Перемотка

Екатерина Бордон, 2020

Каким будет последний день перед перед финальной битвой с роботами? Для группки искалеченных отщепенцев это время грубых шуток, болезненных признаний и горьких сожалений. Время смотреть на небо, подернутое серой рябью. И становиться частью истории, которая годы спустя тронет сердце того, у кого его нет и быть не может. Содержит нецензурную брань.

Это было интимнее, чем поцелуй.

То, как наши сигареты на мгновение прикоснулись друг к другу. Вера сделала глубокую затяжку, и на кончике ее самокрутки вспыхнула искра. Мы склонили друг к другу головы. Подняли ладони, чтобы закрыть огонек от ветра и…

— Выдыхай, солдат, — с усмешкой сказала Вера, выпустив мне в лицо едкое облако табачного дыма. Я и правда почти не дышал, боялся вспугнуть. Вот настолько она была хороша.

Небо над нашими головами зашипело. Пошло серой рябью. Дернулось, словно реальность зашлась в сухом кашле, и снова стало собой. Никто уже не обращал внимания на эти «выверты», кроме Каши, но Каша был пуганый, тощий, желторотый. Он суетливо подскочил, уронил себе на ногу автомат и рухнул на дно окопа, вжавшись всем телом в землю.

Из темноты раздался хрюкающий смех Штопора, тихий смешок Кали и перекрывающий всё и вся громоподобный гогот Игната. Он вообще не умел быть тихим. И как только дожил до Пятой волны?

— Каш, а Каш, — позвал я прежде, чем один из них отпустил очередную остроту. — Слышал про мужика с пятью членами?

Каша едва заметно покачал головой, а я присел на корточки рядом. Я видел, как его матери снесло башку плазмотроном.

— У него вместо трусов — перчатка.

Игнат громко заржал. Я не различал его силуэт в темноте, но представлял, как он хлопает себя по мощным ляжкам кулаками-кувалдами. Раздувает щеки от смеха. Утирает слезы почерневшими пальцами.

Каше, кажется, тоже было смешно. По крайней мере, дрожать перестал, и то ладно. Он повернулся лицом к походному светильнику, свернулся калачиком и застыл в круге света.

Как мотылек.

— Мы — звездная пыль. Мы — золотой углерод.

Я открыл глаза. Штопор сидел прямо перед моим лицом и смотрел так пристально, словно почти отчаялся вдолбить в мою тупую башку нечто важное. От него разило старым немытым телом. Из-под щетки желтоватых седых усов во все стороны разбегались шрамы морщин, из-под нелепой вязаной шапочки торчали редкие сосульки волос.

— Мы — звездная пыль. Мы — золотой углерод, — снова произнес он, крепко сжав мои плечи. — Мы — звездная пыль!

С тех пор, как мы подобрали его месяца три назад — полуживого, полубезумного — старик так больше ничего и не сказал. Не мне его осуждать: иногда свихнуться — единственный способ сбежать. Так что я просто кивнул, по-прежнему ни хрена не понимая.

— Так точно.

Штопор удовлетворенно хрюкнул и отправился на поиски новой жертвы.

На востоке затеплился рассвет. Впрочем, может, и не рассвет, а зарево пожара, кто ж теперь разберет.

Конец ознакомительного фрагмента.