Обручённые небесами

Екатерина Андреевна Богданова, 2021

«Обручённые небесами» – это продолжение книги «Душа дворянки». Нестор и Юля отправляются в прошлое, и молодой князь возвращается к жизни. Влюблённые счастливы. Вот только жестокий крепостник Виссарион Вяземский прочит сыну в жёны ведьму Маргариту, а графиня Нина Романова категорически не одобряет избранника дочери. Как объяснить родителям, что счастливый брак без любви невозможен? Как заставить их изменить своё решение? Помочь в этом может только чудо.

Глава 2. Огненный знак

— Нестор Виссарионович! — радостно пролепетала Груня. — Наконец-то вы вернулись!

Она продолжала что-то говорить, но я уже не слышала её.

Как преобразило Нестора возвращение к жизни! Он шёл ко мне, высокий и статный, с чарующим блеском в глубоких фиолетовых глазах и лёгким румянцем на щеках. На его губах сияла счастливая улыбка. Его дворянская осанка, свежее лицо и здоровое сильное тело — как непривычно и удивительно всё это было для меня и как естественно для него! Нестор словно всегда был таким, в богатом чёрном камзоле, в белоснежной рубашке с тончайшими кружевами на широких рукавах, в кюлотах и начищенных до блеска французских башмаках.

«Слава тебе, Боже! — мысленно воскликнула я. — Всё получилось так, как мы мечтали. Нестор жив, я жива, мы в восемнадцатом веке…. Он укротил время, он повернул его вспять. Настоящий гений! Он трудился не покладая рук столько лет, и Господь, наконец, вознаградил его!»

Нестор почувствовал моё смятение и заговорил первым:

— Доброе утро, Юлия Александровна. Как ваше самочувствие?

Мне хотелось плакать и смеяться. Я просто не могла поверить в то, что мы наконец-то сможем быть вместе.

— Доброе утро, Нестор Виссарионович, — наконец, сказала я. — Со мной всё в порядке.

Я говорила, но Нестор словно не слышал меня, не сводя с моих губ своих живых, но неподвижных, горящих как фиолетовые самоцветы глаз.

— Со мной что-то не так? — спросила я, пытаясь выяснить причину его затянувшегося молчания.

— Вы прекрасны яко ангел небесный, — кратко и отрешённо, на выдохе прошептал он, и его глаза вдруг виновато опустились, а щёки неожиданно окрасились умилительным румянцем смущения.

Я едва удержалась от того, чтобы позабыть о жёстких приличиях, вскочить с постели и прижаться к нему. Мне не терпелось услышать, как он дышит и как бьётся его ожившее сердце.

— Да, так и есть, — сказал Нестор и, склонившись к моему уху, перешёл на жаркий соблазнительный шёпот. — Моё сердце навеки ваше, сударыня.

Мне захотелось шепнуть ему ответное признание, но он очень скоро отстранился. Груня, которая стояла прежде поодаль, у окна, внезапно приблизилась к нам, явно желая напомнить, что нас в комнате трое и что нам стоит вести себя скромнее.

— То, что случилось с тобою, — настоящее безумие, Юля, — сказал Нестор. — Но эхо прошлого едва ли могло затихнуть в твоей душе. Неужели тебя никогда не посещали странные воспоминания? Неужели ты не чувствовала, что отличаешься от ровесников? Неужели та эпоха ничуть не докучала тебе? Прислушайся к себе и поразмысли о том, где ты родилась и каково твоё настоящее предназначение.

Нестор был прав. Где-то глубоко-глубоко в моей памяти, за семнадцатью годами жизни в двадцать первом веке, были погребены очень смутные и отрывочные воспоминания о прежней, прервавшейся в конце восемнадцатого столетия жизни. Во времена, когда Нестор, вопреки всем преградам, был рядом со мной. Во времена, которые каким-то чудом вернулись, снова став моей реальностью….

— Я помню какое-то пышное голубое платье, комнату о двух окнах…. В Вяземске у меня не было фарфоровых кукол, но я отчего-то помню их. Ещё я помню маму. Не в халате и стоптанных тапках, а совсем другую. Такую нарядную, утончённую. Иногда строгую. Она бранила меня за то, что я зажигала свечу и читала по ночам. Помню и тебя, но почему-то очень плохо. Быть этого не может! — прошептала я.

