Седьмое небо. Сборник сказок независимых сказочниц

Екатерина Андреева

Эти сказки не на ночь глядя, имейте в виду! Слишком много в одних мистики, в других философии, в третьих юмора. Они наполнят вас эмоциями и не позволят уснуть! Припасите прочтение на утро, когда ещё только начинается день – самое время что-то осознать и начать действовать.Какая идея этих историй? Какая всегда – поиски волшебного эликсира для всеобщего счастья. Вот так! Просто для многих общее счастье не разделяется с личным, поэтому, возможно, некоторые сказки вам покажутся похожими на жизнь.

Анастасия Сковородникова

«Секрет силы»

Детство — это игра в жизнь, а жизнь — это продолжение детства. Историю про Василису я придумала для учениц нашей бизнес-школы. Она о том, как преодолевать жизненные невзгоды, ориентируясь на свои собственные силы, которые всегда можно найти. Сегодня моя героиня — уже взрослая княжна, а в этом сборнике я предлагаю вам познакомиться с её детской историей. На самом деле, если читать подобные мотивирующие сказки с юности, это может стать хорошим фундаментом при построении взрослой личности.

Василисе захотелось медового пряника. И парного молока. Она приоткрыла дверь в сени, убедилась, что никого нет, и прошмыгнула к стряпухе Агафье.

На ходу подумала, что ноги стынут босиком и что она могла бы крикнуть кого-нибудь из дворовых — не зря же она княжеская внучка. Но поднимать крик из-за ерунды ей не хотелось. А ещё больше не хотелось расспросов, почему уложили её на перины, накрыли пуховым покрывалом, сам батюшка пришёл благословить на сон, а она, неблагодарная, не спит, требует пряников и молока. Василиса и сама не понимала, что за теснота в груди не даёт заснуть, заставляет переворачиваться с боку на бок. В ставни стучит сильный дождь, ветер стонет, а ей не спится от беспокойства.

Старая стряпуха уже отправилась почивать, но Василиса и без неё нашла свежий пряник и крынку с молоком. Вдохнула тёплый аромат сладкого пряника, собралась откусить, да так и замерла с открытым ртом.

Тихо скрипнула уличная дверь, и кто-то вошёл с улицы. Видимо, Васька-истопник опять отыскал кувшин с медовухой и его сковал сон. А про дверь он забыл. Теперь обворуют Агафью, заберут ценные специи, кои привозили ей из заморских стран купцы. А ещё хуже — унесут целебные порошки. Порошки эти добавляли в пищу княжеской семье по указанию княгини: чтобы прибавить сил в предстоящем походе или, например, для того, чтобы князь принял верное решение.

Пока за занавеской кто-то возился, Василиса как сидела на лавочке за печкой, так и замерла тише мыши, только пряник в руках стал липким от растаявшего мёда.

Послышался тихий голос:

— Ну что, настало время нам править. Смотри, не забоись! Я тебя везде достану, и князь уже не поможет!

Грозный был голос, неприятный. А ответное «угу» показалось Василисе знакомым. Да что с того? Что-то плохое должно было произойти. И батюшке непременно рассказать надо!

После того как опять скрипнула уличная дверь, Василиса выждала по всем правилам пряточных игр, в которых дворовые холопцы часто обманывают: притворятся, что ушли, а сами стерегут, когда ты из своего схорона вылезешь. Так вот, Василиса посидела немного, а потом пошла в светёлку, чтобы надеть платье и ноги согреть в домашних валенках. Хотела она тут же пробраться к матушке, рассказать ей о разговоре.

Как добралась до своей опочивальни, Василиса не помнила — вроде не более полусотни шагов, а обуял её сон по дороге. Вошла — и сразу завалилась на перину, даже накрыться не смогла, заснула.

