Как соблазнить проверяющего

Екатерина Владимировна Шатохина, 2023

Вы уверены, что готовы ко всему? Если да, то советую срочно забрать слова обратно, поскольку мой перенос в другой мир произошел очень странно и необъяснимо. Мой новый мир окутан тайнами ,незабываемыми ощущениями и тайными обществами.

Глава 9. Внутренние таинства

Я провела эти несколько дней в попытках никому себя не выдать. Я прекрасно понимала, что меня запомнили и будут искать, но это полбеды: ожог мне пришлось лечить самой, и поэтому он адски болел. Но вокруг меня сплетали настоящую паутину моя так называемая семейка и этот «ревизорище»: они коллективно преследовали и подлавливали меня на каждой оплошности, задавая просто кучу вопросов — а почему? как? зачем?

В какой-то момент задавать вопросы стала Милана. Ну это я еще могла понять и не волноваться, поскольку перевести соседушку на предпочтения в одежде, еде, увлечениях было очень просто. В один из дней я вдруг осталась одна и абсолютно свободна, все были заняты делами или обработкой информации: Милана убежала на очередную свиданку с парнем, отдалено напоминающим ее истинную страсть, «ревизорище» писал отчет императору, а семейство готовило многочисленные материалы на ближайшую практику по черному искусству.

В это время я сидела в самом дальнем, маленьком и непопулярным зале для практикума и штудировала маленькую книжицу из тайной библиотеки. Я все же решилась углубиться в изучение медитации: в книге подробно и дотошно излагали, что вы должны чувствовать, видеть, слышать в момент медитации. Благодаря этому я узнала, что каждому, кто хочет развить методику, описанную в книге, для начала придется обязательно абсолютно принять суть своей силы. Благодаря четким описаниям я узнала, что пользуюсь прозрачной энергией, а когда приму суть силы, она поменяет цвет.

Честно, я стала терять терпение, но где-то еще через два часа начала погружаться в транс: передо мной появилась полянка, окруженная лесом, с кучей разных полевых цветов. По какой-то неведомой мне причине преобладали фиолетовые цветы, они переплетались с белыми, красными, иногда желтыми. Через несколько минут я заметила еще немного вкраплений розовых цветов, они почему-то были самыми малочисленными, но при этом самыми, на мой взгляд, нежными и уязвимыми: остальные растения росли как будто защищая их. Как ни странно, но на поляне в окружении цветов росла глициния. Цветы этого дерева имеют фиолетовые подтона, доходящие до нежно-розового.

Около дерева мой мир закрутился, в какой-то момент я полностью прижалась к дереву, от которого исходили маленькие разряды, в голове всплыло, что так происходит при оценке силы своего носителя: меня либо примут, либо нет. Совру, если скажу, что не боялась и не сомневалась, ведь по сути изначальная сила не моя, но в итоге меня сочли достойной, и во время объединения сила окрасилась в черно-фиолетовый, а затем — резкая боль, и я вырубилась.

***

Когда очнулась, был уже вечер. Чувствовала я себя прям, как говорилось в трактате, отвратно: по всему организму волнами проходила боль. Понимала, что завтрашний выходной я проведу в постели: буду стонать от боли, поскольку она будет со мной всю ночь и весь день. Добрела еле-еле до комнаты. В какой-то момент мне стала понятна приписка в книге чернилами «будет очень больно»: я сейчас-то еле терплю, а ночью что будет. Когда в комнату ворвалась Милана, я быстро притворилась спящей, очень не хотелось, чтобы она видела меня в таком состоянии. Из-под ресниц я все же заметила, как она принюхалась в мою сторону, но изменение запаха пока было не очень заметно.

Через двадцать минут Милана погрузилась в сон, а мне пришлось привстать, открыть окно, чтобы было хоть чуть-чуть полегче. В какой-то момент мне показалось, что я сейчас просто заору от боли. У меня было такое только пару раз из-за женского, но, чтобы так, никогда. Колени давно были подняты, как у роженицы во время родов: так намного было легче. Пару раз мне казалось, что меня разорвет. Ближе к утру мне пришлось проползти в туалет, а когда выходила, поняла, что запах принятия истиной сути и силы заполнил всю комнату. Запахом глициния напоминала отдалено аромат меда. Запах, казалось, совсем не уходил в открытое окно. Мне казалось, что он исходит не только от меня, но и от постели. В книге было сказано, что после принятия у меня появится свои запах; после полного завершения процесса нужно просто простирнуть белье и одежду, в которой оно происходило, сам же запах тела будет деликатным.

