Комета, взорвавшая сердце

Екатерина Волосатова

Лия – простая девушка, в жизни которой случился переломный момент. Она, как и многие другие ее возраста, потерялась на пути к тому, кем она хочет быть. Разговаривая с друзьями, учась на ошибках и борясь с депрессией, она старается всеми силами вернуть прежнюю себя. И все было бы гораздо проще, если бы не первая любовь, которая оказалась не только невзаимной , но и расколола на две части крепкую дружбу. Справится ли Лия с проблемами, которые упали на ее хрупкие плечи? И найдет ли в себе силы вернуть прежнюю версию себя?

Комета,

взорвавшая сердце

Часть 1.

За год до.

Одна из причин.

Они встретились в кафе на краю города за чашкой горячего шоколада. На дворе был май; воздух окутан чарующим запахом цветущей сирени, а люди уже настолько почувствовали тепло и приближающееся лето, что не боялись замерзнуть — открыто и без страха надевали все самое красивое и легкое, что было в их гардеробе. Как расцветал мир, так расцветали и души людей после долгих холодных дней.

Когда Лия вошла в кафе, ее подруга уже сидела за столиком около окна. На удивление фоном играла песня you’re somebody else. Она улыбнулась этому интересному совпадению и решила, что именно эта песня будет олицетворением периода, когда все шло абсолютно не так, как ей хотелось.

— Извини, немного опоздала.

— Ничего страшного, я уже все заказала, думаю, что скоро должны принести, — Ева пристально смотрела на подругу, пока та усаживалась напротив нее.

— Что? К чему такой пристальный взгляд?

— Жду твоего повествования.

— Он тебе разве не рассказал?

— Только то, что ты пыталась о чем-то поговорить, что он назвал бредом. Был недоволен и будто даже обижен.

— Это в его стиле, — она усмехнулась. — Он меня почти и не слушал. Я просто поставила его перед выбором. И он выбрал уйти. Вот так просто. Без объяснений, без слов, в тишине. Просто ушел, ничего не сказав. Я отдала ему себя, открылась ему с огромным страхом, но он не захотел принять. Знаешь, это как купить новые туфли, которые тебе не по размеру. Ты вроде бы примеряешь их, они тебе нравятся. Но как только ты приходишь домой, начинаешь понимать, что это совсем не твой фасон. И ты откладываешь их, выбрасываешь или отдаешь кому-нибудь, кто в этом нуждается. Пустая трата денег, — небольшая пауза повисла в воздухе; по голосу было понятно, что Лие грустно, но она продолжила с той же усмешкой то ли над собой, то ли над ситуацией. — Он сказал мне, что мне без него будет лучше. Но он не понимает, что лучше быть после ухода близкого человека не может. Я так не хотела больше держать в себе, держать в тайне свои чувства, так хотела признаться и даже не думала, что я могу не просто быть отвергнутой, но еще и потерять близкого человека и его дружбу. Вот в чем суть жизни, если я не могу быть с тем, кого люблю?

— В том, чтобы жить, несмотря ни на что. Это твоя черта все драматизировать до добра не доведет. Я надеюсь, ты замечаешь, что твое отношение к ситуации немного нездоровое.

— Ну нет, — Лия перебила подругу. — Суть жизни в том, что ее нет. Жизни нет, когда у тебя нет любви. И счастья у тебя тоже без нее нет. И от мысли, что на любви держится все, становится так противно и так тошно. А еще мне действительно не хочется терять его как друга.

— Он — не единственный человек, которого ты любишь сейчас и полюбишь в будущем. И если все и держится на любви, то точно на любви не к кому-то, а к себе.

— Но он мой единственный друг, понимаешь? Поэтому терять его из-за своей глупости очень больно. Но и молчать я больше тоже не могла. Где-то в глубине души теплилась надежда, что все будет как в книгах, — я скажу о своих чувствах, а в ответ услышу самые сокровенные тайны, и все сложится так, как в самых желанных снах. Но жизнь — это, к сожалению, не книги, поэтому вместо взаимности чаще всего мы получаем пощечину от жизни, от которой впоследствии приходим в себя и возвращаемся в реальный мир.

Ева покачала головой и с улыбкой, немного насмехающейся, напомнила, что Лие всего 21 год, и что никакой трагедии не случилось. Это было вполне ожидаемо.

— Он боится. Он просто боится своих чувств, а они есть, поверь, я его слишком хорошо знаю, чтобы верить тому, что он говорит.

— Всегда думала, что это мужчина ломает тебя своим поведением. Но оказалось все гораздо проще. Тебя ломает любовь.

— И не говори чепухи. Ты жива и не сломлена, я-то тебя знаю. Немного пострадаешь, но потом поймешь, что все это к лучшему — и его молчание, и то, что ты призналась. Ведь теперь между вами будет только дружба.

— Да уж. Это будет дружба, отягощенная чувствами, — в том, что дружба останется, она не сомневалась, но спустя пару секунд добавила, — если мы сможем ее сохранить.

