Деревня Тюмарково

Екатерина Бердичева, 2023

Однажды, устав от летнего городского зноя, я купила в деревне старый дом. Это была… авантюра, вспоминая о которой, мы с сыном улыбаемся до сих пор.

Не было хлопот — купила баба порося…

Народная поговорка.

***

Рассказ первый. Домик в деревне

***

Начало второго десятилетия двухтысячных… Многие вспоминают об этом, увы, коротком периоде радужных надежд на светлое, обеспеченное будущее с ностальгией. Искренне веря, что заграница нам поможет, граждане нашей страны радостно бросились в мутное море торговли, продавая китайские шмотки или свои навыки, стараясь заработать не только на развлечения, но также подушку безопасности в виде всяческой недвижимости, валютных вкладов, золота… И даже банок с долларами в погребе, поскольку у людей, живущих в нашем государстве, не только богатая фантазия, но и немалый опыт, говорящий о том, что если представить жизнь в виде зебры, с расстояния десяти метров ее уже не отличишь от вороной кобылы. Конечно, можно подойти ближе и внимательно ее рассмотреть, вооружившись лупой… «Так то ж седина!» — Ухмыльнется золотозубой улыбкой цыган, как раз проходивший мимо.

Прошлое… Тот отрезок времени был неплохим: бухгалтерию я не любила, но ковырять программы для сдачи отчетности было делом забавным. После пары дней с вечерней переработкой и плещущимися на уровне ушей литрами кофе чья-то корявая недоделка нехотя сдавалась, и из лотка принтера лезли испещренные цифрами теплые листы. А правильность записи на диске наконец-таки подтверждала зеленая галочка файла проверки. Оставив свои бумажки специалистам налоговой и фондов, замученных наплывом ошалевших теток, я возвращалась домой, позволяя себе мечты о прекрасном отдыхе. Море и белый песок, пышущие ароматным зноем сосны… К моему великому сожалению, они были недостижимы, как загадочно ухмыляющаяся с небес Луна. Дело было вовсе не в отсутствии средств или немощном родственнике, начинавшем звонить в скорую, как только исчезаешь из его поля зрения больше, чем на полдня. Просто дома, нетерпеливо барабаня по дверным косякам хвостом, едва я вставляла ключ в дверь, меня ждала моя собака. Разве можно развлекаться, зная, что где-то без любимой хозяйки, пусть даже и в хороших руках, страдает ласковое доверчивое чудо? Да и, собственно, на кого оставлять? Сын с некоторых пор стал считать себя самостоятельным. То есть, если не сидел за домашкой или компьютером, играя в очередную битву драконов с гоблинами, до поздней ночи гулял. Бывший муж… скорее всего, тоже. Поливающая на даче огурцы мать злилась за потраченные не на ее прихоти мои средства. Отец, привыкший уступать мощи ее характера, пил водку и соглашался. Вот тогда-то и появилась немного ненормальная идея купить собственный загородный дом. Скорее, домик… Чтобы если не море, то речка. Или озеро. Пусть даже пруд с квакающими лягушками. Поставишь в лопухах раскладушку, наденешь темные очки, и… здравствуй, безудержная фантазия!

Однажды, устроившись рядом с моей Манечкой на полу, я посмотрела в ее карие глаза и спросила:

— Хочешь побегать по чистой травке и подышать свежим воздухом?

Побегать? Да с удовольствием! И мы, взяв бутылку с водой, отправились гулять. Но мысль, родившаяся жарким вечером в моей голове, никак давала покоя. Действительно, как было бы здорово посидеть на лавочке под кустиком, лениво ощипывая с него смородину или крыжовник! Потом, когда жара спадет, а вода в речке прогреется, пойти искупаться. Маня плавать не любила, но за компанию… да не вопрос! И я полезла сначала в газеты, а потом — в интернет.

М-да… Не знала, что недвижимость в пределах восьмидесятикилометровой зоны настолько дорогая! Садовые участки, конечно, дешевле, но шесть соток с теснящимися вокруг домами, растопыренными вдоль заборов парниками и вопящими под песни Баскова детьми были не лучшим вариантом. К тому же Маня — отнюдь не милашка-шпиц, к которому тянутся восхищенные взгляды вместе с неосторожными пальчиками, а настоящая немецкая овчарка со звонким голосом и собственным о людских забавах мнением. Возможно, именно поэтому ярко вспыхнувший энтузиазм потихоньку увял после просмотра десятка предложений. Тем более, лето скоро вытеснила прохладная и дождливая осень. Дороги, даже асфальтированные, днем походили на реки, а утром — на каток. Месяц сменялся новым, и я постепенно отложила эту идею, подбивая циферки к уже близкому январскому отчету.

Однажды, озаботившись наведением порядка к наступающим праздникам, я наконец-таки заглянула в книжный шкаф, где с течением времени скопились не только бестселлеры прошедших лет, но и детские рисунки, старые открытки, учебники… вся та макулатура, которая точно никогда не пригодится, но выбросить ее, словно стереть память на жестком диске, было жалко. И там, среди календарей и журналов, я заметила карту центральной части России, которую отец с матерью брали с собой в небольшие путешествия. Впрочем, я, в те годы ребенок, иногда в них тоже участвовала. Улыбнувшись находке, быстренько раскрыла поистершийся на сгибах раритет и растянула его на полу. Маня тут же пристроилась рядом. «Новая игра будет интересной или ты снова зароешься в бумажки?» — Ее карие глаза внимательно поискали в моем лице ответ.

— Очень интересной! — Я положила руку на ее жесткую шерсть. — Вспомнилась мне тут одна забава… В детстве нам она нравилась. А уж в подростковом возрасте мы просто жить без нее не могли. — Растянув губы улыбкой, я фыркнула. По десять раз на дню испытывали судьбу, спрашивая, любит ли кто или вовсе не любит, плюнет, поцелует… К сердцу прижмет или к черту пошлет!

Собачья морда наклонилась сначала в одну, а потом в другую сторону, показывая зубы.

— Смеешься? — Я достала нитку и продела ее сквозь кольцо. — В-общем, правильно. К моему горькому разочарованию, всегда целовали подруг, а я играла вечную роль второго плана. Увы, в те времена высокие тощие школьницы без попки и сисек мальчикам не нравились. Это теперь можно изобразить из себя модель, загадочно поводя костлявыми плечиками… Не сбивай меня с мысли! — Убрав с колена тяжелую лапу с черными когтями, я сжала колечко в кулаке. — Итак… Сейчас мы с тобой начнем искать наш дом!

Я снова приподняла ее лапу и положила на свою руку.

— Пусть это будет деревня. С хорошими, тихими соседями без детей, кошек, мощной акустики и приличным расстоянием между домами! — Облаченные в слова заветные мысли сами собой слетели с языка. — Ну что, Маня, пробуем?

Кольцо повисло над окраиной города, а собачьи лапы крепко прижали карту.

— М-м… север? — Вопросила я самодельный маятник, повисший над одной из уходящих в область дорог. Но колечко даже не шелохнулось. — Странно. Мне казалось, что судьба поведет нас именно туда. Что ж… Северо-запад?

