Озаряя тьму

Екатерина Андреевна Богданова, 2023

Нестор и Юлия после венчания переезжают в Петербург, в красивый дом на Фонтанке. Молодые живут мирно и счастливо. Однако тёмные силы не дремлют. Виссарион Вяземский приходит в ярость от своевольного поступка сына, и страшное возмездие не заставляет себя ждать. Ведьма Маргарита также решает жестоко отомстить сопернице и увести бывшего любовника, страсть к которому в ней не угасает. Что делать, если медовый месяц превратился в настоящий ад? Нестор и Юля готовы отдать всё на свете, чтобы в их семью вернулись безмятежность и радость.

Глава 4. Жертвы

— Что за вздор ты несёшь? Совсем разум потерял? — в глазах Нестора сверкнула зарница ярости. — Варфоломей любил свою жену! Он никогда не поднимал на неё руку!

— Не горячись так, барин. Не знаешь ведь всего. Барыне отдохнуть бы, чаю горячего попить. Пойдёмте в дом, и я всё расскажу, — сказал Ананий. — Не беспокойтесь. Старого чёрта дома нет.

— Где же он? — нахмурил брови Нестор.

— Чудное дело, барин. Жуткие твари из преисподней к нему прошлой ночью явились, и он, все дела бросив, с ними в подземелье ушёл, — сказал юный конюх. — Как заворожённый за ними побежал. Кричали ему, спрашивали, куда он и надолго ли.

— И что же он ответил?

— Что сам великий сатана призвал его к себе, чтобы наградить за верную службу.

— Что ж, тогда мы можем зайти. Только нужно убрать тело покойной с улицы, — сказал Нестор.

Я содрогнулась от мысли о том, что Варя по-прежнему лежит на земле неподалёку от флигеля Гавриловых.

— Вон мужики гроб тащат, барин, — махнув рукой в сторону деревни, сказал Ананий. — Зараз переложат.

— Да, действительно. Постой-ка, а где Варфоломей? — вспомнил о несчастном вдовце Нестор.

— Дома он. Да в таком виде непотребном, что барыне его лучше не показывать.

— В таком случае иди к нему сейчас же! Нельзя оставлять его одного! — распорядился Нестор, а после достал из внутреннего кармана несколько ассигнаций. — Передай эти деньги родственникам Вари. Скажи, что это на погребение и на поминки.

Взяв деньги, юный конюх направился было к усадьбе.

— Я тоже пойду к Варфоломею, — сказала я. — Попробую утешить его, найти нужные слова.

— Юля, не нужно, — удержал меня Нестор. — Когда мужчина очень пьян, он не осознаёт, что делает и говорит. Ты и без того натерпелась. Лучше я отведу тебя домой и уложу спать!

На дворе была уже ночь. Яркие краски октября померкли, и теперь, бесснежной, холодной поздней осенью огромная усадьба Чёрного князя выглядела ещё более устрашающей.

У парадного входа нас встретил лакей по имени Фёдор и дюжина людей в длинных чёрных одеждах с глубокими капюшонами.

— Здравствуйте, ваше сиятельство, — с поклоном произнёс Фёдор.

— Здравствуй. Будь так любезен, подготовь мою спальню. И пришли для моей жены толковую служанку, — сказал Нестор. — Только не Арину!

— Понял, ваше сиятельство. Разрешите идти исполнять-с?

— Да, ступай, — отпустил слугу молодой князь, а после обратился к немым истуканам, облачённым в чёрные одеяния. — Хозяина вашего нет. Марш в людскую, чтобы глаза мои вас тут не видели!

— Ах-ах-ах! Женился-таки на своей бесприданнице-голодранке! — послышался вдруг отвратительный скрипучий голос из-под одного из капюшонов, и перед нами появилось безобразное лицо Поликарпа. — Посмотрим, долго ли эта бедолажка протянет теперь!

— Проваливай отсюда, тебе сказано, — не повысив голос, повторил мой муж. — И шакалов своих забери. Нечего им здесь толпиться.

— За мной, братья тьмы! — скомандовал вновь надевший капюшон Поликарп, и люди в чёрных одеяниях молча удалились.

