Дракон злой королевы

Екатерина Вострова, 2022

Киара сидела на коленях, а Амоа нависал над ней. Антимагические наручники обжигали запястья, мешая призвать силу. Мешая защититься. – Ты не представляешь, как долго я мечтал об этом зрелище, – облизнулся он, не сводя с нее потемневших глаз. – Мечтаешь о мести? На ее лице не было страха, что он может ей сделать? Убить? О, да. Это было бы слишком хорошо. – Ты так ничего и не поняла, да? – он вдруг присел рядом, а затем потянулся к ее запястьям. Киара непонимающе смотрела на мужчину. Он – освобождает ее? После всего, что она сама ему сделала? – Ну что, готова показать им всем? Почему не стоит злить королеву.

Глава 4

(Более 20 лет назад)

Сколько лет у него не было случайных гостей? Десять? Двадцать? А может быть, больше сотни? Сначала смельчаки приходили пачками. Несметные богатства короля манили многих, но теперь уже довольно давно его верным тварям самим приходилось притаскивать более-менее подходящих людишек.

И тем не менее ни один не смог выжить.

Была ли у него еще надежда на освобождение? Да и нужна ли ему еще эта надежда? Здесь, в глубине горы Валаад, он уже почти смирился со своей болью, сросся с ней, практически не замечал. Никакой физический дискомфорт ему не мешал. Он пил звуки дождя и насыщался отблесками золота на стенах. Порой приходили твари, притаскивая ему очередную полуживую жертву. И он пытался. Снова и снова. Скорее уже по привычке, чем реально веря в удачный исход.

Его бодрствование было пустым. И эта пустота была благословенна. Потому что когда он засыпал, просыпалась боль. Его проклятье. Расплата за то, что случилось давным-давно.

Ему снился Валаад, бескрайнее красное небо далекого мира. И раз за разом, снова и снова он проживал те далекие события. Он пытался их изменить, но не мог, ибо нельзя изменить прошлое. И снова умирала Адара. Снова печать предательства, судилище, что устроил его брат.

И в итоге он практически не спал. Лишь иногда проваливался в болезненную дрему. Порой ему казалось, что он сходит с ума. Сознание путалось, и он считал крупинки золота, чтобы придать своему существованию хоть какой-нибудь смысл.

Снова сжигал и восстанавливал книгу, что оставил ему брат в насмешку. К чему ему были тайные знания мертвой королевы? Они лишь напоминали об ошибках.

Зачем вообще дракон оберегал свое сокровище?

Плату, которую он получил от брата, прежде чем тот выкинул его и обрек на эту бесконечную пытку. Вечное заточение.

Неужели он еще надеялся вернуться и отомстить, отдав это кровавое золото?

Или просто драгоценный металл был единственным, что держало его? Не давало раствориться в собственном безумии?

И вот теперь ему почудилось, что кто-то вновь вступил в его владения. Людей было несколько. Они были обречены с самого первого мгновения, едва ступили под своды пещеры, но еще не знали об этом.

Заманить их вглубь оказалось очень легко. За несколько веков каменные стены пропитались его магией, и он легко создавал материальные иллюзии. Каждый миллиметр этих сводов был под его неусыпным взором.

Разделяй и властвуй.

Заблудившееся в тоннелях сборище людишек легко удалось разделить. Когда они оказывались в одиночестве, он показывался им, а затем делился с ними своим проклятьем. Но разве под силу человеку выдержать мощь драконьей магии?

И они не выдерживали. Их тела были бесполезны. Может быть зря он пытается? Люди были даже слабее животных. Звери и птицы могли уместить в себе хотя бы крупицу его магии. Этого было мало для вселения, но это изменяло их, делало послушными его воле.

Но он все же продолжал пытаться искать идеальный сосуд.

Остался последний. Напуганный, вымотанный. Ничтожный.

Он показался этому человечишке, когда тот стал звать на помощь. Дракон почти полностью был погружен в воды подземного озера и лишь немного приподнял голову над блестящей черной гладью. Медленно втянул ноздрями запах страха, волнами исходящий от сжавшейся на берегу фигурки.