Обойдя город почти по кругу, я пригорюнилась: неужели нашим мечтам так и не дано осуществиться? Что ж, попытка была интересной. Но мы еще не проверили северо-восток…

— Ну, если не получится, значит, продолжим пугать твоим видом бабушек, гуляющих с внуками в местном парке. — Вздохнула я, подвешивая над очередной желтой линией колечко. И тут, к моему удивлению, оно дрогнуло и начало вращаться. Сначала медленно, потом — постепенно увеличивая амплитуду. Изумленно дернув бровями, я медленно повела рукой в область. Колечко, слабо трепыхаясь, согласилось с выбранным направлением, отказываясь раскачиваться сильнее даже за сотым километром.

— Согласись, Мань, это — полная ерунда. — Посмотрела я на собаку. — Какой здравомыслящий человек согласится уехать от своего дома больше чем на два часа или сотню верст?

Маня шумно выдохнула и скорбно качнула ушами. Неужели хозяйка снова лишит ребенка травки и свободного выгула без поводка?

— Ладно! — Правильно поняла я ее. — Давай двинемся чуть дальше.

Моя рука вновь поплыла над шоссе и с изумлением замерла за двухсотым километром, едва удерживая внезапно раскачавшуюся нить.

— Не находишь, что наша мечта как-то слишком… отдалена? — Посмотрела я на бархатные кончики ушей. — Самолет и Бруней гораздо ближе.

Морда повернулась ко мне и с разочарованным вздохом снова опустилась на лапы, уткнувшись черным носом в местность с тонкими линиями дорог, большими зелеными пятнами девственной природы и редкими точками человеческого жилья.

— Заболотье. — Прочитала я меленький шрифт и решительно сжала ладонью кольцо. — Нет, дорогая. Туда, хоть озолоти, мы не поедем. Пусть там травка, речка, болото… Но двести с лишком — это слишком!

***

Как-то быстро и почти незаметно наступили новогодние праздники. Некоторые из друзей уехали кататься на лыжах. Я же, пару раз навестив ближайший лесок, снова задумалась о маленьком домике. Теплая печка, розовый закат, ровная поленница дров и полное отсутствие соседей сверху, нон-стоп пьющих за собственное процветание… Это ли не счастье? Размечтавшись, я еще не догадывалась, что сугробы могут доставать до крыши сарая, а ежедневные упражнения с лопатой на свежем воздухе напрягают в теле мышцы, о существовании которых, в своем дилетантизме, я даже не подозревала.

Итак, первое, а за ним второе января пролетели почти незаметно. Салатики были съедены, а шампанское — выпито. И пока вся страна расслаблялась у экранов телевизоров, с ностальгией просматривая старые фильмы, я отправилась на работу. Запивая сладкие пироги чаем, мы с принтером печатали очередной отчет. Вернее, я смотрела, как он работает, и примеривалась к следующему калорийному изделию. Как же славно, что программисты всяческих фондов в новогодние праздники отдыхают и не издеваются над тетками, измученными выбором подарков, ударным изготовлением закусок не только на семью, но также для друзей с соседями, и, как следствие, не готовыми к суровой борьбе с чужими фантазиями! Получив подтверждение правильности заполнения форм, я с облегчением закрыла программу и открыла интернет. И что тут у нас? Дикторы новостных каналов, с ясными глазами врущие о том, что все вокруг просто зашибись. Набившие оскомину безголосые артисты… Может, одним глазком взглянуть на объявления? Интересно, кто-нибудь достаточно безумный продает недвижимость не в сезон? О-о-о… Оказывается, да! Какой миленький двухэтажный кирпичный домик… И сколько за него просят? Что?! Ну и аппетиты… И это — садоводческое товарищество. Кирпичный рай на четырех сотках. Интересно, хозяева свою машину бросают за забором, а обувь оставляют у ворот?

Объявлений было не то чтобы много, но попадались интересные варианты. Выбрав несколько из них, я потянулась к телефону. Первое было очередным СНТ «Электрик» или «Металлург». Вежливо поблагодарив за подробный рассказ о санузле на улице и молоденьких саженцах, я набрала новый контакт, разместивший фото с окошками домика, утопающего в яблоневом цвету.

— Э-э… не подведены коммуникации и грунтовая дорога? Ах, только двести метров с возможностью прокладки асфальта через пару лет… за счет жителей, полагаю? А если учесть, что метр дороги у нас стоит, как золотой слиток… Что думаю? Ну… подумаю. Спасибо.

Потыкавшись еще по нескольким сайтам, я зевнула и посмотрела на часы. Кажется, можно и по домам. К телевизору и теплому собачьему боку. И тут мой глаз зацепился за новую фотку.

— Ну-ка… — Протерев очки, я пригляделась. — Однако! А миленький домик. Высокий и отнюдь не маленький. Да еще с сараем и террасой! Цена… это шутка? Разве такое бывает? Еще и пятнадцать соток! Вау! И где сие чудо находится?

В азарте я заерзала по стулу. Он недовольно заскрипел. Не обратив никакого внимания на его старческое кряхтение, еще раз внимательно прочитала текст объявления и рассмеялась. Конечно, это было не Заболотье, но… в сорока километрах от него. Если по прямой. По дороге — шестьдесят. Зато природа… Две речки, сорняки бывшего огорода и вполне симпатичный деревенский дом. А просят за него всего каких-то… Поведайте, в чем подвох?!

Хотя… километров от моего города немеряно. Однако для жаждущей вырваться на свободу тетки и семьсот верст — не крюк. А тут этих верст было всего-то… двести тридцать в один конец. Но рука сама потянулась к телефону.

На том конце провода оказалась молоденькая девушка с располагающим голоском и местным акцентом. Да, дом в жилой деревне. Печка? Русская с подтопком и батареями по периметру. На участке — яблони, смородина и малина. Речка? За полем. Дорога? Асфальт. Нет, просто какая-то фантастика! А если подъехать и посмотреть? Да не проблема, хоть завтра. В конечном итоге мы договорились встретиться через два дня в том городке, где жила девушка. Дом, который она продавала, оказался бабушкиным. Старушка переехала под родственную опеку, и симпатичное местечко искало нового хозяина. И почему бы нам друг к другу не присмотреться? Кстати, черника, брусника и грибы в сосновом лесу прилагались приятным бонусом.

***

— Манька! — Заорала я прямо с порога, разбудив вернувшегося с прогулки сына. — Собирайся! Мы едем смотреть дом!

— Прямо сейчас? — Недоверчиво спросило чадо, приоткрыв сонный глаз. — Если ты не заметила, на улице — ночь, а за городом — проблема с фонарями. Если позабыла, спешу напомнить: их там нет. Или… вы с начальницей посетили ресторанчик за перекрестком, и теперь ты готова преодолевать сугробы по пояс, аки Господь — водную гладь?

Собака, повиляв хвостом, села на попу и задумчиво посмотрела мне в лицо, потягивая ноздрями.

— Честное слово, ни с кем не пила и даже не нюхала! — Сообщила им обоим, вешая шубу в шкаф. — А встречу с продавцом мы запланировали на послезавтра.

Маня облегченно вздохнула и взглянула на поводок. Выходить на мороз ей не хотелось, но до унитаза собачьи ножки не дотягивались, хотя по молодости лет, глядя на хозяев, она пыталась его освоить.

— Тебя не заманишь на бабушкин огород, но ты вдруг решила заиметь свой? — Зевнул сын.