Через пару минут я рискнула отправиться на очень ранний завтрак. Пока я доползла, проклиная все, что можно и нельзя, добралась до стола самообслуживания, наложив себе брокколи и стакан компота «витаминка», не поверите, когда я приступила к еде, в столовую стали забредать студенты. Их удивленные моськи в мою сторону изрядно нервировали. Я, конечно, знала, что принимают себя полностью не все маги. Кажется, они, в отличие от меня, точно знают, как будет больно и что можно и обойтись. Через пятнадцать минут около меня появилась Милана и заявила:

— Ну ты даешь, а предупредить — я бы поддержала.

Она надулась, явно не понимая, как можно было утаить от нее такое событие.

— Ты была на свидании, не хотела мешать личному счастью.

— Ты издеваешься, какое нафиг свидание, когда тут такое происходит, а ну рассказывай, как оно.

Она метнулась к раздаче, набрав столько, что я чуть не поперхнулась, а поскольку боль все еще возрастала, разговаривать как-то не очень хотелось, но пришлось. Как оказалась по ходу диалога, у вампиров все немного по-другому обстоит: принятие себя у них врожденное.

— Ну так как у тебя все проходит? Вы люди не очень открыты в этой теме.

На меня уставились с любопытством, я поняла, что в этот раз не поможет даже тема про платье на бал влюбленных.

— Ну как тебе объяснить: медитация, потом своя полянка, у каждого на ней свое, а затем и слияние с истинной сутью.

Я замолчала от резкого спазма, Милана сочувственно уставилась на меня.

— Потом идет принятие себя ночь и день, по сути, это все.

— Да это ясно, а что у тебя за полянка? У меня, например, горные хребты моего мира, и запах у многих именно с горами ассоциируется.

— Ну у меня просто полевые цветы нескольких оттенков и глициния.

На ее лице читалось удивление.

— А что такое глициния? Я, конечно, не ботаник, но не припоминаю такое здесь.

— Ну это дерево, которое, обладает многолетними вьющимися цветочными лианами, представитель семейства бобовых, проявляющее особенность вытягивать длинные побеги, обвивая различные опоры. Чаще всего цветы фиолетового цвета и пахнут, как я теперь, медом.

— Классно.

Я видела, что вампирша выпала из реальности, представив это поистине шикарное дерево. Тем временем я попыталась улизнуть, но когда моя тушка развернулась, я встретила и Лео Гарбальта, и моих родственников. Вам надо говорить, что мне не удалось от них не то чтобы убежать, а даже оторваться, поскольку боль усиливалась, а ожог, пардон, никто не отменял: он всячески болел и напоминал о неумении уворачиваться. В мои скромные покои, которые пахли медом, мы ввалились вместе. Я рухнула на кровать, а они, постояв немного, атаковали меня бедненькую.

— Так, змейка, не хотите ли доложить, что за наглые тайны и секреты?

— Не понимаю, о чем вы?

Я видела, как они все ну совсем подло заулыбались, а мой кошмар начал читать мне лекцию про то, как должно подходить к этому делу и не должно.

— Змейка наша самостоятельная, вам перед началом объединения стоило поделиться планами с вашим окружением на тему — зачем, для чего, когда произойдет сие действо.

На меня уставились столь выразительно, что мне показалось, что меня не спасет даже потеря сознания. Пришлось отвечать очень аккуратно: я прекрасно понимала, что боль мешает думать.

— Ну приняла я свою суть, потому что надо было и хотелось. Не сообщала никому, поскольку не видела в этом смысла.

— Так-с, что значит «было надо» и «хотелось»? Такое просто так не хочется. Для чего нужно было себя принимать без наблюдения, и вообще вы это еще пройти не успели, как ты узнала, что должно быть и чего не должно?

Ну подлюка, мне сейчас так больно, а ты допрашиваешь с подковырками.

— Мне сейчас очень нелегко, поэтому давайте обсудим мое поведение в другой раз.

На меня уставились понимающе, но было видно, что им просто невмоготу терпеть. Но самое ужасное — они коллективно устроились в моей комнате и продолжали ненавязчиво расспрашивать, как давно болит, с какой интенсивностью и между делом почему ни с кем не разделила задуманное.

Я тем временем впадала в какое-то странное состояние болевого шока, а на самом его пике просто потеряла сознание. В последние минуты мозг подкинул, что в последнем этапе будут вырываться воспоминания из прошлого. Я надеялась, что только здешние, поскольку, если нет, мне капут.