Жемчужина

Егор Коркин

Парня по имени Максим начинает преследовать страшный человек с кривым кинжалом, который впоследствии оказывается злым колдуном. Убегая от него по ночным улицам, Максим обнаруживает себя на светлой стороне в вечной битве добра со злом. В этой схватке к нему присоединяется его родственник, друг, священник Георгий. Максиму вместе с отцом Георгием предстоит собственное расследование с множеством опасных событий. И в конце своего пути Максим приходит к истинному пониманию главной загадки его жизни.

Глава 4

Сомов проснулся рано утром в абсолютной тишине. Не было слышно ни голоса, ни звука. На улице ещё было темно. Первые лучики только начинали появляться от восходящего солнца. Они не могли пробиться сквозь плотно зашторенные окна. В абсолютной тишине можно было слышать жужжание одинокой мухи в окне. Сомов лежал неподвижно. Он почесал грудь и глубоко вздохнул.

Его хозяин дал ему задание убить молодого парня, священника и его сестру. Это было одно из многочисленных заданий, которые он получал и раньше от дьявола. Он не придавал этим заданиям особого смысла, потому что его сердце было как камень, наполнено злобой по отношению к людям. Он был одинок, никого и ничего не любил, без сожалений выполнял все задания для своего хозяина. Его лишь интересовали те выгоды, которые Сомов получал от того, что выполнял волю зла. Это могло быть здоровье, какая-то власть в духовном мире, материальные блага.

По какой-то причине дьявол торопил его выполнить это страшное задание. В течение первых двух недель после своего освобождения Сомов занимался именно поисками парня и священника. У него получилось это сделать, но не сразу. После того, как колдун обнаружил место проживания обоих, он приступил к выполнению своего задания. Но в духовном мире над этими людьми он не имел власти. Несколько раз он пытался причинить им зло через колдовство, но у него ничего не получалось. Сегодня утром он решил последний раз напасть на Максима через невидимый человеческому глазу мир.

Сомов лежал на кровати неподвижно с закрытыми глазами в полной темноте и что-то еле заметно бормотал. Он вышел из своего тела, на пару секунд завис в воздухе над собой. Всё было привычно вокруг, как обычно. Он с интересом наблюдал себя со стороны. Вот лежит его тело на кровати, а над ним в воздухе парит его настоящая личность.

Понаблюдав за собою и оглядев свою комнату, он вышел на улицу через окно и мысленно построил маршрут от своего дома до дома Максима Панова. Колдун стал двигаться по этому маршруту. Он парил в воздухе примерно на расстоянии десяти метров над землёй. Сначала он двигался по прямой вдоль проспекта Ленина, затем повернул на перекрестке направо и двигался ещё два квартала. Потом повернул направо и на следующем перекрестке налево. Еще пару улиц — и он на месте. Когда Сомов был вне тела, у него легче получалось передвигаться по городу, двигаясь по улицам.

Сейчас колдун завис перед домом, в котором жили Пановы. Он знал окна их квартиры. Сомов уже был здесь не только в духовном, но и в физическом мире. Охота на парня длилась уже несколько дней, но пока безуспешно. Это была последняя попытка напасть на парня из духовного мира.

В каждом доме должен быть сильный. Если вы пришли в этот дом и хотите навредить ему и его жильцам, то должны обезоружить сильного. Если тот обезоружен, то вы можете устанавливать свои порядки в этом доме. Если вы не можете связать сильного, то вам придется уйти.

В доме Пановых была сильная личность. Они об этом даже не догадывались, но колдун Сомов убедился в этом в очередной раз, когда с улицы пересек кирпичную стену дома и оказался в комнате ребят. Таня и Макс крепко спали. Они даже не подозревали, что их покой охранял красивый высокий ангел в ослепительно белых длинных одеждах. У него были длинные светлые волосы, ясные пронзительные чистые глаза. Ангел стоял в состоянии абсолютного мира, совершенного покоя. Он имел великую божественную красоту и святость. В одной руке он держал высокий длинный огненный меч. Огонь постоянно двигался, но не исчезал и не рассеивался. В другой руке ангел держал свиток. В этом скрепленном печатью свитке у него было особое указание от бога относительно жизни Тани и Максима. Ангел должен был в точности исполнить то слово, которое было записано. Место, где он стоял в комнате, под его ногами было похоже на раскаленную лаву или расплавленный металл. Вся фигура его излучала яркий ослепительный белый свет по интенсивности, как у солнца. От ангела исходила сила, как будто одновременно в этом месте ударили тысячи молний. Вокруг его фигуры было синее нежное сияние.