— Здесь кто-то есть? — истеричный вопль. — Спасите меня, и я дам вам золото! У меня много-много золота.

— Уж не моим ли золотом ты собрался со мной рассчитываться? — если бы он все еще мог смеяться, то наверняка посмеялся бы.

Перед ним был сжавшийся, трясущийся человек. Он сидел на перине из драгоценного металла, которая окружала все пространство озера. Он уже давно понял, что люди нуждаются в золоте, потому что ничего другого — ни воли, ни смелости, у них нет.

— Я не вижу! Где вы?! Спасите меня… я заблудился, я король!

— Как интересно… — дракон вытянул шею так, чтобы его было видно. — Два короля на одну гору уже перебор, не находишь?

Увидев его, человечишка часто-часто задышал, а затем его глаза вдруг закатились, он побелел и рухнул как будто замертво.

— Готов, — голос дракона эхом разнесся под сводами пещеры.

Язык слушался плохо. Он слишком отвык говорить. Странно, что вообще не разучился. Да и человеческое наречие давалось так себе…

Ждать, пока придет в себя назвавшийся королем, он не собирался. Да и зачем, если конец все равно будет один?

Действия были привычны. Он призвал силу своего проклятия и обрушил ее на лежащего на золотом песке мужчину. Но в тот момент, когда уже собирался вновь погрузиться на дно водоема, он с удивлением понял одну вещь. Его магии удалось зацепиться. Он почувствовал отклик.

Это не было полноценным вселением, но на мгновение дракон ощутил себя лежащим на песке, и этого хватило, чтобы понять — он наконец-то на верном пути.

Он столько времени старался вытравить из себя эмоции, что теперь на фоне полного их отсутствия внезапно вспыхнувшая надежда была подобна яркому солнцу для того, кто никогда не видел света.

Это было… больно. Даже хуже, чем когда он только впервые оказался здесь.

Пришлось полностью отозвать свою магию, а затем терпеливо ждать, когда человек придёт в себя.

— Чу… чу… довище… — жалобно проскулил тот, едва приоткрыв глаза.

Затем резко подобрался, начал озираться по сторонам и, заметив дракона, чуть снова не лишился чувств.

— Пощади меня, я дам тебе все, что угодно, — захныкал мужчина, на коленях отползая назад.

— Все, что угодно? Знаешь, это моя любимая цена, — звук голоса был хриплым с непривычки. — Я готов подарить тебе жизнь.

— Спасибо, спасибо… — сбивчиво зашептал назвавшийся королем. — Все, что угодно…

— Взамен ты отдашь мне другую жизнь, — жестко перебил его дракон, но мужчину это ничуть не смутило.

— Я приведу к тебе кого угодно, убью кого угодно, только скажи…

В его словах было раболепие, страх, готовность пойти на любое преступление, лишь бы спасти свою шкуру. Вот только моральные качества этого ничтожества дракона интересовали мало.

— Мне нужна будет жизнь твоего ребенка.

— Но… у меня нет детей, — человечишка шумно сглотнул.

— Ты же сказал, что ты король. А королю нужен наследник. Я оставлю в твоем теле частичку своей магии. Она уйдет вместе с твоим семенем, как только кто-нибудь забеременеет от тебя. Учти, избавиться от ребенка не выйдет, да и других детей у тебя не будет.

— Но как же… как же тогда… — у мужчины тряслись губы, и он практически не мог говорить.

— Моя магия сделает так, что твой ребенок будет идеальным сосудом.

— Сосудом? Что это значит? — он все ждал, что мужчина начнет требовать убить его, чем обрекать на подобную участь. Но, похоже, смерти тот боялся все же больше.

— Увидишь, — снисходительно ответил дракон, отступая назад к воде. — Увидишь вскоре после того, как ребенок появится на свет. Можешь взять столько, сколько сможешь унести. А затем ступай…

— Но… как я отсюда выйду? — несмотря на обстановку, глаза человечишки жадно заблестели, и он начал сгребать золото в свои карманы.