И понесла Василису быстрая река мимо родных берегов. На берегу стоял князь, а рядом — батюшка с матушкой. А на них надвигалась чёрная живая туча. Жуть затопила всё нутро. И Василиса изо всех сил боролась с речной пучиной, не давая увлечь под воду, делала отчаянные вдохи и выдыхала криком в водяные пузыри.

Когда силы почти покинули её, княжеская внучка сделала очередной вдох и открыла глаза. В свете луны над ней возвышалась бревенчатая стена. Грубые, неотёсанные брёвна начали двигаться и по одному вываливались из стены, пока не показался проём, за которым была пропасть в сотни локтей. Пропасть светилась изнутри, манила девочку. Но полететь туда было страшно, и Василиса, зажмурившись, опять поплыла по реке.

Как она доплыла и выбралась, было непонятно, но когда глаза снова открылись, она спокойно покачивалась на волнах перины. Дом она узнала по запаху: это был запах её бабушки. Солнце уже взошло и светило как раз на стол, где стояли крынка с яблочным взваром, плошка дикого мёда и лепёшки. Саму Веренею Никитишну внучка увидела не сразу. Так неподвижно сидела она на лавке спиной к светёлке, словно и не было её здесь. Будто соломенная кукла в бабушкиных одеждах.

Спрыгнул с печки чёрный кот Вещун, и бабушка задышала, повернулась к Василисе.

— Долго ты с Горуновым заклятьем боролась. Я уже подумала, что не вытащу тебя.

— Бабушка, — Василиса поднялась на перине, — я здорова уже? Матушку хочу увидеть!

— Увидишь. Коли очень хочешь. Да только далеко твоя матушка сейчас. Подальше вашего княжеского подворья. И идти нам туда своим ходом придётся, а не в повозке ехать, как ты привыкла.

Достала бабушка из-за печки готовый узелок, приладила его за плечами и взяла Василису за руку. Так и поплелась она за бабушкой: неумытая, с неприбранной косой и босыми ногами. Очень неуютно было ей идти в таком виде: а ну кто из дворовых встретится — сразу матушке доложат, что княжеская внучка ходит хуже холопки на людях.

Но потом отвлеклась Василиса от своих мыслей, захотелось ей есть.

Сначала косилась она на бабушку Веренею — не сообразит ли сама, что у внучки маковой росинки во рту не было уж сколько дней. Но бабушка сомкнула свои уста в тонкую нитку и молча шла, глядя перед собой. Василиса уже придумала, как завести разговор о пристане и утреннем кушанье, как бабушка повернулась к ней и посмотрела серьёзно прямо в глаза.

— Васька, слушай меня! За теми деревьями начинается лесное царство. Народ там окаянный. Оборотней много. Как бы нам не пропасть. Иди за мной, держись за край моего платья, по сторонам не смотри. И ни звука из твоих уст вырваться не должно. Лесные люди первым делом звуки слышат.

Тут же забыла Василиса про голод. Вдохнула побольше воздуха, будто под воду идти собралась, взяла край бабушкиного платья, сжала в кулаке и пошла.

Солнце стало в зенит, Василиса пожалела, что не спросила, сколько идти им по лесному царству. Через несколько часов бабушка стала спотыкаться. Видно было, что ноги её устали, да останавливаться не хочет. Видно, скоро выйдут они из лесного царства, тогда и отдохнут.

Вдруг сбоку хрустнул сук. Василиса обернулась и ахнула: мелькнуло за деревом батюшкино платье. Стала Василиса вглядываться, и увидела, что выглянул из-за дерева батюшка, улыбнулся ей. И только девочка моргнула, а батюшка уже рядом с ней, и сидят они на поваленном дереве. Батюшка ей рассказывает, что заблудились они с Веренеей Никитичной, а он пустился вдогонку и нашёл их. А не то беда могла случиться.