Когда Сомов в одежде, похожей на грязные черные лохмотья, появился в комнате, ангел даже не шевельнулся. Но колдун чувствовал всем своим духом, что глаза ангела были устремлены прямо на него. Сомов осознавал власть этого духовного существа. Он ощутил усиливающееся жжение на его шее и голове. Колдун знал, что если он останется здесь хотя бы еще на долю секунды, огненный меч будет применён против него, и поторопился покинуть комнату тем же путем, каким в ней появился.

Он был в ярости, что ничего не мог сделать, и поэтому отправился по улицам назад. Колдун ещё чувствовал жжение на шее и голове, когда долетел до своего дома и вошёл к себе в комнату. Его тело по-прежнему неподвижно лежало на кровати. Сомов также легко вошел в тело, как и несколько минут назад вышел из него. Он открыл глаза. В комнате уже ощущалось присутствие дьявола.

Иван Сомов чувствовал, что его хозяин был разгневан, что он так и не смог выполнить его задание. Колдун уже понял, что это будет одно из самых тяжелых заданий в его жизни. Когда он имел дело с обычными людьми, он наслаждался той духовной властью, которую имел над ними. В данном случае он имел дело с людьми, имеющими отношения к божьему свету. Здесь его власть в духовном мире была бесполезной. Он несколько раз задавал вопрос себе и один раз своему хозяину, почему Сомов не имеет власти над этой редкой категорией людей. Этот вопрос вызвал ярость у дьявола. Тогда тот ответил, что вся власть принадлежит только ему, и что он является богом мира людей. Однако колдун догадывался, что это не вся правда. Он боялся своего хозяина, но, с другой стороны, видел, что иногда дьявольская власть не имела никакого значения по сравнению с той властью, которую он видел у людей верующих. Он также видел, под какой могущественной защитой они находились. Зачастую эти люди даже и не догадывались о том, что происходит вокруг них в духовном мире.

— Хозяин, я несколько раз приходил к этому парню, но не мог причинить ему зла, потому что страж душ был с ними, — проговорил Сомов в своих мыслях. Так он называл ангела.

Ему последовал ответ тоже в мыслях:

— Если бы ты обладал той властью, что имею я, то давно бы выполнил это задание. Как ты ничтожен по сравнению со мной! Но я милостив к тебе, потому что я твой хозяин. Я должен быть хозяином всех людей. Я хочу дать вам свободу и истинный свет. Ты несешь мой свет. У тебя есть мой подарок из страны теней и из страны танцующих вокруг огней. Используй его. Этим ты прославишь меня и доставишь удовольствие. Когда ты выполнишь мое задание? Торопись.

Дьявол говорил ему о длинном ноже, который был у Сомова. Тот получил его в подарок от одного шамана из африканской страны.

В молодости Иван Сомов работал моряком на коммерческих судах. Когда его корабль в очередной раз двигался вдоль африканского побережья, капитан судна принял решение причалить там, где они обычно не останавливались. У начальства были дела в порту. Тогда Сомов и заболел очень серьёзной местной лихорадкой. Экипаж корабля был вынужден оставить его. Вся ситуация тогда вокруг него сложилась таким образом, что ему не оказали серьезной медицинской помощи и не могли взять с собой. Возникли осложнения. Сомов был вынужден остаться в организации, входящей в международный Красный Крест. Спустя два-три месяца, он пошел на поправку, но отказался ехать на родину. Вскоре его потеряли из виду. Человек просто исчез. В реальности он остался у шаманов той местности. У Сомова с ними были общие интересы. К этому времени он уже интересовался духовным злом. Те два года жизни в Африке погрузили его на такой уровень колдовства и оккультизма, о котором он даже не мог и предположить, что такое существует в реальности.

— Я возьму ваш нож и убью их, — мысленно сказал Иван.

— Тогда чего ты ждешь? Убей их. Убей. Они не поклонятся мне, как ты. Я хочу, чтобы ты убил их. Я хочу, чтобы ты пролил их кровь. Они не такие, как ты. Мне нужно поклоняться. Они не поклоняются мне, они не поклонятся мне. Убей их, или ты забыл милость, которую я оказал тебе?

