Дверь. Сборник мистических рассказов

Екатерина Анатольевна Горбунова, 2014

Рассказы, пропитанные мистикой, тайными страхами и надеждами, любовью и ожиданием чуда.

Дверь

Полина замерла. Это была самая странная услуга за всю ее жизнь, которую ей предложили: на Центральной площади города сидел на корточках молодой человек, внешне смахивающий на что-то среднее между повзрослевшим Гарри Поттером и Сумасшедшим Шляпником из «Алисы в стране Чудес», рядом с ним возвышался дверной проем с дверью, на которой красовалась надпись: «Если ты решил изменить судьбу — открой меня и зайди. Хранитель закроет за тобой пути назад».

— И что, сработает? — Полина недоверчиво сморщила носик и улыбнулась. — Или Уэллса рекламируете?

— Пока никто не жаловался, — парень говорил глухо и неэмоционально. — Уэллса рекламировать не надо.

— А стоит это удовольствие?..

— Цена на усмотрение клиента.

***

Нана не знала, как ей быть. Она просто чувствовала, как в ней это растет, с каждым часом, да что с каждым часом — минутой, мгновением. Это ужасало. Потому что было неотвратимо и неизбежно. Инородное тело, внедренное в ее жизненное пространство.

Наверное, надо бы относиться по-другому. Все ее подруги просто сходили с ума от своего «интересного положения», а вот она так не могла. Почему нет такого рычажка — нажал и переключился, воспринимаешь состояние адекватно, согласно принятым нормам: радуешься, присматриваешься к детским вещичкам, трещишь без умолку про любовь к новорожденным… Нана же с содроганием представляла, что внутри нее поселился кто-то маленький и прожорливый, он поглощает ее клетки, забирает питательные вещества, чтобы расти, паразитирует на ее организме.

***

Лука достал из шкатулки кисти и краски. Педантично разложил это все перед собой на столе. Прислушался к внутреннему состоянию, и только потом извлек несколько листов бумаги. Вгляделся в ровную белую поверхность. Помявшись, будто перед кем заискиваясь, вытащил простой карандаш. Проверил его остроту кончиком пальца, решил немного подточить…

Лука понимал, что он просто тянет время, повторяет придуманный когда-то давно ритуал, не отступая ни на шаг. Но и не продвигается вперед тоже… Это переросло в проблему. Он хотел об этом поговорить. Записался на прием к психотерапевту. А потом не пошел. Ну, что бы ему посоветовали?

А если представить возможный разговор, то вообще получался полный неадекват:

« — Расскажите, с чем вы пришли?

— Я хочу нарисовать шедевр!

— Написать шедевр?

— Нет. Пишут рассказы, романы, повести, полотна. Я тонко чувствую разницу, поймите…» — и ушли в сторону от основной проблемы. Но если допустить такую мысль, что не ушли, получается не лучше:

« — Расскажите, с чем вы пришли?

— Я хочу нарисовать шедевр!

— Так рисуйте, воплотите мечту в жизнь.

— Я не умею рисовать…»

***

Полина хотела конкретики. Парень отвечал обтекаемо и неполно. Ее обуревали чувства, а он плавал в волнах своего воображаемого мира.

— Где доказательства того, что я заплачу тебе деньги, и получу то, чего хочу?

— Я не могу тебе их дать.

— Тогда откуда ты знаешь, что твоя дверь открывает передо мной изменения в моей судьбе?

— Уже одно то, что ты хочешь войти в эту дверь, доказывает это. Человек, если он готов к изменениям — действует, если не готов — ищет причины и оправдания.

Полина нахмурилась. Она была уверена в своих силах и себе, но демагог из нее никудышный. Аргументы противника ее не убеждали, но опровергнуть их она затруднялась.

— Тогда пусть человек сам все и меняет, зачем эта дверь?

Парень меланхолично пожал плечами:

— Символика.

— А ты — хранитель? Зачем тогда охранять? И чего? Другие пространства?

— Нет. Хоронить прошлое. Человек уходит вперед к изменениям, а я охраняю, чтобы прошлое не вернулось.

— Бред! — Полина сердито развернулась на каблуках и пошла по площади. Потом резко остановилась, подумала, вернулась обратно.

— Ты — псих, да? Придумал себе идею и поверил в нее. И еще пытаешься убедить других?

— Нет. Я никого не убеждаю. Просто ты сама не готова что-то изменить, поэтому ищешь оправданий.