— Тебя проводят мои друзья, — хмыкнул дракон, погружаясь под воду.

Последнее, что он увидел, как назвавшийся королем человек, обезумев от страха и жадности, трясётся при виде обступивших его тварей, но продолжает нагребать золото.

Он долго ждал, когда его «эксперимент» увенчается успехом. Постоянно прислушивался к собственной силе — не появился ли выход? Не ощущает ли он свое продолжение? Не дало ли росток заложенное семя магии?

Но годы шли, ничего не происходило. Надежда со временем вновь угасла. Лишь своды пещеры стали давить сильнее, да сны стали более удушливыми.

Пока однажды у него снова не появился гость.

* * *

(Около двух лет назад)

— Кто здесь?

Голос мужчины был решительным, но дракон чувствовал, как за бравадой он скрывает усталость и… страх. Да, все они боятся. Правда, этот, кажется, боялся не за себя.

И даже когда тот увидел дракона воочию, взгляд не утратил твердости.

— Я пришел сюда за этой женщиной и хочу забрать ее отсюда.

— Ничто не покидает владения короля без его на то дозволения, — дракон еле слышно фыркнул. В тот момент, когда он назвал себя королем, ему ярко вспомнился образ дрожащего человечка на перине из золота.

Должно быть, именно это заставило его спросить у гостя:

— Что там говорят обо мне наверху?

— Про тебя не говорят. Ты давно стал мифом, легендой. Вот тварей твоих боятся. Хотя кто-то, возможно, не верит и в них.

— Легендой? — в Валааде любили легенды. Передавали их из уст в уста, записывали на пергаментах, оживляли магией и показывали детям. Интересно, а в Валааде о нем помнят? Помнит ли о нем брат?

А ведь когда-то от одного его имени дрожали камни, от одного взгляда обрывалась жизнь…

— Никто даже имени твоего не помнит. Король… подгорный король, вот как тебя все называют. Да и то не уверены. То ли был такой, то ли уже и не было. Чёрная магия, изменяющая животных, есть. А вот тебя… все равно что и нет.

Все равно что и нет? Дракон растерялся на миг. Его разум, расшатанный одиночеством, вдруг пришел в ужас. А что, если его действительно нет? Что, если он действительно давно истлел, растворился в своем забвении, пустота поглотила его?..

Землю затрясло со страшной силой. Он видел, как мужчина упал на песок, прикрывая голову от падающей сверху каменной крошки.

Дракон встрепенулся, приходя в себя. Неужели это так стены пещеры среагировали на его страх. Страх… пустоты? Разве он не смирился со своей участью?

Человек поднялся на ноги, безразлично вытирая испачканные золотым песком руки о штаны:

— Почему бы не выйти и не напомнить им о себе? — его манипуляции были топорными и оттого показались забавными.

Валаад! Сколько он уже не смеялся? Или этот смех — лишь отголосок пережитого страха? Стены пещеры затряслись в такт его плечам.

— Что здесь смешного?

— Я только что понял, что сам забыл свое имя…

Так странно. Он помнил имя предавшего его заточению брата. Но не помнил свое собственное. Смертный тем временем снова попытался пустить в ход свои жалкие манипуляции, лесть. Но ему очень скоро это наскучило. Призвав мощь своего проклятия, он обрушил его на голову чересчур говорливого парня. Ощущения были… Странными. Мужчина тряс головой, сплевывая на пол то, что попало в рот, откидывал слипшиеся волосы со лба.

— Может быть все-таки договоримся? — неуверенно произнёс он.

— Ты все еще жив… Как, говоришь, твое имя?

— Я не называл его, — уклончиво ответил мужчина.

«Идеальный сосуд — вот твое имя», — мелькнула победная мысль.

Он столько раз представлял себе, как это будет, что теперь растерялся. Нетерпение мешалось с неверием. Может быть — это лишь фантом? Образ в его голове? И он по-прежнему один, считает крупинки золотого песка, перекладывая их с места на место?

