Шпионы тоже лохи

Екатерина Вильям-Вильмонт, 2018

Бобров и Марта по-прежнему вместе. Но это обстоятельство не дает покоя многим. Удастся ли доброжелателям разрушить их идеальный союз? Продолжение романа «Вафли по-шпионски»!

Странно!

Подруги сидели в «Венском кафе» на Рижской и весело болтали о том о сем.

— А жениться думаете? — спросила Марта.

— Решили годик подождать, а то вдруг не споемся.

— Это твое решение или Пыжика?

— Общее.

Тут к их столику подбежала девочка.

— Ой, тетя Марта, здравствуйте!

— Марфа? Ты откуда? — удивилась та.

— А я вас в окошко увидала, мама пошла в магазин, а я забежала с вами поздороваться!

— Ну, здравствуй! Ты садись, может, заказать тебе что-нибудь?

— Нет, спасибо, мама не разрешает!

— Марфа, ты где-нибудь поблизости живешь?

— Нет, мы живем на Мичуринском проспекте.

— А мама, вероятно, тут работает?

— А мама сейчас не работает.

Тут к их столику подошла запыхавшаяся Софья.

— Здравствуйте! Извините ради бога, дочка просто бредит вами… Идем, Марфа! Еще раз извините!

— Да нет, я рада была ее повидать, она выросла… — лепетала Марта, опять чувствуя какую-то смутную тревогу.

Софья взяла Марфу за руку и они ушли.

— И что это все значит? — спросила Вика. — Девчонка хорошенькая, а мамаша неприятная.

— Тебе тоже показалось?

— Да! И потом, как такая малышка могла увидеть тебя в окно? Мы сидим не у окна, а окна тут высокие? Ты откуда их знаешь?

Марта рассказала Вике о своем знакомстве с Марфой и Софьей.

— Мишка говорил, что если живешь в одном районе, встретиться немудрено. Но они, оказывается, живут на Мичуринском.

— Ну, тут могут жить какие-то родственники, бабушка, к примеру.

— Да, такое возможно. Но меня почему-то пугает эта Софья, хотя она совершенно ненавязчива и вполне деликатна.

— А папа там есть?

— Понятия не имею!

— Ну и бог с ними. Забудь!

— Постараюсь!

Но какое-то неприятное чувство от этой встречи все-таки осталось.

Дневник

Что за странная история с этой девочкой и ее мамашей? Почему меня это пугает? Ведь они ничего от меня не хотят, никак не навязываются. Я вполне допускаю, что это у меня просто бзик. Не буду ничего говорить Мише. Зачем? Он в очередной раз посмеется надо мной.

Позавчера мы ездили к Милице. Она неважно выглядит. Надо бы ее показать Пыжику, он такой удивительный доктор… Но она ни в какую, говорит, просто что-то с желудком. Не знаю, но мне тревожно. Зато Тимошка цветет. Он сейчас так распушился. Я его вычесала, такой красавец… Миша прав, ему на даче лучше, а я тоскую по нему. Я приходила домой, он всегда бежал мне навстречу, ласкался, мурчал. А теперь я часто возвращаюсь в пустую квартиру, а Миша приходит поздно. Знаю, что ревновать мужа к работе попросту глупо, но ничего не могу с собой поделать. Мне все же удается держать себя в руках и не подавать виду. Я хорошо играю свою роль умной понимающей жены, а на деле я дура дурой, ревную его, и еще какая-то женщина пишет о нем роман. Кто она такая? Петька частенько по скайпу со мной связывается, спрашивает, все ли у меня хорошо. Я сияю, улыбаюсь как подорванная, мол, счастье безоблачное, а на самом деле облаков ох как много, но пока хоть не тучи и даже, пожалуй, облака пока перистые… А в общем-то все нормально и даже хорошо!

Марте вдруг позвонила Дарья Николаевна, медсестра, которая летом ставила ей капельницы.

— Марточка, я чего звоню… Милица-то Артемьевна слегла, пневмония у нее двухсторонняя, в больницу ни за что не желает, а я не могу с нею круглые сутки быть, внуки у меня…

— Я приеду! — сразу сказала Марта. — Даже не сомневайтесь, сейчас соберусь и приеду и поживу с ней, пока не поправится. Буду скоро. Может, надо купить что-то из лекарств?

— Нет, ничего не надо, хотя, пожалуй, купите клюквы, побольше, ей сейчас полезно.

— Дарья Николаевна, вы меня дождитесь! Я скоро!

— Конечно, Марточка, дождусь!

