Победить зверя

Екатерина Дудина

Внутри каждого из нас живет зверь. Иногда мы держим его на поводке. Порой отпускаем погулять или запираем в клетке. Но случается так, что зверь нападает на хозяина и занимает его место.По венам оборотней ползает тот же страх, и та же надежда проползает следом. Одно лишь иначе – когда человек поддается зверю, внешне все остается по-прежнему. У оборотня вырастают шерсть и клыки.Даяна оказалась одной из них. Теперь у нее два варианта – победить и остаться собой или пасть и стать призраком.

© Екатерина Дудина, 2019

ISBN 978-5-4496-6160-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Первая глава

Светло—желтые дома в ночи казались серыми. Ледяной октябрьский ветер грыз кончики пальцев. Сквозь тишину продирался грубый мужской голос. Он грозно, но не вполне разборчиво, выливал на кого—то ведро бранных фекалий.

Я подошла немного ближе. Кусты справа от меня зашевелились. Страх, смешанный с холодом, галопом проскакал по телу, заставляя его дрожать. Кошка медленно и осторожно ступала мягкими лапами на тротуар.

Я приближалась. Голос становился все громче. У размытых силуэтов постепенно проявлялась детализация. Мужчина напряженно сжимал кулаки. Над побелевшими костяшками торчали грубые темные волосы. Его тучная фигура немного покачивалась. Алкоголь затмевал разум и порождал агрессию.

Миниатюрная женщина с крючковатым носом сидела на земле и рыдала. Мужчина продолжал испускать бранный ливень. Я терпела. Вмешиваться в ссоры влюбленных абсолютно бесполезно. Достанется и от суженой, и от ряженого, да столько, что самооценка спустится в подполье и начнет тихонько хныкать.

Кошка потерлась о мои ноги и приглушенно мяукнула. Я присела и погладила мягкую спинку. Звук шлепка сменился женским криком. Мягкие лапы помчали обратно в кусты.

Обернулась. Суженая лежала на земле и тихо постанывала. Ряженый бранился и поднимал ее за шкирку. Сия «семейная идиллия» расстреляла терпение в лоб из автомата. Я на четвертой передаче влетела в изрядно проспиртованное тело, силясь придать ему горизонтальное положение. Оно покачнулось, но не упало. Мужчина зашатался. Начал бубнить нечто невнятное. Притупленный взгляд силился уцепиться за меня, но постоянно пролетал мимо. Толкнула его в плечо. На этот раз вестибулярный аппарат не выдержал, и суженый пал к моим ногам.

Суженая с визгом рванула в соседний подъезд. Мои веки заработали в ускоренном режиме. Такой прыти я не ожидала. Мужчина медленно и неуклюже поднимался. Мы осталась с ним один на один.

Казалось, что убежать от него не составит особого труда, но громкий быстрый топот за спиной говорил об обратном. Тупик перед носом окончательно уничтожил мой хлипкий план. Волосатая рука приближалась. Волны жира дрожали в области бицепса. Мужчина громко дышал.

Я попыталась проскочить мимо, но меня схватили и бесцеремонно швырнули на землю. Щека врезалась в гальку. Резкая боль и звон в ушах затмили все вокруг.

Перевернутый на бок мир плавал и кружил перед глазами. Высокая худощавая девушка со странной смесью сажи и пепла в цвете густых кудрявых волос сначала показалась миражом. Ее фигура вынырнула из—за угла и направилась в нашу сторону.

Она встала перегородкой между мной и мужчиной. Сделала шаг назад, уклоняясь от удара, и приземлилась пяткой на мое лицо. Я тихо застонала. Нога опустилась на землю.

Девушка отразила кулак незнакомца с грациозностью пантеры. Ее рука сделала быстрое точное движение. Из носа мужчины хлынула кровь. Он выругался и убежал с грациозностью бегемота.

Грязные сапоги направились в мою строну. Женское лицо приблизилось, но мне были видны лишь его очертания.