Он легко согласился на все условия этого человека и даже помог вытащить оставшихся под завалами детей. Ему не нужны были их жизни. Ему не нужна была больше ни одна другая жизнь. Ведь в тот момент, когда дракон выполнил условия сделки, он получил себе новое тело.

Вот только все опять пошло не по плану.

Что он знал о боли прежде? Ничего.

Человеческий организм впитывал все словно губка и усиливал многократно. Вода вокруг кипела, дракон (или уже человек?) рычал и выл.

Пустота? Неужели он действительно боялся ее? В тот миг он ее жаждал.

Зачем ему была нужна эта месть? Зачем он так долго искал себе тело? Все, что было ему нужно в тот момент — это забвение.

И когда дракон уже готов был сдаться, отказаться от возмездия, от себя самого, когда агония была настолько сильной, что он сам взмолился о смерти, он вдруг с удивлением осознал, что память человека никуда не делась. Он сам никуда не делся.

Их сознания соединились в единое целое. И мир вспыхнул новыми красками. Он со стороны видел свою жизнь в Валааде и понимал — это его человеческая часть впитывает новые знания. Он видел события до того, как пообещал служить дракону. То есть свою жизнь до того, как пообещал служить самому себе.

Одно теперь было неотделимо от другого. Они стали единым целым. Чем-то более сильным, великим. Вечным.

И теперь у него было новое старое имя — Амоа — он был родом из Малеха и из Валаада. И врагам его следовало молиться. Потому что ни одна из его частей не умела прощать…

* * *

(наши дни)

— Ты сказала, что знаешь, кто я. Скажи это вслух.

Амоа стоял в коридоре королевского замка, а перед ним на полу сжалась девушка. Ее губы дрожали, глаза были наполнены затаенным ужасом.

Она сглотнула и произнесла на грани слышимости:

— Подгорный король.

Это было похоже на озарение. На блестящую идею, которая приходит и меняет собой все вокруг.

Как наяву он вспомнил тот день, когда Ниан атаковали повстанцы, объединившиеся с Трилендом. Он поднялся в воздух, почти победил их всех, но в какой-то момент его тело пронзило несколько запущенных в небо огромных копий. Как он мог проглядеть их катапульты? Непростительная ошибка, стоившая ему так дорого.

Одно угодило прямиком в голову, вошло через глаз… Он помнил оглушающую боль, а затем… Видимо, упал в море, там обратился обратно в человека, где его и выловили работорговцы.

А ведь тогда, когда он очнулся, закованный в антимагические наручи, он действительно хотел умереть. Его звериная сущность молчала, истощенная регенерацией, вместо нее надолго поселилась пустота, а вместе с ней вернулось и все то, что он ощущал, когда был заперт в пещере один на один с золотом и своим проклятьем.

И ведь тогда он действительно оказался снова заперт, хоть и не понимал этого. Заперт в собственной голове.

Разум отказывался подчиняться, лишенный ориентира. Желания притупились, оставив после себя лишь отвращение. Не справился, не смог. Проиграл. Снова.

Потом была Киара. Целеустремленная, яркая, согретая внутренним огнем. И тогда он еще не видел всей картины целиком, но сейчас вдруг осознал, насколько судьба благоволила ему все это время, раз столкнула его именно с ней…

Или это не судьба, а проклятье? Его продолжение? И его истинным наказанием станет не многовековое заточение, а именно она?

Амоа плохо помнил, как он выбрался из королевского замка. Он даже не помнил, оставил ли в живых узнавшую его библиотекаршу.

Ему было все равно, видит кто-нибудь его превращение или нет. Он просто призвал свою вторую сущность и расправил крылья. Больше ничьи приказы не были над ним властны, ведь его второе «я» наконец проснулось и перехватило бразды правления.

Каким-то шестым чувством, выбрав наугад направление, он нашел в одном из ущелий на побережье недалеко от города пещеру и забился туда.

— Хотел найти ее?! — спрашивал он сам себя, разбивая руки в кровь о каменные стены. — Ту часть себя, что когда-то отдал? Что же ты за трусливая ящерица?! Пойди и возьми то, что так долго искал!

