Асур

Егор Neбо

В 1939 году при применении наркотика правды к подследственному Льву Бауму, тот вдруг начинает утверждать, что он – асур, существо с планеты Сумер. Этот случай представляется интересным следователю Дмитрию Солохину, но после применения наркотика Лев Баум погибает, а листы последнего допроса Баума исчезают.Следователь Солохин тайно начинает собирать архив, в котором вскоре появляются схожие уголовные дела.А в 2020 году при применении следствием наркотика правды, заявляет о себе очередной асур…

12

Дорога от ресторана «Колбаса» до дома Севастьянова тянулась для Кляйна, кажется, бесконечно. Но так же, как заканчивается все, закончилась, наконец, и она. Въехали во двор дома Севастьянова, запарковались, и Паша заглушил машину.

— Хорошо все-таки, что мне почти никогда не приходилось ездить по Москве, — сказал Семен. Дорога заняла почти два часа.

— Кабы ты, Кельвин, встречу нашу не в «Колбасе» назначил, а где-нибудь поближе ко мне или к моей работе, все было бы много проще, — ответил Сеов и улыбнулся.

Павел был прав. И Кляйна укололо понимание того, что он, в сущности, крайне эгоистичный человек. Семен, натурально, не имел и мысли о том, чтобы назначить встречу как-то поудобнее для Паши. Неприятнее всего в эгоизме Кляйна было то, что Семен его нисколько и не замечал.

У Кельвина зазвонил телефон. Семен удивился — никаких звонков ни от кого он сегодня не ждал.

— Ух ты, — Павел подивился не тому, что у Семена уже есть подключенный телефон. А тому, что на него уже звонят. — Неужели старый номер сохранил?

— Старый, — глядя на экран, ответил Семен.

Павел не выходил из машины, и Семен понял, что Севастьянову стало любопытно, кто может позвонить человеку, который четыре часа назад подключил телефон после трехлетней отсидки в тюрьме. Такое любопытство было неприятным Семену. Поднимать телефон он не спешил.

— Не из наших кто? — Кельвин понял, что Севастьянов думает, что звонит кто-то из лицеистов.

— Хрен его знает, — ответил Кляйн. — Подавленный номер. Не люблю я такие звонки.

— А, — сказал Паша.

Телефон в руке Семена проиграл еще раз мелодию из полунинских Blue Canary и стих.

— Ну что, может, на чай заскочишь? — спросил Паша. — Сколько лет у меня не был.

Семен вспомнил Пашину квартиру, Пашину жену и Пашиных детей.

— Люба тебе рада будет, — сказал Сеов. — Дети уже, может быть, со школы пришли, сколько там времени?

Паша посмотрел на приборную доску.

— Почти три. Нет, детей еще, наверное, нет, — сказал Сеов. — У одного сегодня шахматы. У второй рисование.

Семен неплохо помнил детей Пашки — Мишу и Машу. Однажды Кляйн охарактеризовал их как «психоделические дети». Севастьяновым это определение понравилось. Дети и впрямь были с той необычной сумасшедшинкой, которая сразу отличала заурядного человека от незаурядного. Особенно этим выделялся младший, Миша.

— Это в каком Миша классе-то, дай угадаю. Во втором? — спросил Кляйн.

— В четвертом, — сказал Павлик.

— А… — ответил Семен. — Ты знаешь, как-то хочется уже поскорее в какой душ, что ли.

— Понял, — сказал Сеов. — В общем, хорошо, я на три минуты. Ключи от дачи возьму, и алга.

Семен вспомнил, что Севастьянов еще в лицее использовал в общении татарские слова. Поискал, что тут можно сказать в ответ, но ничего не нашлось. «Зур рахмат» и «котокчыч», которые припомнил Кельвин из татарского, никак в этой ситуации не подходили.

— Давай, — сказал Кляйн. — Жду.

Когда Павел скрылся в подъезде, телефон у Кляйна снова зазвонил. Семен поднял брови. Такой популярности в свои первые часы пребывания в городе он от себя не ожидал. Кляйн в задумчивости посмотрел на номер, потом поднял трубку и ответил.

— Алло.

— Алло, — сказала трубка женским голосом.

— Привет, — поздоровался Кляйн.

— Привет, — ответила трубка и взяла небольшую паузу.

Семен тоже не нашелся, с чего начать разговор.

— Чего сам не звонишь? — спросила трубка после молчания.

— А ты откуда знаешь-то… — поинтересовался Семен. — Что я приехал?

— В новостях передавали, — ядовито объявила трубка. — По радио.

— Да? — удивился Кляйн. — То-то я смотрю, телефон не умолкает. А оно вон что.

— Ага. И в газете «Известия» было, на первой странице: «Семен Кляйн прибыл в Москву».

Семен засмеялся. Это звонила Оля Савина. Их отношения были странными в последние годы, но тем не менее эти отношения были и окончательно они не разваливались.

— Так что, — спросил Кельвин. — Заезжать? Я с Пашкой тут езжу. С Севастьяновым.

— Ишь. Скорый какой, — ответил Ольга и немного подумала. — «Заезжать»… Впрочем, тебе везет, Кляйн. Мне сегодня на работу не надо. А завтра суббота.

— Другими словами — заезжать? — снова спросил Кляйн.

— У меня денег нет, если что, — сказала Савина. — Совсем.

— Как будто у тебя они когда-то были, — сказал Кляйн.

— Ну я ж не знаю, — сказала Савина. — Вдруг ты на меня рассчитываешь.

— Нет, не рассчитываю, — сказал Семен. — Я у Пашки в долг взял.

— Через сколько мне выходить? — спросила Ольга.

— Да какие-то пробки в этой вашей Москве… — сказал Кельвин. — Непроходимые. Не угадаешь, через сколько мы будем. Давай я минут за десять до нашего явления перезвоню.

— Ну, хорошо, — ответила Оля. — Рада тебя слышать, кстати, Кляйн. Что-то забыла сообщить тебе об этом.

— И я рад тебя слышать, Савина, — сказал Семен. Из подъезда показался Павлик. — В общем, мы выезжаем. Давай, наберу.

— Давай.

Кляйн повесил трубку.

Сеов подошел к машине, открыл багажник, поставил какую-то сумку.

. — Это Люба тебе собрала, — Паша кивнул на сумку. — Что в холодильнике было. Чтоб тебе по магазинам по приезде не метаться.

— Спасибо, — Кляйну стало как-то очень тепло на душе.

— Что, таки поднял трубку? — Павлик, наверное, видел, как Семен разговаривал по телефону.

— Нет, это уже Савина звонила, — ответил Семен. — Оля, помнишь?

— Ну еще бы не помнить, — ответил Павлик и закрыл багажник. — Сама, что ли, позвонила?

— Сама, — ответил Кляйн.

— Откуда это она узнала, что ты прилетел?

— Ребус пока, — ответил Кляйн. — Я думал, как раз ты его поможешь разгадать.

— Не-а, — протянул Сеов.

— Заедем за ней? — Семен вспомнил свои совсем недавние страдания о том, как долго и мучительно они передвигались по Москве. Ему стало неловко, и он добавил: — Это вроде как и по пути?

— Ну конечно, теперь уже по пути, — засмеялся Павел. — По-моему, даже если бы она в Обнинске жила — это было бы по пути.

Семен тоже улыбнулся. Сели в машину, Севастьянов завелся, и они поехали.