— Дом! Деревня! Лес, речка… — Я надела теплую куртку, сапоги «прощай, молодость» и взяла в руки поводок. — Свобода!

— Ага… Комары, слепни, клещи. — Сын повернулся на другой бок. — Придешь с гулянья, расскажешь.

Когда мы вернулись, он крепко спал, а в моей голове уже выстукивал морзянку дятел сомнений. «Далеко!» — шептал рассудок. — «Ты не сможешь мотаться туда каждый выходной».

— Летом мы с начальницей работаем неделя через неделю, подменяя друг друга! — Предъявила я ему веский довод. — И ей хорошо, и мне неплохо: вроде под ее график подстраиваюсь.

«А как же шефская прополка огуречных грядок на маминой даче? Неужели не побоишься родительского гнева?»

— Огурцы я не люблю. Если меня их лишат, точно не расстроюсь. — Вывернулась я из рассуждений на слишком щекотливую тему. — Тем более, появится законный повод лишний раз не встречаться… И с огурцами, и с родителями. Поэтому мои нервы, как и мамочкины, будут спокойны. К тому же, пока ничего не решено. Я всего лишь хочу посмотреть на то, что отдается почти даром! Опять же, путешествие, прогулка… Когда еще получится без пробок и проблем за один день проехать пятьсот километров?

Разум, осознав, что спорить с упертой хозяйкой бесполезно, дал команду включить телевизор и замолчал, отказываясь разговаривать. В общем, правильно сделал, поскольку концерт Муслима Магомаева был невероятно хорош. Как и пироги с малиновым джемом, который я купила в ближайшем к дому Магните. А вот если бы у меня был участок… Малины было бы — хоть отбавляй!

***

Выходные дни, освещенные низким солнышком и посеребренные морозным снежком, продолжались, позволяя утром лениться и не вскакивать затемно, нащупывая одной рукой зубную щетку, а другой — тушь для ресниц. Это было здорово: сын дрых до двенадцати, а Маня просилась на улицу в десять. Но я, помня о своем желании посмотреть дом, твердо решила выехать пораньше.

— Я поеду с тобой. — Заявил вечером перед отъездом сын. — Если ты заблудишься, буду переживать рядом.

— Не думаю, что до ночи ты вспомнишь о моем существовании. — Заметила я. — И только отсутствие еды пробудит в тебе чувство тревоги.

— Скорее, голода. — Резонно ответил ребенок, складывая в сумку болты, отвертку, пассатижи, плед, собачий сухой корм и миску. — Хотя… Если Маньке нравятся эти сухарики… — Он попробовал коричневый шарик и сморщился. — Я тоже не умру. Но буду волноваться.

Маня волновалась уже сейчас: и почему это сын хозяйки, можно сказать, родной брат, ест ее еду? То, что она постоянно выхватывала у него куски, было не в счет, поскольку пища, которую готовила мама, с ее точки зрения, считалась общей. Но вот эти шарики были только ее! Тяжелая лапа с черными когтями легла на руку мальчишки и сжала пальцы, прочертив на коже красные дорожки.

— Вот, значит, как? — Поднял брови сын. — Каждый день, недоедая, я делюсь с тобой котлетами, а ты, морда бессердечная, неугрызаемые сухарики жмешь?

Манька опустила глаза, впрочем, сохраняя в них упрямое выражение. Рассмеявшись, я подхватила собранную сумку.

— Отнесу в машину. Завтра возьмем в термосе кофе и гору бутербродов. Пока я хожу… может, ляжешь спать? Подъем — в шесть.

— Ага. — Зевнул сынуля. — Немного поиграю… Ванька «гонками» поделился. А в машине ночью все равно ничего не видно. Там досплю.

Согласно кивнув, я отправилась в морозный, расцвеченный огнями петард, вечер. Все мои мысли были о предстоящем пути. Ребенок, полагаясь на мамино водительское мастерство, невозмутимо сел за игру. Совершенно не переживая, он рассчитывал на мое знание дорог, по которым я ездила только в воображении.

***

И вот наступило раннее утро… Вернее сказать, на улице царила глубокая ночь, подсвеченная оранжевыми фонарями и отражением их лучей в мягком пушистом снегу. Приготовив горячий завтрак, я растолкала Сережку, а сама, загрузив сумку, пошла греть машину. М-да… А морозец-то знатный. И какого беса мне не лежится дома под одеялом? Каюсь, пальцы малодушно нащупали в кармане куртки телефон… И только окна моей квартиры, единственные во всем микрорайоне сиявшие ярким светом и говорившие о том, что ребенок встал, подавили вопль сознания о глупых авантюрах неугомонных женщин, бросающихся то на мужиков, то в приключения. Конечно, оно, сознание, хотело, как лучше и оперировало очевидными фактами: мороз, снежная пороша и почти пятьсот верст дороги. Но эго лишь фыркнуло: если безумные романы — точно не про нас, то второе — наше всё! И нетронутый телефон остался в кармане.

В прогретую машину Маня и сын полезли одновременно, пытаясь отвоевать друг у друга заднее сидение с пледом и подушками. Но победила, как всегда, собака. Водрузив свою заднюю часть Сереге на колени, она придавила его плечи к спинке дивана. А пристроив морду парню на шею, она довольно вздохнула и поерзала, располагаясь удобней. Однако полузадушенный голос сына воззвал о помощи, и мне пришлось, выстужая машину, поспешить к нему на выручку. Выбравшись из-под Мани, он сел вперед, впрочем, вытащив из-под нее плед, которым накрылся с довольной улыбкой. Маня свободно развалилась сзади и, немного подумав, высунула от волнения язык. Кажется, ее сознание вполне было согласно с моим.

— Ну что, в путь? — С улыбкой спросила я своих пассажиров.

Ребенок кивнул и закрыл глаза. Собака, похоже, тоже, поскольку одна из лап просунулась между передними сидениями, а хвост, насколько мне было видно в зеркало заднего вида, откинулся на подушку.

— Молчание — знак согласия. — Подытожила я и включила первую передачу. Машина, оставляя в белой пороше след, тихо выехала со двора.

***

Несмотря на прикрывший выбоины в асфальте свежий снег, я ни разу не пожалела о том, что отважилась на поездку. Разве когда-нибудь еще доведется проехать по шоссе, свободном от машин? Ну, пара грузовиков не в счет. Включив без зазрения совести дальний свет, мы, не торопясь, преодолевали подъемы и спуски, перекрестки и повороты. Светофоры помаргивали нам озадаченно-желтым, а выхваченные светом фар елки качали заснеженными лапами, желая доброго пути. В деревеньках, попадавшихся навстречу, как правило, горел всего один фонарь над автобусной остановкой, вызывая чувство заброшенности и ненужности как земли, так и людей, до сих пор тут живущих. Правильней сказать, доживающих свой век. Поскольку их дети с внуками жили в больших городах, зарабатывая на квартиры, машины, путешествия… Чтобы однажды, выпив на Новый год больше обыкновенного, вспомнить о том, как же хорошо было ходить в сельскую школу, кататься с друзьями на горке, пить парное молоко, прямо с куста есть смородину… Но деревенский дом требовал слишком больших вложений: покосившееся крыльцо, текущий потолок, забор, дрова… Проще купить стонущей жене шубу и отвезти ее в Египет. Чтобы подружки ахали, а она, кокетливо опустив ресницы, хвасталась шоколадным загаром. Или, как вариант, построить в ближайшем пригороде коттедж. Но это — для состоявшихся и состоятельных.