— Прости! — выдавила девушка, косясь на мою пострадавшую физиономию. Я попыталась ответить, но смогла простонать лишь нечто невнятное и непереводимое. По лбу незнакомки поползли морщины. Наверное, ее мозг бился в конвульсиях, тщетно пытаясь меня понять.

Я взглянула в смеющиеся глаза цвета охры. Мир почернел. Уставшее сознание откланялось и удалилось.

С тяжелым вздохом мой сон оборвался. Кряхтя и бранясь, присела на край дивана в незнакомой квартире. Лицо ныло. Механически провела по нему рукой. Оно оказалось умытым и перебинтованным.

Я осмотрелась. На небольшом стеклянном столике возле дивана лежал мой телефон. Взяла его в руки. Дисплей тут же явил непрочитанное сообщение: «Встретимся в 18:00 в баре. Угощаю. Эд».

Местоположение, установленное при помощи приложения, сулило часовую прогулку на транспорте. Опоздание было неизбежно.

Незнакомка заботливо оставила стакан апельсинового сока и парочку тостов с сыром. Поджаренный хлеб помятая челюсть жевала с трудом, а вот холодная жидкость показалась живительным эликсиром.

Слегка прихрамывая, я подошла к витражному окну. Серый город растянулся под ногами до Финского залива. Возле кожаного кресла стояла недопитая кружка с кофе. Представила, как утром незнакомка сидела, положив ногу на ногу, любуясь видом и потягивая бодрящую дозу кофеина.

Квартира была обставлена дорого и изящно. Бар из красного дерева наполнял эксклюзивный алкоголь. Редкие проблески солнечных лучей падали на серебряную посуду, расставленную на столе из дуба и стекла. Его ножки опирались на белоснежный ковер.

Самой девушки дома не оказалось. Квартира была пуста, не считая серой пушистой кошки, которая злобно на меня косилась. Она пристально наблюдала, но держалась на расстоянии. Я посматривала на нее с опаской и осторожно бродила по неприлично большой квартире в поисках выхода.

На входной двери висела записка: «Просто захлопни». Почерк был каллиграфически ровным и очень красивым. Неподалеку стояла отмытая пара моих кроссовок. Забытое ощущение заботы приятно разлилось по телу.

Я законспектировала адрес в дебрях программного кода мобильного устройства, планируя наведаться с жестом благодарности, и вышла за порог.

Среди прочих вывесок в одном из переулков Петербурга была одна особенная. Светлые готические буквы складывались в последовательность: Бар «Белый волк». Рядом с ними оскалившаяся морда волка смотрела на всех свысока.

Впервые я вошла в этот бар из—за названия. Во второй раз, чтобы вспомнить первый. К третьему и последующим обязала дружба с барменом. Задиристый и грубоватый Эд много шутил и часто угощал бесплатной выпивкой.

— Удирала от самки разъяренного гиббона?! — воскликнул он вместо приветствия.

Я скорчила недовольную гримасу. Бармен пожал плечами. Кудрявый светлый локон дрогнул на его лбу. Он знал меня достаточно давно. Его предположение было вполне реалистичным.

Правда напустила на Эда налет разочарования. Я выслушала очередную лекцию о невмешательстве в чужую личную жизнь.

— Зачем ты полезла защищать абсолютно незнакомую женщину?! — довершил свой монолог парень. Я пожала плечами и воззрела на потолок.

Бар был практически пуст. Лишь один стол недовольно сносил на своей спине кружки и тарелки ранних посетителей. За Эдом высился арсенал бутылок. Его локти осели на дубовую барную стойку. Взгляд осматривал небольшое помещение позади меня.

— Тебе как обычно? — спросил парень и, не дождавшись ответа, перевернул бутылку над бокалом. Прозрачная жидкость заструилась вниз, напоминая уменьшенную версию водопада.

— Новые мозги и физиономия найдутся? — мой указательный палец прошел по овалу ушибленного лица.