Просторная и уютная спальня Нестора встретила нас горящими канделябрами, чистым постельным бельём и вазой свежих фруктов на небольшом столике, за которым всего несколько недель назад я впервые обедала после возвращения в родной восемнадцатый век. Тогда ещё была жива и здорова моя служанка и близкая подруга Агриппина. Воспоминания о погибшей в лапах лесного зверя молодой крестьянке вновь наполнили моё сердце печалью.

— Доброй ночи. Что вам угодно, ваше сиятельство? — спросила появившаяся на пороге незнакомая служанка.

— Доброй ночи, Агафья. Помоги княгине подготовиться ко сну, — распорядился Нестор.

— Да, ваше сиятельство, — кивнула та.

После Агафьи в спальню заглянул Фёдор, дабы осведомиться, не нужно ли что-то ещё. Нестор велел лакею разбудить нас в восемь утра, и мы остались наедине.

— Почему наш брак приносит людям столько горя? — опустившись на край кровати, принялась сетовать я, — Сначала Груня, потом Варя. Варфоломей овдовел, дети остались сиротами! Сколько ещё людей поплатится за наше счастье? Недаром говорят, что нельзя венчаться без родительского благословения. Вот Бог и наказал нас.

— Да, мы сурово наказаны. Но неужели ты жалеешь, Юля? — спросил он, и я осеклась, вспомнив те безумно счастливые минуты, когда мир превращался для нас двоих в невесомые райские облака. — Неужели, если бы была возможность возвратиться в прошлое, ты бы сбежала из-под венца?

— Нет. Как ты мог подумать об этом? Мне не было бы жизни без тебя. Я бы не смогла выйти за другого!

— Тогда не говори так. Лучше выпей это, — Нестор протянул мне хрустальный стаканчик. — Это снотворное. Я тоже выпью его. Завтра будет трудный день. Нам нужно отдохнуть.

Я исполнила просьбу, и травяной отвар очень скоро унёс нас с любимым в таинственную долину сновидений.

****

— Доброе утро, милая. Как тебе спалось? — спросил наутро Нестор.

— Доброе утро, — прошептала я спросонья и улыбнулась в ответ на его лёгкий поцелуй.

Однако уже в следующее мгновение улыбка сбежала с моего лица. Я вспомнила, как увидела вчера у флигеля Варины останки. К моему горлу подступила тошнота, а глаза защипало от подступающих слёз.

— Мы здесь! Всё-таки здесь! Господи, так надеялась, что это был страшный сон! — уткнувшись лицом в подушку, с горечью воскликнула я.

— Будь мужественной, Юля, — строго сказал Нестор и ласково коснулся моего плеча. — Ты помнишь, что ты мне пообещала?

— Да, — ответила я и встала с постели.

В дверь постучали. Появившийся на пороге Пантелей объявил, что часы пробили ровно восемь утра. Следом за ним вошли Агафья и Ананий.

— Доброе утро, хозяева. Встали уже? Я вам тут на завтрак состряпал кое-что, — юный слуга опустил на столик поднос с нехитрым угощением. — Строго не судите, старался как мог.

— Кашу принёс? Превосходно. А как Варфоломей? — спросил Нестор.

— Ой, не спрашивайте, барин. Прихожу я вчера к нему, значит, а он вешаться вздумал, — рассказал Ананий, и я содрогнулась.

— Вешаться? — изумлённо переспросил Нестор.

— Господи, какой кошмар! — слетело с моих губ.

— Не бойся, барыня: спасли его, — поспешил утешить Ананий. — Пьяный он был — вот и затеял себя порешить. Я собственноручно из петли его вытащил и верёвку в печку выбросил. Потом открыл окно и соседей кликнул. Сбежались мужики и к кровати его привязали, чтобы больше дел таких не творил. До утра сидели над ним. То один, то другой.

— Одеваться изволите, барыня? — взяв моё вчерашнее платье, отвлекла меня Агафья.

— Да, только не в это, — ответила я. — Я хочу надеть траурное платье.

— Я знаю, где его найти, — сказал Нестор и направился к выходу из спальни.

Минут через десять он вернулся со свёрнутым чёрным нарядом в руках.

— Примерь, — произнёс мой любимый. — Это платье моей покойной матери.

— Спасибо, — поблагодарила я любимого и удалилась со служанкой за ширму.