— Тебе нужно расслабиться и отпустить ситуацию. У тебя слишком много переживаний из-за мелочей, так нельзя. Это не приведет ни к чему хорошему. И не переживай насчет Итана. Я знаю своего брата и с уверенностью могу сказать, что он еще сам придет к тебе с той же самой темой. Не воспринимай это близко к сердцу. Ему просто нужно время, чтобы примириться с мыслью и признаться себе в том, что он тебя любит. А тебе нужно время, чтобы прийти в себя. Возьми ты уже наконец эту чертову паузу и отдохни.

На этом тема была закрыта для разговора, но не для мыслей. Они пили горячий шоколад, обсуждали надвигающуюся сессию, зачеты, мечтали о том, как было бы здорово отправиться в путешествие без связи и потеряться среди незнакомцев, где тебя никто не знает, чтобы в итоге найти себя.

В тот день она написала Итану письмо и попросила Еву его передать. Она не ожидала ответа, ибо знала, что его не будет; она даже не была уверена, что Итан вообще прочтет это письмо. Но ей было важно сохранить свои чувства и мысли на бумаге и передать это ему. А дальше он уже мог делать с ним все, что захочет. В глубине души теплилась надежда на то, что все сложится так, как ей хочется, но это был лишь хрупкий, едва тлеющий огонек.

За полгода до.

Разговор с Итаном разделил их с Лией взаимоотношения на «до» и «после». Пока она в открытую не заговорила о своих чувствах, в их общении была и дружба, и флирт, и юмор, и поддержка. А что было после не так уж трудно догадаться — отстраненность. Первое время он даже избегал встреч с ней, а так как Итан с Евой жили вместе, избегать получалось, только закрывшись в комнате или уйдя из дома.

Как-то раз Лия с Евой приехали после пар. Лии нужен был конспект, потому что она пропустила занятия, и к тому же они с Евой давно не виделись, потому решили устроить вечер подруг и обсудить все на свете. Это было примерно через пять месяцев после того разговора. Итан просил предупреждать Еву заранее, если вдруг Лия собирается прийти к ним, но в этот раз Ева решила за них двоих, что им пора уже поговорить.

Что касаемо Лии — она все еще не могла выбросить его из головы. Говорят, что чем больше тебя отвергают, тем больше приковывается твое внимание, да? Вот и Лия тоже так думала, но всеми силами старалась от этого уйти. Он был в ее голове постоянно, если она не была занята чем-то важным. Девушка терзала сама себя, просматривая их фотографии и все еще надеясь, что когда-нибудь Итан ответит на ее чувства взаимностью. Это было похоже на зависимость, на какую-то травму, от которой хотелось избавиться, вылечить ее раз и навсегда, но пока Лия не знала, как это сделать. И в каждом разговоре с Евой она хотя бы раз, но упоминала Итана; спрашивала, как у него дела, потому что с ним самим контактировать удавалось редко, и это был искренний интерес. В какой-то момент она узнала, что теперь названный друг не одинок, но даже это не сильно помогло ей перестать о нем думать. Бывали периоды, когда он пропадал из памяти, но затем снова и снова обязательно возвращался, стоило ей только вспомнить/увидеть/ упомянуть его. Это был роковой замкнутый круг, из которого она так хотела вырваться.

— На самом деле тебе повезло, потому что в тот день вместо двух пар была только одна. Переписывать нужно будет в два раза меньше, хотя там и так почти двадцать страниц. Я уже жду не дождусь, когда мы сдадим ему экзамен и попрощаемся. Он же вроде больше у нас ничего вести не будет?

— Не должен, но кто его знает, вдруг что-то новое придумают.

— Надеюсь, это наш последний семестр с ним.

Они уже подходили к дому. Ева жила в многоэтажке на тринадцатом этаже, а окна их квартиры выходили на закатную сторону, отчего вся квартира в вечерние часы была в нежно-розовых и оранжевых тонах. У Лии каждый раз сердце разрывалось от этой красоты, а фотопленка в телефоне была заполнена фотографиями заката.

Они зашли в квартиру без разговоров, просто бесшумно открыв входную дверь. Дома была тишина; показалось, что никого не было.

— Так, проходи, я пойду сразу конспекты принесу, а то потом забуду, и уйдешь без них, — она прошла в комнату. Послышался разговор, но он был настолько тихим, что было сложно разобрать слова, да это и ни к чему. Единственное, что из этого было нужно, — понимание того, что Итан дома, и Лия с ним в любом случае пересечется. Внутри все сжалось; стало страшно. Они не виделись уже пару месяцев, и мозг сам начал придумывать идеи, как выстроить идеальный диалог. А что ему вообще сказать? Так не хотелось портить этот момент. И только потом она поняла, что портить там было нечего, но тогда она так волновалась, что щеки стали полыхать жарким пламенем и краснеть со скоростью света.

Он вышел из комнаты и направился на кухню, бросив небрежное «привет». И после этого внутри сразу все улеглось, она снова была спокойна, потому что подумала о том, что если он так не хочет с ней общаться, то терять, собственно, уже и нечего. Она прошла за ним на кухню, пока Ева все еще — специально или нет — искала нужные конспекты в своей комнате.