***

Нана краем глаза увидела ссору. Подумаешь, двое влюбленных, очередной раз устраивают проверку своих чувств. Поссорятся-помирятся. А не помирятся — разбегутся. Все просто, если со стороны. На деле же — гораздо труднее.

Гинеколог из консультации сказала, что у Наны все в порядке. Другую бы эта новость обрадовала, а Нана огорчилась. Если бы имелось хотя бы маленькое подозрение, что что-то идет не так, это можно бы было сделать причиной и… Оправдать себя.

Третий месяц. Критический срок. Либо туда, либо обратно. Она хотела обратно. Но как объяснить это окружающим? Марку? То-то и оно…

***

Лука похрустел пальцами, сделал массаж фаланг. Потом, наконец, взял карандаш и провел по листу пару линий, всмотрелся… Нет. Глухо! Увиденное не вызвало никакого отклика в душе, никаких ассоциаций. Просто неловкие штрихи, которые в состоянии нарисовать любой ребенок. Лука едва не заплакал от бессилия. Смял листок. Выбросил его в корзину для мусора. Подошел к окну.

Эта девушка. Каждый день, кроме выходных, она проходила по тротуару напротив. Всегда быстро, всегда спеша. На лице ее проглядывала отстраненность, как у всех, кто точно знает конечную цель своего пути, и не собирается останавливаться. Последние несколько недель в ее мимике появилась обреченность. Может незнакомка больна? Она ходила не то, чтобы медленнее, но как-то неуверенно, будто сомневаясь, нужен ли ей этот следующий шаг. Иногда девушка проходила под его окнами позднее, чем обычно. А сегодня вообще встала посреди площади, уставилась на парня и девушку, которые, видимо, что-то обсуждали, бурно жестикулируя.

***

Полина собиралась просто взять и уйти, оставаясь при своем мнении. Но почему-то не могла. Ей вдруг показалось, что до тех пор, пока она не уяснит для себя истинные мотивы парня с дверью — уходить нельзя.

— Ты же просто сидишь здесь и прикалываешься, да? И работать не хочешь.

— Это — моя работа, — парень поднял глаза на девушку и опустил опять.

— Странная, надо сказать. Если этот день исключение, то легкая и прибыльная. Но что-то позволь усомниться, что к тебе прямо валом клиенты ломятся, — Полина побарабанила пальчиками по косяку. — Мы стоим тут с тобой все утро, пока ни один желающий, — она чуть было не сказала «идиот», — в дверь не шагнул.

— Деньги для меня не самоцель.

— Философ, — девушка с утрированно понимающим видом покачала головой. — Мама с папой содержат?

— Мамы с папой нет давно. Я сам себя содержу.

— О! — она даже подпрыгнула от внезапной догадки. — Ты распространитель наркотиков! А дверь — прикрытие, да?

Парень грустно улыбнулся.

— И сам эту дурь не употребляю, и другим не советую. Но у каждого свой выбор.

***

Нане вдруг стало интересно, о чем можно так аппетитно спорить. Она даже на миг отвлеклась от своих переживаний и сомнений. Просто остановилась на краю тротуара и начала смотреть на этих смешных двоих. Зачем им дверь, интересно. Без дома, и вообще какого-то либо помещения.

***

Лука испортил еще пару листков, потом разочарованно убрал все принадлежности для рисования в шкатулку и запер ее на ключ. Подошел к окну. Незнакомка все стояла, наклонив голову на бок, смотрела на собеседников посреди площади. Что это за рамка рядом с ними? Дверь? Затеяли стройку что ли где-то поблизости?

Лука решил тоже спуститься вниз.

***

— У тебя есть образование? — допытывалась Полина.

— Высшее, — терпеливо отвечал парень.

— И с высшим образованием ты сидишь здесь посреди площади, предлагая мифическую услугу изменения судьбы? Ты изобрел эликсир исполнения желаний?

Собеседник покачал головой.

Девушка толкнула рукой прикрытую дверь. Она, будто ожидая это движение, открылась. Полина всунула голову в проем, повертела ею из стороны в сторону, потом по-детски захлопала в ладоши и закричала искаженным высоким голосом:

— Ура! Теперь я изменила судьбу!

— Нет, — парень приподнялся с корточек, вытянувшись во весь свой немаленький, как оказалось, рост.

— Что — нет, — несколько опешила девушка.

— Не изменила. Ты еще пока не готова к этому. Выйди, а я закрою дверь.