Старое платье Елизаветы Апраксиной-Вяземской пришлось мне впору. Тонкие чёрные кружева на длинных рукавах, чёрные атласные ленты, неглубокое декольте и строгий покрой длинного подола — всё это как нельзя лучше подходило для того, чтобы проводить близкого человека в последний путь.

Мы с Нестором сели завтракать. Я не могла даже смотреть на еду. Один вид её вызывал у меня необъяснимую тошноту. Сделав несколько глотков травяного чая и не притронувшись к тарелке с кашей, я задумалась о том, где сейчас дети Варфоломея и Вари.

— Юля, отчего ты не ешь? — с беспокойством спросил Нестор.

— Не знаю. Я что-то не хочу, — опустив глаза, призналась я.

— Та-а-ак, это ещё что за новости, барыня? А ну-ка ешь! — велел Ананий. — Вон худенькая какая! Того и гляди ветром унесёт.

— Юля, я настаиваю, — серьёзно произнёс мой муж.

— Нестор, у меня кусок не лезет в горло! — с горечью призналась я. — Варя словно до сих пор лежит у меня перед глазами!

— Я понимаю. Но и ты пойми: я не могу допустить того, чтобы ты голодала! — сказал Нестор. — Сегодня в полдень похороны Вари. Ты же не хочешь упасть в обморок в церкви или на кладбище. Нужно поесть. Хотя бы чуть-чуть!

— Хорошо, я попробую, — взяв ложку, кивнула я, но осилить всю тарелку в это утро так и не смогла.

— Юля, тебя тошнит? — спросил мой супруг.

От него было почти невозможно что-то скрыть.

— Да, немного, — потупившись, сконфуженно пробормотала я.

— Сделай барыне чашку мятного чая, — велел Нестор Ананию. — А потом о вчерашнем расскажешь. Я должен знать обо всём, что случилось.

— Я мигом, барин! — ответил тот и убежал выполнять наказ хозяина.

Оставив завтрак, я откинулась на спинку дивана и закрыла глаза, не в силах более скрывать от мужа и слуг своё дурное самочувствие.

— Зря я привёз тебя, душа моя, — вздохнул мой любимый, когда мы остались наедине. — Ты очень ранима. Ты не должна была этого видеть.

— Ты всё сделал правильно, Нестор. Это я во всём виновата! Не совладала с собой, не сдержала слёзы, — упрекнула себя я. — Ты, наверное, считаешь меня теперь инфантильной неженкой.

— Ну что ты, нет! Юля, мы уже говорили об этом! Ты у меня самая-самая! — он пылко потянулся устами к моему лицу.

— Не нужно, Нестор…. Не сегодня. Я прошу тебя! — остановила его я.

— Хорошо, — в его голосе послышалась неумело скрытая досада. — Хотя, признаться, я не понимаю…. Почему я не могу поцеловать свою жену?

— Нестор, Варя умерла! Ты понимаешь? Сегодня её заколотят в гробу, опустят в могилу и засыплют землёй! Варфоломей остался без жены, дети — без матери!

Молодой князь не успел ответить мне: Ананий вернулся в спальню с большой чашкой горячего мятного чая.

— Быстро ты управился! Каков молодец! — похвалил его Нестор. — Мы и глазом моргнуть не успели.

Поблагодарив шустрого мальчугана, я стала небольшими глотками прихлёбывать чай, и тошнота понемногу начала отступать.

— Ну что ж, садись и рассказывай, Ананий. Всё это промысел Марго, не так ли? — предположил Нестор.

— Слушайте, хозяева, — начал Ананий. — Маргарита взбесилась от вести о вашей свадьбе и задумала наложить на Юлию проклятье. Для этого ведьме было необходимо приготовить очень мудрёное зелье. В числе прочего для этого варева требовалась…. Кхм…. Как бы сказать-то поприличнее?

— Не церемонься, говори как есть. Здесь все свои, — ответил мой супруг.

— Ну, словом, кровь ей позарез была нужна, и не какая-нибудь, а особенная. Поэтому чертовка и дождалась вашего венчания, а после утащила простыню, на которой вы с барыней спали в избушке. Она хотела окатить тебя, барин, этим зельем ровно в полночь, сразу после твоих именин. Тогда Юлия бы умерла. И не только она бы пострадала. Все девушки, на которых ты бы потом попытался жениться, повторили бы её участь. Ведьма хотела, чтобы у тебя не осталось выбора, барин, и ты приполз к ней вымаливать прощение.