— Может, уже, наконец, поговорим?

— О чем ты хочешь поговорить?

— Считаешь, что не о чем?

— Угу.

— Итан, то, что я сказала тебе тогда, была и есть правда. Но если ты не хочешь ее принимать, это твое дело; я уже смирилась с этим, поэтому просто хочу сказать, что мне не хочется терять дружбу, — он молча переставлял чистую посуду в шкаф, не смотря на Лию. — А еще ты учил меня, что любую проблему можно решить. А ведь это даже не проблема, ведь так? Так почему ты до сих пор меня игнорируешь?

— Чувства — это не проблема. Просто не хочется, чтобы в итоге кому-то было больно.

— А сейчас, думаешь, не больно? Гораздо больнее, когда близкий человек отворачивается от тебя, потому что не принимает твоих чувств. Если тебе будет проще, то давай забудем о том, что я тогда говорила, будем считать, что ничего не было.

— Об этом нельзя забыть, по крайней мере потому, что ты все еще это чувствуешь. А что касается меня, то тут ничего не поменялось.

— И что теперь? Перечеркнем все, что было, и просто перестанем быть друзьями?

— Да нет, это необязательно. Просто я не знаю, как вести себя, чтобы не усугубить ситуацию.

— Ты ее не усугубишь, поэтому можешь просто оставаться собой. Давай просто продолжим так, как общались до нашего разговора. Будем строить планы, разговаривать обо всем, поддерживать, давать советы, выслушивать. Помнишь, мы хотели поехать в Норвегию? Мы все еще можем, потому что мы все еще друзья. Навряд ли у нас получится все забыть, совсем перестать встречаться, потому что есть одно прекрасное общее звено, если ты об этом забыл, и мы слишком многое знаем друг о друге, чтобы просто так все перечеркнуть.

— Звучит так, будто ты нуждаешься во мне больше, чем в чем-либо еще.

— Прекрати. Я просто пытаюсь донести до тебя, что не хочу терять тебя как друга. Вот и все. И буду рада, если мы снова начнем гулять и встречаться так же регулярно, как раньше.

Он не ответил. Заваривал чай. А Лия, демонстративно вздохнув и закатив глаза, пошла к Еве, которая все еще не вышла из своей комнаты.

— Ну как? Поговорили? — она сидела на кровати с тетрадками в руке.

— Что-то вроде того, он такой упрямый говнюк, что даже тошнит от этого. Думаю, мне стоит сразу пойти домой. Поболтаем в другой раз.

— Неужели все так плохо?

— Да нет, просто нам обоим есть о чем подумать, как мне кажется.

Она взяла тетрадки, поблагодарила подругу и пошла к выходу. Итан все еще что-то делал на кухне. Прощаться с ним она не стала. Обняла Еву и вышла из квартиры. Спускаться решила по лестнице. Не торопясь, ступенька за ступенькой, думая о том, а нужно ли ей это все. На улице был полумрак. Фонари уже освещали улицу, которая погружалась во тьму. Воздух был прохладный, отрезвляющий. Она направилась к автобусной остановке.

— Лия, — она обернулась, Итан шел за ней. Она остановилась. — Не скажу, что ты мой единственный близкий человек, но мне тоже не хотелось бы терять тебя. Ответить тебе взаимностью я не могу, но, пожалуй, мы все еще можем делать что-то глупое и смеяться друг над другом.

— Да, Итан, мы все еще можем.

Они обнялись. Это были первые крепкие объятия за последнее время. И как же она соскучилась по его запаху. Оказалось, что по тому, как пахнет человек, тоже можно скучать. Он дошел с ней до остановки, проводил взглядом, пока она садилась в автобус, а потом отправился домой.

Теперь, думала она, мыслей о нем будет меньше, видеться будут чаще. Но в какой-то момент, глядя в окно, она подумала о том, а что, собственно, изменилось? Внутри засело странное чувство, будто что-то не то. Она так хотела с ним помириться, снова начать видеться и регулярно общаться, а когда это произошло, не стало легче, не было сильной радости или запредельного счастья. Она просто улыбнулась тому, что он возвращается в ее жизнь. Но Лия не стала зацикливаться на этих мыслей и отогнала их. Нет, она рада. Как она может быть не рада, ведь ей так хотелось, чтобы Итан был рядом. Она ехала домой, погружаясь в воспоминания, и убеждала себя, что все-таки это хорошо.

Воспоминания.

Первый и последний.

В то лето Ева уехала из города, и они с Лией поддерживали общение только через видеозвонки. Не сказать, что у Лии было мало знакомых, но друзей среди них можно было посчитать на пальцах. Поэтому, когда Ева уезжала, она редко ходила с кем-то гулять. А одна на тот момент она гулять еще не умела, просто не видела в этом ничего прекрасного. Да и страх знакомиться с кем-то все еще был ее верным спутником, поэтому даже новых друзей для прогулок она не могла найти.