Обогнув на очередном спуске деревенскую церквушку, я вдруг поняла, что через два дня — Рождество. Как же хорошо придумал местный батюшка, установив неподалеку от входа вертеп, окруженный лампадками и свечами! Кажется, я видела среди елочек фигурки животных и волхвов… А может, показалось.

С каждым новым километром, отдаляясь от своего города, мы приближались к восходу. И вот небо, поменяв оттенок с темно-серого на бледно-розовый, улыбнулось мне алым горизонтом. Каким же красивым, оказывается, может быть снег! Взлетая в воздух, он искрился и медленно падал в белое… нет, розовое, поле! А деревенские дома, будто вынырнув из болотной стоячей жижи на поверхность, радостно выдыхали в воздух серые дымки печей.

— Просыпайся. — Негромко сказала я Сереньке. — Посмотри, как чиста и прекрасна земля!

Тот открыл глаза, а Манька громко зевнула и просунула морду между сиденьями.

— В одной из моих игр, как только гоблину оторвешь голову, на похожем снегу расплываются огромные пятна крови. — Сообщил ребенок. — Может, остановимся, и по кофе?

— Угу. — Согласилась я. — Где-то недалеко заправка. Вот там и перекусим.

***

В пустом здании АЗС, кроме нас и единственной девушки-кассира, больше никого не было.

— С Новым Годом! — радостно улыбаясь, поприветствовал ее сын. — Нам — девяносто второй. Полный бак. А Вам не скучно?

Та рассмеялась.

— Вы заехали, и стало веселее. Скоро выглянет солнышко, и приедет кто-то еще. А вы в какую сторону направляетесь?

— Налево не ходим. — Привычно ответила я. — Значит, прямо.

Сын протянул карточку и, приподняв бровь, посмотрел на меня.

— Сегодня заправщик выходной. — Не совсем верно поняла нашу игру в гляделки девушка. — Но вот эти пирожные — свежие. Только утром привезли. Сделать вам кофе?

Я подумала про термос, неизведанную дорогу и согласно кивнула головой.

— Два со сливками!

Двери открылись, и я, улыбаясь восходу, вышла заправлять машину. Кофе, помня о Мане и морозе, мы забрали с собой.

***

Прошло около двух с половиной часов, прежде чем мы свернули с шоссе на областную дорогу. Если на федеральной трассе было относительно чисто, то автобан местного значения блестел нетронутым белым покровом. И сразу всеми четырьмя колесами я ощутила, что под ним, с изощренным коварством, прятался лед, а местами — ямы. Как хорошо, что до нас их кто-то укатал, сделав края гладкими! Непередаваемое ощущение — замена колеса на морозе! Пот по спине и замерзшие до бесчувствия пальцы. Спасибо дорожным службам России, делающим путешествие по родной стране столь же непредсказуемым, как заплыв на байдарке по амазонской сельве. Там — пираньи и аллигаторы, здесь — мороз и заточенные на ловлю водителя дыры в асфальте. Дамы! Если надумаете свернуть с магистрали, чтобы полюбоваться живописным видом с деревенскими развалинами, не забудьте взять в дорогу детали подвески. А также мужчину, который сумеет эту подвеску на коленке отремонтировать, ибо эвакуатор в подобные места ездит только за сумму, сопоставимую с месячной зарплатой.

Итак, учитывая реалии, я снизила скорость, вглядываясь в ослепительную белизну полей. Сын громко радовался голубому небу и, словно чукча, пел о том, что попадалось на глаза.

— О, бескрайняя голубизна небесного свода… — Его ладонь мелькнула мимо моего носа. — Ты прекрасна, если смотреть в твои очи из окна автомобиля… Но почему же ты холодна, как смерть? Даже горячий поцелуй влюбленного в землю солнца не в силах пробудить к жизни вон те далекие леса! Твои серебряные волосы кристаллами инея падают вниз, открывая моим глазам черный костяк некогда цветущих и плодоносящих… дубрав? Мам, это — дубы или липы?

Я вдумчиво вгляделась в черные стволы, мелькающие по обеим сторонам дороги.

— Не уверена, но определенное сходство с липами есть. Или молодыми дубами. Хочешь, остановимся, и ты раскопаешь снег в поисках желудя.

Сын посмотрел на полутораметровые сугробы обочин и отрицательно помотал головой.

— Может, Маня хочет?

Собачья морда, выдвинувшаяся вперед вместе с плечами, тихо убралась на заднее сидение.

— Не… — Сказал сын. — Глупо тратить единственную собачью силу на поиск дурацких желудей. Если вдруг кончится бензин, мы запряжем ее, как оленя. Увезу тебя я в тундру… Мам, а там всегда снег? Что же тогда люди едят?

Спрятавшая уши собака снова просунула между нами голову.

— Географию изучают в шестом классе. Кажется. — Сказала я Сереге.

— А я вырос и все забыл. — Невозмутимо ответил тот.

— Я выросла э-э… на тридцать лет раньше.

— Так ты росла во времена развитого социализма. — Ответствовал ребенок.

— Загнивающего. — Поправила я.

— Все равно вас учили лучше. Так что там с чукчами?

— Ну… — Неуверенно сказала я. — Там тоже есть лето. Короткое. Но за это время успевают вызреть ягоды. Морошка, брусника… Олени приносят потомство. Знаешь, сын, люди живут везде. Даже во льдах или рядом с вечно дымящей свалкой. Мучаются, но живут.

— Почему?

— Там их дом. Как, например, здесь. — Я кивнула на деревню, где из десяти домов три были покосившимися, два — заколоченными, и лишь в одном из трубы шел дым, а в окне цвела герань.

— Денег у них нет, чтобы свалить! — Пренебрежительно сказал Серега. — А так сразу бы уехали!

— Не скажи. — Вздохнула я. — Иногда старики, даже больные, не хотят оставлять землю, на которой выросли. Конечно, им тоже хочется уюта и тепла. Но нормальных дорог нет. Магистрального газа — нет. Хорошо, если сюда раз в неделю приезжает автолавка, а раз в год привозят баллоны. Государству проще собрать людей в города, нежели заниматься вот такими убыточными деревнями.

— Но в советское время тут жили! — Ребенок кивнул на последнюю избу с березой и сидящей на ней вороной.

— Жили. — Кивнула я. — Колхозами и почти натуральным хозяйством. Знаешь, почему в крестьянских семьях было много детей?

— И почему?

— Нужно было много работать, чтобы прокормиться. На земле важны любые руки. Даже детские. Воду из колодца натаскай, скотину подои, покорми, за ней почисти…

— Фу, навоз! — Сморщил нос сын.

— Это — удобрение. Причем, самое эффективное. Спроси дедушку, он расскажет.

Парень замолчал, глядя на дорогу.

— Предложи Мане поесть. — Попросила его, посмотрев в хмурое лицо.

Кажется, только сейчас, среди белых полей и лесов, он осознал, что есть другая жизнь, с колодцем во дворе и печкой. Заботами о скотине, соломе и дровах.