Сомов почувствовал такой огненный удушающий жар, который обжигал его душу, ощутил сумасшедшее удушье. Его дыхание постепенно прекращалось, и он начал задыхаться в присутствии своего разъяренного хозяина. Он боялся дьявола и служил ему из страха. Внезапно он остался в комнате один. Боль своими тисками сжимала его голову, крупные капли пота проступили на лбу. Сомов положил ладони на лицо и тяжело дышал. Постепенно головная боль стала утихать, дыхание нормализовалось, Сомов открыл глаза.

Наступило утро, поэтому в комнате стало светло. Было видно толстый слой пыли, покрывавший трельяж, тумбу с телевизором, стол. Можно было подумать, откуда здесь столько пыли? Да, он не убирался здесь, но до него здесь тоже жили. К чему эта пыль? Его жизнь чем-то похожа на пыль. Он просто есть, как и пыль. Получил ли он то, к чему стремился? Можно ли это назвать жизнью? Иван сел на кровати. Сейчас ему очень хотелось есть, и его мучила жажда. Но больше всего волновала голова.

Он уже давно страдал от головных болей и ждал в глубине души, что его хозяин освободит его от этих мук, когда очередное важное задание будет выполнено. Отношения с дьяволом иногда были похожи на торги. Иван надеялся также на определённое продвижение в царстве своего хозяина. Он хотел больше власти, чем у него было сейчас. Еще Сомов хотел вернуться на какое-то время в Африку, но пока дьявол не пускал его.

Сомов подошел к холодильнику, открыл его и достал оттуда пакет молока. Жадно выпив его, он бросил пустую упаковку в ведро. Затем достал два яйца, разбил их в чистый стакан и выпил содержимое. Он принял ванну, вытер себя белым чистым махровым полотенцем, которое, к счастью, нашел в квартире, и стал одеваться. Когда Иван был в черных брюках, чёрной куртке, он подошел к трельяжу и из верхнего ящика достал сверток из белой хлопковой ткани. Положив его на стол, он развернул его. Это был вытянутый изогнутый кинжал в ножнах. Поверхность ножен полностью с обеих сторон покрывало рельефное изображение сплетающихся между собой отвратительных змей и червей. Сомов с удовольствием разглядывал кинжал, держа его на ладонях. Затем он извлек его из ножен. Изогнутое лезвие с острым концом длиною примерно тридцать сантиметров было из грубо обработанного металла с десятком больших зубцов размером с полсантиметра. В этом ноже была сила. Он чувствовал ее, когда сжимал рукоять. Уже знакомый ему дух воителя и вершителя судеб будто вселялся в него. В этот момент Сомов осознавал себя воином, неуязвимым и бесстрашным. Он чувствовал, что становится способен на многое, сжимая в руках кинжал. Он слышал, как кинжал хотел крови. Ну, теперь разве он пыль? Разве его жизнь не имеет здесь власти? Какая-то бессмысленная злоба к этому парню и священнику наполняла его сейчас. Он заряжался. Ему, как и его хозяину, не будет ни начала, ни конца. Может он станет, как дьявол? Сомов улыбнулся.

В дверь постучали. Сомов прошёл в прихожую и спросил: «Кто?» В ответ тишина. Сомов повторил вопрос раздраженно еще раз: «Ну, кто там?» Снаружи что-то промычали. Сомов со скрипом открыл дверь и перед ним предстал человек в выцветшем черном рабочем комбинезоне и такой же куртке. В одной руке, испачканной чёрной смазкой, был ящик сантехническими инструментами, другая держала дверную ручку. На голове с длинными рыжими немного вьющимися волосами кепка, которая была посажена на затылок. Из-под густых серо-рыжих бровей смотрели приветливые серо-зеленые глаза. На щеках и подбородке рыжая трехдневная щетина. Большой старый шрам переходил с носа на левую щеку. Слесарь Иван Иванович Мирзунков уставился на Сомова.

— Ну, кто-кто, хозяин? Дед Пихто. Вызывал?

Сомову не хотелось с ним ругаться, поэтому он постарался быть вежливым.

Колдун задал вопрос:

— Что вам надо?

В ответ Иван Иванович сообщил:.

— Так Валентина Захаровна Триногова звонила, сказала, что в вашей квартире по стояку с горячей водой проблемы. Ну, вызвала, я и пришёл.

— У меня нет проблемы с горячей водой, — сообщил колдун. — У меня течёт и горячая, и холодная вода.