— И оставить тебя без способности попадать в неприятности?! — бокал скользнул по барной стойке и едва не угодил мне в нос. Я сделала небольшой глоток. — Где же мне брать истории для своей книги: «1001 недоразумение»?!

Почувствовала, как кривится опухшее перебинтованное личико и сделала еще один глоток. Водопад заструился по внутреннему миру.

Барная стойка, отполированная до блеска, держала бокал. Я покрутила его в руке и задумалась.

Моя жизнь бродила тошнотворно однообразными кругами, периодически выбираясь в неприятности или в бар. Я пыталась разорвать наскучившую монотонность, но то ли серое небо Петербурга пожирало любые посторонние краски, то ли дождь смывал их в канализацию под грязные лапки крыс.

Уровни всемирной игры в жизнь сменяли друг друга, вызывая во мне то скуку, то интерес.

— Я немного опоздала! — воспоминания о глазах цвета охры дополнились достаточно миловидными чертами лица, окаймленными сажей и пеплом волос. Девушка обращалась к Эду. Она взглянула на меня и прищурилась, рассматривая бокал. — Не рановато?

Мои брови поползли к подножию небес. Рот немного приоткрылся и застыл. Неожиданность заботливо увела в ступор. Девушка усмехнулась и пару раз щелкнула пальцами перед моим лицом.

— В самый раз! — заторможено отозвалась я.

Незнакомка усмехнулась и сделала Эду неизвестный мне доселе знак. Я максимально злобно воззрела на него, показывая всю мощь негодования и ревности. Он мило мне подмигнул и поставил перед девушкой рюмку с прозрачной жидкостью. Она употребила напиток быстрым рывком.

— Спасибо! — поблагодарила я, попутно поднимая бокал. Мой взгляд немного потупился. Удивилась собственной стеснительности и сделала небольшой глоток. Девушка ответила легким поклоном головы.

— Был неудачный день? — спросила она, снова делая знак бармену.

Эд заржал в голос, как строптивый конь на первой скачке. Я напряглась, силясь злобно выстрелить в него искрами из глаз.

— Неудачные годы! — Эдик все—таки не сдержался, за что и получил в лоб салфеткой.

— Вы так хорошо знакомы? — девушка приподняла брови и начала бросаться взглядом от меня к бармену и обратно.

— Это главная героиня моих историй «Как оскорбить гопника и выжить», «Как уехать на Кубу без денег и не потерять желудок», «Как родиться неудачником и не сломать себе шею»… — Эд продолжал в том же стиле описывать мою не совсем нормальную жизнь. Разумеется, никаких рассказов он не писал, зато, как видно, вещал об этом кому ни попадя!

Ситуация сия меня злила, но сквозь образ непоколебимого спокойствия ярость не проглядывалась.

— Я назову сборник «1001 недоразумение»! Что думаешь?

— Думаю, твоя муза заставит тебя пройти через все эти истории до единой за подобную наглость! — ответила я вместо объекта, на который был направлен вопрос.

Эд беспомощно поднял лапки и пошел обновлять напиток.

— Даяна! — моя рука потянулась к девушке для рукопожатия. Рот открылся, но произнести ничего не успел. Вмешался Эд. Обычно он не так разговорчив, но в тот день его кран красноречия явно протекал!

— Я зову ее Ди! — выдало это бесстыжее чудо и вновь скрылось за барной стойкой.

— Тамила! — усмехнулась девушка и пожала руку.

Тамила — какое милое имя, и какой мощный удар! На плече оскалившаяся морда волка, на лице странная смесь презрения и доброты. Что привело тебя в мою жизнь, дикое создание?!

— За тобой должок! — объявила девушка. Эду пора было доставать блокнот и запасаться чернилами!

— И чего же ты хочешь? — я мило улыбнулась и вопросительно вскинула брови в ожидании продолжения.

— Мне пока ничего не нужно, но мы еще встретимся! — выдала Тамила, подмигнула и удалилась.