— Какова змея! — покачав головой, произнёс Нестор. — Мы с Юлией уже поняли, что она опять что-то затевает против нас. Теперь мы знаем, что было у неё на уме. Что же помешало ей осуществить задуманное? И как это связано с убийством Варвары?

— Не гони лошадей, барин, и до этого скоро дойдём, — успокоил хозяина Ананий. — Чёрный князь похитил Варвару и утащил её в подземелье. Варфоломей написал вам об этом, но не смог сидеть сложа руки и дожидаться вашего приезда. Пробравшись в подземелье, Старик подслушал разговор Виссариона и Маргариты. Маргарита хвасталась, что её зелье готово, что осталось только применить его. Тогда старик понял, что Юлии грозит смертельная опасность. Он вошёл в соседнюю залу, схватил дымящийся котёл, однако вылить его содержимое не успел. Поликарп выстрелил из револьвера и ранил Варфоломея в руку. Старик выронил котелок, и зелье забрызгало ему руки. Ядовитое варево сработало: в этот же миг Варвара, которую Чёрный князь держал в клетке, испустила дух. Злодей расхохотался над тем, что Варфоломей убил свою жену. Он сказал, что хочет прилюдно сжечь её тело, чтобы другим неповадно было. В это время и нагрянули гости из преисподней. Виссарион заторопился и забыл о Варваре. Он велел прислужникам убить и детей Варфоломея, а сам отправился в подземелье. Я прибежал к флигелю Гавриловых и увидел, что в песочнице играет Алёнка. Я схватил девочку и пустился бежать во всю прыть.

— А как же Акулина, Федя? — спросила я. — Что стало с ними?

— Ты держи себя в руках только, барыня. Их я спасти не успел, — с горечью произнёс Ананий.

— Что? Их убили?! Акулина и Федя мертвы? Какой кошмар! — срывающимся голосом закричала я, и кровь моя закипела от гнева на моего возмутительно спокойного мужа. — Но ты же знал об этом, Нестор! Наверняка ты знал обо всём! Почему ты не сказал мне? Почему не сделал ничего, чтобы спасти их?

Мой муж предпочёл проигнорировать эти вопросы.

— Ты поступил правильно, Ананий. Не кори себя: ты сделал всё, что мог. Где же девочка? — полюбопытствовал он.

— Я спрятал её в доме одной из Варвариных родственниц. Алёнка ещё ничего не знает, — последовал краткий ответ.

Я упала на лежащую у подлокотника подушку и безудержно зарыдала. Мне вдруг ярко и красочно представилось, как во флигель Гавриловых, где всегда царил покой и домашний уют, вламывается несколько высоких устрашающих фигур в тёмных одеждах. «Братья тьмы» медленно приближаются к окоченевшим от страха детям и одним точным ударом заставляют их бешено колотящиеся сердечки навек остановиться. Боль…. Нестерпимая, пронзительная, жгучая. Миг-другой ещё вспыхивает для двух пар заплаканных детских глаз, подобно пламени догорающей свечи, божий свет, а после они навек застывают, ослеплённые торжествующей смертью. В моих ушах оглушительно звучал предсмертный детский крик. Крик, за которым может следовать лишь гробовое молчание.

«Акулина и Федя…. Неужели вас больше нет? Господи, за что ты забрал их к себе так рано? Отчего отпустил одной только тринадцать, а другому только девять годков?» — мысленно сокрушалась я, а слёзы всё лились и лились из моих глаз.

Нестор попытался успокоить меня, но было бы лучше, если бы он этого не делал:

— Нет ничего ужаснее, чем хоронить детей. Но Юля, милая моя, пойми: есть вещи, которые мы не в силах исправить! Мне тоже очень жаль Акулину и Федю, но время упущено. Мы ничем не сможем им помочь. Мы можем только молиться о том, чтобы Господь упокоил их души!

Его речь привела меня в настоящее бешенство. Я бы не удивилась, если бы такое сказал Варфоломей или другой крестьянин. Однако от своего мужа я подобного никак не ожидала.