— Так я это, наверное, ошибся. Мне нужно 313 квартиру, а у вас номер 213. Ошибся я, хозяин. Ну, извиняй. Ты бы сразу сказал, а то кто его знает, с этими номерами не разберёшься… Без очков я, у внука оставил.

Иван Иванович сам толкнул дверь сапогом так, что она захлопнулась перед носом Сомова. Послышались шаги в коридоре и тихое пение. Это слесарь Иван Иванович направился на третий этаж в квартиру над Сомовым. Колдун тяжело вздохнул и вернулся к трельяжу, где лежал нож. Сейчас он утратил этот духовный злой заряд из-за слесаря, который отвлек его внимание. Сомов постоял еще несколько минут, вспоминая, какой жаркой была погода в Африке. Вдруг его внимание привлек периодический негромкий стук от капель воды в туалете. Казалось, всё перекрыл в туалете, ничего не должно было капать. Он ещё какое-то время вспоминал Африку, её жаркое испепеляющее солнце, когда шум от падающих капель стал сильнее, чаще. Сомов не мог понять, что происходит и дошел до туалета. Включив свет, он увидел, как с потолка в месте, где соединялись плиты, на пол возле раковины капала вода. По лужице размером с тарелку каждый раз радостно пробегала маленькая круглая волна, когда очередная капля врезалась в пол. Вокруг лужицы на полу виднелись маленькие капельки.

— Ну, что за?.. — только и слетело у него с языка. Он открыл дверь и побежал на третий этаж. Когда он повернул на лестницу, навстречу ему летел слесарь Иван Иванович, который совершал гигантские прыжки через две-три ступеньки. Слесарь уже был без кепки, и его вьющиеся волосы были взъерошены.

— В сторону, в сторону, в сторону, в сторону, — услышал Сомов.

Мирзунков молнией пронесся мимо него и закричал куда-то вниз: «Валя, надо горячую вырубать. Там всё сгнило». Тяжелые шаги слесаря по лестнице стали тише и растворились на первом этаже. Снизу приглушенно доносились его слова: « Дай мне каких-нибудь.. то, что ты мне дала… этого мало.»

Сомов решил подняться наверх и дойти до 313 квартиры. Когда колдун добрался до места, лужица горячей воды уже разлилась в прихожей. За порогом квартиры поднимался пар. Точно в таком же, как у него коридорчике, ближе к кухне стояла молодая девушка в зеленом халате с молнией с рисунками цветов на нем и держала на руках ребенка. Девушка была напугана. Она растерянно дула на воду и говорила, успокаивая то ли себя, то ли своего сына: «Сейчас дядя придет, сейчас дядя придет и все починит». Малыш, сидевший у неё на руках, был абсолютно спокоен. Большой палец одной руки был у него во рту, а другой рукой он указывал на воду и говорил иногда: «А». Это был голубоглазый красивый ребенок с длинными светлыми волосами. Затем ребёнок переключил внимание на Сомова, протянул руку в его сторону и также сказал: «А». Девушка встретилась глазами с Сомовым, который злобно прокричал ей: «Ну, что смотришь? Убирай! Меня залить решили?»

Колдун решил дойти до вахты и узнать, что случилось, и как долго будет устраняться авария. По пути вниз на лестнице между первым и вторым этажом он снова встретил слесаря, который с взъерошенными волосами спешил наверх, перескакивая через ступеньки. Он кричал непонятно кому: «Я говорил Варе! Я говорил: Варвара Степановна, давайте трубы поменяем на полипропилен пока недорого, пока выгодно, пока скидка есть. Нет, не захотели. Говорит, и так по мере необходимости меняем. Вот, дождались. Мы хотим деньги зарабатывать, а не вкладывать их. Ну, вот, и получите. Уже дома гниют, не к чему приваривать. Ну, перекрыл я, а что буду сейчас делать? Я не знаю, куда мы катимся. Чего они в этом доме собираются делать?»

Сомов спустился на первый этаж и подошёл к Валентине Захаровне.

— Что там случилось надо мной? Вы чего делаете здесь?

Валентина Захаровна смотрела очередную политическую передачу по телевизору и одновременно звонила своей начальнице Варваре Степановне, чтобы рассказать об аварии. Она даже не взглянула на Сомова. Ей было обидно, что он не поздоровался и сразу начал решать свою проблему.

— А что над вами случилось?