— Мам… — Он достал миску. Насыпав немного корма, поставил ее перед Маниным носом. — Скажи… Если у этих людей все так беспросветно, то зачем они живут? Зачем размножаются?

— Знаешь, — я повернула направо, согласно ржавому указателю с плохо различимыми буквами, — в их жизни много труда, но есть и свои радости. Бабушка Маша рассказывала, какие в их деревне были гулянья. Еще могу тебе сказать, что мое детство и юность были… намного грустней. Учеба, работа… Снова учеба. Даже не помню, как вышла замуж.

— Да ну! — Сережка развернулся ко мне, чтобы видеть мое лицо. — Ты просто была заучкой с комплексом неполноценности. Удивлен, что ценящий женскую красоту папа как-то тебя разглядел.

— Даже боги ошибаются. И все же… В наших буднях так не хватает воздуха, теплого летнего дождя, утренней холодной росы, спелых, прямо с дерева, душистых яблок и… парного молока!

— Зато у меня есть компьютер.

— Конечно. — Я согласилась, доставая из кармана телефон. За разговорами мы подъехали к городу, где была назначена встреча.

***

К моему безграничному удивлению, девушка с милым голоском оказалась риелтором. Встретив нас на центральной площади небольшого городка, улыбнулась красными щечками:

— Можно я к вам сяду? Дело в том, что продавец живет в пятидесяти километрах отсюда. А до той деревни, где дом — все семьдесят.

— Не проще было бы назначить встречу прямо у нее? Я сэкономила бы два часа дороги и горючее. — Не удержалась я. — Вы же знали, откуда я еду!

— Но Вы все равно приехали. — Она ласково коснулась рукой Сережиного плеча. Тот плавно шагнул назад и осветил свое лицо улыбкой.

— Конечно, мы не возражаем! Но, знамо дело, оставили бы свою собаку дома. А так Вам придется делить с ней задний диван.

И он распахнул перед девушкой дверку, из которой высунулся черный овчарочий нос.

— Ой… — В ее глазах мелькнул испуг. — Может, тогда я сяду впереди?

— Меня укачивает, а Маня не кусается. — Сообщил сын и, обойдя машину, хлопнул своей дверцей.

— Вообще-то, у меня еще два просмотра… — Риелтор в новой курточке и сапожках никак не хотела садиться рядом с собакой.

— Вам решать. — Я пожала плечами. — В принципе, мы уже накатались.

Минуты три в ней боролись жалость и жадность. Победила вторая.

— Хорошо. — Кивнула она помпоном на белой шапочке. — Едем.

И легко запрыгнула к Мане. Собака, потянув носом ее духи, отодвинулась как можно дальше, а я завела двигатель.

— Куда едем? — Спросила девушку, глядя на центральную клумбу и низенькие дома, дружно греющие небо.

— Вон тот проулок. — Бодро махнула рукой наш гид и с опаской посмотрела на Маню. Но та замерла, положив морду на лапы.

***

И снова вокруг нас потянулись поля с лесами. Сын задремал, а девушка задумалась, иногда показывая на развилках дорогу.

— А у вас тут ходит автобус? — Поинтересовалась я, глядя на белую припорошенную вчерашним снегом трассу. — И как часто чистят?

— Чистят. — Подтвердила она, не уточнив периодичность. — Автобус, да, ходит.

— Вот и замечательно! — Сказала ей. — Значит, мы вернемся по другому шоссе.

— Ой… — Испугалась риелтор. — А он будет… только завтра!

Я тяжело вздохнула: прогулка, еще не завершившись и наполовину, из увеселительной превращалась в проблемную. Однако до хозяйки коттеджа в экологически чистом районе мы доехали за сорок минут.

Уже другая девушка, закутанная в пуховую шаль и с годовалым ребенком на руках, протянула нашей спутнице ключи. Бросив на машину быстрый взгляд, снова шагнула в тепло дома и захлопнула обитую дерматином дверь.

— Вот и все. Едем дальше! — Улыбнулась риелтор, уже привычно забираясь к Мане.

К моему удивлению, дорога, бегущая через заснеженный сосновый лес, была идеально ровной. Ни снега, ни льда.

— Здесь всегда так хорошо? — Задумчиво спросила я, не понаслышке зная о сезонных метаморфозах.

— Конечно! — Бодро воскликнула та. — Асфальт! Не к дому, но до конца деревни. Скоро сами все увидите!

***

И мы увидели… Вольно раскинувшаяся среди перелесков и полей деревня прятала свои шиферные крыши под ослепительно сверкающими сугробами и глядела на нас отнюдь не крохотными деревенскими окошечками, а вполне современными окнами, вделанными в высокие стены. Высоким был и чердак, прячущийся под двускатной крышей. Сами дома и даже террасы стояли на кирпичном фундаменте.

— Э-э… — Открыла я рот. — Это что? Деревня?

— Ну да. — Риелтор энергично кивнула просунувшейся между сидениями шапочкой. — Остановитесь вот здесь. Нет, никому не помешаете, поскольку дальше — тупик. Как видите, — начала она экскурс, — деревня жилая. Тот дом, что продается, третий с краю. Рядом, как вы могли заметить по печному дыму, круглогодично живут соседи.

— Может, выйдем? — Я открыла дверь и поставила ногу на ровную твердую дорогу.

— А тут ничего так, просторненько. — Сообщил выбравшийся раньше меня сын. Маня, возмущенно глядя на нас через стекло, настойчиво поскребла в него лапой.

— Выпусти. — Попросила я Сережку. — Вроде ни скотины, ни аборигенов не видать.

— Если эти два понятия в данной местности не являются синонимами… — Сузив глаза, парень посмотрел на дом с криво занавесившей окно тряпкой. — Деревне несказанно повезло.

Выпрыгнувшая на снег собака повела носом в сторону ближнего к нам дома и задумчиво наклонила голову.

— А пойдемте я вас проведу! — Жизнерадостно сказала риелтор. — Ключ у меня есть, посмотрите все изнутри!

И, пройдя по расчищенному снегу около жилого дома, уперлась в метровый сугроб. Сложив брови домиком, она осторожно подняла ногу…

— Здравствуйте! — Раздался позади женский голос. — Кланин дом смотреть приехали?

Мы дружно обернулись, но первой со старушкой, одетой в зеленый платок и бордовую китайскую куртку, поздоровалась собака.

— Гаф-ф-ф! — Приветливо сказала она.

Старушка подпрыгнула и спряталась за углом. Маня, предвкушая игру в прятки, рванула за ней. Мы — за собакой.

Когда мы выбежали из-за угла дома, то увидели прижавшуюся спиной к стене и растопырившую руки хозяйку, а перед ней, в трех шагах, виляющую хвостом и показывающую в улыбке все свои клыки собаку.

Сын цапнул Маню за ошейник, а я извинилась.

— Она не кусается. Просто хотела познакомиться. Мы тоже хотим. — Моя улыбка почти не отличалась от собачьей. Разве что зубы были ровнее. В глазах ребенка прыгал смех, а в собачьих — любопытство. И только девушка-риелтор поглядывала на свои модные часы.

Здешняя бабушка перевела дух и отлепилась от стенки.

— А я ведь собак боюсь! — Сказала она, четко выговаривая букву «о».

