Сборник рассказов. Струны

Егор Сычев, 2023

«Черная рука»: Самые первые детские воспоминания, самые яркие картинки прошлого. Не всегда они добрые и красочные.«Борщ»: ежегодные поездки «на картошку» в начале учебного года, как этап становления личности, приобретения жизненного опыта и нахождения подростком своего «Я» остается значимым социальным явлением советского периода.«130»: Получая «путевку в жизнь» каждый мечтает оставить в ней значимый след.«Мистика»: В жизни 17-и летнего парня всегда есть место мистике.«Струны»: что есть сегодня, вчера или завтра? 50-летний проектный менеджер Егор вынужден задавать себе эти вопросы, пытаясь, выбраться из водоворота событий. Хватит ли ему трехмерного мышления человека, чтобы понять кто мы и куда идем?

Борщ

Глава 1. «Борец с системой».

Обливаясь потом и пыхтя через фильтр просроченного десять лет назад противогаза, Саня отмывал ацетоном полы в коридоре учебного корпуса. Не то чтобы ему нравилось это занятие, скорее напротив. Глядя как падают и шустро дохнут пролетающие, на свою беду, мимо мухи, Саня подумал: «За что боролись, на то и напоролись».

В конце лета он твердо решил откосить от поездки «на картошку» и провести сентябрь с кайфом. Вооружившись справкой от кардиолога и решимостью воплотить свой план в жизнь он, студент второго курса машиностроительного техникума Александр Афонин, явился на торжественную линейку по случаю начала учебного 1988-89 года. После вступительного приветствия директора Саня прошмыгнул в преподавательскую. Там он с напущенным на физию прискорбием сообщил замдиру, что, к великому его Саниному сожалению, он не сможет внести свой вклад в помощь подшефному совхозу потому как здоровье его дало сбой. Постылый картофель, оставшийся на поле полях после уборки комбайнами, студенты будут собирать без Сани, а сам он должен быть определен на выполнение «легких и посильных работ».

— Ну, что, Афонин, — сказал завхоз Игорь Витальевич, разглядывая справку от кардиолога, — сердце, стало быть, болит у тебя?

— Ага, — ответил Саня слабым голосом и для большей натуральности покашлял.

Никто не мог сказать как давно Игорь Витальевич работал завхозом. Легенда гласила, что он отвешивал подзатыльники самому Вениамину Яковлевичу бессменному директору техникума, когда тот был еще зеленым первокурсником.

Завхоз посмотрел на студента взглядом полным глубины и мудрости. Хоть Саня и считал себя хитрой жопой, но в эту же секунду он понял, что его план провалился.

— Пойдем, болезный, — скомандовал завхоз, — определю тебя на помощь обществу.

Сане вручили огромную канистру с ацетоном, кастрюлю, тряпки и поставили задачу отмыть от капель краски полы на трех этажах учебного корпуса.

Уже после обеда Александр Афонин стоял перед директором и страстно убеждал его, что чувствует себя гораздо лучше, чем раньше, сердце бьётся ровно и он готов отдавать долг родине на картофельных полях близ деревни Суборово.

Глава 2. «Алхимик».

— Саша, забери, пожалуйста магнитофон из преподавательской и привези его нам в Суборово, — попросила куратор группы Ирина Сергеевна по телефону, — а то нам тут тоскливо без музыки.

Сашка взял магнитофон и все кассеты, которые нашел в преподавательской. Собрал дома вещи, сказал маме, что неожиданно заскучал по деревенской романтике и уезжает на месяц «на картошку».

Ирина Сергеевна не соврала. В деревне было скучно, а от вида картофельных полей с грядами, уходящими за горизонт одногруппники начинали хандрить и впадать в меланхолию. Уже следующим вечером в результате мозгового штурма студенты решили спасать ситуацию алкоголем. Однако, председатель совхоза Захар Петрович запретил продавщице местного магазина продавать горячительное студентам. Требовался творческий подход.

Старшие пацаны с Саниного двора точно знали как подростку занять достойное место в социуме и уже к 15-и годам научили его курить, играть на гитаре, подтягиваться на турнике и гнать самогон.

— Говно-вопрос, — небрежно обронил Саня, когда совет группы уже отчаялся найти надежный канал поставки алкоголя, — мне нужны дрожжи, варенье, медицинские перчатки и стеклянные банки, чем больше, тем лучше.

Парни посмотрели на Саню как детсадовцы на Деда Мороза и оперативно организовали поставки вышеозначенных ингредиентов. Конечно, родителей несколько озадачило внезапное превращение их чад в сладкоежек. Особенно странно звучали просьбы присылать варенье предпочтительно в трехлитровых банках, но, чего-чего, а варенья в советских семьях, часто живущих натуральным хозяйством, было всегда в избытке.

Сашкину лабораторию организовали на чердаке спального барака. Конечно, гнать самогон в таких условиях было нереально, и Саня поставил на поток производство промежуточного продукта — браги. Его рейтинг взлетел до небес и даже девчонки, живущие в соседнем бараке, стали посматривать на Сашку с нескрываемым интересом.

К сожалению, поговорка «дураку стеклянный хрен ненадолго» в очередной раз подтвердила свою актуальность. Кто-то из пацанов залез на чердак, напился и разбил банки с брагой. Драгоценная жидкость протекла через дырявый потолок и залила кровать Сергея Федоровича учителя истории, который жил вместе с парнями и присматривал за порядком в бараке. Сашкино хозяйство накрыли и его звездный час прошел.

Глава 3. «Борщ».

К шестнадцати годам каждый советский подросток усваивал, что никто не обещал кормить народ по дороге к коммунизму, но и Перестройка не внесла в этот тезис никаких изменений. Юные и бурно растущие организмы, измождённых сбором картофеля, студентов второго курса требовали калорий, их деревенская столовая предложить не могла. Кормили студентов отвратно и скудно.

Доведенные перманентным чувством легкого голода до готовности совершать мелкие правонарушения парни из Саниной группы решили совершить ночной набег на молочную ферму и птичник. Под покровом темноты они пробрались в коровник и стырили сорокалитровую флягу с молоком. Кряхтя и надрываясь, пацаны доставили добычу в свой барак. Дегустация показала, что молоко имеет водянистый вкус и странноватую консистенцию. Пацанов это не удивило, ибо внешний вид местных коров не давал надежды на то, что от них можно получать нормальное молоко.

Вторая группа добытчиков притащила с птичника дохлого гуся. Добытчики стоически отмалчивались и не желали предавать огласке историю гибели птицы. Сочтя обстоятельства отхода гусака в мир иной несущественными, в текущем контексте, его наскоро ощипали и в грязном оцинкованном ведре поставили варить в русскую печь, возведенную посередине барака. Царица дома оказалась давно лишенным своей функциональности бесполезным элементом деревенского интерьера и ничего кроме дыма и смрада производить не могла. Гусь погиб зря и был захоронен в палисаднике. Голодные, но непобежденные студенты улеглись спать.

Конец ознакомительного фрагмента.