— Не делай из меня дурака. Меня затопили. Дай мне другое жилье. Я тебе заплатил.

Снова фамильярность и грубость этого жильца! Несмотря на то, что у неё был свободный номерной фонд, она не хотела менять ему квартиру. Неужели его так сильно затопили? Если она каждому будет менять квартиру по любой прихоти, как тогда сдавать жилье? Если сейчас пойти посмотреть, что у него, то уже не отстанет. Надо оставаться здесь и настаивать на своем.

— Мужчина, не будет вам никто ничего менять. И ничего у вас там не залило. Небольшая лужица в туалете, всего-то. Сейчас всё устранят, — она продолжала смотреть телевизор, не отводя от него глаз.

Сомов начинал закипать в своей злобе. Он заплатил деньги за жильё, и вот в туалете небольшая лужица. Он не знал, какая она там сейчас, насколько сильно залило туалет. Ему было важно само отношение к его персоне как к квартиросъемщику, и сам факт, что уже залило. Он хотел и брал свое любой ценой.

— А я говорю: дай мне другую квартиру, — подошёл он и встал прямо у входа в помещение, где сидела Триногова.

— А я говорю тебе, что ничего давать не буду, — вскочила женщина и устремила на него гневный взгляд из-под своих толстых очков.

— Полно тебе. Что орать-то на неё? Валя не виновата ни в чём, — прошмыгнул мимо Сомова слесарь в комнату Триноговой и стал рыться в шкафу с рабочим инвентарем уборщицы и дворника. — Валя, где у нас тут тряпки? Мне их не хватает. Там залило всё. Валя, я горячую перекрыл, сейчас сделаю.

Он погремел ведром, схватил его, положил туда тряпки и снова убежал по лестнице.

— Я говорю: дай мне новое жильё, другое жильё! У меня квартиру залило.

— А я говорю: не дам тебе другое жилье! Ещё раз говорю: у меня нет другого жилья, — огрызнулась Триногова.

— Я сейчас убью тебя прямо здесь.

— Что вы, мужчина, такое говорите? Вы понимаете, что я женщина. Что вы пристали ко мне?

Валентина Захаровна испугалась за свою жизнь. Она видела его злой взгляд. Какой неадекватный и ненормальный был этот мужчина! Не мог нормальный мужчина, даже если очень рассержен, говорить такие слова женщине. Но даже будучи в страхе её грызла обида.

— Даже если вы меня убьете, нового жилья вам не будет. Я вам что, рожу его что ли?

— Тогда дай, я посмотрю журнал, — Сомов протянул руки и взял журнал со стола из под наваленных на него сверху договоров.

Триногова схватила журнал обеими руками с другой стороны и потянула на себя, но мужчина был сильнее.

— Нет, я не дам вам смотреть журнал. Это коммерческая тайна.

— Какая коммерческая тайна? Твои записки кривой рукой?

— Что вы меня всё оскорбляете? Я сейчас полицию вызову. Не хотите здесь жить, не живите. Съезжайте, и черт с вами!

— Он со мной, — улыбнулся внезапно Сомов. Такая неожиданная реакция мужчины испугала Триногову, и поток её мыслей в голове на секунду остановился. Он улыбнулся так, будто радовался тому, что Валентина Захаровна попала в беду.

— Старая одинокая дура, — уже спокойно проговорил он и отпустил журнал.

В его словах больше не было эмоций. Они словно меч вонзились в самое больное место в сердце Триноговой. Женщина зажмурилась и, уронив журнал на пол, поднесла руки к груди.

— Тогда иди и вытри в туалете, — проговорил он спокойно.

Она только стояла и продолжала держать руки у груди, будто защищалась от всего, что ей было сказано. Лицо было красным, а по щекам из открытых глаз текли слезы.

— Тогда иди и вытри в туалете, — повторил он.

В ответ снова тишина. Только её плечи немного вздрагивали. Она бесшумно плакала.

Сомову стало легче от того, что он сделал ей больно. Ему было мало этого. Он хотел отомстить еще. Колдун протянул руку к теплому платку Триноговой, лежавшему на телевизоре, и взял его. Он развернулся в дверях и напоследок сказал: «Вытру им пол вместо тебя. Ты такая же одинокая, как и страшная». Женщина продолжала стоять еще какое-то время после его ухода, приходя в себя от боли произнесенных слов.

Через полчаса Сомову снова постучали в дверь.

— Кто там?