Заулыбалась Василиса, хорошо ей на сердце стало. Батюшка в обиду не даст, даже лесному народу, какими бы они оборотнями ни были… Оборотни! Похолодела спина у Василисы. Поняла она, что батюшка без дозора ни за что бы не поехал её искать. И так по-доброму говорить бы не стал — он всегда серчает, когда беда может случиться. Закрыла Василиса глаза и увидела перед собой бабушку, та звала её за собой и показывала, что глаза открывать не надобно.

Послушалась Василиса и пошла с закрытыми глазами прямо. Каждый шаг выверяла, но делала это быстро, чтобы успеть от оборотня скрыться.

Услышала она, что метнулся за ней житель лесной, приготовился прыгнуть на неё, а она, не открывая глаз, сделала шаг, ещё один и… бабушка взяла её за руку.

— Молодец, девка, можешь открывать глаза. Вышла сама из леса. Я думала, оборотню лихому в рабство достанешься. Не надо было по сторонам смотреть, я тебя предупреждала.

Бабушка и не бранилась вовсе. Вздохнула и продолжила:

— Есть в тебе сила нашего рода. Можешь ты многое. Но пока ты у князя под боком жила, сила твоя во сне была. Сейчас она будет расти, словно опара для хлеба. Ты её не смиряй. Нужна нам твоя сила.

Удивилась Василиса такому разговору. Стала расспрашивать бабушку. Оказалось, что княжество их захватил князь Горун — младший из морских князей. На Василису заклятье подействовало раньше, чем на всех. Поэтому морок тот приняли за горячку, отвезли её к бабушке. А бабушка нашла, как заклятье снять. Василису спасла, да княжество всё потеряла. Теперь князь и матушка с батюшкой находятся у морского князя в наложниках, а народ княжеский весь в мороке обездвижен. Чтобы победить Горуна, нужна сила, коей у бабушки нет. А вот у Василисы она может вырасти.

Долго смотрела Василиса в небо, не спалось ей на долгожданном пристане. Кручинилась она, что не сможет вырастить силу свою. А если вырастит, да совладать с ней не сможет? Сила — она в чём? В кулаках, как у Микулы-кузнеца? Или в посохе, как у князя? Непонятно.

Утро ещё только занялось, а бабушка уже растолкала Василису, умыла её росой, дала ягод сушёных из своих запасов, и двинулись они в путь.

К полудню стал виден большой столб пыли вдалеке. Шли они по степному царству, а там кочевой народ. Может, стан большой перемещается, может, войско проходит через степь. К вечеру подошли поближе к пыльному столбу. Оказалось, что это идёт торговый караван. Купцы мирные, да стража с ними серьёзная. На таких окаянные шайки не нападут. Попросились к ним — вместе проследовать до устья Большой реки. Караванщики согласились. Дали место в повозке с сеном. Расспросили, откуда идут бабушка с внучкой. Но Веренея Никитишна была немногословна. Скупо ответила на все вопросы да глаза закрыла, отдых себе дала.

Василиса тоже задремала на свежем сене, но скоро очнулась. Поняла, что опять ей грудь давит тревога. Не может она сидеть. Вскочила на ноги, оглянулась. Когда взгляд её по ближайшему лесу пробегал, опять грудь сдавило. Увидела, что один из главных караванщиков смотрит на неё вопрошающе. Она вскинула руку в сторону леса и крикнула:

— Там беда!

Караван встал. Кто-то ругался, кто-то достал клинки и палки. В сторону леса двинулся сторожевой отряд. Потом услышали все звук битвы и тут же отправили подмогу своим воинам. Пока били разбойников, засевших в лесу, подошёл к Василисе караванщик. Поблагодарил её за предвидение и подарил ей браслет с яшмой. Заулыбалась Василиса, надела на руку. А караванщик в задумчивости остановился, потоптался да и говорит:

— Не хотите ли вы, Веренея Никитишна, с вашей внучкой Василисой изменить свой путь. Пойдёте ко мне в дворовые, я вас не обижу. А Василису будем брать с собой в странствия. Весь мир посмотрит, в разных землях побывает.

