Макет моего дома

Егор Олин, 2022

Воспоминания Алисы о простых детских радостях и подростковых переживаниях идут параллельно столкновению со взрослой жизнью. Как преодолеть возникшие трудности? Стоит ли искать решение проблемы в школьных годах? Постоянный поиск себя и своего места в жизни в сочетании с подростковыми приключениями, первой любовью, обидами и ненавистью, а также небольшой благотворительной кампанией.

1. Первый полет

Маленькая мастерская началась с бумажного самолетика.

Мы с папой возвращались домой в деревню Сычи с небольшого летнего путешествия. Старенький Рено завернул на заправку. Отсюда до дома оставалось пару часов и километры пролетали незаметно, если в руках у меня были стаканчик чая и теплый сэндвич.

— А ты купишь мне сэндвич? — спросила я, наклонившись вперед и обняв сиденье.

— Конечно, — улыбнулся папа. — Пойдем, выберешь, какой тебе понравится.

Я выбежала из машины. Папа опускал пистолет в бензобак и щурился на солнце, от которого не спасал даже козырек кепки. Солнце висело низко, поглаживая длинными лучами макушки деревьев. Лес вокруг казался золотисто-зеленым.

— Надеюсь, сегодня смена у Димы, — сказал папа и похлопал меня по плечу, отвлекая от разглядывания желтого летнего пейзажа.

— Я тоже.

Папа проверил карманы брюк, а потом побежал в машину.

— Кошелек забыл, — крикнул он мне, захлопнул дверцу и помахал серым бумажником.

Сегодня удача была на нашей стороне. У кассы стоял Дима.

Дима очень добрый и вежливый, да и корка у сэндвичей у него никогда не подгорает. Виталик на заправке новенький, а ведет себя так, будто уже тут начальник — даже глаз от телефона не поднимет, когда кто-то с ним разговаривает. Если у кассы нас встречает Виталик, мы с папой представляем, как разочарованно едем в машине без сэндвичей. Это все лучше, чем хрустеть горелым хлебом.

— Привет, Коля! — Дима пожал руку папе. — Привет, Алиса.

Пока они говорили, я разглядывала сэндвичи на листке меню с проступившими бензиновыми пятнами. Дима с папой дружили и обычно долго что-то обсуждали, поэтому времени на принятие решения у меня было предостаточно. Иногда они вместе ездят на рыбалку. Как-то раз папа помогал Диме строить баню, и мы несколько дней гостили у него на даче.

Разглядывать пейзаж за окном куда приятнее с сэндвичем в руке. В детских воспоминаниях хорошо сохранился запах — смесь бензина, теплого сэндвича и аромата черного кофе, который пил папа. Наверное, из таких мимолетных радостей и складывается счастливое детство. Не могу сказать, что в нем не было печалей, но со всей своей наивностью и иронией, оно было счастливым.

— Готова завтра в школу? — спросил папа.

— Немного грустно, что лето кончилось.

Папа допил кофе и выезжал с заправки на дорогу. Он вел машину очень плавно, и я могла есть сэндвич прямо в пути.

— Ты, наверное, соскучилась по друзьям, — подбодрил он меня.

— Да, но по маме еще больше…

Я знала, что папа не любит об этом говорить, но не смогла сдержаться. В детстве ты не осторожен со своими мыслями — сразу говоришь то, что думаешь.

— Я тоже скучаю по ней, Алиса, но ничего не могу поделать, — папа попытался улыбнуться.

Раньше я не до конца понимала, почему он становился таким грустным, стоило только упомянуть маму в разговоре. Сейчас мне кажется, что все дело в бессилии. Когда я прошу его что-то купить, он может это купить. Папа может все, кроме одного… Я хочу увидеть маму, он тоже хочет, но это невозможно. Папа сидел с ней рядом в больничной палате и говорил: все будет хорошо. Зная, что не будет. Чувство бессилия подтачивало его. Он видел солнце за окном, которое не перестанет светить, даже когда умрет мама.

— Она сейчас в лучшем мире, — говорил он и смотрел на безоблачное небо и солнце, расплывающееся по нему теплым желтком.

— Мама видит нас? Видит, какой вкусный сэндвич ты мне купил?

— Конечно…

Папа, проехав указатель, свернул в сторону деревни. Дорога здесь была неровная, и я подскакивала на каждой яме.

В небе пролетел самолет, оставляя за собой белый пушистый след.

— Если бы мы построили самый мощный самолет, мы бы долетели до мамы? — спросила я, не отрывая взгляда от завораживающей полосы на небе.

— Думаю, да. Так что дело за малым, — папа снова улыбался и крутил руль из стороны в сторону, стараясь объезжать крупные ямы. — А чтобы не терять время, начнем учиться уже сейчас.

Он остановил машину, взял одну салфетку из пачки, которую нам вместе с сэндвичем вручили на заправке, и парой ловких движений превратил ее в маленький самолет.

— Теперь твоя очередь. Повторяй за мной, — папа взял еще две салфетки и одну передал мне.

Я как раз доела свой сэндвич и была готова конструировать.

— Так… загибаешь здесь… расправляешь пальцами…

Мой первый салфетный самолет получился не очень ровным. Он косил на правое крыло.

— Кажется, полетит, — папа дал высокую оценку моему искусству конструирования.

Он первым произвел запуск. Ветер подхватил папин самолет и после нескольких виражей бросил в сухую траву у дороги. Мой самолетик резко взмыл в небо, а потом также стремительно полетел вниз и уткнулся бумажным носом в землю.

Такое незначительное событие как полет первого бумажного самолетика, вдруг стало для меня значительным. В этой легкой модельке, разрезавшей крыльями воздух и на миг поднявшейся в небо, я видела символ исполнения мечты. Конечно, раньше я смотрела на все наивно-детским взглядом, но именно это укрепило во мне веру в то, что папа всегда поддержит и поможет достичь недостижимого.

В школе я всем рассказала про бумажные самолетики. Оказалось, что их умеет делать не только папа. Многие из друзей похвастались таким же искусством превращения листа бумаги в воздушного аса.

В прошлом году у меня не сложились дела с математикой. Данное себе обещание заниматься летом, я благополучно не выполнила. Решение проблемы нашлось само собой. Аккуратно вырвав тетрадный листок, я произвела с ним под партой все необходимые махинации. Как только Наталья Михайловна дописала на доске последний пример и повернулась к нам, я пустила самолетик в полет. Все начали смеяться, а Наталья Михайловна смотрела на меня сердито, иногда переводя взгляд на круживший перед ней самолет. Так мои ожидания столкнулись с суровой реальностью, где талант мастерить и запускать бумажный самолетик во время урока не предмет восхищения, а нарушение дисциплины.