— Открывай, открывай хозяин. Это я, слесарь. У тебя все в порядке, не протекает ничего? — проговорил знакомый голос Мирзункова.

— У меня все нормально. Проваливай.

— Да ты дверь открой, хозяин. Валя просила посмотреть, как ты, да манжету тебе поставить. У меня как раз есть одна для тебя. Переживаем, чтобы и у тебя ничего не прорвало.

Дверь со скрипом отворилась. Перед ним стоял Мирзунков, но уже не улыбался, и глаза его не были приветливыми. Он был без инструмента.

— Ну что, обидел бабу? Нашел, с кем ругаться. Ты что, граф или барон? Тебя залило, а ты с бабой пошел ругаться, угрожать ей. Она мне в дочери годится, а ты?

— Пошел к…, — закричал в гневе Сомов, но сильный удар в нос кулака слесаря сбил колдуна с ног. Он с грохотом рухнул спиной на пол. Кровь теплыми струйками потекла из носа и из разбитой верхней губы. Боль от удара разлилась по лицу.

— Полежи пока, а я платочек Вали возьму, если ты не против, — Мирзунков поставил ногу на колено Сомову и шагнул в прихожую. Колдун протянул руку к заболевшему колену, по которому прошелся слесарь. Иван Иванович нашел платок в туалете на полу возле раковины. Он аккуратно выжал его в ванну и заботливо сложил, повесив на руку. На потолке было небольшое мокрое пятнышко. Можно было сказать, что этого обидчика Вали и вовсе не заливало. Мирзунков, выходя из квартиры, еще раз специально прошелся по тому же колену и с грохотом захлопнул дверь. В прихожей было тихо, будто никто не заходил.

Сомов медленно повернулся со спины на бок и закрыл глаза. Нос, губа и колено ныли от боли. Он начал проваливаться в темноту.

Ему снился сон. Он видел маму, как в детстве, как было раньше, когда был счастлив и ни о чём не думал. Его мир был беззаботным. Мама сидела солнечным днем в поле среди красивых цветов на зеленой мягкой траве. Высоко в небе пели птицы и летали над ними. Он бежал к маме по полю, и ничто его не останавливало. В этот момент маленький Ваня ощущал абсолютную свободу и ветер, который дул ему в лицо, трепал его волосы на голове и одежду. Ваня бежал навстречу этому теплому ветру. Он бежал навстречу маме, радости и счастью, бежал в её распростертые объятия. Своим маленьким ребячьим тельцем Ваня врезался в молодую красивую улыбающуюся женщину со светлыми длинными волосами. Она засмеялась и заключила его в свои объятия. Он ощущал мир, радость, ее тепло и любовь. В этот момент он был абсолютно счастлив. Они не сказали ни слова, но полностью понимали друг друга. Их объединяло всепоглощающее чувство любви. Он любовался со стороны этой картиной, как они с мамой в обнимку сидели в поле среди цветов. Внезапно раздался рёв огромного поезда, который выехал на поляну. Казалось бы, как он мог выехать на поляну. Но во сне возможно все. Это был огромный массивный поезд из черного металла размером больше обычного. За ним тянулся состав из множества вагонов, груженных углём и черной рудой. Поезд был очень тяжелый и не мог остановиться сразу. Он сигналил и продолжал двигаться прямо на них. Ещё несколько секунд и столкновения будет не избежать, но мама и мальчик не видели его. Они продолжали наслаждаться объятиями друг друга. Тем временем поезд продолжал тормозить, но сила инерции была настолько велика, что он не мог остановиться, даже снизить скорость хотя бы на долю. На огромный скорости гигантский поезд просто смял маму и ребёнка, и на этом сон закончился.

Сомов открыл глаза. Он знал, кто во сне был этим поездом. Это был сам Сомов, вернее его выбор, который перечеркнул много важного в жизни. После неожиданной смерти мамы были уничтожены отношения с отцом. Он сам стал другим, что сделало его чуждым людям. У него не было пути назад. Он по-прежнему лежал на боку. На губах и в носу была запекшаяся кровь. Голова раскалывалась от боли.

Через полчаса он спустился вниз по лестнице и прошел мимо вахты. Дверь в комнату Валентины Захаровны Триноговой была закрыта, хотя обычно в это рабочее время она сидела ещё там. Он поспешно вышел из подъезда на улицу. Как у всех людей, у него была своя работа, но у колдунов она злая.