— Ага, и оставить тебе денежки. Ищи другую дуру! — Полина бодро зацокала каблучками по площади, мысленно проклиная себя, что позволила завести этот спор, что ввязалась в авантюру, испортившую настроение, что вообще остановилась. Шла бы себе по делам, а так и время убито, и плакать хочется.

***

Нане стало любопытно, собственная проблема ушла в глубины памяти, даже захотелось разместиться поудобнее, а не просто стоять. Найти бы стул, что ли какой…

Из дома напротив вышел белобрысый плотный мужчина. Почти каждый день Нана видела его за окном на третьем этаже. Если бы не то, что он всегда настойчиво пялился, она бы и не запомнила незнакомца. Но сейчас то, что он даже спустился вниз, испугало Нану неимоверно. Она, чуть сдерживаясь, чтобы не перейти с шага на бег, бросилась в сторону офиса. Там сейчас привычная рабочая обстановка, Марк, который еще пока ее непосредственный начальник. Рассказать ему про белобрысого, ткнуть наманикюренным пальчиком… Вдруг это маньяк, и объявил охоту на нее, на Нану. А разве же ей можно волноваться?

***

Лука разочарованно проследил за удаляющейся фигурой незнакомки. Было похоже, что она не просто так ушла, а испугалась. Только чего? Лука огляделся по сторонам: ничего опасного в пределах видимости не было. Уж, не его ли самого? Это показалось почему-то неприятным.

Даже обидным. К разочарованию от неумения рисовать добавилась еще капля чужого неприятия. Хотелось общения с человеческим существом, поэтому Лука подошел к парню с дверью. Прочитал записку. Усмехнулся. Подумал. Потом перечитал еще раз, уже серьезно.

— А если у меня есть все? — спросил внезапно осипшим голосом.

— Такого не бывает, — парень опять сидел на корточках. — Разумеется, если вы человек, а не Христос.

— Я хочу нарисовать шедевр, — решился на признание Лука.

— Так нарисуйте, — приветливо разрешил Хранитель.

— Я не умею рисовать, — развел руками собеседник. — Я — ветеринар, и единственное, что пишу каждый день, это истории болезней чужих животных. Вы хотите сказать, что я шагну сюда, и стану художником?

Парень все так же улыбался Луке, не разубеждал его, не уговаривал. Просто ждал, сидя на корточках. Лука решительно толкнул дверь и прошел в пустой проем, потом оглянулся, услышав за собой щелчок поворачиваемого ключа.

Никаких изменений. Все та же площадь, тот же Хранитель, то же внутреннее состояние расстревоженности и растормошенности.

— Я могу идти?

— Идите.

— А рисовать?

— Так рисуйте, — парень уже смеялся, а не улыбался.

— Я не умею рисовать картины, — Лука почувствовал себя маленьким обиженным ребенком, готовым расплакаться.

— Нет, вы не умеете писать картины. Значит, просто нарисуйте рассказ.

Правильно! Выход был очевиден. Лука дал сотку парню и быстро ушел к себе.

***

Полина решила про себя, что больше она на ту площадь ни ногой. Если тебя расстраивают слова некоторых сумасшедших, значит, просто нечего с ними общаться. И чего она к нему прицепилась? Ведь не он же к ней. Она сама, первая, завязала этот ненужный никому спор.

Поделилась соображениями «по поводу дверной философии» с лучшей подругой Лией. Думала, что посмеются вместе над безумным Хранителем, или, напротив, над теми, кто, может быть, воспользовался дверью за свои кровные. Но Лия почему-то задумалась. Немного настороженно покосилась на подругу.

— А я бы поостереглась шагать.

— Почему? Это же просто блаж. Игра.

— А если, правда? — Полина не узнавала Лию. — И твоя судьба меняется, но совсем не в ту сторону, в которую ты хочешь. Это же ужасно!

***

Нана буквально ворвалась в кабинет Марка. Едва отдышалась в его надежных объятиях, слушая лихорадочное биение своего сердца в груди.

— Тихо, девочка, тихо, — муж был очень внимателен, впрочем, как всегда. — К чему такая спешка?

— Я видела маньяка на площади!

— Прямо так сразу маньяка? — Марк шептал ей в макушку, но Нана знала, чувствовала, что он улыбается.

— Да. Ты мне не веришь? Он давно следит за мной из окна. А сегодня вышел!

Муж отстранил жену от себя и ласково посмотрел в заплаканные глаза.

— А что ты делала на площади? Обычно ты проходишь по ней, ничего не замечая.

— Я стояла. Там ссорились двое. Мне стало интересно. Такие смешные, дергались, как марионетки.