Тогда я впервые увидела в его холодных и мудрых, не по возрасту серьёзных глазах простое человеческое счастье. Нестор тихо засмеялся. Моё тело подалось ему навстречу, готовое безропотно раствориться в крепких объятиях. Я с трудом отстранилась и потупила взор, одолеваемая приступом мучительной нежности, которую решила скрыть в присутствии крестьянки.

Груня наблюдала за нами в каком-то странном остолбенении. Её щёки рдели как маковый цвет, а дымчато-серые глаза выражали изумление, волнение, порою даже страх.

— Барышня, да вы бы хоть укрылись! — сорвалось с её губ строгое замечание. — Где же видано это? Князь на вас неодетую смотрит!

— Не бойся, я не причиню барышне вреда, — обернувшись к Груне, убедительно сказал Нестор. — Особенно в присутствии такой надёжной заступницы как ты.

— Всё вы, князь, изволите шутки шутить, — поправляя бретели на моих плечах и набрасывая на меня покрывало, нахмурилась Груня. — А мне честь барышни дороже моей жизни будет.

— Не ты ли барышне такую прекрасную косу заплела? — забавляясь поведением крепостной, спросил Нестор.

— Я, ваше сиятельство. Я нынче ещё учусь шёлком и бисером шить.

— Дорого бы заплатил за умницу и мастерицу такую, — улыбнулся он.

— Спасибо вам на добром слове, князь, — поблагодарила Груня. — Только хозяйка и за тысячу рублей меня не продаст. Правда, барышня?

— Ни за что не продам, — ответила я и засмеялась.

— Я бы тоже не продал своего Варфоломея, сударыня…. А волосы ваши краше только стали, — нежно разгладив на ладони один из моих тёмных вьющихся локонов, улыбнулся Нестор. — Беспокоит вас что-нибудь?

— Голова немного кружится, — призналась я.

— Это не страшно. Очень скоро это должно пройти. Теперь мне необходимо послушать, как бьётся ваше сердце, сударыня, — произнёс он. — Расслабьтесь и позвольте вашу руку.

Какова же была моя радость, когда вместо болезненного холода шершавой белой кожи я вдруг почувствовала приятное живое тепло сильной и ласковой мужской ладони! Он со вниманием считал удары моего сердца в течение минуты. Всё это время его нежный взгляд медленно скользил по моему запястью, по линиям моей ладони и по моим тонким пальцам.

— Нестор, а твоё сердце? — с улыбкой прошептала я. — Оно бьётся как раньше?

— Даже сильнее, чем раньше, — не отпуская моей руки, без промедления ответил он. — Я чувствую себя превосходно. А вот вы, сударыня, нуждаетесь в поддержке и заботе до тех пор, пока не вернутся к вам жизненные силы и все воспоминания ваши. Постойте-ка. Я должен точно выяснить, нет ли у вас жара.

Он наклонился ко мне, и я почувствовала на своём лбу его горячий, но лёгкий и чистый, как пламя венчальной свечи, поцелуй.

— Князь, окажите милость, извольте вести себя скромнее! — с неожиданной серьёзностью выпалила Груня. — И вы, Юлия Александровна…. Где же благовоспитанность ваша?! Маменька ваша не видит! Заперла бы вас в комнате, а меня розгами бы угостила!

— Полно тебе переживать, красавица. Это всего лишь медицинский осмотр, — попытался успокоить служанку Нестор. — Неужели тебя никогда доктора не осматривали?

— Бабка Аксинья меня в детстве травами лечила.

— Благородным девицам подобает обращаться к врачам, а врачи — это всегда мужчины, любезная, — привёл неоспоримый аргумент Нестор.

— Вы бы лучше хозяйку мою обедом накормили. Батюшка ваш окаянный её голодом едва не заморил!

— Твоя правда, — не стал спорить Нестор. — Как насчёт горячего куриного бульона и ржаных сухариков, сударыня?