С Итаном они на тот момент были знакомы уже больше года. Чаще всего виделись и общались, когда Лия приходила к Еве, или когда они все вместе собирались погулять. И в первое время девушка ужасно стеснялась что-то говорить или делать при Итане, чувствовала себя неловко, когда он смотрел на нее. Как-то он сказал ей по этому поводу:

— Ты на меня смотришь, как на маньяка или убийцу. Боишься меня что ли?

— Да нет, просто мне надо привыкнуть.

— А к чему привыкать? Как будто я какой-то не такой. С Евой же не стесняешься и не боишься. Вот и считай, что я — просто воплощение Евы в мужском обличие.

Через какое-то время после этого Лия действительно перестала стесняться Итана, и их общение перешло на какой-то новый уровень. То ли подействовали его слова, то ли Лия наконец-то к нему привыкла. Они нашли общие темы для разговоров, шуток, поводы для встреч и бессмысленных скитаний по городу. Постепенно начали сближаться, и в какой-то момент их знакомство перешло в статус близких друзей. Они могли делиться друг с другом проблемами, сомнениями, переживаниями, абсолютно всем. Чаще всего это делала Лия, потому что по словам Итана «мужчинам не свойственно на что-то жаловаться и тем более обсуждать свои проблемы». Но ее он всегда выслушивал и давал советы, даже если это было не совсем уместно. Он не стеснялся выражений, мимики, эмоций, слов. Он был собой, и Лие это нравилось.

А еще Итан занимался боксом, и когда Евы не было в городе, Лия изредка ходила на бои, чтобы поддерживать его и держать Еву в курсе по ходу боя. Она переживала жутко. И Итан был против этого, ему не нравилось, что она наблюдала за ним на ринге и волновалась. Это было единственное, что он ей запрещал. И это было единственное, что ей было непонятно.

Тогда он уезжал из города на долгих полгода на какую-то стажировку и после своего возвращения сразу вернулся к тренировкам. В тот день должен был быть бой, до него оставалось несколько часов. Она знала, что он будет злиться, если увидит ее среди зрителей; но она так хотела взглянуть на него хотя бы глазком после долгой разлуки, а это был единственный вариант увидеть его, оставшись незаметной. Она скучала по нему, но очень боялась, что Итан может это заметить, поэтому не решалась писать ему первой с предложением о встрече. Даже несмотря на то, что она и до этого ходила на его бои, в этот раз ей было страшно не только за него на этих соревнованиях, но и за себя — она боялась выдать себя и зарождающиеся в ней чувства.

Солнце уже клонилось к горизонту, и времени на раздумья не оставалось. Либо она сейчас выходит из дома и едет в бойцовский клуб, либо весь оставшийся вечер ругает себя за свою несостоятельность и трусость. Надо ехать. Даже если он будет злиться, даже если им не удастся поговорить, надо ехать. «Так я хотя бы буду знать, что он совсем не изменился», думалось ей. Она второпях оделась, заказала такси, накинула пиджак и побежала вниз по лестнице с колотящимся от волнения в груди сердцем.

Места вокруг ринга было не так много, как людей. Первый бой уже начался, судя по оживленной аудитории и боевым кличам. Сначала она хотела протиснуться между усердно спорящей группой мужчин, но потом приметила место почти в самом углу зала на небольшом выступе. Отсюда не будет видно меня, но я точно увижу его. Она поинтересовалась у какой-то женщины порядком боев и, узнав нужный, уселась на свободный стул в своем уголке. Когда же настало время боя Итана, она встала, вглядываясь в ринг сквозь головы толпы.

Он в красном. В правом углу. Без абсолютной защиты. Она ничего не понимала в боксе, не знала, сколько будет раундов, правила; она лишь смотрела на Итана, который готовится к бою, и его соперника. Она не думала о том, кто победит; она лишь хотела, чтобы этот ринг он покинул без травм и в сознании, как это обычно и бывало. Раунд длился всего несколько минут, но для нее это была целая вечность. И оставалось всего пара раундов до конца, когда она только-только начала успокаиваться и думать о том, что все закончится хорошо.

Он пропустил удар и повис на канатах. Толпа вокруг кричала, чтобы он собрался, а ей хотелось крикнуть, чтобы он бежал оттуда. В какой-то момент, когда он вставал, ей показалось, что взгляд устремлен на нее, но… это было невозможно. Она была достаточно далеко, да и тень от выступа второго этажа падала так, что ее угол оставался незамеченным. Во всяком случае, она на это надеялась.

Следующий раунд. И снова пропущенный удар. Еще один. Он упал. Она в ту же секунду замерла. Самым первым замерло сердце. Рефери начал обратный отчет. Но в какой-то момент она перестала слышать голоса вокруг, звук сирены об окончании боя. Она смотрела на него, не моргая, и в голове мысли роились словно пчёлы:

«Глупый мальчишка! Ведь Ева сказала, что он готов к бою, что не потерял форму без тренировок. Зачем так рисковать?» Его пытались привести в чувство, и казалось, что с этого момента прошло несколько минут, но это заняло лишь секунды. Бой проигран. Нокдаун. Она выбежала из зала, тяжело дыша. Воздуха не хватало. Сердце бешено колотилось. Толпа все еще гудела, кто-то выходил на улицу, бурно обсуждая бой.