— Так может, и твой маньяк вышел посмотреть на чужие телодвижения, а не на тебя? — вот всегда он такой, что-то скажет, и ей становится стыдно.

Марк старше. Он уже работал, когда Нана пошла в первый класс. Это огромная разница. Нана задумалась и вспомнила о том, с кем и у нее будет огромная разница. Ведь муж еще не знает. А если узнает, то пути назад не будет…

Она вытерла слезинки, забыв про белобрысого, и решила, что даст себе еще один день на раздумья.

***

Лука знал, о чем хочет рассказать. Он достал свою шкатулку, но впервые нарушил ритуал. Из шкатулки он извлек только карандаш, ластик и листы бумаги. Примерно за час он исписал почти два листа мелким убористым почерком ветеринара. Он перемежал картинки в словах картинками реальными, и выходило даже не плохо: вот неуверенная девушка на краю тротуара, вот дверь с пришпиленной запиской, вот странный парень с улыбкой в глазах. Оказывается, если не ставить перед собой цель нарисовать шедевр, а рисовать так, как рисуют дети, то получается тепло и душевно. Лука торопился записать все свои мысли. Он рисовал чувства, жизненное пространство, собственную тревожность. Ему впервые нравилось то, что он делает.

***

Полина уже почти испугалась Лииной серьезности, как та задорно расхохоталась. Подруга смеялась до слез, до икоты. Потом поинтересовалась, не сняла ли Полина всю ситуацию на мобильник.

— А зачем?

— Сделали бы рекламу этому придурку.

Девушки погуляли до вечера по парку. Возвращаться домой решили через площадь. Лия хотела сама поглядеть на Хранителя и дверь.

Несмотря на то, что уже стемнело, они были на месте. Парень все так же сидел на корточках. Дверь все так же манила белизной пришпиленного квадратика бумаги.

— Тук-тук-тук, — Лия уверенно постучалась в косяк. — Можно зайти из параллельного мира? Из мира ваших грез?

Хранитель привстал и удивленно воззрился на девушек.

— Еще никто не заходил.

— А я вот зайду, — Лия попыталась открыть дверь, но та была заперта. — Что за черт!

— Простите! — парень принялся рыться в карманах, потом нашел ключик, который машинально убрал после Луки, и открыл замок. — Прошу.

Полина вдруг поняла, что ничего просто так не бывает, этот демарш подруги ни к чему хорошему привести не может, тем более, дверь была не просто закрыта, а даже заперта. Девушка насильно схватила Лию за запястье и, что-то сердито шипя, потащила домой.

***

Нана оставила Марка в офисе, во избежание дальнейших нотаций про маньяков и рискнула пойти домой одна. Энергичным шагом она миновала площадь, шла, намеренно не глядя по сторонам, только вперед, только к цели. Почти не прислушиваясь к изменениям в своем организме, почти даже поверив, что то, что у нее внутри, это помощник, соучастник ее бунта.

Нана даже не заметила, как машинально перешагнула через порог открытой двери, как вослед ей раздался щелчок. Она просто легким движением прикоснулась к животу и почувствовала, даже, наверное, не физически, а как-то духовно, ответное шевеление, будто маленькая бабочка вспорхнула с цветка.

***

Лука медленно сжигал в камине исписанные листы и плакал. Такой легкости на сердце, какую чувствовал в этот момент — еще не было никогда. Пусть слезы бороздили соленые дорожки — это ничего, это ангелы где-то рядом, и поют свои песни. Как сказал тот Хранитель? Что все есть только у Христа? Нет, он не прав… А может, и прав, и в момент исполнения своей мечты мы наиболее полно ощущаем Христа в себе.

***

Полина проводила домой Лию, а потом опять вернулась на площадь. Парень стоял перед дверью, упираясь лбом в древесную плиту.

— Опять пришли посмеяться? — спросил глухо.

— Нет. Пришла понять.

— Может, вы и правы. Это все обман. И ничего не меняется. Здесь прошли сегодня двое. Один сознательно. А вторая даже не заметила. И я не знаю, изменилось ли что-то в их жизни…

— Есть только один способ проверить, — Полина положила руку на плечо Хранителю.

— Какой?

— Зайти самому.

— Но некому будет закрыть дверь за мной, — парень смотрел с надеждой и верой.

— А я на что?

Полина недолго посмотрела, как он делает несколько шагов вперед, сутулясь и почти не отрывая от земли ноги, а потом закрыла дверь и повернула ключ.