— Я была бы очень признательна вам, сударь, — ответила я.

— Собери-ка вещи барышни и отыщи кого-нибудь из слуг, — приказал Груне Нестор. — Спроси, где моя спальня. Любой покажет тебе дорогу.

— Но как же барышня? — замешкавшись, залепетала Груня.

Она явно боялась оставлять нас наедине.

— О ней не беспокойся. Она скоро придёт.

— Слушаю, князь… — недоверчиво хмурясь, ответила Груня, но тотчас скрылась за тяжёлыми дверями.

Секунда, другая — и мы не удержались от счастливых и крепких объятий.

Тысячи медовых цветов разом расцвели в моей груди, обласканные горячими лучами взошедшего на рассвете светила. Это было то, чего я никогда не чувствовала раньше — застенчивое желание не только любоваться им, но и нежно прикасаться к нему снова и снова.

— Бедная моя…. — донёсся до моего слуха его проникновенный полушёпот. — На что ты пошла ради меня! Что ты вытерпела! Это адские муки. Это удел самых безнадёжных грешников в преисподней!

— Я не могла не пройти их следом за тобой, — тихо ответила я.

— Но я был мёртв, я ничего не чувствовал! — возразил Нестор. — Я камнем свалился на дно купели и уничтожил свою сухую мумию без жалости. Чувства вернулись ко мне только здесь. Иное дело ты, живая! Как ты не прокляла и не возненавидела меня, когда терпела смертельную боль? Ты ведь понимала, что этот раствор был приготовлен моими руками, что это я убиваю тебя!

— Ты не должен винить себя, ведь ты меня не принуждал. Я сделала выбор, я сама пошла на это. И я ничуть не жалею! Да, твой отец — ужасный человек, но ведь родителей не выбирают. В том, что он таков, нет твоей вины.

— Я предполагал, что отца приведёт в ярость твоё появление в доме, поэтому, едва очнувшись, приказал Варфоломею позаботиться о тебе.

— Варфоломей заступался за меня как мог, — вспомнив недавние страшные события, сказала я. — Он очень храбрый человек, он совсем не такой как остальные.

Мои слова обрадовали Нестора, и он похвалил меня за мою проницательность:

— Варфоломей — единственный человек в этом имении, которому ты можешь доверять точно так же, как и мне…. Хотя есть кое-кто ещё.

— Кто же? Кому ещё я могу доверять?

— Позже мы обязательно поговорим об этом. А сейчас вставайте. Нам пора, сударыня.

— Но там же Виссарион! Он увидит нас, и тогда всё кончено! Он разлучит нас с тобой. Он убьёт меня! — задыхаясь от ужаса, воскликнула я.

— Я не боюсь его, Юля, и ты тоже не должна его бояться! — воинственно произнёс Нестор и поднял меня на руки. — Ты моя невеста. Я принял решение быть с тобой, и никто не встанет на моём пути!

Вскоре мы оказались в уже знакомой мне сумрачной зале с великолепным камином и обтянутым красным бархатом диваном с резными ножками. Высокие узкие окна словно пожирали всякий солнечный луч, коснувшийся стекла. Углы помещения тонули в необъяснимом, неестественном мраке. Из них доносился то странный шорох, то шипение, то скрежет.

— Не бойся ничего, любовь моя, — заметив мой страх, прошептал он. — Тебе ничто не угрожает!

Мы поднялись на второй этаж. Нестор осторожно поставил меня на ноги в тени массивной круглой колонны, возле дверей, украшенных строгой готической резьбой. Он властно заключил меня в объятья и решительно привлёк к себе, не сводя бездонных, горящих желанием глаз с моих губ.

— Нестор…. — отведя глаза, смущённо прошептала я, но его тёплая рука ласково коснулась моей щеки, заставив наши взгляды снова встретиться.

— Один поцелуй в знак вашей любви ко мне, сударыня, — прошептал он, и я доверчиво закрыла глаза, и резкий оклик оборвал наше минутное забвение.

— Попались, голубки! — с издевательской усмешкой выпалил скрипучий и неприятный мужской голос, и мы с Нестором резко отстранились друг от друга.