Спустя несколько минут она немного пришла в себя, восстановила дыхание и вернулась в зал. На ринге уже была следующая пара. Она не знала, где здесь были раздевалки, чтобы пройти к Итану, да и это была глупая идея. И она уже не думала о том, чтобы остаться незамеченной, уехать домой и не узнать, как он себя чувствует. Она ждала около выхода, надеясь, что Итан не уйдет через черный ход. Прошло почти двадцать минут прежде, чем он показался в дверях. Спортивная форма, с сумкой через плечо и перемотанная рука. Шел медленно, глядя себе под ноги.

— А с рукой что?

— Так и знал, что ты ждешь.

— Значит, все-таки увидел?

— Сначала думал, что показалось, бредить начал прям на ринге, а потом понял, что нет, я еще в своем уме.

— Дурачок ты. Как себя чувствуешь? Ева сказала, что ты уже готов к бою после перерыва, поэтому участвуешь, но я злюсь на тебя, потому что оказалось, что нет. Еще ни разу твои бои не заканчивались нокдауном, когда падал ты, а не соперник.

— Дело не в подготовке, — они медленно двигались мимо зданий. — Я просто отвлекся и потерял концентрацию, а после первого удара уже не смог собраться. Вот и вся история.

— Что тебя так могло отвлечь? Насколько я знаю, такого ни разу не было, ты же во время боя сама собранность.

— Вообще-то ты. Звучит, наверно, глупо, но увидел тебя, сначала обрадовался, потом рассердился, а потом уже понял, что, видимо, соскучился. И пока все это думал, мне как раз и прилетело. Ну ничего, как сложилось, так сложилось. Это не последний бой.

Лия молчала. Она уже чувствовала, как щеки полыхали, и совсем не была уверена, что его слова можно воспринимать напрямую и в том смысле, в каком хотелось их понять, поэтому предпочла не отвечать.

— Эй, не переживай, я тебя не виню, — он обнял ее за плечо на секунду и сразу отстранился.

— Да я и не думала, что ты меня винишь. Просто непривычно слышать от тебя что-то подобное.

— Что подобное?

— Что-то о чувствах, и о том, что скучал.

— Ну вообще считаю это нормальным — говорить человеку, что ты скучал, если так оно и есть.

— Мне нравится ход твоих мыслей, хоть и все равно странно слышать это от тебя.

Каждый улыбался своему, каждый думал о чем-то хорошем. Уже стемнело. Фонарь, который должен был освещать остановку, даже не включался. Но рядом с Итаном было так безопасно, так спокойно и совсем не страшно.

— Давай-ка лучше такси на две точки, а то не нравятся мне эти бойцовские закоулки, — он зашел в приложение и выбрал адреса — сначала дом Лии, а потом свой. Ждать нужно было семь минут, а пока они стояли, снова завязался разговор ни о чем. Мысль за мыслью, рассказ о стажировке, взгляды в небо и едва видимые улыбки. По нему было видно, что он устал, поэтому Лия не нагружала своей болтовней. А в такси уже ехали молча, под странный плейлист водителя. А внутри трепетал маленький, совсем крохотный огонек чувства радости и осознания, как же она чертовски по нему соскучилась за время его отсутствия в городе.

Около дома Лии такси остановилось буквально на минуту, чтобы ее высадить. С улыбкой брошенное «пока» и «спасибо», открытая дверь, и вот, она уже на тротуаре вне машины. И в тот же миг, когда раздался хлопок закрывающейся двери, Итан открыл свою и тоже вышел.

— Ты чего?

— На секунду, — он подошел к ней, крепко обнял и нежно поцеловал. — Просто захотелось, извини. Я действительно соскучился. До встречи.

На секунду он посмотрел в ее глаза, опустил свои и вернулся в машину. Итан уехал, а Лия так и продолжила стоять на тротуаре, не понимая, что произошло. Это были противоречивые чувства от «как он посмел меня поцеловать?» до «вот бы этот момент длился вечность».

А сейчас она вспоминала это и улыбалась своим чувствам, переживаниям и вновь появившемуся потоку мыслей в голове. Вспоминала и думала о том, как можно такой жест не воспринимать как симпатию? Глупо было бы после такого думать, что у него нет никаких чувств. Но он их более никак и не проявлял. Это был первый и последний раз, когда Итан ее поцеловал. И это было прекрасное воспоминание несмотря на то, что со временем пришла ясность того, какая на самом деле это была манипуляция.

За 4 месяца до. Март.

Первые мысли.

С Мари же они познакомились чуть раньше, в тот период, когда подростковый максимализм давал о себе знать чаще, чем того хотелось бы. Они были очень похожи, но в то же время такие разные. У обеих полки в комнатах были заставлены книгами разных жанров, все до мелочей расставлено по своим местам с целью уюта; слушали они только инди-рок или поп-музыку. Просто быстро сошлись во взглядах на жизнь, просто нашли друг в друге родственную душу. В тот период им было по 16.