— Ее стоит опасаться? — задала я Эду вопрос и большим глотком уничтожила содержимое бокала. Бармен неопределенно пожал плечами.

Я вышла под противный моросящий Питерский дождь. Серость вводила в состояние меланхолии. Мимо меня на полном ходу пролетела черная «Ауди». Брызги вырвались из—под колес и облепили ноги по пояс. Меланхолия поднялась на новый уровень.

В детстве мир казался мне таким большим. Мой маленький городок был огромным королевством, укрывающим множество тайн и сулившим уйму приключений. Я выросла. Он уменьшился. Побег в культурную столицу привел к тому, что теперь и она стала потихоньку уменьшаться.

В детстве мне грезилось, что вырасту и стану удивительным человеком. Увы, миру далеко до идеала, чтобы найти себе ориентир на пути от саморазрушения и деградации до внутренней гармонии и душевной революции.

Неизменным осталось только одно — игра в жизнь. Правила игры для взрослых жестче и неприятнее. Жизнь опекает новорожденных игроков, не позволяя уйти в самом начале партии. Позже они вырастают и становятся новобранцами в полку ее игрушек.

Она доводит до отчаяния и душевного истощения, терроризирует разум и тестирует нервную систему. Но когда ты опускаешься на дно, показывает свет среди мрака, дает талоны на любовь и возрождает умершие цели. Она заставляет всплыть, чтобы вновь провести через бурю!

— Вход посторонним запрещен, и ты это прекрасно знаешь! — Тамила рычала, а не говорила. Ее взгляд был близок к смертоносному излучению.

— Ты тоже, и все же не выгнала ее! — парировал чуть полноватый бармен и подмигнул, стирая оскал с лица разъяренной девушки.

— Я знаю, что делаю!

Тамила развернулась к барной стойке спиной, облокотилась на нее и медленно закинула одну ногу на другую.

Сырой, перепачканный и уставший мешок с костями ввалился в квартиру. Под ногами медленно расползалась грязная лужа. Капли падали с волос и шлепались на ламинат. Тяжелый вздох выкатился из легких.

Состояние меланхолии переросло в апатию. Одежда осталась ночевать на коврике у входа. Я прошла в хаос небольшой студии. Скопление тарелок высилось над металлической мойкой, подобно величественной горе Арарат. Ее предгорья тянулись по глянцевой черной столешнице. Из приоткрытой дверцы шкафчика наверху выглядывала упаковка овсянки, завалившаяся на бок. Его содержимое вальяжно развалилось по темному ламинату.

На барной стойке стоял полк кружек с кофейным налетом. Стулья оккупировала тряпичная свалка. Белая майка свисала с плазмы. Скомканные джинсы калачиком свернулись на комоде. Лампам повезло быть утопленными в натяжной потолок, иначе нижнее белье непременно оказалось бы на люстре.

Тело на автопилоте добралось до вожделенной постели с всклокоченным бельем и обреченно на нее взвалилось.

Аквамарин глаз померк, не в силах сдерживать тяжесть век. Сон расщепил сознание и вывел его на новый уровень.

Я погружалась в мир иллюзий под аккомпанемент волчьего воя. Его упоительная мелодия приятно поглаживала за ушком.

Позже пришло осознание — он рвался из моих легких!

Мощные лапы, покрытые густой шерстью, удерживали меня на краю отвесной скалы. Из пасти вместе с воем вырвалось облако пара. Над головой горели лампочки звезд. Внизу пылала россыпь огней большого города, сокрытого туманом.

Звуки будильника пассатижами выдрали меня из крепких жарких объятий сна. Глаза нехотя открылись. Тело стояло на четырех конечностях посреди комнаты. Изяществом и грациозностью сия поза не отличалась.

Лунатизм — удивительное состояние. Дрожь мелким галопом проскакала по телу при мысли о возможном путешествии через окно на мокрый асфальт.

Безумная мечта пришла следом — генеральная уборка в неосознанном состоянии. К сожалению, сие мероприятие вызвало бы у меня волну лени и тошноты даже во сне!