— А я — коров. — Пожала я плечами. — Они такие большие, рогатые… Лягаются.

— Бывает, что и лягаются. — Оттаяла соседка. Тут я узнала, что буква «я» акцентируется даже больше, чем «о».

— И зубки у них немаленькие. — Пришлось поддержать разговор на сельскохозяйственную тему.

— Так оно привычно. — Пожала плечами бабушка. — Но уже пару лет, как коров не держу. Тяжело. Вот только козичку да кур. Значит, Кланин дом смотреть приехали?

— Ну да. — Пожала я плечами. — Да только туда не пройдешь. Сколько снегу намело!

— Таки да. — Пожевала та ртом. — Хотите, дам лопату? Тропку-то ваш мальчик быстро прокопает!

Когда Сережке был выдан инвентарь, и он ушел вместе с решившей ему помочь собакой, из другого дома вышла еще одна бабушка. И, наконец, представила себя и соседку.

— Серафима Александровна! — Так звали первую бабушку. — А вот я — тетя Надя.

— Екатерина. — Я сложила у груди ладони и поклонилась. Похоже, бабушкам мое приветствие пришлось по душе, поскольку заговорили они весьма охотно. Но быстро и с непривычным акцентом.

— Кланя-то, хозяйка, хорошая была. Подругами мы были. Вместе на ферме работали…

— А тут есть ферма? — Удивилась я.

— Была… — Вздохнули обе. — Все было. Совхоз-то наш миллионником был. И конюшня своя, и свинарня, и овчарня. А какой телятник! Вода была… и горячая, и холодная. Кран откроешь — течет!

— И в домах? — Недоверчиво спросила я, разглядев у горизонта водонапорную вышку.

— Трубы начали класть… — Сказала тетя Надя. — Но кончился Советский Союз, а вместе с ним — наш совхоз. Дорогу-то он строил!

— И этот асфальт до сих пор жив? — Поразилась я.

— Да-да! — Дружно закивали обе. — Клали, чтобы в любую погоду молоко с фермы до центральной усадьбы на машине возить. Там завод по переработке стоял… А еще у нас был клуб, своя самодеятельность, кино!

— Школа, детский сад, больница с родильным отделением!

Кажется, им хотелось поговорить с незнакомым человеком о наболевшем: не таких уж далеких временах, когда тут жили множество людей. Вечерами, после работы, собиралась молодежь. Танцевали под гармошку, пели частушки и влюблялись. Играли веселые свадьбы, и на свет появлялись дети.

— А сейчас тут живем только мы. — Снова вздохнула Серафима Александровна. — Пенсионеры.

Но выразить свое соболезнование мне не удалось, поскольку пришел облепленный снегом Серега и довольно улыбнулся:

— Траншея прокопана! Апартаменты ждут!

Явившаяся следом Манька отряхнула на тетю Надю снежные звезды, усыпавшие черную шерсть.

— Ой! — Та присела. — Она меня не укусит?

— Нет. — Сережка прислонил деревянную лопату к крыльцу. — Собака — тоже человек и не тянет в рот что попало!

— Ну, пойдем, взглянем…

Я развернулась и через несколько шагов углубилась в прокопанный ребенком тоннель высотой по пояс. Маня бежала впереди, сзади скрипели валенками любопытные старушки. А риелтор, пытаясь улыбаться на морозе, уже ждала нас на пороге.

***

Терраса была небольшой, аккуратной, но… просевшей. Поставив в памяти галочку, я поднялась по ступеням вверх. «Мост» — так называется коридор в деревенских домах, был широким и просторным. Четыре двери вели из него в четыре стороны. Та, через которую мы вошли, была парадной и открывалась на юг. Прямо перед нами была северная фанерная дверка.

— Там — кладовка. — Заметила мой взгляд тетя Надя. — Там, — махнула она рукой на запад, — двор. А здесь…

Восточная дверь была открыта риелтором.

— Здесь — жилые помещения! Проходите! — Девушка пропустила нас с Сережкой вперед, и, оттерев старушек, вошла следом за нами.

И тут я увидела залитые солнцем стены, крашеные половицы, печку… Дом приветствовал меня своей улыбкой и очень хотел понравиться. Даже стало как-то грустно: хозяйка уехала, а он остался один. И лишь воспоминания о минувших днях оживляли его бесконечное одиночество.

— Смотрите! — Потянула меня за рукав девушка. — Тут — печка. Два в одном: русская и подтопок. Видите батареи? Натопите и в любое время года в доме тепло и уютно! А еще здесь две комнаты: спальня и зала. Тут — кухня. Где мы с вами стоим — столовая! Места много!

Не слушая восторженных восклицаний, я подошла к окну. За стеклом остатки красных рябиновых ягод клевали снегири. Это было так красиво: снег, дерево и прыгающие по веткам птицы!

Однако, посмотрев на подоконник, я задумалась.

— Дом ведь не бревенчатый и даже не из бруса? — Спросила я старушек.

— Щитовой. — Покивали они. — Совхоз строил, когда деревня сгорела. Аккурат, в Пасху!

— Значит, дом холодный. — Сделала я вывод. — Как же вы в таких м-м-м… хибарах живете?

Старушкам мой вопрос не понравился, но ответили честно.

— Привычные мы. — Сказала Серафима. — Дров, да, надо много. Так нам чурбаки привозят, а сыновья приедут, да наколют. Хотели потом новые избы ставить, только все начало разваливаться уже в восьмидесятых. А куда мы денемся? Хорошо, хоть это жилье есть.

Я перевела взгляд на риелторшу. Скривившись, она смотрела на бабушек в предчувствии того, что день будет прожит напрасно.

Погладив белый подоконник ладонью, я вздохнула. Не смотря ни на что, дом, да и сама деревня, мне понравились. Соседки — тоже, поскольку кроме любопытства, на их лицах была написана приветливость без капли вредности.

— Что с садом-огородом? — Повернувшись к окну спиной, я почувствовала, как греют куртку солнечные лучи.

— Чудесный яблоневый сад. — Тут же влезла Серафима. — Там, в конце огорода. Конечно, на земле давно ничего не сажали, но, если захотите, можно нанять лошадь с плугом.

— А речка? — Искоса посмотрела я на девушку в шапке с помпоном.

— В трех километрах через лес — Талица. А через поле — Святошна.

— И можно купаться? — Влез мой парень.

— Святошна маленькая. — Улыбнулась Серафима. — Как ручеек. А на Талицу мы ходили после сенокоса. Там — белый песок и теплая чистая вода. А еще — береговые стрижи.

— Помнишь, каким был пруд за графским дворцом? — Мечтательно прижмурилась тетя Надя.

— Тут есть дворец?! — Тут же сделал стойку сын.

— Нет. — Покачали платками старушки. — В шестидесятых годах все сломали. И дворец, и церкву. А ведь она была красивой: горящие золотом купола сияли за двадцать километров! Возвращались мы с базара и сразу видели дом… А теперь и моста, и дороги короткой нет. Все заросло. Один лес да бурьян.