Марта начала лихорадочно собираться. Покидала в сумку необходимые вещи и вызвала такси. Заехала на рынок, купила клюкву, коробочку малины, которую Милица Артемьевна обожает, еще каких-то вкусностей и, только уже выехав за МКАД, позвонила мужу. Голос на автоответчике произнес: «У меня сейчас лекции, оставьте сообщение, я перезвоню». Марта в раздражении скрипнула зубами. «Миша, заболела Милица Артемьевна, у нее воспаление легких, я пока поживу у нее. Целую. Освободишься, позвони!»

На кухне Дарья Николаевна заваривала чай.

— О, Марта! Вы быстро, молодчина.

— Как она? — шепотом спросила Марта.

— Температура вроде немножко упала. Тридцать восемь и две. А была тридцать девять и пять.

— А доктор был?

— Да, конечно! Пал Палыч наш, чудесный доктор. Антибиотики назначил, помогают. Спит она сейчас. И ведь ни за что врача звать не хотела, упрямая…

— А вы сказали, что я приеду?

— А как же! Она, понятное дело, рассердилась, но нельзя же в самом деле ее одну оставлять.

— Ну ничего, не прогонит же она меня. Дарья Николаевна, вы мне напишите, что и когда нужно делать. Какие лекарства…

— Да уж написала все. Вы, Марточка, если что, звоните. Но, думаю, справитесь. Еда есть, да она вряд ли сегодня что-то захочет. Ну, я пойду, наверное. Температуру мерить не забывайте. А вечерком давление…

Милая женщина ушла. Марта заглянула к Милице Артемьевне. Та спала.

Вот и хорошо, подумала Марта. Бабушка всегда говорила: «Сном все пройдет», а папа смеялся: «Главное, чтобы жизнь сном прошла, лучше всего умереть во сне».

— Даша, — окликнула Милица Артемьевна.

— Милечка, Дарья Николаевна ушла!

— Мартинька! Зачем приехала?

— Как зачем? За вами ухаживать! Как вы себя чувствуете?

— Ну, не по-богатырски, но ничего, главное я себя еще чувствую вообще…

— Можно я ваш лоб пощупаю?

— Разумеется, можно.

— О! Температура еще есть, но уже не очень высокая, давайте-ка градусник поставим.

— Ну давай! Как там Мишка?

— В вихре вальса.

— Ты сердишься на него?

— Нет, просто скучаю по нему. Он занят с утра до ночи. Дайте-ка градусник! О, тридцать семь и семь! Отлично! Хотите, переодену вас, оботру салфетками?

— Не хочу! Дарья меня обтирала, и рубашка у меня свежая. А вот пить я хочу!

— Я вам морс сварила клюквенный, но он еще не остыл.

— А дай мне горяченького морса, я люблю!

— Сейчас! — обрадовалась Марта и кинулась на кухню. — Вот! Пейте, Милечка!

— Вкусно! А знаешь, я рада, что ты приехала, а сперва сердилась на Дарью. Ты вот улыбаешься, а мне лучше. У тебя улыбка какая-то целебная…

— Скажете тоже! — засмеялась Марта.

— Ну, рассказывай, что там у вас происходит?

— Да, собственно, нечего рассказывать. Будни.

— Ты так грустно это сказала…

— Милечка, а вы хорошо знали Мишину жену?

— Надю?

— А разве была еще какая-то?

— Да нет. Я ее мало знала. Видела раза три. А почему ты спрашиваешь?

— Так…

— А Мишка что, тебе о ней ничего не рассказывал?

— Даже словечком не упомянул. А я… я не смею спрашивать… Если бы не вы, я бы и не знала, что он был женат. А какая она была? Красивая?

— Миловидная, скорее. Неброская. Женственная. Шатенка с карими глазами. Они с Мишкой даже были чем-то похожи. Интересно, почему он тебе ничего не сказал…

— А что он вам сказал, когда вернулся?

— Что она погибла, ее сбила машина. И попросил никогда не говорить на эту тему.

— Наверное, очень ее любил…

— Чего не знаю, того не знаю. Мартинька, милая, не мучай себя, ее давно нет на свете. Мишка без памяти тебя любит. Мужчины они всегда такие — работа превыше всего!

— Да я понимаю… Ой, у вас глаза слипаются. Вам надо спать побольше!

— Да, я, пожалуй, посплю. А ты поешь, чаю попей…

Милица Артемьевна уснула.

Марта на цыпочках вышла из ее комнаты. Забрались с ногами на диван в гостиной и тихонько включила телевизор. Странно, что Миша не звонит, лекции уж давно кончились. Но тут он как раз позвонил.

— Маленькая, что стряслось? Это серьезно?

— Воспаление легких всегда серьезно! А в ее возрасте тем более.

— Я приеду!