Так странно, он столько времени пытался выбраться из похожего места, а сейчас вдруг понял, что больше всего на свете ему хочется нагрести сюда побольше золота, усесться на драгоценной перине и, отрешившись от остального, просто пересчитывать свои богатства.

Повсюду струилась черная магия, наполняя тяжелой гнетущей атмосферой пещеру. Но теперь не она властвовала над ним, а он являлся ее полноправным хозяином.

Проклятие, которое наложил на него брат и которое в результате стало не только его слабостью, но и силой. Проклятие, которое принадлежало теперь не только ему.

— Что же ты не пойдешь и не расскажешь обо всем Киаре?! «Знаешь, ты страдала всю жизнь, твоя родня чуть не погибла… так вот это из-за меня!»

Воспоминания о прошлых днях, о поступках, о причинах и следствиях. Осознание того, что же он натворил более двадцати лет назад, когда затеял свой «эксперимент»… Все этого вспыхивало и гасло, складывалось в единое целое и рассыпалось вновь.

Когда он только захватил власть в Ниане, он и не думал задерживаться там надолго.

Его человеческая часть никогда не мечтала о троне, и, утолив жажду мести, он довольно быстро охладел к идее правления.

Его истинной целью был Валаад. Но когда он спустя время поднялся на самую высокую в Ниане гору и попытался открыть проход, то с удивлением осознал, что не может этого сделать, потому что ему чего-то не хватает для этого. Совсем немного. Казалось, нужна лишь маленькая крупица, и тогда он сможет буквально все — поменять местами небо и землю, обратить реки вспять, проломить брешь между мирами…

Маленькая крупица, которую он отдал много лет назад человеку, назвавшему себя королем.

И не вернув ее себе, не став полностью целым, он не сможет вернуться домой и вновь напомнить о себе вероломному брату.

— Жалкая трусливая ящерица… — говорил он вслух, по-прежнему не находя сил покинуть пещеру. — Тебе все равно придется вернуться к Киаре.

И тут же отвечал сам себе уничижительным тоном:

— И как ты себе это представляешь? «Киара, я испортил твою жизнь, не хочешь отблагодарить меня за это и помочь отомстить моему брату?»

Когда он правил Нианом, то так и не смог выяснить, что за король побывал в его владениях, и король ли это был вовсе. Слишком уж… неаккуратно подошёл к захвату власти, слишком много архивов сгорело вместе с имуществом богачей. Тогда Амоа решил попросту вторгнуться в соседние государства и затем лично «навестить» венценосные фамилии этих стран. Он не планировал ни захватов, ни убийств. Лишь собирался вернуть свое. Вот только человеческая его часть была не слишком искушенной в интригах, а та часть, что принадлежала дракону, слишком долго томилась в одиночестве. О его планах стало известно мятежникам, и те, ухватившись за это, обратились за помощью к соседям.

Закончилось все это долгим противостоянием и его падением. Падением, в результате которого то, что он так долго искал, само пришло к нему. Пришло и купило за пять тысяч золотом.

Из бесконечного потока воспоминаний Амоа вырвал, как ни странно, принц. Странное порождение черной магии, проклятья и животного начала.

Как он понял, родители Стивена каким-то образом перенесли проклятие на Киару, надеясь тем самым обезопасить сына, но полностью сделать это у них не вышло. И принц остался связан с Киарой точно так же, как и сама Киара была связана с Амоа.

Силы проклятья у Стивена было совсем немного, но именно это и позволило ему вселиться в первую попавшуюся зверушку.

Огромная черная птица влетела в пещеру в тот момент, когда Амоа в очередной раз сотворил на земле материальную иллюзию золотого песка, такого же, какой был у него под горой Валаад. Нианец сидел на полу и бездумно перебирал руками ненастоящие песчинки.

Это всегда успокаивало его, помогало сосредоточиться и сейчас, собирая воедино обе части своего «я».