Утро — жестокий вымысел всепоглощающей системы. Я медленно топала по пустой холодной улице, укрытой серым маревом тумана.

Косметика была размыта водопадом, ниспадающим с небес. Лицо разбито после недавнего происшествия. Не хватало только ступы, чтобы смело занять пост Бабы—Яги!

Солнце прорвалось сквозь многоуровневые облака и приятно погладило по щеке, но в темных лабиринтах подземки его не было видно. Толпа затерявшихся личностей текла по водам подземелья, подобным Стиксу. Их направление движения было прописано на уровне рефлексов.

Я с облегчением вздохнула, когда мир упорядоченного хаоса позволил мне выбраться на свободу.

Мы обменялись с солнцем взглядами — я влюбленным, оно снисходительно—надменным. Моя любовь к нему зародилась с первого взгляда. Я же для него лишь серое пятно в палитре серых красок. Продажная женщина шла в офис отдавать свой мозг за деньги.

Люди — существа, наделенные интеллектом, но загнавшие себя им в куб обязательств и запретов, который теперь не в состоянии разрушить. Мы подогнали мир под расписание, копируя цикличное поведение природы, но иногда в июне может идти снег, а мы не сакура, чтобы цвести стабильно раз в год.

Я медленно и неохотно открыла дверь, сделала нерешительный шаг и попала в стены рабочего мавзолея, в котором сидели законсервированные тела, и я была одним из этих тел! Баба—Яга заняла свое место в кошмаре!

Рабочие клеточки разделяли невысокие перегородки. Каждую их них наполнял обычный комплект: стол, кресло, компьютер, канцелярские принадлежности, телефон, калькулятор и кружка, наполненная горючим. Над головой высился реечный светлый потолок.

Шло стабильное утро стандартного дня. Организм мечтал о сне, кожа о солнце, пятая точка о приключениях. Мозг подобными глупостями не страдал. Ему приходилось работать за все другие части тела.

Звук соприкосновения пальцев с клавиатурой нервировал. Люди вокруг сидели с угрюмыми лицами, усердно создавая иллюзию мозговой активности.

На деле, треть работников бродила по просторам социальных сетей, треть силилась разложить пасьянс (у этой категории был особенно сосредоточенный и напряженный вид), еще треть подбирала себе новую мебель, обои, технику и т. д.

Каждый из них был необычайно занят и делал жутко напыщенный и суровый вид, дабы никому не пришло в голову к нему подойти.

Тошнота вырвалась из морального уровня подсознания и ворвалась в материальный мир.

Серый фон разбавили яркие цвета. Солнце манило, но мы вынуждены были смотреть на него сквозь закрытые окна.

Каждый из нас в детстве ждал совершеннолетия. Слово «восемнадцать» было синонимом слова «свобода». Лишь позже стало понятно, что в современном мире этого понятия не существует. Мы сами добровольно позволяем себя клеймить, подчиняясь голоду и сдаваясь в плен комфорту.

Многие наши «не хочу» останутся в детстве. Нам больше не нужно есть кашу неэстетичного вида и пить омерзительный компот. Нас никто не утянет домой после наступления темноты (при условии, что вы не в браке). Никто не запретит смотреть телевизор допоздна, набивая при этом желудок высококалорийной дрянью.

Клеймо проявит себя утром вместе со звуками будильника. Оно будет стоять на каждом зомби в толпе, разбредающейся утром по конторкам. Вечером клеймо погаснет, но успеет забрать с собой дневной заряд энергии и бодрости. Ночью зомби перезагрузят операционную систему головного мозга, а утром история вновь пойдет по кругу.

Вот она взрослая жизнь! Добро пожаловать! Любить не обязательно. Жалобы не приветствуются.

Боевой рабочий макияж вступил в схватку с метисом снега и дождя. В моем арсенале были только капюшон и глубокое нежелание мокнуть. В арсенале погоды тысячелетний опыт издевательства над людьми.