— Нестор, ты ясновидящий, ты гений! — не выдержала я. — У тебя есть уникальный дар предвидения, дар убеждения! Тебе подвластно практически всё! Даже время! Неужели ты не мог защитить от Чёрного князя жену и детей своего самого близкого друга?!

— Юля, умоляю: не стыди меня, — мрачно произнёс на это он. — Я сам едва не умираю от стыда. Да, я должен был разглядеть всё это в своих снах и видениях. Но видит Бог: я ничего этого не видел! Я не знаю, почему так случилось, но мой дар в последнее время, а именно после свадьбы стал часто подводить меня.

Его оправдания показались мне настолько неправдоподобными и жалкими, что все чувства в душе моей перевернулись подобно исполинскому ледяному айсбергу. Когда переворачивается айсберг, ослепительно-красивая, сверкающая белоснежная вершина его уходит на недосягаемое дно, а наружу вылезает уродливая и бугристая ледяная глыба. Так и кристально-чистая любовь моя, утонув в бездонном океане горя, вытащила взамен себя на поверхность из самых недр существа моего неукротимую злобу и чёрную, разрушительную ненависть. И эти чувства овладели моим сердцем так стремительно и сильно, что я уже не могла избавиться от их власти над собою.

— Права была мама. Сила твоя не от Бога, а от дьявола, она не может нести ничего светлого. Она может нести только горе! Ты эгоист! Ты чёрствое чудовище, Нестор! — выкрикнула я. — Господи, если бы я знала наперёд, что всё это случится с Гавриловыми после нашей свадьбы, я бы ни за что….

— Ты бы не вышла за меня, да? — нахмурившись, завершил мою фразу Нестор, и я замолчала, осознав, что с «чудовищем» явно переборщила.

Однако пути назад уже не было. Жернова рокового механизма уже закрутились, и моё молчание лишь раззадорило моего мужа.

— Ну же, смелее, сударыня! Что же вы вдруг проглотили язык? Испугались? — спросил он так бестактно и вызывающе, что я просто не выдержала.

— Да! Я бы не вышла замуж ни за тебя, ни за кого-то ещё! Я бы скорее стала монахиней, чем допустила, чтобы из-за меня погибло столько ни в чём не повинных людей! — выпалила я, глядя прямо в его горящие от гнева глаза.

Я ожидала, что он повысит голос или даже ударит меня за сие откровение по лицу, однако всё оказалось ещё хуже. Фиолетовые очи Нестора погасли, а его речь стала ровной и тихой.

— Не думал, что ты способна бросаться такими неразумными словами, Юля, — угрюмо произнёс он, и я почувствовала, как, лязгнув зубами, пробудился у меня внутри неумолимый хищный зверь по имени советь. — Сегодня ты очень разочаровала меня. Предлагая тебе руку и сердце, я думал, что ты уже готова к браку. Как же я заблуждался! Ты дитя, которому под стать играть в куклы!

— Но ты сам говорил, что полюбил меня именно такую, что не хотел бы что-то во мне изменить! — обиженно напомнила я. — Неужели ты лгал мне? Что ж, ты тоже очень разочаровал меня сегодня! Я считала тебя добрейшей души человеком! А теперь…. Мне кажется, что мой любимый муж тоже умер, а передо мной стоит молодой Виссарион!

— Полно, барин! — вмешался в наш разговор Ананий. — Ты же видишь, что она не в себе!

Мой муж как-то грустно и страшно улыбнулся, а после произнёс слова, которые ранили меня в самое сердце:

— Как глупо…. А ведь я всё это время думал, что ты любила меня.

— Но я любила тебя! — пытаясь вытащить из сердца ядовитую стрелу, возразила я. — Почему ты усомнился в этом?

— Ты любила не меня, Юля, — всё с тою же улыбкой сказал он. — Ты любила образ святого с моим лицом. Образ, который сама же придумала!

— Это не так! — разозлившись, повысила голос я.

— Это так, Юля. Ты не смогла принять меня таким, каков я есть на самом деле! С моим тёмным происхождением и с моей тёмною силой.

— Да нет же! Нестор, почему ты мне не веришь? — вскочив с дивана, закричала я, но вдруг поняла, что отстаивать свою точку зрения уже бесполезно. — А впрочем, довольно с меня унижений. Не будем продолжать этот ужасный разговор! Оставь меня. Оставьте оба. Уйдите с глаз моих! Я никого не желаю видеть!