— Ты где успел столько награбить?! — вывел его из задумчивости громкий вопль птички. — И без меня?! Там еще есть?! Я в доле!

— Ты… — Амоа на мгновение замялся, едва не спросив: «Ты кто вообще?», но все же, моргнув, вернулся мыслями в настоящее. — Что ты тут делаешь?

— Это что ты тут делаешь? — возмущенно захлопала крыльями тварь. — Киару чуть заживо не спалили! Главное, меня чуть заживо не спалили!

Спалили заживо? Все внутри сначала похолодело, а затем разом взорвалось на тысячу мелких осколков, впивающихся в мозг. Нет… не может быть…

Ее убили? Но он бы знал, он бы почувствовал…

Атмосфера в пещере мгновенно преобразилась, черная магия внутри него была готова вырваться по одному велению мысли.

— Киару? Что с ней? — страх за королеву ощутили обе части его «я», и это наконец дало ему ту цельность, которая позволила выйти из этого странного состояния раздвоенности.

— «Что с ней», «что с ней»?! Кто из нас Хранитель Магии?! Картишки раскинь, в шар загляни, — птица нравоучительно покачала головой, а затем широко раскинула крылья. — Ее схватили заговорщики. Слышал, хотят отдать Триленду, чтоб избежать войны.

Жива. Амоа, пропустив уколы мимо ушей, вскочил на ноги. Бросив последний взгляд на окружавший его драгоценный песок, он усилием воли заставил себя отвернуться и с сожалением взмахнул рукой, уничтожая иллюзию.

Пусть эта иллюзия была единственным, за что он хватался, чтобы не сойти с ума от впечатлений, но он должен принять, что его реальность давно изменилась.

— Расскажешь по дороге.

— По какой дороге, ты куда золото дел, скотина заморская?! — взревел Стивен, вытаращив свои огромные желтые глаза.

— При чем тут золото. Нужно спасти Киару! — Амоа в одно мгновение оказался рядом с чокнутой птичкой, схватив ту за облезлое горло. — Где ее могут держать?

Вот только птичку это нисколько не смутило, казалось, даже дышать принцу было не обязательно.

— При чем тут Киара? Золото! Верни золото, придурок! Если ты его награбил у нас — оно принадлежит короне! — не сдавался он. — Вот нажалуюсь на тебя, что это ты казну спер, Киса тебе такое устроит! Такое устроит! Она в гневе знаешь, какая страшная, ух! Один раз мне в детстве так кулаком врезала…

Амоа раздраженно отбросил галдящую недокурицу в сторону и двинулся к выходу. Толку от принца немного, а шума через край.

Уже через пару мгновений дракон был в воздухе и, настроившись на сохранившуюся между ним и Каей связь, на всех парах несся к замку. А дурная птица все летела следом, требуя вернуть королевское золото.

Вот только тогда он не думал, как будет смотреть ей в глаза после того, как вытащит из темницы.

— Это было… — голос Амоа эхом отдавался от сводов пещеры. — Не так я себе представлял наш разговор…

Он думал, что у него хватит духу признаться. Как-то объяснить, что он и есть то чудовище, что отравляло своим проклятием ее существование с самого детства.

Но слова стали комом в горле и никак не желали складываться в горькую правду. Да и Киара не желала его слушать, все ее мысли занимал оставшийся без присмотра трон и борьба за власть…

Но он буквально ни о чем другом не мог даже думать. Даже желанная месть брату отошла на второй план, когда он понял, что именно сотворило его проклятие.

Киара подошла к тому месту, где тоннель резко вел вниз, он лишь почувствовал эманации исходящей от нее темной магии, а затем увидел поднявшуюся из глубины черную грязь, формирующуюся в человеческую руку.

— Не задерживайся тут слишком долго. Ты мне можешь понадобиться, — сказав это, она активировала кристалл и исчезла.

— Не так я себе представлял наш разговор… — эхом повторил Амоа в пустоту и с внутренним содроганием вдруг отчетливо осознал, что даже если ради этого ему придется отказаться от мести, он не расскажет Киаре о том, кто он на самом деле.