Мне не составило труда узнать в мужчине, который помешал нам, Поликарпа — главного приказчика Виссариона. Его зализанные назад жирные волосы, вечно сощуренные желчные глазки, огромный крючкообразный нос — всё это было мне уже знакомо. Едко-красное и неопрятно торчащее жабо делало управляющего похожим на драчливого петуха. Поношенный тёмный камзол с барского плеча и истёртые французские башмаки выдавали стремление Поликарпа во всём походить на хозяина.

— Что за дурацкая манера подкрадываться? — гневно возмутился Нестор. — Какое тебе дело до нас? Твоя обязанность — выполнять все поручения своего господина, вести хозяйство и следить за прислугой в этом доме!

— Да-да-да, я обязан выполнять все поручения своего господина, даже те, что касаются вашей особы….

— Что тебе угодно? — перебил его Нестор. — Говори по существу, мне предстоит безотлагательное дело.

— Его сиятельство будут рады, что вы вновь снизошли до таких дел! — цепляясь к словам, съязвил Поликарп. — Только пассию вашу вряд ли одобрят.

— Его мнение о моей будущей жене мне безразлично, — отчеканил Нестор, и меня поразила его храбрость и невозмутимость.

— Как вы сказали? Жене?! — покатываясь со смеху, воскликнул Поликарп. — Держите меня семеро!

— Что думаешь ты на этот счёт, меня подавно не волнует. Говори, зачем явился, или ступай откуда пришёл, — потребовал Нестор.

— Его сиятельство приказали тело забрать да к ним в покои снести, — наконец, дал вразумительный ответ главный приказчик. — Являюсь в комнату, значит, а там ни покойницы, ни девки, что за ней ходила….

— Зачем отцу понадобилась Юлия? — гневно переспросил Нестор и заключил меня одной рукой в спасительные ласковые объятья.

— Быть может, на досуге препарировать хотели. А может, затем же, что и вам. Отчего бы и нет? — насмешливо ответил Поликарп. — Не будем медлить однако. Его сиятельство грозились удавить меня, если тело не будет доставлено к ним в срок…

Главный приказчик решительно шагнул вперёд, но Нестор выхватил шпагу. Оружейный металл, сверкнув подобно молнии, заставил управляющего отшатнуться, упав спиной на колонну.

— Вы поплатитесь за это! — отряхивая одежду, завопил обозлившийся Поликарп. — Чёрный князь этого так не оставит! Бьюсь об заклад, что они немедля к вам пожалуют, как только правду узнают.

— Пошёл вон! И чтобы духа твоего здесь не было! — бешено сверкнув глазами, выкрикнул Нестор так грозно, что я вздрогнула: настолько сильно он напомнил мне в эту минуту Виссариона.

— Что ж, прощайте, — насмешливо бросил главный приказчик и спустился вниз.

Мы вновь остались вдвоём, но прежнего покоя и любовной безмятежности как не бывало. Нестором не овладел страх, но неприятный разговор с управляющим опустил его с небес на землю. Мы оба осознали, что между нами по-прежнему стоит исполинская и страшная тёмная сила, только теперь не в образе безликой смерти, а в лице сумасшедшего Чёрного князя.

— Поликарп всё расскажет, — не покидая его объятий, негромко поделилась своим опасением я.

— Бог с ним, пусть доносит, — произнёс Нестор. — Мы не сможем прятаться вечно. Я сделал выбор, и чем раньше отец узнает об этом, тем быстрее он с этим смирится.

Тут дверь осторожно приоткрылась, и перед нами появился Варфоломей. Какое-то неведомое предчувствие подсказало мне, что именно этот мужчина неоднократно прилетал к моему окну в обличье крупной чёрной птицы и что именно он принёс мне однажды драгоценное кольцо.

Меня поразило лицо Варфоломея, на котором, несмотря на исправную многолетнюю службу жестокому тирану, не появилось ни маски озлобленности, ни печати безразличия. Спокойное и добродушное, оно было озарено ровным пламенем зрелой размеренной жизни. Каштановые с лёгкой проседью волосы, небольшая благородная бородка, сеточки неглубоких морщин на лбу и во внешних уголках глаз, ясный и мудрый, исполненный какой-то отеческой доброты взгляд…. Во внешности Варфоломея не было ничего, что могло бы вызвать подозрение, отвращение или страх.