Сейчас им уже 20 с копейками. Обе не изменились ни на каплю, разве что стали еще более красивыми и свободными. Обе также продолжали мечтать, строить планы на жизнь и разговаривать о великом.

И в какой-то момент Мари уехала заграницу, следуя своему плану жизни и своим мечтам, но продолжала вдохновлять подругу, даже находясь за тысячи километров. Лия же поступила в университет в родном городе на техническую специальность, устроилась на работу и получала жизненный опыт настолько ярко, что ей позавидовали бы даже взрослые. Расставание с одним из самых близких людей далось тяжело, но, как впоследствии Лия говорила сама себе и окружающим, важно уметь радоваться за других людей, и тогда будет и вам радость и счастье. И она искренне радовалась и гордилась тем, что в ее жизни есть настолько замечательные люди.

Мари:

«Сегодня, четыре года назад!! Какие мы были… дети. Ты только посмотри.»

Она прикрепила фото, где они стояли на набережной и наслаждались теплыми лучами весеннего солнца. Это был март. Казалось, что это было вчера, но в то же время в другой жизни.

Лия:

«Даже не верится, что прошло уже 4 года. И так удивительно, что мы все еще общаемся при том, что живем за тысячи километров друг от друга и видимся раз в год. Но за это я ценю тебя еще больше!»

Мари:

«Порой дружба с редкими встречами гораздо сильнее, чем та, которую видишь каждый день. Я тоже тебя обнимаю, скоро увидимся!»

Лия любила общаться с Мари, хоть они и не были на связи каждый день. Все их разговоры были построены на поддержке, взаимопонимании и полном доверии друг другу. И она считала, что это самая настоящая дружба, о которой так часто пишут в книгах и рассказывают в кино.

Это снова был март. Деревья уже готовились к тому, чтобы вдохнуть жизнь в набухавшие почки и дать им распуститься в этот мир; где-то в парках и дворах на самых маленьких клумбах и незаметных лужайках расцветали первые цветы — знак того, что в город и в души людей пришла весна. Солнце с каждым днем вставало все раньше и опускалось за горизонт все позже, день становился длиннее с каждой минутой, жизнь Лии все запутанней и запутанней.

Сегодня, ровно, как и четыре года назад, день выдался безоблачным. Лия была на парах, отработала положенные часы в офисе и отправилась домой пешком за 11 остановок. Мыслей в голове было много — по учебе, работе, взрослой жизни, чувствам. Режим был бешеным и совсем несбалансированным. Она не умела отдыхать и останавливаться в потоке дел. В какой-то момент она потеряла ту детскую безмятежность, которую стоит беречь в себе как зеницу ока хотя бы для того, чтобы не забывать наслаждаться и радоваться жизнью даже в самые сложные моменты. И сейчас, мечась между всеми инстанциями и пытаясь успеть все на свете, она потерялась в потоке мыслей, который не останавливался ни на минуту за последние несколько месяцев.

В последнее время она так часто плакала и была в плохом настроении, что перестала замечать маленькие (и большие) радости этой жизни. Рутина поглотила ее настолько, что усталость уже нельзя было побороть хорошим сном и теплой ванной, занятием спортом или отвлеченной беседой. Все старое перестало действовать, а на новое не хватало сил. Так и зарождалось то чувство и то состояние, которое в будущем обзовут депрессией.

Лия шла по набережной, все больше кутаясь в свои мысли, как в толстую шаль, от которой становилось горячо. Солнце клонилось к горизонту, и люди, которые сидели на лавочках в лучах тепло-оранжевого света, казались такими счастливыми и беззаботными, и такими… прекрасными.

«Когда-нибудь я отпущу все свои проблемы и смогу также расслабленно смотреть на закатное солнце посреди рабочей недели. Не думать ни о чем и ни о ком.»

И в какой-то момент, пока Лия утопала в своих мыслях и двигалась по направлению к дому, раздался резкий сигнал, как гудок поезда. Это проезжающие на самокатах мимо люди чуть не столкнулись друг с другом. И ощущение мимолетного испуга пробежало по телу Лии рябью мурашек и откликнулось ударом в голову. И вдруг тело стало неподвижным, оно просто замерло в оцепенении на несколько секунд. Блуждающий взгляд метался вокруг, не понимая, откуда прозвучал этот гудок. Спустя пару мгновений тело абстрагировалось, и мысли начали понемногу проясняться. Люди уже давно разъехались, а Лия все также продолжала стоять на месте и смотреть в одну точку. Она будто на пару секунд потеряла связь с миром.

Это был удар, взрыв, возвращение к реальности. Просто мысль о том, что у нее внутри все настолько непонятно и непостоянно, что все ее субличности в какой-то момент времени могут столкнуться, и это будет тот самый взрыв. Ее разорвет на мелкие кусочки, сломает на мелкие обломки, которые потом будет тяжело собрать. И этого нельзя было допускать.

Это было резко, непонятно, пугающе. Это словно щелчок. Щелчок, который перевернет жизнь не в лучшую сторону.