Бабушек стало жаль. Вся их хорошая жизнь, пусть даже трудная, осталась в воспоминаниях. Хотя, если честно, я им немного завидовала. Мои родители редко кого-то звали в гости. А все мои друзья охаивались матерью только по звуку голоса в телефонной трубке. Это было в детстве. Юность меня встретила штурмом Белого дома и талончиками на покупку водки. Только став взрослой, я смогла позволить себе роскошь поиска ответов на непростые вопросы «почему так». Прочитав множество литературы на интересующую тему, я все-таки нашла ответ. Он прост, но, вместе с тем, невероятно труден в понимании, а тем паче, в исполнении: на одном конце человеческой драмы находится вечное «хочу», а на другом — любовь. Глядя на бабушек, я поняла, что интуитивно каждая из них вывела для себя формулу равновесия, в которой не было зависти, но присутствовала радость каждого дня. Пусть трудного. Иногда — невыносимо тяжелого и болезненного. Но на востоке снова всходило солнце и согревало лучами уставшую душу. А земля-кормилица одаривала плодами и покоем. Все было в их жизни правильно: рождение нового человека, радость совместного труда и праздников. Тихое упокоение под золотыми крестами, когда наступал срок. Все-таки не зря я потратила выходной день на такую нелегкую дорогу!

Улыбнувшись дому, я вышла на улицу. Манька с Серегой уже сидели в машине и пили горячий кофе. Бабушки дружно охнули:

— Идемте, мы вас покормим! Путь-то дальний! А то, может, заночуете? В доме диванов хватит!

Искренне поблагодарив за заботу, я покачала головой и показала на скатившееся к горизонту солнце.

— Нам пора. Спасибо за рассказ и лопату!

— Ой, подожди, деточка, сейчас я пирожков принесу! — Вдруг вспомнила тетя Надя. — Недавно пёкла, с яйцом и луком. С капустой! В дороге поядите!

И не давая отказаться, чуть ли не побежала к своему дому.

Пакет был большим и пах так, что мой ребенок сглотнул голодную слюну.

— В русской печке пёкла! — Улыбнулась старая женщина. — Кушайте на здоровье да приезжайте к нам снова!

— Мы будем ждать! — Серафима Александровна поправила свой зеленый платок, на прощание коснувшись узловатыми пальцами Манькиных ушей.

***

Дорогой мы ехали молча. В лесу уже стояли синие сумерки, так что пришлось включить дальний свет. И снова сугробы вспыхнули миллионами ярких искр.

— Ну как? — Осторожно спросила барышня-риелтор, когда Маня и сын заснули на заднем сидении.

— Впечатление… двойственное. — Честно сказала я. — Место низкое. Я видела тонкие кривые осины и что-то из ивняка. Они любят мокрую землю. Дом… Он, согласитесь, холодный. Даже с учетом печки. Зимой в нем жить нельзя. Крыльцо придется поднимать. И это я еще не видела крышу и подпол. Наверняка в таком месте он всегда сырой. Значит, переводы гнилые. Строительного рынка поблизости нет. Откуда везти материалы для ремонта?

— Как хотите. — Поджала девушка губы. — Могу скинуть десятку. Но не больше.

— Я подумаю.

— У меня есть другие клиенты! — Обидчиво сказала она.

— Хорошо. — Сейчас мне было немного не до нее. Датчик топлива медленно, но верно опускал стрелку к красной зоне. И это меня волновало больше, чем дом.

— В Вашем городке есть заправка? — Поинтересовалась у нахохлившейся девушки.

— Нет. — Равнодушно сказала она. — Только на трассе. В двадцати километрах от поворота.

Мне стало… не по себе. Ночь. Мороз и заглохшая машина. Сознание услужливо нарисовало картинку: яркое утро и два замерзших трупа. Вернее, три, поскольку Маня нас не бросит.

— А срезать путь можно?

— Да. — Кивнула та. — Сейчас будет площадь… Вот тут остановите. Видите? — Ее палец ткнул в сторону неосвещенной улицы. — Едьте туда. Километров через десять будет поворот налево. Там перекресток, не промахнете. Еще десять километров через лес — и трасса. Несколько сот метров до заправки. Счастливого пути!

Хлопнув дверью, она накинула на голову капюшон и понеслась в сторону своего дома. К теплу, пирогам и телевизору. Я проводила ее взглядом и, включив передачу, развернулась на застывшей площади. Почему-то в голове проскочила мысль о том, что при всей своей нелюбви к бреду, которым нас кормят из голубого экрана, именно сейчас я бы что-нибудь посмотрела. Может, старый, знакомый до каждого жеста, советский фильм. Один из тех, которым в свое время восхищались бабушки. Тогда — молодые и красивые девчонки.

Сын проснулся, когда я повернула налево и въехала в лес.

— А мы где? — Поинтересовался он, глядя в лобовое стекло на снежную феерию: похоже, хорошая погода, бодрившая нас днем, закончилась, и с небес пошел тихий снежок. Он был невероятно крупным и каким-то сказочным. Поэтому я старалась думать только о приятном и не смотреть на стрелку уровня топлива, дрожавшую между желтым и красным.

— Мам… — У сына глаза были зоркими, в отличие от меня, в детстве читавшей под одеялом с фонариком. — Похоже, Маню все же придется запрягать. Ты вообще знаешь, в какой стороне наша дорога домой?

Я посмотрела на спидометр. Обещанные девушкой десять плюс десять километров давно закончились. Кажется, шел четвертый десяток.

— Скоро, Серень. Осталось немного.

— Тогда где мы?

Я почесала нос. Черт его знает! Но точно в России, поскольку на перекрестках нет указателей, а у редких деревень — названий.

— Девушка сказала, скоро трасса.

— Ты-то сама в это веришь? — Голос моего парня был тихим. — Ей так хотелось срубить деньжат в надежде, что ты не заметишь никаких недостатков. Видала, как она морщилась?

— Это — ее работа, сын.

— Врать, что все прекрасно?

— Так живет торговля.

— И ты?

— Я работаю в сфере услуг.

— И ваши мастера никогда не обманывают клиентов?

Я промолчала. Еще как обманывают!

— Это неправильно. — Подумав, сказал Серега. — И не надо оправдываться, что так делают все. Уверен: те бабушки никогда не врут!

«Вроде взрослый парень, а наивный». — Вздохнула я и, улыбнувшись, сказала:

— А давай сыграем в игру…

— Какую? — Заинтересовался он.

— Привели нас сюда колечко и карта… Предлагаю загадать: если мы дотянем на остатках топлива до заправки, значит, дом ждал именно нас. Если нет… Больше в эту сторону не посмотрю.

— Если не дотянем, тебе и глядеть не придется. — Сын поделился последним пирогом с Маней и со мной. — Нас тут найдут, в лучшем случае, только после праздников!

— И все-таки! — Я протянула ему оттопыренный мизинец. — Чур-чура, чур-чура! Едем в гости со двора! — Дружно сказали мы, соединив пальцы. — Кто не тронется никак, тот — растяпа и дурак! Едем, едем в гости к деду…

— Я доеду! — Выкрикнул мой сын.

— Я доеду! — Рассмеялась я и расцепила наши пальцы.

— Мама! — Сын вдруг привстал с сиденья. — Смотри: впереди — огни! Там трасса! Давай быстрей!

