Кафе. Читай по главе в день

Екатерина Аполлонова

Эта книга создана, чтобы раскрыть в читателе то, что он про себя и так знал, но забыл: отвлечь, расширить, настроить – вывести в силу. То, на что он опирался когда-то, может быть в раннем детстве, но отчего-то перестал. Она напоминает о тех ресурсах, что с нами всегда… воспоминания, опыт, красота жизни. Сборник зарисовок, эссе, небольших историй.С любовью, Катя

12. Когда-то я пела в хоре…

У меня среднее музыкальное образование, и в одной из музыкальных школ, которых я, в связи с переездом, помню две, у нас был хор. Там я пела формально. В начальных классах общеобразовательной школы я тоже пела в хоре. «Солнечный круг, небо вокруг…» — была солисткой. Девятое мая, почёт, ветераны. Но речь о другом хоре сейчас. О народном. С ним я встретилась, когда переехала на Кубань. Местный ДК, интересные люди, моя музыкальная грамотность пригодилась.

Хор — моя сказка. Я пришла в него в 12 лет. Хорошо, что у меня с детства не было предрассудков и страхов на тему: «Что другие скажут». Я начала выступать на сцене, и мне было всё равно, как на это отреагируют одноклассники и сверстники. Народные костюмы, народная музыка — повод для насмешек со стороны подростков.

Меня мама в него привела. Сначала она услышала о хоре, сказала: «Я тоже хочу». И после первой репетиции решила, что мне там будет хорошо. Она не ошиблась. Мама вообще редко ошибалась. У неё природа такая — не ошибаться.

В хоре мне понравилось всё: песни, музыка, энергия, манера петь (фольклорный вокал — исполнение близко к джазовому: из недр души), участники хора, организация и руководитель. Это человек, от которого я впервые услышала в новой интерпретации такие слова, как «Вселенная», «космос», «полёт звука за пределы»… Он никогда не жалел на меня времени, репетировал индивидуально, ставил мне голос и верил в меня. Такой поддержки мне, пожалуй, в то время никто не давал.

Безусловная вера в мои способности и настрой только лишь на мои положительные качества. Мы вместе шли в сторону дома после репетиций, и он рассказывал мне о том, о чём я не могла узнать ни от кого больше: о силе духа, о людях вообще, о причинах войн, о ходе истории в жизни — правители, особенности наций. Мудрейший человек. Терпеливый, чуткий. Я не идеализирую. У него были свои недостатки, но меня они не зацепили.

Хором мы выступали на перевыборах атамана казачьих войск, в домах культуры на праздниках, на базах отдыха для туристов, на смотрах-конкурсах. Настоящая гастрольная жизнь, с которой я объездила весь Таманский полуостров. Это было более чем прекрасно.

Кулисы, косметика, тяжеленные костюмы, жара (особенно летние выступления в клубах и на улице: 50 градусов в тени) — мне нравилась эта жизнь. Однажды мы выступали в Тамани. Моя юбка весила порядка пяти килограммов (без преувеличений). Я выступала в блузе из материала, который мне тогда казался не то что воздухонепроницаемым, а вообще пуленепробиваемым. Я чувствовала, как пот со спины катился вниз, под юбку, по ногам в туфли и там хлюпал.

Наш песенный блок на том мероприятии закончился, и нас отпустили отдыхать. Я шла к автобусу в своём народном обмундировании, в полном макияже, с бетонно-прочной укладкой, чтобы переодеться и нырнуть в море. По пути меня поймала мама с мальчиком: «Смотри, какая красивая тётя! Можно с вами сфотографироваться?» — «Конечно». Я натянула улыбку, расслабила лицо. Кадр удался. Ещё шаг — солдатики в форме: «Девушка, хотим фото с вами». Туфли уже соскальзывали от собравшейся влаги. Выпрямила спинку, выровняла шею, широко открыла глаза с килограммом туши, улыбка. Фото. Я расслабилась, ссутулилась и понесла себя дальше, не обращая внимания на приглашение познакомиться и поесть шашлычки на берегу. Автобус и море случились. Я была счастлива каждую минуту в тот день. Несмотря на жару.