И ей было так страшно столкнуться с самой собой и признать что-то в себе, что она старательно убегала от этого в многозадачность и постоянную занятость. Просто она запуталась, просто она устала. Просто она поняла, что не знает, что делать с этой жизнью и куда двигаться. Поняла это сейчас, а прежде занималась тем, что отгоняла от себя эти мысли. Но от себя не убежишь, ведь так говорят?

«Я потерялась. Боже… Что я вообще делаю в этой жизни?»

Она поддалась своим эмоциям, кому в горле и подступающим слезам. Чтобы никто не увидел ее в таком состоянии, она быстрым шагом стала удаляться с набережной. Что-то случилось, что-то поменялось. И ей хотелось подумать об этом. Но не сейчас. Потом, она подумает об этом потом.

За 2 месяца до.

Одна из причин.

В тот день было ровно семь месяцев, как Лия работала в архитектурном офисе помощником старшего дизайнера. При трудоустройстве ей сказали, что задач будет немного и в основном все по проектам. Деятельность никак не была связана с ее учебой, будущей профессией, но это не особо волновало. Лия радовалась, что ее взяли без опыта и особых навыков и знаний в сфере архитектуры. И по факту все, как всегда, оказалось не так, как на словах. Задачи по проектам действительно были, и большинство из них можно было выполнить в стенах офиса, но с недавних пор добавились поручения, по которым нужно было кататься по городу. И так как Лия не умела водить машину, приходилось добираться на такси или общественном транспорте. Наверно, это воспринималось бы гораздо легче, если бы руководство оплачивало ее поездки, но они на себя эту обязанность не брали в силу того, что это все якобы учитывалось в заработной плате. Трудностей было много, но Лия старалась справляться с ними всеми силами.

Ее отправили на производство забрать холсты. И руководство вновь даже не поинтересовалось, сможет ли она — хрупкая девушка — привезти 15 холстов размером с небольшой стол. Казалось, что всем в офисе на нее абсолютно плевать, Лия просто как разнорабочий, который выполняет все данные ей поручения. Это был тот коллектив, когда каждый сам за себя, все будто бы были на голову выше, точнее они считали себя на голову выше, потому что Лия не принимала непосредственное участие в самих проектах, и поэтому к ней никто не относился с должным уважением. Атмосфера с самого начала была гнусная, а в последнее время стало совсем адовая из-за навалившихся проектов и горящих дедлайнов. В офисе появляться не хотелось.

Туда она поехала на автобусе и старалась заглушить навязчивые мысли громкой музыкой. Частые остановки и косые взгляды пассажиров очень сильно давили, помимо этого заботила приближающаяся сессия и вопрос сдачи экзаменов. Голова не просто шла кругом, она уже вертелась с такой скоростью в этих мыслях, что казалось, вот-вот закружится настолько, что просто открутиться какой-нибудь нужный винтик, и голова упадет с плеч.

— Ваши холсты, ровно 15 штук, нужно будет еще расписаться о получении, — Лия поставила корявую подпись где-то напротив фамилии руководителя и вернула ручку. — Все.

— А вы можете помочь их загрузить, пожалуйста? Я такси сейчас вызову.

— Девушка, у меня своей работы хватает, — недовольство так и полыхало в его лице.

— Спасибо за содействие.

Лия отвернулась от него, потому что поняла, что если еще хоть секунду на него посмотрит, то просто начнет кричать и психовать. Внутри все кипело от негодования и… несправедливости. Такси никак не вызывалось, было много заказов и мало машин. Потребовалось около десяти минут, чтобы к ней кто-то направился, и еще около пятнадцати, чтобы доехал. Ей нужно было это время, чтобы подумать, как все холсты погрузить в машину, но вместо этого она стояла и смотрела в одну точку.

Такси приехало. Снова просьба о помощи. Погрузка холстов в машину. Пришлось сесть спереди. Благодарность. Вечерняя пробка. Тотальная усталость. Мокрые глаза. Желание плакать. И недостижимость этого.

Ее высадили около офиса. Там же, прям на тротуар, сложили все холсты. Одна Лия их не донесет, это было понятно. Она набрала руководителю, и через пару минут к ней пришел кто-то из работников. Она не помнила, как его зовут, но это было и не важно. Она уже еле стояла на ногах. Силы покинули ее как-то внезапно, будто по щелчку пальцев. Голова была мутная и абсолютно пустая. Ей бы сейчас не помешал хороший сон и эмоциональная разгрузка, но вместо этого она снова зашла в офис и поднялась в кабинет.

— Холсты оставили внизу, в мастерской. Ровно 15, как и должно быть.

— Хорошо, давай квитанцию, — и тут Лия поняла, что напрочь о ней забыла. Она отвернулась от того мужчины, а он не удосужился ей напомнить, что она должна забрать чек. И только сейчас она подумала о том, что ей должны были выдать какую-нибудь бумажку о получении.

— Я забыла ее взять.

— Как можно было забыть квитанцию? Как мы, по-твоему, будем проводить это через бухгалтерию? Как можно быть такой безответственной, я не понимаю.