Бабушка рта не раскрыла, только смотрела на Василису вопросительно. А девочка и рада была согласиться, больно ей нравились рассказы караванщиков про дальние страны. Да только не могла она оставить князя, деда своего, и батюшку с матушкой. А ещё за весь народ их княжества сердце болело. Морок ведь конец имеет, и конец этот страшен.

Караванщик хоть и расстроен был отказом, но проводил Василису с бабушкой до самой Большой реки, откуда до моря можно было доплыть на торговой ладье за один день. На прощание ещё раз предложил караванщик с ними поехать. Сулил сундук дорогих тканей и сундук чистого серебра. Да только не увидела в том сокровищ Василиса. Её сокровище сейчас было у Горуна. И спешила она, и боялась предстоящей битвы. Хоть и стало ей понятно, что сила в ней выросла, что сможет она побороться со страшным князем, который не гнушается тёмную колдовскую силу использовать.

Как только причалила ладья к берегу, увидела Василиса за пригорком лазурную бездну, окаймлённую светлым песком. Словно картинка с матушкиной шкатулки. И поняла она, что бездна эта и станет полем битвы с Горуном. Чувствовала, что знает Горун о её прибытии и скоро появится.

А когда вынырнул он из пучины лазурной, весь в морской траве, с горящими глазами, усмехнулась Василиса. Сила её была в понимании. Пугал её Горун своим видом. Хотел, чтобы отступила Василиса. Усмехнулась она, руки на груди сложила.

Тогда заговорил Горун проникновенным голосом. Начал с того, что теперь Василиса — сиротка, погубила батюшку с матушкой своим любопытством и себя скоро погубит. А ведь могла подрасти, мужа выбрать, деток нянчить. Почувствовала Василиса жалость к себе, подступил комок к горлу. Тут бабушка подоспела, щёлкнула пальцами — и пропал комок.

— Нарожает она деток. Будет им рассказывать, как тебя растоптала.

Почувствовала Василиса, что мог увести её Горун от жизни в смерть. Разозлилась так, что искры в глазах засверкали, и вспенили эти искры лазурную морскую гладь. Заволновался Горун. А Василиса вскинула руку на Горуна со всей своей злостью, и опал Горун в десять раз, захныкал, запросил пощады.

Тут же увидела Василиса матушку, бросилась к ней. Батюшка с другой стороны её обнял. А дедушка отбивал низкий поклон Веренее Никитишне, свахе своей.

Перед тем как держать обратный путь, присели они на отдых. Василиса прилегла матушке на колени, и стало ей так страшно: а что, если бы не совладала она с Горуном? Если бы сокрушил он всю её силу?

Матушка словно прочла, о чём Василиса думает. И заговорила:

— Думаешь, доченька, в оковах пребывать и жить в плену — это пытка? То для тела пытка. Для сердца нашего нет тяжелее пытки, когда наши кровиночки страдают. Если бы не спасла ты нас — не было бы непоправимой беды. А вот если бы кручина тебя свалила, тоска съела, то и на том свете нам с батюшкой плохо бы было.

Вздохнула Василиса, закрыла глаза и дала себе обет — не подпускать близко тоску и кручину, даже если очень тяжело будет.

После такого обета сила ещё прибыла, и почувствовала это Василиса. Поэтому и ждала с нетерпением, когда появятся поля её родного княжества.

Как только вошли они в княжеский двор, вскинула Василиса руки, закружилась, поднялась над землёй. И стали оживать от морока дворовые, холопы и различный люд, который в злополучное утро в княжестве оказался. Послышались голоса, затопали сапоги, зашумели на кухне. Стало понятно, что вечером будет большой пир. И на пир Василису позовут, потому как теперь она почитается взрослой. Да дело не в девичьем платье, а в том, что заслужила она своё право сидеть за столом с батюшкой и матушкой. Улыбнулась Василиса и побрела в свою светёлку готовиться.

Конец