как ты, там есть апартаменты. Ты подумай хорошенько. Посмотрев на неё так, что ей стало просто страшно, он вскочил в салон своих «Жигулей» и уехал, не простившись. Не приласкав даже дочку. Он будто с цепи сорвался, так зол был на жену.

Вот и поговорила, вот и открылась — думала Катя, и боль змеёй вползла в сердце, свернувшись клубком, залегла там и уже не отпускала, как ни старалась накормить её молодая мамочка. Она не подавала вида, что у неё проблемы, да и кому они были нужны, кроме неё. Выписать — то их выписали к выходным, как и хотел муж Катюши. Дочка их была полностью здоровенькая. Она звонко смеялась, бегая с Вовкой наперегонки, по больничному коридору. Кожа её порозовела, румянец играл на щёчках, как и раньше, до болезни. После таких пробежек, или прогулок во дворе, аппетит дети нагуливали отменный, и Катя радовалась за них, и кормила их с удовольствием, и желанием. Всё у них было хорошо, и в пятницу, они могли ехать спокойно домой. Врач пожелала им счастливого детства; да чтобы в больницу больше не попадали, — сказала она и, потрепав, Ксюшу за щёчку, попрощавшись, вышла из палаты.