— Не стоит! У тебя был тяжелый день… куда тебе мчаться за город в темноте…

— Ерунда! Я приеду и переночую там. Неохота возвращаться в пустую квартиру. Все, еду! Может, надо что-то привезти?

— Да вроде нет.

Марта обрадовалась. Полезла в холодильник, есть ли там, чем покормить мужа. И тут вдруг за кухонным окном раздалось отчаянное мяуканье. Тимоша! Обычно для него оставляли открытой форточку в кухне, но Дарья Николаевна, видимо, забыла. Марта открыла форточку. Огромный кот легко вскочил с карниза в форточку и увесисто шлепнулся на подоконник.

— Привет, мой хороший!

Марта схватила его на руки. Кот сразу замурлыкал. Обрадовался хозяйке.

— Ох, я и дура, ты небось голодный, а я лезу с ласками…

Она спустила кота на пол и открыла ему баночку с его любимым кормом. Кот набросился на еду и вмиг все слопал. Дома, в Москве, он никогда не ел с такой жадностью, а тут, на свежем воздухе…

Утолив голод, Тимоша принялся умываться.

— Скоро Миша приедет, — сказала ему Марта.

Кот поднял голову. Он обожал Боброва, словно понимая, что именно тот устроил ему эту привольную жизнь, с птичками, мышками и прочей прелестью…

— Понимаю, у вас мужское братство, — вздохнула Марта и погладила кота, почесала за ухом и под подбородком. — А вообще-то это я тебя подобрала на помойке, но все вы, мужики, такие неверные… Я, конечно, виновата перед тобой, кастрировала тебя, бедолагу…

Но тут Тимоша вдруг вскочил к ней на колени, громко мурлыча.

— Ах ты мой золотой, — растрогалась Марта, целуя кота в лобик.

Бобров долго добирался до дачи. Снегопад, пробки… Надо завтра с утра расчистить снег, подумал привычно. Взбежал на крыльцо, открыл дверь ключом, вошел. Все тихо, только еле слышно бубнит телевизор. В гостиной на диване спала Марта в обнимку с Тимошей. Бобров застыл на пороге. Какая она маленькая, хрупкая и как я ее люблю… Но тут Тимоша поднял голову, спрыгнул с дивана и устремился к Боброву. Марта открыла глаза.

— Ой, Миша, я заснула…

— Ну как тут?

— Вроде неплохо… Сейчас посмотрю.

Марта бросилась в комнату Милицы Артемьевны. Та спала.

— Спит! Мишка, я соскучилась!

— А я как соскучился! Отменил сегодня одну консультацию, чтобы приехать, но такие жуткие пробки…

Он обнял жену.

— Ты голодный?

— Нет.

— Ну, чем ты сегодня занимался, кроме лекций?

— Да вот, встречался с Костенко, он всучил мне продолжение романа. Поглядишь на досуге?

— Конечно. А эта авторша так и не проявилась?

— Костенко сказал, через две недели она будет в Москве и тогда он нас познакомит.

— Любопытно, что за таинственная особа…

— Думаю, страхолюдка какая-нибудь.

— Но небездарная. И, видно, углядела тебя по телеку, влюбилась и решила написать про тебя; собрала все, что нашла в Интернете…

— Маленькая, ты что, ревнуешь? — рассмеялся Бобров. — Но это же глупость несусветная…

— Да я понимаю, — улыбнулась Марта.

Но тут Милица Артемьевна позвонила в колокольчик, который стоял у нее на тумбочке.

— Мартинька, ты с кем там говоришь? Нешто Мишка приехал?

— Приехал, а как же!

— Миля, что это тебе вздумалось болеть? — вошел в комнату Бобров. — Ты вроде не любительница?

— Это та самая проруха на старуху! Я ведь уже старуха, Мишка!

— Какая ты старуха! Что за ерунда!

— Да как же не старуха, семьдесят восемь уже!

— Какое значение имеют цифры! К тебе это не относится!

— Милечка, вот градусник! — вмешалась Марта. — А потом давление померяем!

— Дай-ка мне лучше сигареты!

— С ума сошла! — возмутился Бобров. — Воспаление легких и сигареты две вещи несовместные, как гений и злодейство!

— Много ты понимаешь! Раз я хочу курить, значит, мне гораздо лучше! И не спорь со мной, я лучше знаю!

— В самом деле, Миша, мне Дарья Николаевна сказала, что Миля даже смотреть не хотела на сигареты, а теперь… О, а температура практически нормальная, тридцать семь и одна!

— Мартинька, сигарету!

— Одну!

— Пока одну!

Марта подала ей сигарету и зажигалку.

— Мишка, подай пепельницу!

— Тьфу на вас! — рассмеялся Бобров и принес пепельницу. — Безобразие просто!