— Пожалуйте отобедать, барин, — поклонившись, сказал слуга и дружелюбно улыбнулся мне. — Рад видеть вас в добром здравии, барышня.

— Спасибо, что были со мной в трудный час, — поблагодарила его я. — Если бы не вы, я бы вовеки не очнулась.

— Не стоит благодарностей, Юлия Александровна, — сдержанно ответил Варфоломей.

Нестор галантно пропустил меня вперёд. Я вошла в незнакомую комнату и осмотрелась.

Узкие окна были завешены тяжёлыми шторами, и поэтому в комнате царил загадочный сумрак. Даже в спальне Нестор держал много книг: десятки корешков коллекционных изданий заманчиво поблёскивали на полках шкафов. Горящие свечи озаряли мягким золотисто-оранжевым светом обитый тёмным бархатом диван и небольшой квадратный столик, накрытый на двоих.

Уже на пороге меня охватило приятное головокружение от запаха свежеприготовленной пищи. Белоснежная фарфоровая супница, два глубоких блюда с ароматным бульоном, сухари из белого и ржаного хлеба, соусница со сметаной и два серебряных прибора ждали нас на столе.

В глубине спальни, за двумя величественными колоннами угадывались очертания старинного комода на изогнутых ножках, высокой интерьерной ширмы в углу и роскошного дворянского ложа с тяжёлым тёмным балдахином, слишком просторного для того, чтобы спать на нём в одиночестве.

— Здесь уютнее, правда? — негромко спросил Нестор, и мне в глаза бросился ярко-красный предмет, который валялся рядом с ножкой дивана.

— Откуда здесь это? — подняв украшенный крупными алыми перьями женский веер, спросила я.

На помрачневшем лице Нестора изобразилось сначала удивление, а затем неприязнь. Он поспешно забрал у меня странную находку.

— Откуда это здесь? — с недовольством взглянув на Варфоломея, раздражённо спросил Нестор.

Преданный слуга только пожал плечами:

— Не гневайтесь, барин. Ей-Богу, не знаю. Бьюсь об заклад: никто не заходил. Да и как ему было зайти? Окна завешены, дверь заперта. Быть может, опять Маргарита?

Нестор уже был не в духе, но опрометчиво произнесённое Варфоломеем имя ведьмы просто взбесило его.

— Не произноси при мне и моей невесте это имя! — выкрикнул он и попытался сломать складную вещицу, но веер, как ни странно, не поддался.

— Слушаю, барин, — виновато опустил голову Варфоломей.

«Почему Нестор так злится, когда кто-то напоминает ему об этой ведьме? — подумала я, вспомнив его недавний разговор с Виссарионом и с главным приказчиком. — Если бы Нестор забыл о ней, все его разрушительные чувства, верно, давно бы уже улеглись. Значит, он всё ещё помнит её…. Да и возможно ли забыть свою первую любовь?»

— Юля, что с тобой? — взволнованно спросил он. — Юля, ты в чём-то подозреваешь меня? Не делай поспешных выводов. Я готов тебе всё объяснить!

— Нестор, я знаю, что ты жил с этой женщиной, — вспомнив старую историю о порочной обольстительнице, наконец, сказала я. — Но ведь ты рассказывал мне, что вы давно расстались, что она изменила тебе….

— Так оно всё и было. Но теперь она ничего для меня не значит.

— Тогда почему её вещи до сих пор в твоём доме? — стараясь не показывать своего волнения, спросила я.

— Я избавился от всех её вещей, которые она не забрала, — ответил он.

— Но этот веер…. Как он здесь оказался?

Нестор глубоко вздохнул, нахмурил брови и немного прошёлся по комнате, собираясь с мыслями.