Это приятное ремесло. И полезное. Закалка духа. Совершенно другой взгляд на жизнь из этнического образа. Словно я действительно была представителем рода казачества. Совершенно другой взгляд на публику со сцены. И сами зрители, как они воспринимают актёра: не как человека, а посланника искусства. Быть в этих переживаниях, в любую погоду, на пустой ли желудок, на сытый ли, в разной степени усталости — это подарок для творческих людей. Словно Музы поддерживают, питают, ласкают. Видимо, поэтому так много людей стремятся в искусство и так же много «гибнут» в нём в поисках признания, поисках себя настоящего, в поисках нового.

Ещё немного о моём хоре. Было много разных моментов. Однажды мне пришлось его бросить. По недоразумению. Главное, что потом я вернулась и пела снова, пока не довелось переехать в другой город. Но и когда переехала, я приезжала погостить и первым делом мчалась на репетиции. Первые несколько лет после разлуки с хором я даже оставалась в репертуаре и меня брали снова выступать на сцене. Гастролировала, как прежде.

Затем перемены. Два года я не могла приезжать в гости. Обстоятельства не пускали. Как сказал когда-то Гоген: «Это всё нищета. Она мешает работать…» Вскоре стало проще, и я снова начала навещать городок детства и репетиции. Пару лет назад был чудесный эпизод. Я снова оказалась на репетиции. Сцена, концертный зал совершенно пустой. И я одна, сижу во втором ряду, смотрю восхищёнными глазами на любимых служителей искусства.

«Катя, у нас девочка приболела. Встань, пожалуйста, за неё. Здесь несложно».

И вот я снова на сцене. Репетиция. Просьба и назавтра прийти, просто «постоять». Да я и слова песни знаю. И подпеть, конечно, просят. В итоге девочка так и не успевает выйти из больницы, и в празднике приглашают участвовать меня. Заменить её. И снова грим, костюм, волнение. И снова камеры, фотоаппараты. И одноклассники уже бывшие, уже не смеются, а просят меня сфотографироваться с их детишками, которых переполняет гордость за маму, что она знакома с «этой тётей в костюме». И снова я счастлива.

Хор — одно из самых радостных событий в моей жизни. Такие моменты обязательно должны храниться в копилке памяти каждого. Где душа открывается и светится. В любом состоянии.

И хор — это официальная дата начала моего духовного роста. Здесь я услышала о медитации. Руководитель мне говорил, что пение — это и есть медитация. Я и значительно раньше, в детстве, «разговаривала с Богом», сидела в одной позе неподвижно и рисовала свою реальность и выполняла много-много эзотерических штук интуитивно. Но я считаю тот период несознательным. Просто периодом развития в жизни ребёнка. Потом люди порой теряют духовную составляющую. Чтобы вернуться, её нужно начать искать. Отсюда эзотерический термин: ищущий.

А мне повезло. Я в 12 лет нащупала Путь. С этого возраста я осознанно в эзотерике и духовных практиках. И я знаю точно, что я ничего об этом не знаю. Что всё, что делается, — просто делается через меня, а моя забота — быть проводником, пустым, чистым сосудом, через который льётся воля Мастера. Пение — голос души, стремящейся к освобождению. Инструмент связи с космосом. Музыка как форма служения миру. Через народную культуру мы выходим на узы, которые в чём-то выше и более святые, чем кровные: связь со всем народом, с родной землёй.

Чем дольше я иду, тем больше я понимаю, что у Пути не будет конца. И теперь я просто приближаюсь к новому и новому каждый раз, получая образование в самых разных сферах (развивающие практики, путешествия) и поддерживая чистые отношения с духовно близкими людьми.

Сегодня очень много Души. Я как будто расслабилась. И всё сложилось. Приятные чувства и воспоминания.