***

На заправку, находящуюся в трех километрах от поворота, мы въехали своим ходом. А там, заправив полный бак, по асфальту рванули в сторону города. Сын, включив радио, громко подпевал всем, кого слышал. Маня спала. А я так хотела домой, в теплую кроватку! Встречные фары немногочисленных машин слепили усталые глаза. Похоже, я переоценила свои физические возможности. Но два часа дороги, как и все на свете, все-таки закончились. Вбегая в подъезд, ключ от двери я держала в руках. Кажется, мы так устали, что даже не захотели ужинать. Хотя, какой ужин в половине первого ночи?

А утром на наш с Маней диван забрался Сережка.

— Ма-ам! Ты все спишь? Солнце встало. Птички — тоже. Я хочу есть и не только пироги.

— Тогда свари нам кашу. — Буркнула я, пытаясь накрыться с головой.

— Угу. — Согласился он, прикладываясь головой на мою подушку. — Сварю. И даже с сосисками. Но ты ответь мне на вопрос…

— Какой? — Осознав, что на улице день, я разлепила глаза и посмотрела на дрыгающее ногой в воздухе чадо. Такое взрослое, но до сих пор, со всеми стремлениями к независимости, прижимающееся к маме.

— Если мы доберемся до заправки… Мы добрались! — Смешливые серые глаза смотрели на меня с любопытством энтомолога, пришпиливающего к доске живую бабочку.

— А, ты о доме…

— Кто-то пообещал.

— Если честно, — я подложила локоть под голову, — деревня слишком далеко. Мобильная связь — отвратительна. И ездить туда ты не будешь.

— Не буду. — Согласился Серега. — Но вам с Манькой летом там будет хорошо.

— А ты? Снова поедешь к бабушке и ее грядкам?

— Ну меня-то их полоть не заставляют. — Усмехнулся он. — К тому же папа обещал свозить на десять дней в Прагу или Вену.

— А-а… Это супер. — Согласилась я с папиной идеей. — Там красиво.

— Но я хочу на море. Ма-ам… Может, отпустишь с Ваньком и его семейством в Крым? Они говорят, бронировать надо заранее.

— Это идея Ваньки или его родителей?

— Ма-ам… — Ребенок сел и взглянул на часы. — Я пошел варить кашу, а ты подумай. Разве просто так ты нашла это далекое место? К тому же, путь туда по нашему шоссе короче в два или три раза, чем те версты, по которым мы ехали. А тут: повернешь с магистрали, еще тридцать километров — и вы с Манькой в деревне! Лес, речка, ягоды и грибы. Понравившийся тебе дом и добрые бабушки-соседки. Где такое еще найдешь?

Сережка встал и ушел на кухню, а я задумалась. И правда, если сбить и так небольшую цену тысяч на десять, а то и двадцать…

***

— Вы надумали брать? — Утром следующего дня позвонила мне девушка-риелтор. — А то у меня еще два просмотра! — Сразу взяла она быка за рога. Конечно, напор — важная черта торговца хоть недвижимостью, хоть трусами. Только где интрига? Где изящное доведение клиента до состояния, когда он сам умоляет отдать ему понравившуюся игрушку?

— Э-э… — Промямлила я. — Далековато. Дороговато. Износ жилого фонда, думаю, семьдесят-восемьдесят процентов, если учесть, что здание не ремонтировалось с момента постройки. К тому же, я не видела участок. Но если от суммы отнять тысяч двадцать…

На другом конце повесили трубку. Если честно, я не расстроилась: разум твердил, что проблем с этой недвижимостью будет больше, чем радости от обладания. Сын, прослушав информацию, оставил мне немытую кастрюлю и умыкнулся к другу играть в очередную стрелялку. Мы же с Маней снова залегли на диван. Телевизор привычно радовал нас звездунами российской эстрады, поэтому я взяла книжку. Но перед глазами все стояли заснеженные красоты забытой богом деревеньки и две бабушки, желающие нам счастливого пути со скорейшим возвращением. Может, мой ребенок прав, и мне стоило купить этот дом?

На следующий день меня ждала работа…

Прошло дней десять, как вдруг на моем телефоне определился незнакомый номер чужого региона. Ухмыльнувшись, я нажала на прием.

— Здравствуйте! — Голосок девушки-риелтора был исполнен очарования. — Вас все еще интересует дом в деревне?

— В какой? — Поинтересовалась я.

— Вы смотрели…

— Я много где была и что смотрела. — Отрезала я, но отбой не нажала, заинтересованно продолжая слушать.

— Ну вот там… Деревня Тюмарково, щитовой дом. Вы сказали, что не видели участок. Хотите, я вышлю фото на почтовый адрес?

— Хорошо. — «Вспомнила» я. — А как насчет двадцати тысяч?

— Я говорила с хозяйкой… Она согласна, если расходы по оформлению понесете Вы.

— Угу. — Мой голос был преисполнен печали, но в душе почему-то зачирикали снегири. — Где и когда состоится оформление сделки?

— В райцентре, у нотариуса. В субботу, если Вам удобно.

— Час дня и без очереди. — Предупредила ее. — Приеду сразу туда.

— А…

— Девушка! На сумму процента, что Вы получите, можно на такси доехать до Новосибирска. Поэтому, простите, но катать я Вас не буду.

— Хорошо. — Согласилась она. — Тогда до встречи?

— Надеюсь, что не опоздаете. — Проворчала я, нажимая отбой.

***

Вечером мы с Сережкой, сидя перед телевизором на диване, рассуждали о судьбе.

— Вот он, — мой парень кивнул на известного исполнителя в прозрачной рубашечке с блестками, — как думаешь, случайно попал в топ, или его привели туда за ручку богатые родители?

— Не дает покоя чужая слава? — Глотнув горячий чай, посмотрела на сына.

— Не-не-не! — Вытаращил он глаза. — Нафиг надо вот так выделываться, чтобы за глаза звали… чудаком.

— Поэтому ты здесь, а он — там. Может, человек родился, чтобы развлекать публику?

— Тогда ты родилась… чтобы поехать в Тюмарково! — Засмеялся сын.

— Посмотрим. — Улыбнулась я. — Иногда желанная игрушка быстро надоедает.

— Спорим, тебе там не надоест? — Азартно сказал он. — Тишина… Утренний туман… Сосновый лес и… клещи! Не забудь купить спрей.

— Ага, прямо сейчас и побегу. Спрысну машине колеса.

Мы долго смеялись, представляя, как я ремонтирую гнилые ступени, в то время как Манька гоняет соседских кур, а бабушки носятся за этим кудахчущим клубком с метлами. Тогда, зимой и в уютной теплой квартире, я не могла предположить, насколько наши фантазии были не только близки к истине, но даже превосходили мой самый страшный кошмар! Именно там я научилась не бояться высоты, ремонтируя крышу без страховки на уровне третьего этажа городского дома… Еще — ориентироваться без компаса в незнакомом огромном лесу, где вокруг — ни единой тропинки. Клещи… Ха! Уже через год с Маньки и себя я обирала их совершенно спокойно. Вот только змеи… От них хотелось сбежать как можно дальше.

Получив от риелтора готовый пакет документов и выслушав скомканные поздравления, я криво улыбалась: кажется, мой неугомонный характер втянул меня в еще одну авантюру. Но… если для каждого человека существует судьба, значит, так тому и быть. Деревня Тюмарково! Помнишь меня? Я иду к тебе. Что ли здравствуй!

***