— Мы расстались год назад, но её чувства ко мне до сих пор не остыли. То и дело она так или иначе напоминает о себе, — яростно сминая пальцами алые перья, признался Нестор. — Однажды я едва не сломал зубы об её заколку-змейку с рубиновым глазом, спрятанную в пироге. Другой неприятный случай произошёл на балу в Петербурге. Я запустил руку в карман, но вместо белоснежного платка извлёк оттуда её алую шёлковую утирку с кружевами.

— Отчего же ты раньше не рассказывал об этом? — спросила я.

— Я надеялся, что с твоим появлением в этом доме всё изменится, что она поймёт, что я люблю другую, и отступит, — признался Нестор. — Однако эта женщина очень упряма. Две недели я не знал покоя по ночам. Стоило мне забыться сном, как она являлась ко мне как наяву и вела себя со мной как самая неисцелимая блудница. Некоторые друзья завидовали мне, но эти сны не доставляли мне никакой услады. Проснувшись, я не мог есть от отвращения. Я ходил в церковь, исповедовался и причащался, пытался усерднее молиться. Но всё закончилось только тогда, когда я случайно обнаружил в своей подушке её рубиновый гребень и сжёг его. Теперь ей вздумалось оставить здесь свой веер. Ей явно захотелось посеять зерно сомнений в твоём сердце. И она вряд ли успокоится на этом.

— Ты хочешь сказать, что она подбросила его, чтобы заставить меня ревновать? — стараясь рассуждать трезво, предположила я.

— Я рад, что ты поняла всё правильно, родная, — вздохнув с облегчением, улыбнулся Нестор. — У каждой ведьмы есть особый дар, и она не исключение. Не существует стены, сквозь которую эта ведьма не смогла бы пробраться!

— Так значит, Маргарита может когда угодно прийти к тебе в спальню? — теряя контроль над собой, воскликнула я. — Даже когда ты спишь? Господи, зачем ты мне об этом рассказал?

— Юля, я клянусь тебе…. Я больше не посмотрю на неё! — прижимая меня к груди, пообещал Нестор.

— Но она ведьма! Она может опоить тебя, завлечь, околдовать! — выкрикнула я, чувствуя, что уже не принадлежу себе, а бессильно погибаю в плену горькой ревности и отчаяния. — Ведь когда-то Маргарите удалось сделать это! Может быть, удастся и сейчас!

— Раньше сердце моё было ветрено, необузданно, одержимо порочными страстями, — с ненавистью к себе прежнему произнёс он. — Теперь всё изменилось. Теперь оно любит, Юля. Любит только тебя. Не позволяй ей красть покой и радость из твоей души. Эта женщина не стоит твоих чистых слёз.

— Нестор, я верю тебе, — глубоко вздохнув и собравшись с мыслями, призналась я.

— С ней покончено. Как с этим веером. Раз и навсегда! — жёсткий веер громко хрустнул в его руках, и на паркетный пол упало несколько алых перьев.

— Ступай в гостиную и брось его в огонь. Немедля! — обратившись к слуге, распорядился Нестор.

— Слушаю, барин, — Варфоломей удалился так поспешно, будто веер уже горел и невыносимо жёг его руки.

Только сейчас я заметила, что поодаль, у неосвещённой стены просторной спальни сидела Груня. Подле неё, на круглом подносе стоял изысканный чайный сервиз и трёхъярусная вазочка со сладостями и фруктами.

— Угощайтесь, сударыня. Ваш бульон вот-вот остынет, — усадив меня на диванчик, Нестор расположился рядом.

— А как же Груня? — напомнила ему я. — Мы ведь накормим её?

— Безусловно. Налей себе супа, любезная, — сказал служанке Нестор. — Здесь и на троих более чем достаточно. Налей да садись подле нас.

— Спасибо вам, барин! — поблагодарила Груня и нерешительно открыла супницу. — Ох, тут на двух господ бы ещё хватило! Да вот только за барским столом мне не место.

— Нет, любезная, ты перечить не изволь, — забавляясь поведением Груни, настоял Нестор.

— Юлия Александровна… — обратилась ко мне Груня, и я поняла, что она не может послушать Нестора без разрешения хозяйки. — Можно?

— Конечно, садись! — разрешила я и с наслаждением проглотила первую ложку горячего и ароматного бульона, а после закусила её белым хлебом.