— Что ж, не стану докучать тебе своим присутствием, коли оно стало так неприятно для тебя, — сказал мой супруг, а после обратился к Ананию. — Пойдём к Варфоломею.

— И у тебя хватит духа теперь посмотреть ему в глаза?! — не выдержав, выкрикнула я. Нестор словно не услышал моего укоризненного возгласа.

— Мы зайдём за вами перед похоронами, сударыня. Надеюсь, к тому времени вы успокоитесь и перестанете дышать на меня ядом, — сказал на прощание мой супруг так равнодушно, словно я была ему чужой, а после скрылся за дверью.

Повалившись на край кровати, я уткнулась зарёванным лицом в подушку и не заметила оставшегося со мною в комнате юного конюха.

— Да не плачь ты, Юлия. Всё образуется! — коснувшись моего плеча, подбодрил меня Ананий. — Он же, как и ты, просто вспылил! Он не со зла!

— Я ненавижу его! — сорвалось с моих покривившихся губ мерзкое признание.

— Ой, да ладно тебе! В жизни не поверю! — махнул рукою мой собеседник. — Как вы «ненавидите» друг друга, по ночам всему дому слышно. Когда только спать успеваете, не знаю.

— Мал ты ещё, не понимаешь ничего, — сконфуженно пробубнила я, не поворачиваясь к наглому мальчишке, однако в глубине души с досадой осознала, что он прав.

Да, я любила молодого князя Вяземского, любила так сильно, что порою едва не сходила от этого чувства с ума. Я продолжала любить его и сейчас, даже больше, чем прежде, когда он виделся мне в девичьих грёзах безупречным и всесильным. Однако взыгравшая гордость и глубокая, нестерпимо саднящая рана недавнего лишения сбивали меня с праведного пути, начало которому положил в храме венчальный белый рушник, расстеленный под нашими с Нестором ногами.

— Ананий, ты идёшь? — прервал нашу беседу строгий голос моего нетерпеливого мужа. — Я, кажется, велел тебе следовать за мной!

— Иду, иду! — ответил юный конюх и побежал следом за молодым хозяином.

Я осталась наедине с мучительными мыслями о прошлом, настоящем и будущем, и взгляд мой случайно упал на обручальное кольцо. «Сними его, пока оно не приросло к тебе навек! — зашипел кто-то в моей голове. — Верни все подарки! Не нужно тебе от него ничего! И сам он такой тебе тоже не нужен!»

Однако словно ангел-хранитель опустился ко мне на плечо. Я вспомнила чудесную минуту, когда Нестор впервые надел мне на палец это кольцо перед ликами всех святых и очами самого Господа Бога.

«О каких глупостях я думаю, Боже! — устыдилась своих мыслей я. — Князь Вяземский теперь мой муж, а я его жена. Телом и душою мы одно неделимое целое. Даже если мы разъедемся по разным концам света, мы останемся связанными навек неразрывной нитью. Даже после смерти наши души будут вместе. Да, он оказался не совсем таким человеком, каким я его представляла, но его ли в этом вина? Я по своей воле дала этому мужчине клятву, никто не принуждал меня. Теперь мой христианский долг — смириться и нести этот крест: быть ему верной и любящей женой, рожать и воспитывать его детей…. Но, Боже мой, как смириться? Как смириться с тем, что он стал таким? Господи, помоги мне! Умерь мою гордыню, остуди мой гнев, наставь меня на истинный путь!»

Призвав на помощь высшие силы, я почувствовала непреодолимую тягу ко сну и ненадолго задремала. Не прошло и двух часов, как Нестор возвратился.

— Юля, нам пора идти, — появившись в дверях, мрачно произнёс мой муж. — К похоронам всё готово, ждут только нас.

— Хорошо, — сказала я, торопливо поправила перед зеркалом причёску и последовала за ним, чтобы проводить Варю, Акульку и Феденьку в последний путь.

Всю дорогу я боялась посмотреть Нестору в глаза — мне было страшно не увидеть в них той безусловной любви и трепетной нежности, с которыми он смотрел на меня прежде и с которыми, как я наивно полагала, он будет смотреть на меня всегда. До самого флигеля мы не обмолвились больше ни словом.