Маленькая собачка залилась мерзким писклявым лаем. Она скалила крошечные клыки и рычала так злобно, словно я должна ее бояться. Страх во мне не зародился, но сапоги хотелось оставить в целости и сохранности.

Пришлось стоять и ждать, когда зверушке надоест строить из себя опасный комочек. Она принялась неистово скакать вокруг меня и тявкать еще громче. Надеюсь, не пентаграмму чертила, лая при этом заклинание вызова Сатаны.

На шум сбежалась целая орава гавкающих грязных псов. Они прыгали передо мной, как марионетки на сцене и жадно посматривали на мои сапоги. Я подумывала отдать искусственную кожу в обмен на целостность настоящей.

В мои мысли ворвался громкий рык. Он разрушил их кувалдой и поставил взамен бочонок со страхом. Я сглотнула слюну и обернулась. Этот пес мог лишить не только кожи!

Мощная рослая собака стояла позади меня. Черная морда, похожая на волчью, приникла к земле. Массивные лапы готовились к прыжку.

Собака скалила чуть желтоватые зубы. С кончика языка тонкой струйкой капала слюна.

Маленькая шавка жалобно заскулила и скрылась в толпе. Черный пес, злобно рыча, выступил на мою защиту. Его движения были медленными, грациозными, и в тоже время опасными.

Псы трусливо пятились. Черные крупные лапы уверенно двигались по направлению к ним. Грозный рык заставил их сорваться с места, спасая потрепанные хвосты.

Боковое зрение уцепилось за взгляд, неотрывно текущий в мою сторону. Я не решалась посмотреть в глаза зверю. Он подходил все ближе. Тело застыло на месте, страшась сделать неверный шаг.

Оскал исчез. Собака, словно черная тень, скользнула к моим ногам. Она сидела неподалеку и испытующе смотрела в мои глаза. Ее взгляд не нес угрозы. Он растворял страх, но я не скоро решилась смотреть целенаправленно. Лишь краем глаза, украдкой осматривала своего защитника.

Я долго медлила. Все это время собака, так похожая на волка, спокойно сидела возле моих ног. Из ее тела исчезла напряженность. Лапы больше не готовились к прыжку. Вздыбленная шерсть на холке улеглась, а чуть оголенные клыки больше не рвались в бой.

Наши взгляды встретились. Глаза песочного цвета были спокойными и даже милыми в определенной степени. Такой глубокомысленный и добросердечный взгляд редкость даже для человека.

Моя рука осторожно передвигалась в направлении морды зверя. Благодарность могла стоить дорого.

Собака нетерпеливо топталась лапами на месте. Наверное, думала о трусливости человеческой расы. Рука приближалась, готовая в любой момент рвануть назад. Животное было спокойно. Кисть продолжила осторожно двигаться навстречу мягкой, но непослушной шерсти на холке.

Я закрыла глаза, когда моя рука коснулась теплого тела опасного животного, так смирно сидящего возле моих ног. На секунду страх стиснул клыки на горле, но тут же ослабил хватку.

Зверь спокойно сидел, принимая мою форму благодарности. Я перевела дух и улыбнулась еще до того, как открыла глаза.

Собака смотрела на меня с осторожностью, но не пыталась избежать моих, возможно неуместных, ласк. Все также медленно я убрала руку и продолжила свой путь. Зверь последовал за мной. Он семенил позади, ступая по земле увесистыми лапами. Попытки его прогнать не были предприняты.

Собака следовала за мной по пятам. Она злобно скалилась на всех, кто проходил мимо. На всех, кроме меня. Я должна была попытаться найти хозяина, но мне так не хотелось расставаться, что просто позволяла семенить позади.

Первый осенний снег крупными хлопьями ложился на мои волосы и на ее шерсть. Он таял, соприкасаясь с землей, и рождал грязь и слякоть. Сапоги и лапы утопали в ней. Человек и собака шли домой.