Груня несмело опустилась на стул, но долго не решалась приступить к обеду, смущённо улыбаясь и разглядывая дорогую посуду.

— Кушайте вдоволь, сударыня. Вам необходимо как можно быстрее поправиться, — заботливо произнёс Нестор и перевёл взгляд на Груню. — А ты что робеешь, любезная?

— Да вот, ваше сиятельство, любуюсь. Как у барышни, тарелочка своя фарфоровая, золотом расписана, ложечка посеребрённая, — восторженно ответила Груня, однако вскоре преодолела смущение и принялась за еду.

Ощущая приятную тяжесть в животе от вкусной и полезной пищи, я чувствовала, как меня клонит в сон. Управившись с бульоном, я прилегла на мягкую спинку дивана рядом с Нестором, а немного погодя и на его плечо.

— Спасибо, барин. Прикажете чай подавать? — спросила повеселевшая после обеда Груня.

— Сделай милость, — ответил Нестор и, улучив момент, когда служанка отвернулась, нежно коснулся моей щеки устами.

Горячий ароматный чай с мятой немного взбодрил меня, а поданные к нему сладости быстро подняли настроение. Во время чаепития раздался осторожный стук в дверь.

— Прошу прощения, барин, — учтиво поклонился Варфоломей и затворил двери. — Нынче субботний день. Не угодно ли вам будет выпариться в баньке?

— Да, распорядись затопить! — не раздумывая, повелел Нестор.

— Слушаю, барин, — учтиво поклонившись, пообещал Варфоломей.

— Вам тоже не помешает искупаться, сударыня, — посоветовал Нестор, нежно касаясь моего лежащего на подлокотнике дивана запястья. — Можете взять с собою и вашу защитницу, если будет угодно.

— Я не против, — не отнимая руки, улыбнулась я. — Мы пойдём вечером?

— Да, после вечерней прогулки, а сейчас… — он таинственно понизил голос. — Нам нужно остаться наедине и поговорить о нашем будущем.

Тем временем, Варфоломей, захватив поднос с грязной посудой, бесшумно удалился.

— Агриппина, — обратился к моей служанке Нестор, — мы не хотим больше задерживать тебя. Наверняка ты устала и хочешь отдохнуть. Как только твоей барышне что-то понадобится, она тебя позовёт.

— Но как же так, Юлия Александровна? — замялась она. — Как я в чужой опочивальне с мужчиной вас оставлю?! Нина Алексеевна наказывали от вас ни на шаг не отлучаться!

— Груня, я прошу тебя… — заговорила я, и, к счастью, Нестор вновь пришёл мне на помощь.

— Твоя преданность графине похвальна. Однако я уверен, что личное счастье Юлии Александровны тебе тоже не безразлично. Я думаю, это поможет тебе принять правильное решение, — он завернул в бумагу горсть засахаренных орехов, несколько воздушных пастилок и два пирожных.

— Да что вы, ваше сиятельство? Как можно? — восторженно разглядывая диковинные лакомства, воскликнула Груня. — Я такого прежде и в рот не брала!

— А это чтобы ты уж слишком не скучала, — Нестор положил на Грунину ладонь несколько блестящих монет. — Скоро зима. Ступай на базар, купи себе новую душегрею, валенки, шерстяные рукавицы да меховой платок потеплее.

Я всё больше удивлялась щедрости и находчивости Нестора. При виде денег Груня растерялась, и я поняла, что мне следует разрешить ей принять их.

— Бери, всё бери, не бойся, — простодушно сказала я.

— Правы вы, лишняя я здесь. Какая уж нам, крестьянским девкам, любовь…. — обернувшись у двери, грустно улыбнулась Груня. — Кто первый посватается, за того родители и выдадут. Не старик бы да не пьяница. Уж и тогда вся деревня завидовать будет. Что ж, побегу. Только будьте благоразумны, Юлия Александровна.

— Вот и правильно. Ступай себе с Богом! — сказал ей на прощание Нестор.

— Спасибо, князь, — сказала Груня и послушно удалилась, оставив нас наедине.