До какого-то момента она стояла и выслушивала все, что ей говорят, не вникая в разговор. Она только осознавала, что где-то снова что-то упустила. Где-то она упустила себя. Слезы начали стекать по щекам одна за одной. Руководитель все еще продолжал что-то говорить, но это было уже неважно. Лия взяла сумку и вышла, закрыв за собой дверь.

В голове был туман, в ушах звенело, а из глаз градом катились слезы. В груди все жгло, и очень хотелось кричать. Холодный вечерний воздух обдал ее, когда она открыла тяжелую входную дверь. Трудно было представить, как она сейчас выглядела, — растрепанная прическа, размазанный от слез макияж, трясущиеся руки и метающийся взгляд. Она была потеряна. Во всех смыслах. И в какой-то момент земля ушла из-под ног, все вокруг поплыло, и ноги перестали держать. Она упала на колени и больше уже не сдерживала свои эмоции.

Мимо проходили люди, только поворачивая голову и бросая непонимающий удивленный взгляд. Никто не решался подойти и помочь, спросить, все ли в порядке. А Лие так нужно было, чтобы ее сейчас об этом спросили, и она могла сказать, открыто заявить, что все далеко не в порядке. И уже давно. Спустя пару минут она немного успокоилась, собралась с оставшимися силами и набрала номер Итана.

— Забери меня, пожалуйста, очень тебя прошу, — все, что она смогла сказать.

С тех пор, как она завела с ним открытый разговор о чувствах, их взаимоотношения стали такими, которые называют «натянутые» — редкое общение, редкие встречи, редкие улыбки в ответ. Они все еще оставались друзьями или, по крайней мере, старались ими оставаться. И сейчас Лия даже не думала о том, кому позвонить; пальцы машинально долистали телефонную книгу до номера Итана и нажали вызов.

Она все еще сидела на тротуаре, прислонившись к стене здания. Вставать не хотелось. И во всей этой суматохе она усмехнулась самой себе, что попала в такую ситуацию. Ей сейчас не было неловко, не было страшно, не было стыдно. Она просто устала жить эту жизнь в таком темпе. И так странно, что люди проходили мимо и даже не останавливались; они просто бросали осуждающий взгляд в ее сторону и продолжали свой путь. А так хотелось крикнуть им, показать на себе, к чему приводит эта взрослая спешка, эти взрослые проблемы и жизнь. В какой момент мир стал таким злым и таким бесчувственным?

Итан приехал спустя четверть часа.

— Выглядишь ужасно. Пойдем, отвезу тебя домой, — он протянул ей руку, чтобы помочь подняться. И еле встав на ноги, Лия чуть снова не упала. Итан подхватил ее и донес до машины. Как приятно было ощутить себя в безопасности хотя бы на одну минуту. А еще ощущалась сила. Сила и надежность. И от его аромата голова закружилась еще сильнее. Так и хотелось положить ее на его грудь и остаться здесь навечно. Как же порой рядом не хватает сильного человека.

— Расскажешь, что случилось?

— Я не знаю. Просто в один момент стало так грустно, и вся энергия куда-то улетучилась. Почувствовала себя абсолютно пустым местом, — внутри росла тревога и напряжение.

— Зачем ты продолжаешь там работать, если тебя не ценят? Ладно я бы еще понял, если бы тебе там платили хорошие деньги, но ты там делаешь много, получаешь мало, так еще и обесценивают тебя. Не понимаю.

— Дело не в этом. Просто всего навалилось много, а работа сегодня окончательно добила. Просто немного устала.

За окном мелькали дома, ряды машин, стоящих в пробке, деревья. Пролетали мимо Лии, мимо ее мыслей, мимо ее самой. Она будто была не здесь.

— Итан…

— Что?

— Кажется, я не чувствую тело. Оно будто немеет, — внутри резко поселился страх, все дрожало. — Итан, я не чувствую рук… и ног. Мне страшно, — она начала паниковать, дыхание стало прерываться. Грудь сдавило, и стало невозможно дышать. Она судорожно пыталась хватать воздух ртом. — Итан, мне страшно.

Она хотела кричать, но для этого не хватало воздуха. Она хотела встать и убежать от этого страшного ощущения, но не было сил. Она хотела жить, но четко думала о том, что сейчас умрет.

— Я сейчас отключусь, голова кружится, — пару слов и снова заканчивается воздух.

Он остановил машину на ближайшей остановке, повернулся к ней и взял за руки.

— Смотри на меня. Я с тобой. Ты не умираешь, просто паникуешь. Лия! Смотри на меня. Давай, вдох — выдох. Смотри, смотри на меня, — Лия вся тряслась и не могла сосредоточить взгляд. — Подумай о руках. Опиши мои руки, какие они?

— Холодные… — она снова отвернулась и пыталась вдохнуть как можно больше воздуха.

— Так, не отвлекайся, продолжай думать о руках. Они холодные, что еще?

— Большие. Сильные.

— Так, молодец. Теперь давай по запахам. Что чувствуешь? Подключай обоняние.

— Я не могу, меня начинает тошнить. Мне плохо, Итан, я отключусь сейчас.

Конец ознакомительного фрагмента.